Просто это делало его более сложным

Это пробудило во мне еще более сильную любовь и желание помочь ему.

Лисса могла дать ему только маленький кивок как ответ прежде, чем один из стражей сказал, что она должна была уйти.

Дмитрий все еще был на коленях, когда ее уводили, провожая Лиссу взглядом, который говорил, что она была его единственной надеждой в целом мире.

Мое сердце сжалось с грустью и ревностью — и даже с небольшой злобой.

Я была единственной, на кого он должен был так смотреть.

Как он посмел? Как он смеет действовать, как будто Лисса была самой важной вещью в мире? Она много сделала, чтобы спасти его, это правда, но я была той, кто путешествовал по всему миру ради него.

Я, та, кто постоянно рисковала ради него жизнью.

И самое главное, я та, кто его любит.

Как он мог от этого отвернуться?

И Лисса, и я были смущены и расстроены, когда она покидала здание.

Мы обе были обезумевшими от заявления Дмитрия.

Несмотря на то, насколько сердитой я была из-за его отказа увидеть меня, я все еще чувствовала себя ужасно при наблюдении его столь низко.

Это убивало меня.

Он никогда так раньше не поступал.

После нападения на Академию, он безусловно, грустил и скорбел о потерях

Но это — разные виды отчаянья.

Это было глубокой депрессией и чувством вины, от которых, казалось, он не может укрыться.