| В Одессе, на Привозе у входа, в самом зловонном месте, растерянно стоял сельский гражданин. В немыслимых полосатых штанах с мотней у колен, в крапчатом пиджаке на вырост, лоснящимся от огородной грязи, в соответствующей костюмному ансамблю кепке набекрень. Растерянно рылся в карманах, искал чего-то. Выворачивая, извлекал на свет божий их содержимое: грязные тесемки, базарные квитанции, огрызки бублика, носовой платок, которым, должно быть, обтирал и сапоги. И вдруг – засаленную лохматую колоду карт и стопку, толстенную стопку разнокалиберных грязных купюр. Извлеченные вещи наивно и доверчиво держал пока в руке.
Что, батя, посеял? – сладко посочувствовал возникший подле гражданина один из хозяев этого не самого уютного места под солнцем.
Шо? – отозвался батя, не прерывая поисков.
О, карты, что ли? – изумился вроде сочувствующий.
Ну.
Ты шо, батя, в карты играешь? – явно подхалимажно сбился на сельский говор подошедший.
Та, играю, – доверчиво, как соседу через плетень, подтвердил гражданин.
Что тянуть. Заманил этот привозный подхалим мужичка в игру. Мужичок его и нагрузил на восемнадцать штук. И пришлось платить. Потому как кличка у мужика была Маэстро» (Щербатых Ю.В. Искусство избегать обмана. М., 1999. С. 89 – 90.).
|
Приведенные примеры свидетельствуют о том, насколько сильное влияние способны оказать, будучи актуализированными, социальные стереотипы на выбор типа экономического поведения. По сути, любая стратегия управления экономическим поведением индивида основывается на смещении существующего в данный момент времени равновесия компонентов экономического мышления путем целенаправленного усиления значимости, актуальности одного или нескольких из них. При этом компоненты переходят в другое состояние равновесия, где доминируют те из них, которые явились объектами регулятивного воздействия. Примером активного включения экономического интереса, определившего режим работы экономического мышления и, соответственно, выбор модели поведения, может служить эпизод из книги Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», в котором главный герой, стремясь получить необходимые сведения у незаинтересованного и, даже более того, напуганного свидетеля, тонко использует алчность последнего и в результате добивается своей цели.
| – Так вы говорите, – спросил Кадрусс, глаза которого загорелись, – что это был алмаз большой ценности?
– Все в мире относительно, – отвечал аббат. – Для Эдмона это было богатство; его оценивали в пятьдесят тысяч франков.
– Пятьдесят тысяч франков! – вскричал Кадрусс. – Так он был с грецкий орех, что ли?
– Нет, поменьше, – отвечал аббат, – но вы сами можете об этом судить, потому что он со мною.
Глаза Кадрусса, казалось, шарили под платьем аббата, разыскивая камень.
Аббат вынул из кармана коробочку, обтянутую черной шагреневой кожей, раскрыл ее и показал изумленному Кадруссу сверкающий алмаз, вправленный в перстень чудесной работы.
– И это стоит пятьдесят тысяч франков?
– Без оправы, которая сама по себе довольно дорога, – отвечал аббат.
Он закрыл футляр и положил в карман алмаз, продолжавший сверкать в воображении Кадрусса (Дюма А. Граф Монте-Кристо. Т. 1. М., 1989. С. 271).
|
Возможность завладеть в обмен на информацию великолепным алмазом, была настолько притягательной, что, в конечном счете, она затмила собой все опасения Кадрусса, связанные с последствиями разглашения страшной тайны, и определила именно ту модель его поведения, которой добивался аббат. Данный пример иллюстрирует доминирование экономического интереса над эмоциональным состоянием человека, когда умело сконструированная и в соответствующем свете поданная возможность (стимул) пересилила страх. Обратная ситуация связана с использованием сильных эмоций для активизации, пробуждения экономического интереса, с целью спровоцировать человека на изменение модели его поведения.
