Переводы и интерпретации

Первое, что следует совершить на пути реконструкции древнекитайской арифмосемиотики, — анализ семантики триграмм. Подобный в определенном срезе анализ делался ранее известным исследователем “Книги перемен” Ю.К. Щуцким. В российском китаеведении закрепились и получили широкое распространение его переводы-интерпретации названий триграмм и их свойств (табл. 2.1.1; см.: Щуцкий 1993: 86). Для намеченных здесь целей они в совокупности не представляются удовлетворительными. Ю.К. Щуцкий базировался в своей работе на достаточно поздней китайской и японской комментаторской литературе и на некоторых явных и неявных концептуальных схемах, навеянных, например, антропософским учением, являвшимся для него, как он сам признавал, “системой духовных координат” (Щуцкий 1993: 58). В этих переводах-интерпретациях отразилось стремление представить набор триграмм как описание некоего универсального “процесса возникновения, бытия и исчезновения”.

Вот как, например, Ю.К. Щуцкий интерпретирует “семейную” иерархию триграмм:

Творческий (111 — “отец”. — В.Е.) импульс, погружаясь в среду меона — исполнения (000 — “мать”. — В.Е.), действует прежде всего как возбуждение (001 — “старший сын”. — В.Е.) последнего. Дальше наступает его полное погружение (010 — “средний сын”. — В.Е.) в меон, которое приводит к созданию творимого, к его пребыванию (100 — “младший сын”. — В.Е.). Но так как мир есть движение, борьба противоположностей, то постепенно творческий импульс отступает, происходит утончение (110 — “старшая дочь”. — В.Е.) созидающих сил, и дальше по инерции сохраняется некоторое время лишь сцепление (101 — “средняя дочь”. — В.Е.) их, которое приходит в конце концов к распаду всей сложившейся ситуации, к ее разрешению (011 — “младшая дочь”. — В.Е.) (Щуцкий 1993: 86).

Адекватность этой интерпретации вызывает сомнения, поскольку если и попытаться найти в китайской мысли что-либо подобное неоплатоническому понятию меон (“не-сущее”), то остается не обоснованной необходимость развития творческого процесса в указанной последовательности, а между тем у Ю.К. Щуцкого к этой последовательности и подстраиваются названия триграмм.

В “Книге перемен” есть восемь гексаграмм, которые представляют собой сочетания двух одинаковых триграмм и имеют в качестве названий те же иероглифы, что и слагаемые триграммы. Переводы этих иероглифов у Ю.К. Щуцкого (табл. 2.1.2; см.: Щуцкий 1993: 246—281) несколько отличаются от вышеприведенных и, видимо, отчасти определяются местонахождением данных гексаграмм в порядке Вэнь-вана, который переводчик был склонен рассматривать как череду “ситуаций”, определяющих этапы совершенствования человека.

Работа над “Книгой перемен” осуществлялась Ю.К. Щуцким в середине 30-х годов XX в. С тех пор появилось несколько новых частичных и полных ее переводов на русский язык, в которых представлены иные интерпретации триграмм и их свойств. Для примера можно привести таблицы с различными переводами названий свойств триграмм, содержащихся в “Шо гуа чжуани” (6), и названий гексаграмм (табл. 2.1.3; 2.1.4).

.

Как можно заметить, в некоторых случаях различия в переводах рассматриваемых иероглифов достаточно значительны. Среди многочисленных работ зарубежных исследователей “ И цзина” дела обстоят не лучшим образом (см., например: Wilhelm 1924; Needham1956; Dhiegh 1973; Riseman 1980; Walker 1992). Это и не должно удивлять, если учитывать известные трудности любой переводческой деятельности. Но главная проблема в том, что семантические поля названий триграмм и их свойств достаточно широки и порой содержат противоречивые смыслы, для селекции которых необходима четкая концептуальная схема. Выяснив, какова эта схема, можно в какой-то мере приблизиться к пониманию сути триграмм и предложить более адекватный перевод их названий и свойств.