Национальная политика

Национальные отношения в СССР принято было считать предметом гордости партийной и государственной политики. Действительно, официально провозглашенная в 60—70-е гг. но­вая историческая общность людей существовала реально. При­меров того, что этнические, культурные, расовые различия не мешали людям уживаться, советская история давала немало. Главное, что позволяло достичь этого, было чувство причастнос­ти к общему великому делу. Так было во времена первых пяти­леток, в годы Великой Отечественной войны, целинной эпопеи. Беды и несчастья, внезапно случавшиеся в разных частях стра­ны, вызывали сопереживание, стремление помочь со стороны всего многонационального советского народа. Пример тому — землетрясение в Ташкенте в 1966 г., полностью уничтожившее целый город и погубившее десятки тысяч его жителей. Всего через год на месте руин возник фактически новый город, целые улицы которого были возведены во многом безвозмездными уси­лиями и на средства всех республик СССР. В основу национальной политики закладывалась идея дос­тижения фактического равенства наций. Эта идея восходила к ленинским представлениям, что интернационализм «великой» нации должен состоять «ив том неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравен­ство, которое складывается в жизни фактически». Другими сло­вами, русские, как самая большая и в прошлом «угнетающая» нация, должны взять на себя ответственность за развитие всех наций Советского Союза, платя за это особо большую цену.

Подобное «донорство» русского народа было оправдано с точки зрения преодоления недоверия к нему со стороны мень­шинств, но получалось и другое. Помогая всем республикам, Россия была не в состоянии должным образом заботиться о ре­шении собственных насущных проблем. Одной из них уже в 60-е гг. становится самое настоящее вымирание Нечерно­земья — огромного края, включающего в себя около 30 регио­нов РСФСР. Хроническая бытовая неустроенность подталкива­ла многих жителей российской глубинки бросать родные края и искать счастья в более благополучных местах огромной страны. Программа развития Нечерноземья (1974) оказалась неэффек­тивной, так как основной упор в ней делался на развитие хо­зяйственной, а не социальной сферы. Более того, ею провозгла­шался курс на ликвидацию «неперспективных» деревень, что лишь ускорило процесс вымирания. С 1959 по 1979 г., по дан­ным переписей населения, количество сел и деревень в нечерно­земной полосе РСФСР сократилось с 294 до 177 тыс.

В представлениях о фактическом равенстве все республи­ки должны быть не только одинаковыми по уровню жизни и социальной обеспеченности, похожими нужно сделать также их хозяйственные и социальные структуры, чтобы интеграция (объединение в целое) проходила проще и естественнее. Гигант­ские средства были вложены в строительство заводов в Средней Азии, Закавказье, Прибалтике. Однако с самого начала возник­ла проблема кадров для этих предприятий. Дефицит восполнял­ся почти исключительно путем переселения в республики рабо­чей силы и специалистов из России, Украины и Белоруссии. В результате в столицах и крупных городах республик предста­вители «титульных» наций оказывались в ряде случаев в мень­шинстве по сравнению с русскими.

По этому поводу возникали и очень серьезные противоречия.

В Прибалтике, Грузии, Молдавии нарастающее присутствие русских вос­принимали как намеренную русификацию и ассимиляцию. В мусульманских республиках поводом для недовольства было нетрадиционное для этих мест поведение приезжих. Кроме того, национальная элита видела в рус­ских своих конкурентов и препятствие для реализации узконациональных интересов.

На первый взгляд социальная структура союзных респуб­лик все больше напоминала российский образец, однако на деле оказывалось, что разделение на социальные группы в большин­стве республик происходит по строго национальному признаку. «Коренные» жители предпочитали традиционные виды хозяй­ственной деятельности — сельское хозяйство, сферу услуг, тор­говлю. Государственный аппарат и сфера образования укомплек­товывались в первую очередь национальными кадрами. Русские же, как правило, составляли основной костяк рабочего класса, инженерно-технических работников, т. е. тех слоев, чей социаль­ный статус никогда не был высок, а в «застойные» годы вообще падал. Таким образом, «коренные» сельские жители ощущали себя ущемленными по сравнению с горожанами-русскими; в то же время социальные различия в городах нередко ставили рус­ских в положение граждан «второго сорта».

Некоторые руководители республик стремились повысить долю представителей «своих» национальностей в столицах и крупных городах путем привлечения туда выходцев из сельских районов. В результате гораздо острее обозначились культурные и социальные различия, возникла национальная обособленность. Русским становилось все более неуютно в этой атмосфере. При любой возможности они стремились возвратиться в Россию.

Нерешенной также оставалась проблема ряда репрессиро­ванных народов. Крымские татары, немцы Поволжья выступали за восстановление своих ликвидированных в годы Великой Оте­чественной войны автономий. Турки-месхетинцы, греки требова­ли разрешения возвратиться к местам прежнего жительства.

Отдельной проблемой в СССР был так называемый «ев­рейский вопрос». В июне 1967 г. в связи с Шестидневной арабо-израильской войной СССР разорвал дипломатические отноше­ния с Израилем. Резолюция Совета Безопасности ООН № 242 определила Израиль как страну-агрессора. В советских газетах началась мощная антиизраильская кампания. Одновременно произошел всплеск бытового антисемитизма. Реакцией на это со стороны советских евреев стала борьба за право выезда из СССР на «историческую родину».

Данный этап истории Советского Союза совпал с нараста­нием этнического самосознания у большинства народов СССР. Однако отсутствие должной реакции на это со стороны цент­ральной власти способствовало тому, что этот процесс стал вы­ливаться в «ревность» народов друг к другу, увлечение иллюзи­ями относительно отдельного «национального рая».

2.5.Завершение периода «геронтократии»

В ноябре 1982 г. Л.И. Брежнев скончался. Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Ю.В. Андропов. С 1967 г. до начала 1982 г. он являлся председателем КГБ СССР. Вес Андро­пова в кругах руководства страны, во-первых, определялся тем влиянием, которое он приобрел благодаря руководству органами госбезопасности. Во-вторых, сыграли свою роль его личные качества: ум, высокая образованность, аскетизм (в сочетании с авторитарностью и нетерпимостью к инакомыслию).

Личность Андропова отвечала интересам различных груп­пировок внутри ЦК и Политбюро. Он четко обозначил приори­теты новой политики: «Хотя нельзя все сводить к дисциплине, но начинать надо именно с нее» (декабрь 1982 г.). В первой по­ловине 1983 г. развернулась кампания по укреплению трудовой дисциплины. В частности, устраивали облавы в кинотеатрах, банях, магазинах с целью выявления тех, кто находился там в рабочее время.

Советские граждане узнали о масштабах выявленных злоупотребле­ний. Например, в ходе операции «Паутина» были доказаны многомиллион­ные хищения в торговле, которые имели массовый характер. Широкий резо­нанс имели такие расследования, как «узбекское дело», обнаружившее многолетние масштабные махинации с хлопком, «краснодарское дело» (о коррупции в Краснодарском крае), «дело руководства МВД», затронувшее министра Н.А. Щелокова и его заместителя, зятя Брежнева Ю.М. Чурбанова.

Ряд крупных руководителей приговорили к суровым наказаниям, некоторые покончили жизнь самоубийством. Борьба с коррупцией сопровождалась серьезным кадровым обновлением — в среднем более 30% партийных функ­ционеров были вынуждены оставить свои посты.

Впервые за долгие годы прозвучали объективные оценки состояния советского общества, признания противоречий и на­копившихся проблем. Новый генеральный секретарь прямо констатировал: «Мы плохо знаем общество, в котором живем».

Но правление Андропова продолжалось менее полутора лет.

В феврале 1984 г. Ю.В. Андропов, страдавший множеством хро­нических болезней, ушел из жизни.

Полной противоположностью Андропову явился новый генеральный секретарь ЦК К.У. Черненко, ближайший друг и соратник Брежнева. Появление у власти такого человека указывает на то, что партийная бюрократия мечтала об устра­нении угрозы своему спокойному существованию. Надежды на Черненко возлагали и сталинисты. Однако короткое прав­ление престарелого и больного Черненко так и не позволило сбыться этим надеждам. В марте 1985 г. К.У. Черненко скон­чался.

2.6.Хозяйственный «застой»

К этому времени на территории СССР были обнаружены новые ресурсы, открывающие возможность дальнейшего экстенсивного развития, в виде гигантских запасов нефти, газа, цветных металлов и т. п. Все это и предопределило установившийся в 70-е гг. социально-экономический «застой» в стране.

Переход к «застою» был отмечен провозглашением курса на «совершенствование хозяйственного механизма». Внешне этот курс мало отличается от прежнего. Ставились те же задачи — развитие хозрасчета, материального стимулирования, обращение производства к нуждам трудящихся и т. д. Однако на практике это выразилось в усилении централизованного управления и возврата к показателям, ориентирующим на количест-венныйколичественный, а не качественный рост производства. В планах девятой (1971—1975) и десятой (1976—1980) пятилеток задача наращивания темпов роста уже не ставилась, предполагалось лишь увеличение производства общего объема продукции. В итоге за девятую пятилетку валовой объем промышленного производства вырос на 43%, за десятую — на 24%, в сельском хозяйстве соответственно — на 13% и на 9%. При этом плановые задания пятилеток не были выполнены: в девятой пятилетке выполнение плана в промышленности составило 91% (в сельском хозяйстве — 68%), в десятой — 67% (в сельском хозяйстве — 56%). Таким образом, в 70-е гг. советская экономика опускалась до уровня простого воспроизводства, который был способен только удовлетворить уже сложившиеся потребности населения.

Между тем запросы людей постепенно росли и вступали во все более острое противоречие с возможностями отечественной экономики. Результатом этого стал хронический дефицит промышленных и продовольственных товаров, затрагивающий часто и товары первой необходимости. Хуже всего с товарным снабжением дела обстояли в отдаленных от Центра регионах РСФСР — в Сибири, на Севере, Урале и Дальнем Востоке. «Островками» весьма относительного благополучия оставались Москва, Ленинград, столицы союзных республик и некоторые другие города, включая так называемые наукограды.

Не последнюю роль в создании такой ситуации сыграли и сложившиеся диспропорции в советской экономике, связанные с усиливающейся гонкой вооружений. Расходы на оборону отвлекали средства и усилия от гражданского производства.

Отказ от реформ неизбежно подталкивал к рутинному решению социально-экономических проблем: отсутствие качественных товаров и продовольствия собственного производства начинает восполняться все нарастающим импортом. Советский Союз стал крупнейшим в мире импортёром зерна, опередив даже традиционно ввозящую зерно Японию.

К середине 80-х гг. каждая третья тонна хлебопродуктов производилась из импортного зерна. На зерновом импорте базировалось производство животноводческой продукции. СССР был вынужден заключать долгосрочные соглашения о поставках зерна, взять обязательства ежегодно закупать не менее 9 млн. т. в США, 5млн. т. в Канаде, 4 млн. т в Аргентине.

Источниками средств для закупок за рубежомза рубежом становятся золотовалютные резервы, внешние займы и доходы от экспорта. Использование золотого запаса в брежневские време-навремена было относительно редким явлением. Главная ставка была сделана на повышение прибыльности от внешней торговли. Проще всего завоевать себе место на внешнем рынке можно было с помощью вывоза топлива и полезных ископаемых.

Во время мирового энергетического кризиса 1973 г. в результате повышения мировых цен на нефть в 20 раз, на сырье в 8—10 раз СССР получил значительные доходы. На выручку от продажи сырья и топлива закупались товары массового потребления и оборудование для их производства.

В связи с этим главным приоритетом промышленного развития в 70-е гг. становится добывающий, в первую очередь топливно-энергетический, комплекс. С 1969 г. специальным решением ЦК КПСС и Совета Министров СССР начинается ускоренное развитие нефте- и газодобычи в Западной Сибири. За 10 лет объемы добываемой здесь нефти выросли в 10 раз. Одновременно стремительный рост происходил и в других отраслях сырьевого производства — угольной, лесопромышленной, добыче и обработке цветных металлов. Затраты на поддержание этих приоритетов постоянно росли, так как требовалось создание в отдаленных районах приемлемой социальной инфраструктуры, а главное, развитие транспортной системы. В 1974 г. практически с нуля начинается грандиозное строительство Байкало-Амурской магистрали, продолжавшееся 10 лет. В 1970 г. был заключен первый советско-германский контракт «газ — трубы», по которому СССР получал от ФРГ трубы для строительства газопровода из Западной Сибири, рассчитываясь затем поставками газа в Европу.