Источники и историография

Древнейшими источниками по истории Ирана являются эламские и месопотамские тексты III тыс. до н. э. и археологические памятники IV–III тыс. до н. э., отображающие существовавшую тогда развитую доиндоевропейскую цивилизационную ойкумену, охватывающую всю территорию Ирана и сопредельных районов Средней Азии и включающую множество ранних городов и государств. Месопотамские и эламские тексты – важнейший источник по истории Ирана и для следующих полутора тысяч лет.

Крупнейшими письменными источниками более позднего времени являются клинописные надписи персидских царей из династии Ахеменидов. Всего известно более двухсот таких надписей, в том числе и Бехистунская надпись Дария и так называемая Антидэвовская надпись его сына Ксеркса.

Первая из них была написана на трех языках: древнеперсидском, аккадском и эламском – и рассказывала о смуте, разразившейся в Иране в 522 г. до н. э., и о приходе к власти в лице Дария новой, младшей ветви династии Ахеменидов. Бехистунская надпись необычайно пространна и дает важнейшую информацию не только о политической истории, но и о политическом строе, идеологии и культуре Персидской державы. Другие надписи Дария найдены в скалах Накш-и-Рустама и отражают политическую концепцию Ахеменидов. В «Антидэвовской надписи» Ксеркс запрещает одной из областей своей державы почитать неких богов, которых он объявляет «дайвами» (дэвами, т. е. злыми, не подлежащими почитанию богами в иранской терминологии). Что это была за область и какие боги имелись в виду, остается пока предметом дискуссии.

Тысячи клинописных табличек хозяйственного содержания на эламском языке найдены в Персеполе – столице державы Ахеменидов и дают развернутое представление об экономике, социальном строе, административной системе и организации царского хозяйства в Персидской державе. Аналогичное значение имеет архив персидского наместника в Египте Аршамы (V в. до н. э.) с документами на арамейском языке.

Однако большую часть информации по истории великих держав Ирана – Мидии и Персии – мы по-прежнему получаем от античных авторов («История» Геродота, «История» Фукидида, «Греческая история» и «Анабасис» Ксенофонта, «Историческая библиотека» Диодора, сочинения Арриана, Курция Руфа и других авторов о походе Александра). Для изучения истории северо-восточной (среднеазиатской) окраины Ирана важно также сочинение Юстина – Помпея Трога.

Особняком стоит священная книга зороастризма «Авеста». Записанная гораздо позже своего создания, она включает в себя разнородные памятники, восходящие к разным эпохам, – от 2-й четверти I тыс. до н. э. (Гаты – проповеди Заратуштры и Яшты – гимны иранским божествам) до первых веков I тыс. н. э. «Авеста» зафиксировала исторические воспоминания и представления различных эпох истории иранцев, в том числе память об их степной прародине на территории современного Казахстана и о более позднем существовании оседлого общества так называемых авестийских ариев на юге Средней Азии (название их объясняется тем, что именно в их среде оформилась религиозно-историческая традиция «Авесты»).

Активное изучение древней истории Ирана стало возможным после того, как в научный оборот, помимо античных источников, были введены письменные и археологические памятники Месопотамии и Ирана. Среди авторов обобщающих трудов можно назвать Ж. де Моргана (кон. XIX в.), Р. Гиршмана, Р. Фрая (XX в.); выдающимися достижениями мировой иранистики являются первые, посвященные древности тома «Cambridge History of Iran» («Кембриджская история Ирана», 1970-е гг.) и статьи в монументальной, издающейся в Иране при участии ведущих мировых специалистов по его истории «Encyclopaedia Iranica» («Энциклопедия Ирана», издание ее все еще продолжается).

Отечественная школа иранистики сформировалась в середине XX в. (В. И. Абаев, М. А. Дандамаев, И. М. Дьяконов, Э. А. Грантовский, В. Г. Луконин, Г. А. Кошеленко, И. В. Пьянков, В. М. Массон, В. И. Сарианиди и др.). Особое внимание уделяется социально-экономической проблематике, а также истории и культуре Средней Азии.

Остановимся на наиболее сложных и спорных вопросах древней истории Ирана. Это прежде всего вопрос о локализации и времени распада индоиранской общности, о локализации выделившихся из нее индоарийской и ираноязычной общностей, о реконструкции маршрутов, хода и хронологии их расселения и проникновения в Иран и Индию. В частности, многие отечественные археологи соотносят общеиндоиранский ареал с ареалом андроновской культуры на территории Казахстана (2-я четв. – сер. II тыс. до н. э.). Однако эта гипотеза очень спорна, так как в Северной Месопотамии того же времени уже присутствовали ярко выраженные митаннийские индо-арии, и распад индоиранской общности нужно, таким образом, отнести к куда более раннему времени.

Дискуссионным остается вопрос и о локализации первичных ареалов индоариев и иранцев; лингвист О. Н. Трубачев доказывал, что первый из них находился в Предкавказье, однако другие иранисты (прежде всего Д. С. Раевский) его аргументы оспаривали. Что касается маршрутов расселения индоариев и иранцев, то распространенные ранее гипотезы об их прямом пути из степей через Среднюю Азию – на юго-восток в Индию и на юго-запад в Иран – представляются несовместимыми с археологическими данными, указывающими на совершенно иной путь – через Кавказ в Северный Иран и далее на восток к Индии и Амударье; существенных же миграций с территории Казахстана на юг, по-видимому, не было.

Дискуссии возникают и в ходе изучения «Авесты»: уточняется ее состав и хронология формирования. Спорным остается вопрос о том, в какой степени воспоминания «Авесты» о былой державе «авестийских ариев» отражают реальную историю. Долгое время обсуждалась проблема локализации этой державы и ее областей, а также смежных областей, упоминаемых в «Авесте» (в общем, можно считать доказанным, что «Авеста» повествует прежде всего о событиях и народах ареала бассейна Амударьи и Хильменда, но более точные реконструкции остаются спорными).

Исключительно сложен вопрос о времени скифских набегов на Ближний Восток и формирования Мидийской державы (VII в. до н. э.): основная трудность здесь заключается в необходимости сопрягать подробные, но не всегда внятные (и кажущиеся многим недостоверными) рассказы Геродота с данными ассиро-вавилонских текстов и археологии Ирана и Причерноморья.

Немало споров вызывает зороастрийская проблематика: время и место деятельности Заратуштры, формирования зороастрийского канона, включая «Авесту»; действительный характер оригинального учения Заратуштры («Авеста» содержит множество позднейших наслоений); идентификация «дайвов» – тех злых богов, чей культ Заратуштра призывал запретить; время и ход проникновения его учения в Мидию и Персию; соотношение учения Заратуштры о почитании Ахурамазды с тем почитанием Ахурамазды, которое зафиксировано в надписях Ахеменидов, начиная с Дария I (диапазон мнений тут может простираться от того, что Дарий принял зороастризм, до того, что указанная религия и зороастризм представляют собой независимые версии некоего общего почитания Ахурамазды – «маздеизма»).