Глава 17. Вообще-то я слегка сомневался в том, что Джилл не лукавила, рассказывая про свой семейный секрет, но

Тристен

Вообще-то я слегка сомневался в том, что Джилл не лукавила, рассказывая про свой семейный секрет, но, когда я открыл этот ящик и увидел пожелтевшие листы с выцветшими записями, сделанными неразборчивым почерком, все стало на свои места. Я был просто в шоке...

Опыт от 7 октября 1856года...Добавлено 3 грамма фосфора...

— Господи боже, — пробормотал я, листая бумаги. — Твою ма...

— Похоже, это действительно то, о чем говорил отец, — сказала Джилл; она тоже явно была встревожена. — Опыты.

— Да, — согласился я, не в состоянии оторваться от записей.

Выпил пол-литра...

— Неужели? — выдавил я, качая головой. — Неужели это правда?

Я старался не показывать своего нетерпения, но понимал, что Джилл все равно заметила его. Даже не глядя в ее сторону, я сказал:

— Стоит начать немедленно. Только давай постараемся пока сохранить все это в тайне, будем работать после школы. Этому дураку Мессершмидту не обязательно что-либо рассказывать. Он может вмешаться и даже попытается остановить нас.

— Что? — Джилл удивилась. — Тристен...

Но я ее почти не слышал.

— Встретимся завтра вечером в школе, — сказал я, запустил в ящик руку и достал толстую стопку бумаг, при этом изо всех сил стараясь унять дрожь в пальцах. Работы предстояло много. — Надо будет расшифровать все опыты, а их ведь немало…

На первой странице в верхнем левом углу я увидел надпись: «Научный дневник Г. Джекила». Я остолбенел.

Вот оно, имя человека, которого так часто проклинал дед. Записи нечеткие, но прочесть можно.

Изо всех сил старясь подавить волнение и касаясь ветхих листов как можно аккуратнее, я перевернул несколько листов. «Добавление 0,2 грамма натрия не производит видимых изменений в поведении...»

Не веря своим глазам, я прочел эту строчку снова. Видимых изменений...

Неужели заявления отца Джилл могли быть правдой? Неужели я действительно докопался до корней своего злополучного семейного древа?

— Тристен?

Я был настолько поглощен своими мыслями и планами, что не ответил.

— Тристен?

Снова прозвучало мое имя, меня осторожно постучали по плечу, я поднял взгляд и вспомнил, что не один. На меня смотрела Джилл Джекел, в ее каре-зеленых глазах читалось любопытство — и огромная неуверенность. Наконец я увидел эти глаза! Когда вслух говорил об исчезновении мамы — впервые с тех пор, как мы переехали сюда из Англии. Глаза Джилл оказались красивыми и умными.

— Тристен, — отважилась сказать она звенящим от страха голосом. — Скажи мне честно, почему ты вдруг захотел принять участие в этом конкурсе? Почему ты пришел?

Я ждал, что Джилл задаст мне этот вопрос, если в ящике действительно окажется то, о чем говорил ее отец, и если мы начнем воплощать в жизнь мои планы. Она — умная девушка и не пошла бы на это без вопросов. В отличие от Тодда Флика, который собирался работать с Дарси Грей, скромница Джилл претендовала на роль партнера, а не ассистента. К Тому же ее наверняка удивило то возбуждение, в которое повергли меня найденные записи.

Так что я решился — взял свою сумку, лежавшую у ног, и достал из нее свою «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда». Я протянул ее Джилл, думая о том, насколько все же невероятно то, что я встретил единственного на этой земле человека, владевшего ключом к спасению моего рассудка, и спросил отнюдь не риторически:

— Джилл, ты веришь в совпадения? Или в судьбу?