Когда за городом, задумчив, я брожу

Когда за городом, задумчив, я брожу
И на публичное кладбище захожу,
Решетки, столбики, нарядные гробницы,
Под коими гниют все мертвецы столицы,
В болоте кое-как стесненные рядком,
Как гости жадные за нищенским столом,
Купцов, чиновников усопших мавзолеи,
Дешевого резца нелепые затеи,
Над ними надписи и в прозе и в стихах
О добродетелях, о службе и чинах;
По старом рогаче вдовицы плач амурный;
Ворами со столбов отвинченные урны,
Могилы склизкие, которы также тут,
Зеваючи, жильцов к себе на утро ждут, -
Такие смутные мне мысли все наводит,
Что злое на меня уныние находит.
Хоть плюнуть да бежать...
Но как же любо мне
Осеннею порой, в вечерней тишине,
В деревне посещать кладбище родовое,
Где дремлют мертвые в торжественном покое.
Там неукрашенным могилам есть простор;
К ним ночью темною не лезет бледный вор;
Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,
Проходит селянин с молитвой и со вздохом;
На место праздных урн и мелких пирамид,
Безносых гениев, растрепанных харит
Стоит широко дуб над важными гробами,
Колеблясь и шумя...

_______________________________________________________________________________________

* * *

…Вновь я посетил
Тот уголок земли, где я провёл
Изгнанником два года незаметных.
Уж десять лет ушло с тех пор — и много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я — но здесь опять
Минувшее меня объемлет живо,
И, кажется, вечор ещё бродил
Я в этих рощах.
Вот опальный домик,
Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет — уж за стеною
Не слышу я шагов ее тяжёлых,
Ни кропотливого её дозора.

Вот холм лесистый, над которым часто
Я сиживал недвижим — и глядел
На озеро, воспоминая с грустью
Иные берега, иные волны…
Меж нив златых и пажитей зелёных
Оно, синея, стелется широко;
Через его неведомые воды
Плывёт рыбак и тянет за собой
Убогий невод. По брегам отлогим
Рассеяны деревни — там за ними
Скривилась мельница, насилу крылья
Ворочая при ветре…
На границе
Владений дедовских, на месте том,
Где в гору подымается дорога,
Изрытая дождями, три сосны
Стоят — одна поодаль, две другие
Друг к дружке близко, — здесь, когда их мимо
Я проезжал верхом при свете лунном,
Знакомым шумом шорох их вершин
Меня приветствовал. По той дороге
Теперь поехал я и пред собою
Увидел их опять. Они всё те же,
Всё тот же их, знакомый уху шорох —
Но около корней их устарелых
(Где некогда всё было пусто, голо)
Теперь младая роща разрослась,
Зелёная семья; кусты теснятся
Под сенью их как дети. А вдали
Стоит один угрюмый их товарищ,
Как старый холостяк, и вкруг него
По-прежнему всё пусто.
Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастёшь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум, когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Весёлых и приятных мыслей полон,
Пройдёт он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.

1835

Вопросы к стихотворению «Вновь я посетил…»:

1. Сравнить ход поэтической мысли в письме к жене.

2. Попробуйте однозначно определить тему стихотворения.

3. Попробуйте определить основную тему стихотворения.

4. Какова взаимосвязь природы и человека?

5. В чем отличие обновления человека и природы

К морю

Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой.

Как друга ропот заунывный,
Как зов его в прощальный час,
Твой грустный шум, твой шум призывный
Услышал я в последний раз.

Моей души предел желанный!
Как часто по брегам твоим
Бродил я тихий и туманный,
Заветным умыслом томим!

Как я любил твои отзывы,
Глухие звуки, бездны глас
И тишину в вечерний час,
И своенравные порывы!

Смиренный парус рыбарей,
Твоею прихотью хранимый,
Скользит отважно средь зыбей:
Но ты взыграл, неодолимый,
И стая тонет кораблей.

Не удалось навек оставить
Мне скучный, неподвижный брег,
Тебя восторгами поздравить
И по хребтам твоим направить
Мой поэтической побег!

Ты ждал, ты звал… я был окован;
Вотще рвалась душа моя:
Могучей страстью очарован,
У берегов остался я…

О чём жалеть? Куда бы ныне
Я путь беспечный устремил?
Один предмет в твоей пустыне
Мою бы душу поразил.

Одна скала, гробница славы…
Там погружались в хладный сон
Воспоминанья величавы:
Там угасал Наполеон.

Там он почил среди мучений.
И вслед за ним, как бури шум,
Другой от нас умчался гений,
Другой властитель наших дум.

Исчез, оплаканный свободой,
Оставя миру свой венец.
Шуми, взволнуйся непогодой:
Он был, о море, твой певец.

Твой образ был на нём означен,
Он духом создан был твоим:
Как ты, могущ, глубок и мрачен,
Как ты, ничем неукротим.

Мир опустел… Теперь куда же
Меня б ты вынес, океан?
Судьба людей повсюду та же:
Где капля блага, там на страже
Уж просвещенье иль тиран.

Прощай же, море! Не забуду
Твоей торжественной красы
И долго, долго слышать буду
Твой гул в вечерние часы.

В леса, в пустыни молчаливы
Перенесу, тобою полн,
Твои скалы, твои заливы,
И блеск, и тень, и говор волн.

1824

Вопросы:

1. Чем притягательно море для поэта?

2. Что сближает море и лирического героя?

3. В чем смысл противопоставления моря и берега?

4. В чем смысл упоминания о судьбах Наполеона и Байрона?

5. Почему для лирического героя расставание с морем неизбежно?

Пророк

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами лёгкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полёт,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассёк мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнём,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

Определения:

«Пророк» - в религиозно-мистическом представлении – провозвестник, истолкователь воли бога. Пушкин частично использует «откровения» библейского пророка Исайи.

«Серафим» - в переводе «огненный», «сжигающий»; это название одного из высших ангельских чинов; серафимы изображались шестикрылыми.

«Ангел» - по учению христианской религии – доброе сверхъестественное существо (в отличие от демона – злого духа), действующего по воле бога.

Вопросы:

1. С какой датой связано создание стихотворения?

2. Что скрывается за библейской темой стихотворения?

3. Каково предназначение поэта? Подтвердите примером.

4. Подберите синоним к слову поэт из стихотворения. Как вы его объясните?

5. Объясните строку: «Глаголом жги сердца людей».

Сожжённое письмо

Прощай, письмо любви! прощай: она велела.
Как долго медлил я! как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои!..
Но полно, час настал. Гори, письмо любви.
Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет...
Минуту!.. вспыхнули! пылают — легкий дым
Виясь, теряется с молением моим.
Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит... О провиденье!
Свершилось! Тёмные свернулися листы;
На лёгком пепле их заветные черты
Белеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди...

1825

История создания стихотворения.

Летом 1823 года поэт был назначен в канцелярию новороссийского генерал-губернатора М.С. Воронцова, в Одессу. Здесь он и познакомился с женой, одаренной, культурной женщиной, которая к тому же была хороша собой.

«Елизавета Ксаверьевна была одной из привлекательнейших женщин своего времени. Все ее существо было проникнуто такою мягкою, очаровательною, женственною грацией, такою приветливостью, таким неукоснительным щегольством, что Пушкин и Раевский и многие другие без памяти влюблялись в нее», - отмечает писатель В. Соллогуб. «Принцесса Бельветриль» (так поэт называл Елизавету Ксаверьевну) оставила в его жизни большой и глубокий след.

Издавна считается, что такие пушкинские шедевры, как «Ангел», «Сожженное письмо», «Талисман», «Желанье славы», «Прозерпина» и др. вдохновлены чувством к Воронцовой. Есть мнение, что удаление Пушкина из Одессы было вызвано ревностью М.С. Воронцова.

Предстоял отъезд в ссылку в Михайловское и «грозный час разлуки» с Воронцовой. Она подарила Александру Сергеевичу на память свой портрет в золотом медальоне и кольцо с сердоликовым камнем. Это кольцо Пушкин бережно хранил. В свой смертный час он подарил свой заветный талисман В.А. Жуковскому, другу, учителю.

Сестра поэта вспоминает, с каким нетерпение поэт ожидал писем из Одессы. Получив долгожданную весточку, он уходил в свою комнату и запирался, чтоб никто не мешал беседовать с той, которая покорила его сердце. Потом сжигал ее письма.

Из воспоминаний П. Бартенева: «Воронцова до конца своей долгой жизни сохраняла о Пушкине теплое воспоминание и ежедневно читала его сочинения. Когда зрение совсем ей изменило, она приказывала читать их себе вслух. Она… не могла забыть очарований пушкинских бесед. С ним соединились для нее воспоминания молодости».

Вопросы:

1. Покажите одушевленность сжигаемого письма.

2. Велела! почему выбран именно этот глагол? Можно ли его заменить? Подберите и сравните синонимы.

3. Почему поэт не заканчивает фразу до конца, ставит многоточие, точно обрывает ее.

4. Возможна ли для поэта такая хитрость как ослушание?

5. Найдите строки, свидетельствующие о мучительном переживании перед принятием тяжкого решения.

6. Какой эффект достигается повторением: как долго.. как долго?

7. «Но полно, час настал…» Что означает этот час для поэта?

8. Какими словами передается полная отрешенность поэта от внешнего мира?

9. Моление поэта беззвучно, явствен лишь один возглас: «О Провиденье!» Что означает это слово? Почему поэт обращается к Проведенью, о чем его мольба?

10. Письмо превратилось в пепел. «Свершилось!» Но даже пепел от письма свят для поэта. «Останься век со мной на горестной груди…» О какой традиции говорит здесь поэт?

11. Перед нами два письма о любви. Одно от Нее, ему суждено быть сожженным. А другое… от кого? Кому принадлежит?

12. Поэт словно разговаривает с письмом. Чем это вызвано?

* * *

Я вас любил: любовь ещё, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.

1829