Общие черты современного экологического кризиса и осознание его обществом

Все упомянутые выше процессы и вопросы, в том числе формирование экологических областей знания (глава 1), не стоили бы анализа, если бы экология не превратилась в учение о путях выживания человечества. Отсюда и идеологическая ее составляющая, и взрывообразное, довольно хаотичное развитие, отражающееся в перетягивании терминологических одежд. Фактически происходит всемирная гуманитарно-экологическая революция, сменяющая научно-техническую. В последнее время ее и нельзя было называть научно-технической в полном смысле выражения. Скорее это был технический взрыв, базировавшийся на накопленном знании XIX — первой половины XX веков.
Периодизация общественного развития весьма условна. Однако можно рискнуть разделить последний его этап на несколько отрезков. Промышленный этап, или промышленная революция, XVII — XIX веков широко признается. По изменению среды жизни он ознаменовался почти сплошным сведением равнинных лесов в Европе и Северной Америке и чрезвычайно сильным загрязнением в Западной Европе. Например, в 1845 г. выброс серы промышленностью этого региона на 100 тыс. т превышал природное ее выделение в атмосферу. Демографическое давление в этот период ослабилось миграцией населения Европы в основном в Северную Америку.
В недрах промышленной революции зародился ее научно-технический этап. Условно его можно датировать периодом 1820 — 1960 гг. В это время в основном сформировались все существующие ныне науки, были сделаны наиболее заметные фундаментальные открытия и сформулированы основные законы развития природы и общества. Экологически начало этого этапа очень четко отграничено словами Ж. Б. Ламарка: «Можно, пожалуй, сказать, что предназначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания» (1820 г.). В то же время в уме Ламарка возникло общее представление о биосфере, более четко сформулированное Э. Зюссом в 1875 г. и окончательно оформленное в трудах В. И. Вернадского в начале XX века. Конец периода также имеет условную грань — выход книги Р. Карсон «Безмолвная весна» (1962 г.).
Следующий период следует рассматривать как окончание научно-технического этапа промышленной революции и наступление инженерно-технического ее этапа. В последние 30 лет констатируется явный застой теоретического мышления при бурном расцвете технической мысли. Крупнейшие обобщения были сделаны главным образом до последней мировой войны или сразу после нее. Выдающиеся философы, их школы остались в прошлом. Это характерно не только для совершенно обескровленной и лишенной серого вещества мозга нашей страны, но и для мира в целом. Символом веры (а не чрезвычайно полезным изобретением) стала ЭВМ. Появились даже технизированные градостроительные образования — технополисы. Создается впечатление, что при благополучном развитии человечества ему предстоит пройти своеобразное повторение Средних веков — длительной разработки идейного наследия классиков XIX — начала XX века.
Теоретическая мысль к нашим дням почти иссякла, снизилось уважение к ней, положительная общественная реакция. Возникла наукофобия. Напор техники для непросвещенных как-то вдруг наткнулся на экологические ограничения. Произошло это очень зримо в 60-е гг. И хотя синдром безоглядной технизации все еще очень силен, постепенно глаза открываются, а ум проясняется. Многие постулаты недавнего прошлого оказываются неверными, опасными и даже гибельными. Вернее, опасным стало мышление «от сих до сих» в рамках чисто технической парадигмы. Это и обусловило экологический взрыв. Все и вся,стало проверяться на оселке всеобщей экологии, или мегаэкологии, как идеологии и науки выживания человечества.
Идеологически, или как теперь чаще говорят, исходя из экологической морали, этики взаимоотношения человека и природы, ситуация достаточно ясна. Или человечество сумеет вписаться в параметры существующей биосферы, сохранит ее, либо погибнет вместе с нею. При этом биосфера как таковая может сохраниться, но в ином виде. Отсюда широко известные «экоцентристские» принципы: 1) сохранение биосферы (природы) — основа развития человеческого общества; 2) утеря видов и вообще генетического разнообразия — одна из важнейших угроз; 3) дальнейший рост населения и попытки увеличить благосостояние людей несовместимы друг с другом и 4) ориентация на немедленное получение благ без учета дальних последствий смертельно опасна*.

Этот перечень следует дополнить пунктом о потенциальной гибельности отсутствия механизма, ограничивающего эксплуатацию природных систем (см. главу 4 и приложение «Общие принципы экополитики»). Действенной саморегуляции в отношениях человека и природы не существует. Лишь деструкция или экономическая нерентабельность дальнейшей эксплуатации из-за истощения ресурсов служит ограничителем воздействий. Загонять лошадь природы невыгодно, но лишь с позиций долгосрочной перспективы. Сиюминутная выгода доминирует. Механизма же предохранения от таких действий человечество не выработало.
Другое дополнение касается сохранения экосистем и геосистем. В принципе в отличие от генетических ресурсов они условно восстановимы, но без них нереально сохранить эти ресурсы. Можно сколь угодно решительно охранять виды, но если утеряна их среда обитания, они в конечном счете погибнут. А с их исчезновением станет невозможной и реанимация экосистем.
Смысл нынешней гуманитарно-экологической революции в том, чтобы предохранить себя от возвращающегося бумеранга антропогенной деструкции природы. До недавнего времени человечество не ограничивало своего напора на биосферу. Оно развивалось в основном экстенсивно, завоевало сушу, грозило и продолжает грозить освоением дна Мирового океана и космоса. Чем больше рабочих рук, тем лучше. Максимум, о чем проявлялась забота, — как бы прокормить растущее количество людей. Исходя из ресурсов планеты, задача прокормления человечества вполне решима (по данным различных авторов можно прокормить от 15 до 60 млрд человек). Физиологические потребности человека пока еще можно удовлетворить. Но при всей значимости этой проблемы уровень ее решения чрезвычайно примитивен. Не хлебом единым жив человек. Комплекс его личных и общественных потребностей (см. главу 7) намного шире. Их удовлетворение при возросшем населении планеты уже абсолютно невозможно. Земной «пирог» для этого слишком мал. Многочисленные подсчеты и оценки показывают, что оптимальное для Земли человеческое население не превышает 1 — 1,5 млрд человек. Это ограничение рассчитано не по возможности элементарного прокормления, а из энергетических параметров, водопотребления, максимума промышленного развития, допустимого ресурсного цикла, в том числе рекреационного, сохранения экологического баланса на планете, с учетом возможности достижения теоретически вероятного максимума средней продолжительности жизни человека (89±5 лет) и минимума заболеваемости людей.
Вовлечение новых ресурсов оказывается разрушительным и даже опасным. Фактически рухнула надежда и на космос. Его освоение требует значительных энергетических затрат, которые выходят за пределы земных возможностей. Это — непреодолимый рубеж. Как средство познания и ограниченный источник ресурсов космические аппараты будут развиваться. Но это не расширит физических границ нашей планеты.
Наступление на природу захлебнулось. Она преобразована в той ее части, что доступна при данном развитии производительных сил. Сохранилось не так уж много территорий, где нет следов деятельности человека и признаков его самого — строений, дорог и т. п. Явное присутствие людей не отмечено на площади 48 051 840 км² суши при общей ее площади около 149 млн км. При этом доля свободной от людей территории в Северной Америке 37,5 %, в СССР — 33,6, в Австралии и Океании — 27,8, в Африке — 27,5, в Южной Америке — 20,8, в Азии — 18,6, в Европе — 2,8%, а Антарктида практически вся свободна от следов человека. Но это если не считать опосредованных воздействий через атмосферу и водный сток.
Влияние через эти каналы охватывает и Мировой океан, так как в его водах растворяется антропогенно освобожденный углекислый газ, вещества типа NO_x и SO_x, другие загрязнители, местами он покрыт нефтяной пленкой, загрязнен фенолами и так далее. Все это неблагоприятно воздействует на человека и его хозяйство. В этом смысл экологического кризиса. Уже не только природа, но и человек ощущает результаты своей деятельности. Последняя опасна не столько для биосферы (жизнь, если не будет катастрофы типа ядерной, сохранится), сколько для самих людей. Бумеранг, брошенный в сторону природы, возвращается.
Эпоха натиска на природу закончилась или, во всяком случае, кончается. Необходимо повернуться лицом к человеку и спасать Землю от собственного усердия не по разуму. Сменилась сама цель развития. Еще недавно казалось, что достаточно человека накормить и сделать богатым. Сейчас же выяснилось, что для того, чтобы жить долго и не болеть, этого мало. Нужна еще благоприятная среда жизни. Иначе даже расходы на медицину, возрастая экспоненциально, достигают парадоксальных величин. Обращение к человеку привело к новой форме антропоцентризма: экологическому антропоцентризму. Общество стало поворачиваться лицом к себе, к своему переустройству, а не к преобразованию природы.
Стена экологических запретов, достигшая глобального уровня (разрушение озонового экрана, закисление осадков, изменение климата и так далее), оказалась не единственным фактором общественного развития. Одновременно и параллельно изменилась экономическая структура. На первый план стала выходить наукоемкое производство. Для него нужны совсем другие люди, чем для традиционной промышленности. Доминирующим становится производство информации, технического знания, реализуемого затем в виде новейшей техники.
Труд как таковой в физической своей форме был доминирующим богатством в далеком прошлом, когда он начал давать прибавочный продукт. Этому этапу, условно говоря, соответствовало рабство. В наши дни оно абсолютно неэффективно, чего не мог понять Сталин него окружение. Плоды такой «ошибки»* совершенно очевидны. Однако, к сожалению, не для всех.

Многие руководители и даже простые труженики полагают, что «твердая рука» и «порядок» могут решить все проблемы. На самом деле они лишь в состоянии усугубить положение. К тому же рабству ведет карточно-распределительная система. Это путь в никуда. В области экологии рабский труд чреват разрушением среды жизни: раб не заинтересован ни в результатах труда, ни в его последствиях.
Земля, земельные угодья, как основа богатства исторически составила дополнение к труду. Условно это феодальный этап. Нос ростом капитала не земля стала определять успех общественного развития. Это азы политэкономии. Промышленная революция капитализировала природные ресурсы, включая в это понятие как естественные ценности планеты, так и человеческий труд. Она оказалась разрушительной силой, многократно возросшей с приходом фазы научно-технического, а затем и инженерно-технического развития. Психологически возникла доминанта неограниченного могущества человека, вседозволенности по отношению к природе.
Власть как форма управления исторически переходила от одного собственника главнейшего богатства к другому. На научно-техническом и инженерно-техническом этапах промышленной революции в индустриальном обществе доминирующим лицом стал технократ. Он-то и оказался субъектом, ответственным за экологический кризис. И этот кризис обрел бы черты катастрофы (что не исключено еще и до сих пор), если бы не перелом в экономике.
В постиндустриальном обществе наиболее эффективно наукоемкое производство. Оно не требует прироста числа рабочих рук, но нуждается в интенсификации умственного труда. Нужны не сильные мышцы, а умные головы. От экстенсивных форм развития человечество переходит к формам ультраинтенсивным. Научно-техническая революция достигла инженерно-технического апогея. Японские технополисы, блестящая организация работы управленцев — «белых воротничков», техническое решение многих проблем охраны среды жизни, расцвет технического гения — все говорит об этом. Но завтра человечества уже в другом. Оно в гуманизации общества, его внутренней «экологизации». Ведь сколько ни развивай наукоемкие производства, даже охвати этим процессом весь мир, люди окажутся в весьма затруднительном положении: компьютерами сыт, одет и обут не будешь. Хотя наукоемкое производство экологически менее опасно, чем другие формы промышленности, но цемент, металл и прочие продукты индустрии оно не «отменяет», хотя и экономит.
Наряду с углублением и расширением образования необходимо сокращение потребности в материалах, изымаемых из природы. Давление на нее нужно снизить. Ресурсосберегающие технологии, экономия энергии и материалов, миниатюризация изделий (разд. 6.4) — все это отодвигает кризисные явления, но не предотвращает их. Требуется радикальное изменение тенденций. Способы его давно известны. Они заключаются в особом внимании к «качеству человека» и качеству его жизни. Образно говоря, нужны генетически, физически и психически здоровые, высокоинтеллектуальные люди, живущие в абсолютно здоровой среде жизни — по физическим, социальным и экономическим ее показателям. Само по себе богатство тут ничего не решает, хотя и служит основой для достижения целей. Важно знать, куда его употребить.
Человек «высокого качества» в благоприятной среде жизни в состоянии регулировать свой популяционный рост без страха за себя и за потомство. Но для этого необходимо избавиться от ужаса войны, голода, социальных потрясений, болезней, нищеты, от всех исторически сложившихся пороков человечества. И это, как показывает опыт наиболее развитых стран, возможно при изменении общественных целей прогресса.
Научно-гуманистическая революция практически уже началась. Она в корне отличается от научно- и инженерно-технической, хотя и является их естественным продолжением. Основные ее черты определены экологическими и экономическими, запретами. Они составляют неразрывное единство, в конечном итоге определяющее политику стран. Если что-то мешает, так это инерционность мышления и идеологический маразм, неумение думать. Конечно, идеальные схемы всегда утопичны, 'они реализуются постепенно и лишь в общих чертах. Однако некоторые штрихи постиндустриального научно-гуманистического общества, как кажется, достаточно очевидны. Однако прежде чем конструировать схему выхода из современного экологического кризиса, следует рассмотреть основные черты экологизации различных сторон человеческой деятельности, которые уже стали достаточно очевидными и зримыми.