Капитуляция

Основная группа Оглалов бежала на юг к реке Литтл Паудер, но оставила Майлсу большую часть своего продовольствия и снаряжения. Их первоначальный план двигаться на восток был на время забыт; они просто пытались выжить. “Мы оказались почти такими же нищими, как и люди Тупого Ножа, приходившие к нам раньше”, вспоминал Черный Лось. Им снова пришлось питаться своими истощенными лошадьми.

Неистовая Лошадь и другая группа Оглалов решили идти с Шайенами. Они бежали на юго-запад вдоль по реке Танг, путешествуя всю ночь и весь последующий день до тех пор, пока их остававшиеся все это время позади разведчики не сообщили, что солдаты повернули обратно к Йеллоустону. В конце концов, они стали лагерем возле гор Бигхорн, где 15 января к ним присоединились сто палаток Хункпапов Сидящего Быка. Там в изобилии водились бизоны и, вдоволь поохотившись, индейцы перенесли лагерь к берегам Литтл Бигхорна.

Во время похода к ним присоединились и другие группы, и лагерь вырос до крупных размеров. Присутствовали многие из все еще не сдавшихся Северных Шайенов, а так же Неистовая Лошадь и Маленький Большой Человек из Оглалов, Черный Щит и Хромой Олень со своими Миниконжу, Пятнистый Орел и Красный Медведь из Санс-Арков и Сидящий Бык со своими Хункпапами.

Такое количество индейцев, сосредоточившихся в одном месте, наносило непоправимый ущерб природным ресурсам и с трудом могло обеспечить себя продовольствием, но солдаты контролировали все вокруг. Поражение при Вульф-Маунтин поспособствовало укреплению позиций дискредитированной до этого партии сторонников мира. Многие из вождей начали более открыто говорить о капитуляции, на советах начали вспыхивать споры. Несмотря на убийство их вождей Кроу Майлса, большинство Миниконжу и Санс-Арков были готовы сдаться. Хункпапы и Оглалы оставались враждебными. Шайены, на долю которых выпали основные тяготы этой войны со времен нападения Рейнольдса годом раньше, большей частью желали, чтобы их оставили в покое.

В конце концов, в начале февраля индейцы пришли к соглашению, что они разделятся, и каждая группа будет действовать соответственно своим собственным интересам. Оглалы и Шайены остались на берегах Литтл Бигхорна. Миниконжу и Санс-Арки повернули на восток к агентствам, в то время как Хункпапы Сидящего Быка и некоторые наиболее упертые Миниконжу и Санс-Арки, возглавляемые Хромым Оленем, направились в Канаду.

1 февраля Майлс приказал Джонни Бругайеру взять Сладкую Женщину (одну из Шайенок, захваченных у Вульф-Маунтин), разыскать индейцев и передать им ультиматум о капитуляции. Бругайер нашел Оглало-Шайенский лагерь на Литтл Бигхорне, где и передал ультиматум Майлса о безоговорочной капитуляции. Впоследствии сдавшиеся индейцы должны были проявить полное послушание любым распоряжениям правительства. Отказ сдаться приведет к немедленной военной операции против них. Сладкая Женщина – худая, но абсолютно здоровая – уверила Шайенов в том, что пленники живы, с ними хорошо обращаются, а вооруженные часовые защищают женщин от внимания со стороны солдат.

Вожди посовещались и заявили, что выступят по направлению к Форту Кио, вынеся то или иное конечное решение по пути. Поскольку они шли на север вдоль по реке Танг, Бругайер заявил, что намерен двигаться прямо к форту. Девятнадцать вождей – в их числе были Две Луны, Спящий Кролик, Железная Рубашка, Безумный Мул, Черный Медведь, Маленький Ручей, Белый Гром, Безумная Голова и шаман Белый Бык – решили сопроводить его и посмотреть, как солдаты поступят с Шайенами, если те придут сдаваться. Они двинулись по направлению к форту, тогда как оставшиеся Шайены и Оглалы повернули на восток по направлению к реке Паудер. Там Шайены будут дожидаться известий от своих вождей, а Оглалы отправятся дальше на восток. Шайенский лагерь расположился совсем недалеко от того места, где год назад их атаковал Рейнольдс.

За несколько миль до форта Бругайер опередил вождей и поскакал в форт, чтобы предупредить солдат о их приезде. Они должны были последовать за ним на следующий день. 19 февраля, когда вожди появились возле форта, Бругайер с еще одним скаутом встретили их и передали им слова Майлса. Тот заверял вождей, что они могут ничего не опасаясь въехать в форт. Когда индейцы подъехали к плац-параду, солдаты выстроились в шеренгу. Ничего не зная о традиции приветствовать лидеров побежденного противника, Белый Бык сказал Двум Лунам: “Соберись с духом. Будь храбрым, сейчас нас убьют”. Если Две Луны и ответил, его слова остались неизвестными.

Однако Майлс подскакал к ним на сером коне, пожал руку Двум Лунам и Белому Быку, представил индейцам свой штаб и приказал установить для них палатки. После того как они обосновались, Майлс пригласил их в свой дом.

“Вы теперь у меня дома, и я хочу поговорить с вами”, сказал он вождям. “В чем то я плохой человек, в чем то хороший. Я хочу, чтобы вы со своим народом пришли сюда и сдались мне; отдали мне все свое оружие и своих лошадей. Если вы сделаете так, как я сказал, я буду для вас хорошим человеком, но если вы не сделаете этого, я буду плохим”.

Выбора не было, и Две Луны понял это. Он ответил: “Хорошо; мы вернемся обратно в лагерь и сразу же двинемся к форту и сдадимся вам”.

Затем Майлс предложил, чтобы один из вождей остался в форте в качестве заложника. После некоторых колебаний Белый Бык согласился остаться. Узнав об этом решении, Майлс привел Белого Быка к себе домой и предложил кресло.

“Я не причиню никакого вреда этому человеку, которого вы мне оставляете, но прямо сейчас завербую скаутом”. Ему немедленно начнут выплачивать причитающиеся за эту работу деньги. Две Луны, казалось, был вдохновлен этой идей, но новости были с неудовольствием встречены Шайенами, стоявшими лагерем на реке Паудер. Они, понятно, решили, что Белый Бык перешел на сторону белых и стал “охотником за индейцами”.

Возникли новые осложнения. Из расположенных в Небраске агентств прибыла группа Шайенов, сообщившая соплеменникам, что они смогут договориться с генералом Круком в Небраске на более выгодных для себя условиях. Большая часть боев была уже позади, а Крук все еще искал как можно больше престижа – при помощи переговоров о мире в частности. Разрозненные группы индейцев, приходившие в агентство Красного Облака, сообщали о разногласиях между враждебными индейцами, и еще в январе Крук отправил эмиссаров, задачей которых было уговорить различные враждебные группы отправиться на юг и сдаться ему. В отличие от Майлса Крук обещал не отбирать у них оружие и лошадей.

Круку помогал Пятнистый Хвост, который вернулся из своей поездки по Индейской Территории абсолютно неудовлетворенным и был готов помогать в переговорах о капитуляции за определенную цену – Крук должен использовать все свое влияние в Вашингтоне, чтобы воспрепятствовать плану перемещения агентств Лакотов на Миссури. Пятнистый Хвост был одним из немногих индейских лидеров, достаточно разумных для того, чтобы понимать, что план с Миссури является просто первым шагом к конечному перемещению племен на Индейскую Территорию. Если Крук воспрепятствует перемещению к Миссури, это успешно положит конец любым намерениям переместить в конечном счете всех Лакотов в Оклахому.

В Шайенском лагере вспыхнули незначительные раздоры между приверженцами мира и сторонниками жесткой линии, все еще желавшими продолжения войны. Тем не менее, Маленький Волк и почти все остальные решили идти к Круку. Великий шаман, Угольный Медведь, объявил, что магическая палатка будет их сопровождать. Небольшая фракция, возглавляемая Двумя Лунами, предпочла Майлса, тогда как сторонники жесткой линии двинулись на запад, чтобы присоединиться к Миниконжу Хромого Оленя, которые отделились от Сидящего Быка и стояли лагерем на притоке Роузбада.

Когда группа Двух Лун приблизилась к форту Майлса, вперед выехала делегация вождей. Они хотели попытаться выторговать для себя более благоприятные условия сдачи. Когда Майлс предупредил их, что не может быть никаких иных условий, нежели те, о которых он говорил ранее, среди индейцев воцарилось безмолвие. Майлс вспоминал, что эта тишина “стала причиной особой тревоги с моей стороны, в то время как медленно проходили мгновения ”.

В конце концов, заговорил Маленький Вождь. Рассказав о исторических правах своего народа на оспариваемую страну, назвав белых агрессорами и захватчиками и сообщив Майлсу, что Шайены стали жертвами войны, которую не они затеяли, Маленький Вождь капитулировал:

Мы слабы по сравнению с вами и вашими силами; у нас нет боеприпасов; мы не умеем изготовить ни ружья, ни одного патрона или ножа. В действительности мы полностью находимся под властью тех, кто захватил нашу страну. Ваши условия трудны и жестоки, но мы готовы принять их и отдать себя на вашу милость.

Вздохнув с облегчением, Майлс предложил отправить делегацию от их народа в Вашингтон. Шайены отказались. Один из вождей прокомментировал, что он уже бывал в Вашингтоне, и там ему показывали карту, на которой была обозначена земля, навечно переданная его народу. Теперь эту землю у них отобрали, тем самым доказав, что официальные лица в Вашингтоне просто лгали. “Ты еще не лгал нам”, - сказал этот вождь Майлсу: “и я собираюсь испытать тебя и иду сюда. Я намерен сдаться тебе”.

Ведущих вождей оставили в форте в качестве заложников, а остальных отправили за их народом. Община Двух Лун сдалась 22 апреля 1877 года. Им позволили разбить лагерь в роще возле реки за пределами военного городка. Мужчин обезоружили. Солдаты согнали их лошадей в табун и угнали его в форт, чтобы позже продать, а на вырученные деньги закупить для индейцев скот. Несколькими днями позже тридцати воинам вернули оружие и завербовали скаутами.

Пока Майлс вел переговоры с общинами Двух Лун и других вождей, пришедших в его форт, большинство индейцев, соблазненные более выгодными условиями сдачи, направились на юг в Небраску, к генералу Круку. 24 февраля в Кэмп-Робинсон прибыл Маленький Волк с авангардом Шайенов, состоявшим из восьми воинов, десяти женщин и около дюжины детей.

В конце февраля или начале марта Пятнистый Хвост, взяв с собой около 250 вождей и воинов Брюле, отправился в лагерь Оглалов, чтобы посовещаться там со своим племянником – Неистовой Лошадью. Пятнистый Хвост был откровенен[29]. Если Оглалы не сдадутся до весны, против них выступит новая экспедиция. Круку будут помогать не только его традиционные скауты – Кроу и Шошоны – но также и Лакоты с Шайенами. Теперь, когда их собственный народ и старинные союзники перешли на сторону правительства, вожди Оглалов знали, что конец близок. Неистовая Лошадь символически развязал военные узлы на хвосте своего коня[30] и распустил его. В апреле, когда трава подрастет достаточно для того, чтобы лошади могли выдержать длительный переезд, Оглалы тронутся на юг к Кэмп-Робинсону и агентствам Небраски.

Крук ловко манипулировал индейскими фракциями, натравливая одну на другую. Разобщенные Лакоты и Шайены противостояли теперь единой нации. Кризис с выборами президента благополучно разрешился, когда южные штаты отдали свои голоса Хейсу в обмен на ряд уступок, включая вывод последних войск, обеспечивавших процесс Реконструкции. Мирный приход Хейса к власти и вывод войск с Юга освободил дополнительные силы – включая МакКензи – для службы на фронтире.

Это подчеркивалось Пятнистым Хвостом во время его путешествия по расположенным вдоль рек Литтл Паудер и Малая Миссури лагерям в феврале-марте 1877 года. Когда 5 апреля он вернулся в агентство, то привел с собой 917 человек. Кроме того, Пятнистый Хвост принес известия, что сам Неистовая Лошадь прибудет в течение следующего месяца. В признание его заслуг Крук произвел Пятнистого Хвоста в лейтенанты Регулярной армии.

Чтобы не дать Пятнистому Хвосту себя обойти, Красное Облако предложил свои услуги. Он намеревался поехать и поторопить Неистовую Лошадь. Как и Пятнистый Хвост, Красное Облако был родственником Неистовой Лошади и считал, что как Оглала он может оказать на своего племянника большее влияние, нежели родственник из Брюле. Крук, жаждущий любыми средствами подхлестнуть процесс, одобрил намерения Красного Облака, хотя и предупредил последнего, что тот должен ехать как заинтересованное частное лицо, а не представитель правительства.

Все же Крук вручил Красному Облаку послание Неистовой Лошади. Он сказал, что планирует срочную подготовку новой экспедиции и выйдет в поход на все лето и всю следующую зиму. Он отложил все операции лишь для того, чтобы дать тем, кто этого желает, шанс сдаться. Когда он возобновит боевые действия, на его стороне выступят крупные силы Шайенов, Арапахов, Шошонов, Банноков, Пауни и Ютов. Каждый день, на который Неистовая Лошадь откладывает свою капитуляцию, “приближает ту минуту, когда солдаты и их Шайенские союзники выйдут в поход и будут нападать и убивать его воинов, где бы их ни обнаружили”. Крук настойчиво подчеркивал участи Шайенов, зная, какой эффект это произведет не только на Неистовую Лошадь, но и на самого Красное Облако. Красное Облако и Пятнистый Хвост оба боялись возраставшего влияния Крука на Шайенов и Арапахов и понимали, что если они не совершат чего-нибудь такого, что обратит на них благосклонность генерала, то Лакоты отойдут на второй план.

14 апреля, когда Крук дожидался возвращения Красного Облака, Пятнистый Хвост привел в Кэмп-Шеридан большую колонну Миниконжу и Санс-Арков. Там индейцы остановились и стали ожидать прибытия Крука и МакКензи из агентства Красного Облака, расположенного примерно в двадцати милях от Кэмп-Шеридана. Джо Уэссон из сан-францисской “Alta California” оценил численность сдавшихся индейцев в 1200 – 1300 человек с 1600 – 1800 лошадьми.

По прибытии Крук театрально развернул флажок роты “I” Седьмой Кавалерии, отбитый при Слим-Бьюттс. Заявив о намерении капитулировать, индейцы побросали на землю свое оружие а затем отправились в агентство Пятнистого Хвоста, где встали лагерем. Солдаты обыскивали типи в поисках спрятанного оружия, несмотря на прямо противоположные заверения Крука, потом окружили табун и загнали его в форт. Просматривая список изъятого вооружения, Бурк отметил карабины Спрингфилда, захваченные на Литтл Бигхорне.

Неделю спустя после прихода Миниконжу и Санс-Арков в Кэмп-Шеридан Тупой Нож привел в агентство Красного Облака 524 Шайена. Эффект, произведенный МакКензи в ноябре прошлого года, был очевиден. Бурк писал:

У них почти не было одеял и крайне ограниченный запас шкур. Было много вдов и людей с обмороженными ступнями…

Покрышки для их палаток были сделаны из остатков парусины, старых шкур и накидок и даже кусков мешковины – именно это они могли подобрать в старых лагерях экспедиции генерала Крука. Я не видел ни одной хорошей палатки. Скво были вынуждены таскать воду в кожаных бурдюках, поскольку у них не имелось никаких лагерных принадлежностей.

Кроме того, было много раненых. Шайены сдали 600 лошадей, шестьдесят восемь карабинов и ружей, тридцать четыре револьвера и четырнадцать луков со стрелами.

Крук приказал врачам позаботиться о раненых и обмороженных. На следующий день он провел совет с вождями и сообщил им, что у него есть достаточно провизии, чтобы обеспечить голодающих Шайенов. После Крука выступил МакКензи. Он сказал индейцам: “Генерал Крук дает вам все необходимое не потому, что вы ушли из резерваций, чтобы сражаться с нами, но потому что он видит, насколько вы бедны, и жалеет вас, и верит в то, что с этой поры вы будете поступать правильно”.

Тупой Нож сказал Круку: “Когда твои посланцы пришли к нам, мы прислушались к их словам и сразу же пришли. С этого времени и далее, все, что ты скажешь моему народу, будет принято с надлежащим вниманием”. Обратившись к МакКензи, он произнес: “Ты был единственным, кого я боялся, когда ты появился здесь прошлым летом”.

Капитуляция Шайенов сделала общину Неистовой Лошади единственной враждебной группой, оставшейся в зоне влияния Крука. Однако 23 апреля Бурк записал в своем дневнике: “Прошлой ночью приехали гонцы из лагеря Неистовой Лошади. Они сообщили… что он движется так быстро, как может, по направлению к этому Агентству. Судя по всему, он проходит в день от восьми до десяти миль”. Его община шла практически в полном составе – Красное Облако умудрился предотвратить хоть сколь серьезное отступничество. 2 мая, когда изможденные и голодные Оглалы находились в тридцати милях от агентства, их встретило подразделение солдат из Кэмп-Робинсона. С солдатами прибыло десять фургонов, полных провизии, и сто голов скота. Два дня индейцы отдыхали и отъедались, а затем снова тронулись в путь.

Вскоре после полудня 6 мая Неистовая Лошадь прибыл в Кэмп-Робинсон с 889 Оглалами и 2000 лошадьми. Крук находился в Вашингтоне, а МакКензи не вышел, чтобы их встретить. Честь принять давно ожидаемую капитуляцию прославленного вождя выпала на лейтенанта Фило Кларка – знатока языка жестов общавшегося с индейцами без переводчиков.

Неистовая Лошадь протянул Кларку левую руку. Он пояснил: “Я протягиваю эту руку, потому что мое сердце расположено на этой стороне. Я хочу, чтобы этот мир длился вечно”. Затем руки жали остальные вожди. Оглалам позволили прийти в агентство Красного Облака. Как только они там обосновались, Кларк конфисковал все их огнестрельное оружие. После этого их оставили самих по себе. В ту же неделю, когда капитулировал Неистовая Лошадь, Сидящий Бык пересек границу и скрылся в Канаде.

В Форте Кио Майлс усилил свою пехоту четырьмя ротами Второй Кавалерии из Форта Эллис. Он готовился отправиться за Миниконжу Хромого Оленя, которые охотились возле истоков Роузбада. Эти индейцы представляли собой единственную крупную общину, которая не укрылась в Канаде или двигалась к агентствам.

1 мая Майлс покинул форт с почти пятью сотнями солдат и офицеров, включая четыре роты Второй Кавалерии, четыре роты Двадцать Второй Пехоты, две роты Пятой Пехоты, посаженное верхом подразделение Двадцать Второй Пехоты и скаутов.

В течение последующих пяти дней они двигались на юг вдоль по реке Танг, пока 5 мая не достигли водораздела между долинами рек Танг и Роузбад. В 2:30 пополудни Майлс оставил пехоту охранять обоз с фургонами и повел кавалерию и вьючных мулов на запад через водораздел. Переправившись через Роузбад незадолго до заката, войска продолжили свой поход ночью под моросящим дождем. В конце концов, около трех утра Майлс приказал сделать продолжительный привал. На рассвете они снова пустились в путь.

Кое-кто из солдат и индейских скаутов ехали впереди основного отряда. Добравшись до вершины высокой гряды, они разглядели лагерь Хромого Оленя, находившийся на расстоянии в пятнадцать миль. Сперва белые разглядели лишь то, что показалось им легким туманом, поднимавшимся у склона одной из гор, но индейцы утверждали, что это был дым костров. Кроме того, они увидели пасшихся на склонах холмов лошадей. Весь сценарий до удивления напоминал события, происходившие на Вороньем Гнезде у Литтл Бигхорна, но с двумя исключениями – на этот раз белые смогли разглядеть табун, а Майлс не был Кастером.

Майлс дождался заката, а затем повел отряд по холмам и лощинам к индейскому лагерю. С частыми остановками, чтобы избежать преждевременного обнаружения, они шли, пока не оказались на расстоянии пяти миль от лагеря.

“Первые лучи рассвета явили нам индейское селение в долине…”, писал Болдуин. “Дым последних ночных костров все еще вился над палатками спящих индейцев, и можно было видеть большой табун, пасшийся вблизи от селения”.

Лагерь был устроен типично по-индейски – вдоль по берегам реки под защитой холмов противоположной стороны. Несколько женщин встали пораньше и разводили костры, чтобы приготовить завтрак, кое-кто из мальчишек занимался с лошадьми, но большинство обитателей лагеря еще спало. Скаут-Шайен по имени Белый Бык заметил одинокого всадника, наблюдавшего за солдатами через ручей. Потом он направился к селению и скрылся из вида, но по-прежнему все оставалось тихо.

Скауты изучали обстановку, а Майлс приказал сделать привал, чтобы люди могли подтянуть подпруги и проверить оружие. Он организовал свой отряд для атаки и отдал приказ ни в коем случае не стрелять по женщинам и детям. Когда все было готово, лейтенант И.У. Кейси повел двадцать скаутов в сторону селения, до которого оставалось менее мили, чтобы вспугнуть табун, в то время как рота лейтенанта Ловелла Х. Джерома должна была преградить табуну путь и отогнать его. Оставшаяся часть батальона атаковала непосредственно селение.

Мальчишки, сторожившие табун, упали в траву и открыли огонь. Производимый лошадьми шум достиг лагеря и разбудил спавших воинов. Они вступили в бой, а женщины хватали детей и бежали к холмам, уводя с собой тех лошадей, которые были привязаны к палаткам. Тем временем Кейси оттеснил тех, кто сторожил табун, и рота Джерома овладела им. Селение опустело за несколько минут, воины бежали к высокому холму, лежавшему позади. Капитан Рэндольф Норвуд со спешенной ротой кавалерии преследовал их до холма и начал подъем на него. Капитан Джордж Тайлер занял вершину соседнего холма, чтобы накрыть сконцентрировавшихся в одном месте воинов перекрестным огнем и оттеснить их дальше, пока люди Норвуда шаг за шагом поднимаются по крутым склонам холма и овладевают высотой.

Хромой Олень, выдающийся воин Железная Звезда и несколько других воинов оказались отрезанными от остальных и запертыми в селении. Майлс приказал своим скаутам сообщить окруженным индейцам, что если они сдадутся, им сохранят жизнь. Те побросали оружие на землю, и Майлс подъехал к ним, выкрикивая одну из немногих известных ему Лакотских фраз: “Хау, кола!”[31]. Тем самым генерал демонстрировал сдавшимся свои дружеские намерения. Он протянул свою руку Хромому Оленю, а его нервничающий адъютант, лейтенант Джордж У. Бейрд, пожал руку Железной Звезде.

И тут простое недоразумение привело к трагическим последствиям. Подбежал молодой белый скаут и, очевидно опасаясь за жизнь Майлса, навел свою винтовку на Хромого Оленя. Инстинктивно вождь отскочил, а Железная Звезда вырвался из рук Бейрда. Хромой Олень схватил один из тех карабинов, которые они положили на землю, и выстрелил в Майлса. Майлс осадил коня, заставив животное сделать полный оборот, и пригнулся. Пуля пролетела над ним и поразила в грудь его ординарца, рядового Чарльза Стренгера, убив его на месте.

Воспользовавшись смятением, Хромой Олень и Железная Звезда побежали к холму, где попали под перекрестный огонь между основной группой воинов и ротами Тайлера и Норвуда. Хромого Оленя поразили семнадцать пуль. Железная Звезда упал в тридцати ярдах от него.

К девяти утра Майлс полностью контролировал лагерь, где он намеревался оставаться до подхода пехоты. Индейцы бросили все свое имущество за исключением нескольких ружей. Было захвачено более 450 лошадей – все в прекрасном состоянии, разжиревшие на сочной весенней траве.

В отличие от своих разоренных сородичей и союзников, которые были вынуждены сдаться, чтобы выжить, эти индейцы, похоже, избежали большей части боев предыдущих шестнадцати месяцев. Майлс назвал лагерь “одним из богатейших, какие я когда-либо видел. Он состоял из пятидесяти одной превосходной палатки, богато укомплектованных накидками, конской сбруей и всеми прочими образцами индейского имущества”. Болдуин отметил тонны высушенного бизоньего мяса, несколько сотен седл и “огромное количество расшитых бисером вещей”. Когда днем подошла пехота, людям позволили взять в качестве сувениров все, что хотелось. Все прочее следующим утром предали огню.

Потери армии состояли из четырех убитых и восьми раненых. Индейцы потеряли семнадцать человек, включая Хромого Оленя. Прежде чем тронуться в обратный путь, Майлс приказал отобрать из числа захваченных лошадей 200 животных и усадить на них пехоту. Было найдено несколько лошадей с клеймами Седьмой Кавалерии. В 10:30 утра 8 мая команда тронулась обратно к Роузбаду и реке Танг. В форт солдаты вернулись 14 мая.

Бой Хромого Оленя стал последним сражением той войны. К худшему или к лучшему, но единственная, остававшаяся до той поры свободно кочующей, община была теперь такой же нищей, как и все прочие, и не имела иного выбора, кроме как идти в агентство и сдаться.

Великая война Сиу завершилась.

ЭПИЛОГ

Великая война Сиу стала возможно самым дорогим из всех конфликтов с индейцами. С февраля 1876 года по декабрь 1877 армия потеряла 283 человека убитыми (большая из которых погибла на Литтл Бигхорне) и 125 ранеными. Эти цифры касаются только солдат и офицеров и не включают в себя штатских служащих и индейцев, также раненых или убитых на службе правительству. Никто не знает, сколько обычных граждан – поселенцев, старателей из Черных Холмов и прочих – погибли от рук индейцев в северных равнинах в 1876-77 г.г.

Правительство, находящееся в состоянии финансового кризиса и только приходившее в себя после Гражданской войны, в самом разгаре экономического спада потратило 2 312 531 $, чтобы одержать верх над Лакотами и их союзниками. Реальную величину этой суммы можно понять, приняв во внимание то, что на эти деньги можно было построить по меньшей мере девять больших паровых броненосцев, полностью оснащенных и снаряженных и готовых к выходу в море.

Потери враждебных индейцев никогда не станут известны. Боевые потери состояли как из воинов, так и изо всех остальных – женщин, стариков и детей. Кроме того, многие умерли от голода или обморожения после того, как их селения были уничтожены армией. Экономические потери индейцев были невосполнимы. Их исторический образ жизни ушел навсегда.

Судьба покоренных в Великой войне Сиу индейцев зависела в основном от того, кому они сдались. Шайены, капитулировавшие Майлсу, были завербованы скаутами. Им позволили оставаться на реке Танг, где они верно служили армии на протяжении почти двух десятков лет. Тем, кто сдался Круку в Кэмп-Робинсоне, не так повезло. Несмотря на все обещания и их убежденность в том, что они заключили более удачную сделку, этих Шайенов почти сразу же отправили на Индейскую Территорию. Удаление Шайенов из Кэмп-Робинсона породило опасения среди Лакотов, которые начали подозревать, что они станут следующими, независимо от соглашений Пятнистого Хвоста с Круком.

Их подозрения были небезосновательными. После длинной, кровавой войны у Лакотов осталось слишком мало друзей в правительстве. По общему мнению, все Сиу были одинаковы независимо от того, какую сторону они занимали во время конфликта. Конгресс сопротивлялся оказываемому на него давлению отправить их на Индейскую Территорию, приняв план, лишь чуточку менее тошнотворный в глазах Лакотов – перемещение агентств Красного Облака и Пятнистого Хвоста к западному берегу Миссури у города Янктон. Здесь их могли легко и экономично снабжать при помощи пароходов, а солдаты могли их контролировать. Снабжение и контроль являлись не единственными соображениями: политики и бизнесмены этого края понимали, что два огромных агентства с их гигантским населением вызовут экономический бум в Янктоне и его окрестностях.

Индейцы Понка – второстепенного племени, традиционно дружественного правительству – в конце концов были изгнаны из родных мест и отправлены на Индейскую Территорию, так что их резервацию можно было отдать под новые агентства Лакотов. То самое, чему так противился Пятнистый Хвост, теперь вот-вот могло случиться.

Еще в самом начале мая 1877 года, когда последние из враждебных индейцев только лишь шли к агентствам Небраски, а Майлс прочесывал Монтану, первая группа из агентства Пятнистого Хвоста была отправлена на восток в новые агентства на Миссури. Но многие пока оставались в прежних агентствах. Кто-то взирал на Неистовую Лошадь, как на потенциального лидера. Другие, утомленные войной, боялись его. И были другие вожди, включая Красное Облако и Пятнистого Хвоста, которые ревниво относились к тому психологическому влиянию на белых, которым обладал Неистовая Лошадь.

Эти соперничающие вожди ныне действовали сообща. Среди солдат распространили слухи, что Неистовая Лошадь намеревается бежать. Лейтенанту Фило Кларку было приказано с особым вниманием следить за Неистовой Лошадью и его Оглалами и “полностью информировать генерала Крука обо всем, что представляет хоть малейший интерес”. Многие Лакоты были готовы помогать солдатам. Неистовая Лошадь был окружен доносчиками - как индейцами, так и белыми. Фрэнк Гроард, вынашивающий старую ненависть со времен своего плена у Оглалов, обострил ситуацию, перепевая все слухи Кларку, включая возмутительный вымысел, что вождь планирует заговор с целью убийства Кларка и самого Гроарда и захвата агентства.

Пока вокруг вождя плелись интриги, правительство спровоцировало войну с дружественными до той поры индейцами Не-Персе в Орегоне. Официальные лица решили, что настало время проверить преданность Неистовой Лошади и его Оглалов как скаутов. Кларк созвал совет в агентстве Красного Облака, в котором приняли участие Неистовая Лошадь и несколько других вождей. Обсуждался вопрос об участии Оглалов в кампании против Не-Персе. Очевидно решив на этот раз воздержаться от языка жестов, Кларк пригласил в качестве переводчиков Фрэнка Гроарда и Луи Бордо.

Неистовая Лошадь выслушал, а затем ответил: “Мы устали от войны. Мы пришли сюда в поисках мира, но сейчас Великий Отец просит нас о помощи. Мы пойдем на север и будем сражаться до тех пор, пока не останется ни одного Не-Персе”.

Невероятно, Гроард перевел это последнее заявление так: “Мы пойдем на север и будем сажаться до тех пор, пока не останется ни одного белого человека”.

Изумленный Бордо пытался поправить Гроарда. Кларк, однако, уже принял решение принять перевод Гроарда и вступил в перебранку с вождями. Гроард второпях покинул встречу, и лейтенант послал за Уильямом Гарнетом, чтобы тот завершил перевод. Разозленный ошибкой Гроарда и пренебрежением Кларка, Бордо впал в молчание. Все еще не зная о неправильном переводе, Неистовая Лошадь перечислял условия своего участия в войне с Не-Персе среди возраставшей напряженности обоих сторон. Кларк был не в настроении говорить, и, в конце концов, Неистовая Лошадь потерял терпение и ушел с совета.

Это недоразумение явилось поворотным пунктом. Отношения ухудшались, и в конце концов 5 сентября генерал Крук уведомил Шеридана, что приказал взять Неистовую Лошадь под арест. Крук советовал правительству отправить вождя куда-нибудь подальше, возможно в старинный испанский замок в Форте Мэрион, что во Флориде – печально известное место, где содержались в заключении неугодные правительству вожди.

Неистовая Лошадь тем временем попытался укрыться в агентстве Пятнистого Хвоста, но там ему велели вернуться в агентство Красного Облака. В тот самый день, когда Крук умолял Шеридана депортировать вождя, отряд Неистовой Лошади прискакал в агентство Красного Облака. Почти сразу же туда прибыл гонец с приказом переправить Неистовую Лошадь в Кэмп-Робинсон. Когда Неистовая Лошадь прибыл в форт, его немедленно взяли под стражу и повели на гарнизонную гауптвахту.

Сперва он, казалось, не понимал своего положения. Но внутри бревенчатого строения Неистовая Лошадь увидел решетки и пленников в кандалах и внезапно осознал, что происходит. С криком он выхватил спрятанный под одеялом нож, полоснул дежурного офицера и выбежал наружу, где рядовой Уильям Джентлс – один из часовых – инстинктивно направил на него свое ружье с примкнутым к нему штыком. Маленький Большой Человек, который стоял снаружи, схватил Неистовую Лошадь, попытался заломить вождю руки и толкнул на землю. Потеряв равновесие, Неистовая Лошадь упал назад и напоролся на штык Джентлса. Штык вошел ему в бок и пронзил обе почки.

Доктор Валентайн МакДжилликадди, врач агентства, протиснулся сквозь строй солдат и увидел Неистовую Лошадь распростершимся на земле, с оскаленными зубами и корчившимся от боли. Кровь текла у него изо рта. Пульс ослабевал. МакДжилликадди понял, что рана смертельна. Неистовую Лошадь отнесли в офис адъютанта форта, где около полуночи он умер.

Сбылось пророчество детства. Неистовую Лошадь закололи, его руки были заломлены за спину. Адъютант – лейтенант Фредерик Колхаун – мог бы испытывать мрачное удовлетворение от того, что вождь умер у него в офисе. Его братом был Джимми Колхаун, зять Кастера погибший на Литтл Бигхорне.

Неистовая Лошадь был мертв, и вожди теперь быстро занялись самоутверждением. Близилась зима, и правительство было полно решимости исполнить указ, согласно которому индейцев следовало переместить на Миссури. Припасы для новых агентств находились там, и их не собирались перевозить в существующие агентства. Индейцы уйдут или будут голодать.

Все еще противясь переселению, вожди сделали лучшее из того, что могли ныне – когда они уже не имели возможности повести своих воинов в бой – они игнорировали и мешкали. Пытаясь склонить их на свою сторону, правительство пригласило их в Вашингтон на встречу с новым Великим Отцом.

Резерфорд Хейс смотрел на себя как на исцелителя. Он был избран среди обвинений в подтасовке выборов и руководил нацией, до сей поры разделенной горечью Гражданской войны. Его инаугурация на посту президента была первым действием, направленным на сплочение народа, и Хейс, очевидно, был убежден в том, что этот процесс исцеления должен затронуть и индейцев. Часть заслуги за это следует возложить на генерала Крука, который, верный своей клятве Пятнистому Хвосту, с лета убеждал правительство позволить Лакотам жить на какой-то части своих традиционных земель.

Прибыв 27 сентября в Белый Дом, Красное Облако, Пятнистый Хвост и остальные нашли Хейса внимательным слушателем, который понимал их точку зрения. Президент терпеливо объяснил, что они должны перезимовать на Миссури, потому что там их дожидаются припасы. Весной, однако, он отправит на оставшиеся земли Великой резервации Сиу комиссию, и вожди смогут выбрать любое место внутри границ резервации для своих постоянно действующих агентств. Вожди вернулись домой ободренные. Красное Облако привез копию протокола переговоров, в которой он тщательно пометил заявления Хейса синим карандашом.

Переселение, которое началось в октябре, прошло не без волнений, в особенности среди индейцев Красного Облака, не желавших, чтобы их гнали как стадо скота. Некоторые из северных общин, изначально связанных с Неистовой Лошадью, ускользнули и ухитрились вернуться на свои старые угодья в долине реки Паудер или пересечь границу и уйти в Канаду. Тем не менее, большинство индейцев обосновались возле старых агентств на реке Белой, достаточно близко от Миссури, чтобы удовлетворить правительство.

Тем временем, Карл Шурц – превосходный, энергичный министр внутренних дел – успешно преодолел стремления Конгресса взять верх над президентом и сослать всех Лакотов на Индейскую Территорию. 20 июня 1878 года Конгресс назначил обещанную Хейсом комиссию и во время – Лакоты на реке Белой уже обвиняли правительство в предательстве. В конце концов, Сиу получили агентства в своих старых владениях: агентство Красного Облака разместилось в Пайн-Ридже, а агентство Пятнистого Хвоста – в Роузбаде, к востоку от Пайн-Риджа.

Тот же самый отрезок времени, неприятный для Лакотов, был катастрофичен для сосланных на Индейскую Территорию покоренных Шайенов. Прибыв в агентство Арапахов и Шайенов в Дарлингтоне, Оклахома, среди малярийной жары июля, многие скоро оказались больны. В течение последовавшей зимы умер 41 Шайен из 999. Пайков не хватало, кроме того, они были практически несъедобны. Шайены начали голодать. Условия стали столь невыносимы, что в июле 1878 года общины Маленького Волка и Тупого Ножа снялись с лагеря в агентстве и отправились в путь к своей старой родине.

Это было тем, что стало известно под названием “Осень Шайенов”. Они шли на север, отбиваясь от наседавших солдат. Маленький Волк повел своих людей в страну реки Паудер, а Тупой Нож пошел в агентство Красного Облака, не ведая, что оно закрыто. Община Маленького Волка, в конце концов, была перехвачена солдатами из Форта Кио, как называлось теперь Поселение Майлса на реке Танг. Доставленные в форт, они были тут же завербованы скаутами. Так они получили возможность обосноваться в родных краях.

Община Тупого Ножа была перехвачена и интернирована в Форт Робинсон. Подталкиваемые голодом и отчаяньем, 9 января 1879 года они восстали и вырвались из заключения. Шестьдесят пять были окружены следующим утром и возвращены в форт вместе с телами пятидесяти Шайенов, которые, ослабев от лишений и холода, умерли в течение той ночи[32]. Около пятидесяти восьми человек отправили в Пайн-Ридж, где они присоединились к Лакотам, а два десятка вернули на Индейскую Территорию. Некоторые переместились к Форту Кио, где их гостеприимно принял Майлс. Оставшиеся умерли в холмах Форта Робинсон. Тупой Нож со своей семьей осел в Пайн-Ридже, где и умер в 1883 году.

Для людей Сидящего Быка Канада оказалась вовсе не тем, на что они рассчитывали. Канадское правительство было обеспокоено присутствием такого количества закаленных в боях индейцев. Кроме того, это портило отношения с Соединенными Штатами. Конная полиция ограничила их передвижение и постоянно держала их под наблюдением. В конце концов, в 1881 году Сидящий Бык вернулся в Соединенные Штаты и сдался в Форте Бафорд, Территория Дакота. К тому времени война уже четыре года как закончилась. Накал страстей поостыл, и вождь обнаружил, что стал своего рода знаменитостью. В Канаде он научился писать свое имя, и его автографы пользовались большим спросом. Он осел в резервации Стэндинг-Рок, где вступил в непрекращающуюся борьбу за влияние с автократичным агентом Джеймсом МакЛафлином. Позже Сидящий Бык выступал с шоу “Дикий Запад” Баффало Билла. Потом он вернулся в Стэндинг-Рок, где возобновил свою вражду с агентом.

Постепенно степные индейцы Соединенных Штатовначалиприспо-сабливаться к новому образу жизни. Если их стремление к войне и не было полностью сломлено, они были лишены самой возможности воевать, и никто не понимал это лучше вождей. Держа своих людей под контролем, они обеспечивали ограниченное самоуправление при помощи советов и поддерживали порядок с помощью одетой в армейскую форму полиции.

У Лакотов вышел на первый план Пятнистый Хвост, одержавший верх в ожесточенной борьбе за власть. Он уже стал по правительственному мандату верховным вождем всех агентств. Теперь, казалось, он добьется титула верховного вождя всех Лакотов с общего согласия всего народа, став могущественнейшим лидером в истории нации. Но выигранная им политическая борьба нажила ему непримиримых врагов, и 4 июля 1881 года Пятнистый Хвост был убит Вороньим Псом, лидером оппозиции. Пятнистый Хвост был последним и величайшим из лидеров Брюле. Его смерть положила конец их значимости как одного из племен Сиу.

Пятнистого Хвоста не стало, и Красное Облако возложил на себя мантию лидера. Он все более и более становился мечтателем и в течение лет полностью реорганизовал Оглалов, в конце концов убедив их покончить с прежним общинным образом жизни и осесть на индивидуальных фермах. Оглалы начали процветать[33], дав пример всему народу Лакотов.

Однако, хотя обстановка в отдельных агентствах и резервациях и могла быть благополучной, положение всех Степных индейцев в целом было отчаянным. Многие племена, включая те, которые традиционно были дружественны к белым, впали в нищету. Их земли постоянно делились, и территории резерваций уменьшились до того, что едва могли поддерживать свое население. Почти все время индейцы пребывали в праздности, и алкоголизм стал безудержен.

Очередь Лакотов настала в конце 1880-ых, когда их резервация была уменьшена чуть ли не вдвое против своего изначального размера. В 1889 году и снова в 1890-ом Средний Запад пострадал от неурожая. Многие белые поселенцы иммигрировали к Тихому океану или же сменили фермерство на другие занятия. Индейские фермеры, однако, были лишены подобного выбора. Запертые в своих резервациях, они были беспомощны. Голодные и вынужденные бездельничать Лакоты были готовы к приходу мессии.

Его имя было Вовока – мистик из племени Паютов, подверженный сильному влиянию Христианства. Многое из того, чему он учил людей, совпадало с учением Христа, которого он часто цитировал. Он проповедовал всеобщий мир, в котором ныне живые объединятся с уже умершими, бизоны вновь заполонят землю, и индейцы станут свободны, как и прежде. Ну а тем временем людям следовало плясать, молиться и славить Всемогущего.

В ретроспективе, религия Пляски Духов, как ее стали называть, говорила скорее о небесном рае, нежели о земном. Вовока был пророком дружбы и братской любви ко всем людям, независимо от цвета их кожи. Что бы ни лежало в основе его учений, Пляска Духов в ее оригинальной форме достигла нечто беспрецедентного в истории: она положила конец многовековой вражде между племенами, привела к отказу от воинского прошлого и сплотила Степных индейцев в религиозном экстазе.

Религия быстро распространилась среди доведенных до отчаяния индейцев степей. Это вновь приобретенное единство племен начало беспокоить федеральное правительство, особенно после того, как изначальный религиозный пыл стал выказывать признаки ксенофобии. Агент МакЛафлин предпринимал меры по наведению порядка в Стэндинг-Роке, то же самое делал агент Райт в Роузбаде.

Кое-кто был убежден в том, что правительство слишком остро реагирует на пляску. Индейцы, принадлежавшие к обычным христианским церквам, говорили, что феномен Пляски Духов носит кратковременный характер, и советовали оставить все, как есть.

Так сделал Нельсон Майлс. Ставший теперь генерал-майором и командующим Миссурийским военным округом, он ясно понимал отчаяние племен.

“Мы отобрали у них их землю, и теперь белые люди владеют ею”, писал он своей жене. “Индейцы сыты наполовину, или полуголодны. Ни я, ни любой другой представитель властей не может уверить индейцев в том, что они будут иметь нечто иное в будущем. Они говорят, и весьма справедливо, что устали от нарушенных обещаний”.

На встрече с новым агентом Оглалов, Даниелем Ф. Ройером 27 октября 1890 г. он говорил, что Пляска Духа должна отойти сама по себе. На следующий день Майлс сообщил индейским лидерам, что пляска должна быть остановлена, а затем покинул их, чтобы они могли неторопливо, на индейский манер, обсудить сказанное им.

Майлс понимал, что исполнение решения прекратить пляску может занять дни, а то и недели, и вернулся в свою штаб-квартиру в Чикаго. Некомпетентный Ройер, однако, был испуган и бомбардировал Индейское бюро мольбами прислать войска. Поначалу здравый смысл одержал верх, и просьбы Ройера были проигнорированы. Но 15 ноября агент Райт из Роузбада добавил к хору свой собственный голос, предупредив бюро, что индейская полиция быстро теряет контроль над ситуацией. Двумя днями позже Майлс приказал бригадному генералу Джону Бруку, командующему Департаментом Платт, оккупировать агентства Пайн-Ридж и Роузбад. Брука особо предупредили, чтобы он держал свои войска на безопасном расстоянии от индейских поселений и не позволял им вступать в распри с их населением. Таким образом, Майлс надеялся внушить индейцам повиновение демонстрацией силы. Сам он тем временем намеревался надавить на Индейское бюро и заставить его увеличить поставки продовольствия и облегчить участь индейцев в целом.

В Стэндинг-Роке одаренный МакЛафлин рассматривал Сидящего Быка в качестве основной причины всех бед, связанных с Пляской Духов, но не считал, что вождь или все движение представляют собой угрозу миру в агентствах. Напротив, он был более озабочен рядом директив из Индейского Бюро, повелевавших ему “отделить дружественных индейцев от недружественных” и привлечь войска, для подавления культа. Хотя МакЛафлин поддерживал добрые отношения с военным командованием из близлежащего Форта Йейтс, он считал, что контролирует агентство, а солдаты лишь обострят ситуацию. Поэтому МакЛафлин решил подчиниться приказу о разделении, арестовав Сидящего Быка, но работа должна была быть проделана индейской полицией.

14 декабря 1890 года МакЛафлин приказал сорока трем индейским полицейским окружить хижину Сидящего Быка и доставить вождя в агентство. Они отправились за ним на следующее утро и на рассвете арестовали его. Полицейские также конфисковали несколько ружей.

Когда Сидящего Быка выводили из хижины, собралась толпа, и двое сторонников вождя открыли огонь. Началась яростная схватка. Когда она завершилась, Сидящий Бык и семеро индейцев лежали мертвыми, наряду с пятью офицерами индейской полиции. Хорошо обученные полицейские в течении двух часов сдерживали толпу, пока не были освобождены солдатами из Форта Йейтс.

Войска заняли Пайн-Ридж и Роузбад еще в середине ноября. Многие индейцы, встревоженные прибытием солдат, скрылись в том месте, которое теперь называется Национальным парком Бедленд, примерно в пятидесяти милях к юго-западу от Пайн-Риджа. Генерал Брук, однако, оцепил регион, и линия войск удерживала их в пределах резервации. В то же самое время Брук заверил индейцев, что армия не хочет войны, а военное командование намерено защитить их права и интересы. Сразу после Рождества большинство беженцев снялись с лагеря и начали перемещаться в сторону Пайн-Риджа, сопровождаемые несколькими воинскими подразделениями, которые шли на некотором расстоянии за ними. Большая группа беженцев Лакотов из агентства Шайен-Ривер под предводительством вождя Большой Ноги была перехвачена подразделением Седьмой Кавалерии и препровождена к ручью Вундед-Ни. У большой Ноги было 106 воинов с домочадцами, которые поставили типи в открытой степи к западу от Вундед-Ни и точно к северу от пересохшего оврага, ведущего к ручью. Чтобы быть уверенными в том, что индейцы не попытаются скрыться, солдаты с трех сторон окружили лагерь. Четвертая линия войск была размещена на противоположной стороне оврага. Четыре крупнокалиберных скорострельных пушки Готчкиса – каждая могла выстрелить до пятидесяти зарядов в минуту – разместили на близлежащей возвышенности и направили прямо на лагерь, где индейцы вывесили белый флаг. В общей сложности там присутствовало 470 солдат и скаутов.

Брук намеревался разоружить людей Большой Ноги и отправить их обратно в агентство. Вскоре после восьми утра 29 декабря воинам приказали собраться и сдать оружие. Когда солдаты обыскивали воинов, юноша по имени Черный Лис выхватил из-под одеяла винтовку и открыл огонь. Тут же шеренга солдат двинулась вперед. Солдаты открыли огонь по толпе прямо в упор – стволы их ружей едва не касались индейцев. Считается, что первый залп убил до половины воинов. Оставшиеся на ногах кинулись на солдат.

“Несколько минут”, писал этнограф Джеймс Муни в своем сообщении о сражении, “шла жестокая схватка в рукопашную, где каждый думал лишь о том, чтобы убивать. Хотя у многих воинов не было ружей, почти все в поясах под одеялами имели револьверы и ножи, а также те смертоносные дубинки, которые до сих пор в ходу у Сиу. Нехватка ружей сделала схватку более кровавой, так как вынудила сражающихся сойтись почти вплотную”.

Женщины и дети высыпали наружу посмотреть, что происходит. В этот момент четыре пушки Готчкиса открыли огонь двухфунтовыми снарядами со шрапнелью. Разлетающиеся во все стороны стальные осколки и шрапнель разрывали зрителей на куски.

В течение нескольких минут 60 солдат и 200 индейцев были мертвы. Выжившие Лакоты бросились в овраг. Пушки Готчкиса осыпали степь шрапнелью.

“Не может быть сомнений в том, что преследование было просто резней, когда убегавшие женщины с детьми в руках были перебиты после того, как сопротивление уже было подавлено, и почти все воины лежали на земле мертвыми или умирающими”, сообщал Муни.

Федеральное правительство немедленно провело расследование. Выяснилось, что ни индейцы, ни солдаты не ожидали никаких неприятностей, и обе стороны тем утром встретились, доверяя друг другу. В то время как было отмечено, что первый выстрел был произведен индейцем, и солдаты повели себя правильно, открыв ответный огонь по воинам, но последовавшая за этим “резня была абсолютно излишня и неоправданна”. Вундед-Ни легло кровавым пятном на совесть нации. Само это название стало означать резню.

Можно с уверенностью сказать, что индейские войны завершились на той промерзшей и продуваемой ветрами равнине в недавно образованном штате Южная Дакота 29 декабря 1890 года.

В тот самый год суперинтендант по переписи населения заявил, что Американский фронтир не является более доминирующим фактором в национальной истории.