История России 4 страница

Беспрерывные совещания проходят и в Берлине. «Я указал, что ввиду намечающегося удара на Западе требуется скорейшее заключение мира на Востоке, так как лишь в том случае, если мир будет заключен в ближайшее время, мы получим возможность надлежащим образом совершить переброску войск»[45], – пишет в своих воспоминаниях генерал Людендорф. Немцы начинают спешить. Еще немного промедления – и можно просто не успеть перевезти солдат, развернуть части для нанесения удара но англичанам и французам на Западном фронте.

У немецкого руководства могло быть два подхода к стратегии выхода из военного тупика. Первый заключал в себе немедленный мир с Россией, вывод войск с Восточного фронта и наступление на Западе. Второй подход требовал полностью обобрать Россию, пользуясь ее временной беспомощностью, и, используя в качестве «второго дыхания» русские природные и продовольственные ресурсы, опять же продолжить борьбу на Западе. Кайзер выбрал ограбление России. Это приведет Германию к гибели через неполные восемь месяцев. Выступая на заседании ВЦИКа 3 октября 1918 года, Лев Троцкий скажет о крушении Германии: «Нет надобности доказывать, что значительная доля этой катастрофы была подготовлена в Бресте немецкой дипломатией, военной, как и штатской»[46].

Так почему же Германия встала на гибельный путь ограбления и расчленения России? Почему она не стала заключать с большевиками справедливый мир «без аннексий и контрибуций»? Потому что для заключения мирного договора его, как минимум, надо подписать с обеих сторон.

А немецкое руководство ясно видело, что большевики:

• преследуют интересы Англии и Франции;

• не торопятся заключать мирный договор;

• всячески затягивают переговоры;

• выставляют неприемлемые требования;

• предлагают Германии пожертвовать имеющимися у нее преимуществами, по сути ничего не предлагая взамен

Да, война на Востоке благодаря большевикам остановилась. Но Германия от этого не получила ничего. Ведь в условиях войны на два фронта немцам нужен не просто мир с одним из противников, а возможность спокойно разгромить второго. А этого как раз и нет. Антанта делает вид, что никаких переговоров не ведется, и продолжает вести войну на уничтожение. А Германия уже не перебрасывает свои войска на Запад...

Именно из-за поведения ленинской делегации и ужесточались требования Германии! Немцы начинают чувствовать, что их обманули и продолжают водить за нос. Мы уже знаем, что германцы начинают спешить. Теперь нам будет совсем несложно догадаться, как поведет себя делегация Советской России. Правильно – большевики берут курс на затягивание переговоров!

«Правительство Российской республики считает необходимым перенесение дальнейших переговоров на неотральную почву и со своей стороны предлагает город Стокгольм... Председатель русской делегации: А. Иоффе»[47].

Такую телеграмму вручили германским и австрийским дипломатам всего лишь через шесть дней после отъезда большевистской делегации. Зачем большевикам переносить переговоры в скандинавскую столицу, если вся Россия охвачена хаосом и только и ждет, что этого мирного договора? Им смысла нет, а англичанам резон простой. Брест рядом, Стокгольм далеко. Пока делегации туда доедут, пока расселятся, пока соберутся. Перемирие уже подходит к концу, из-за всех перемещений дипломатов его придется продлевать. А время-то идет, солдаты германские на Запад не едут. Поэтому и делают большевики все, что их настоятельно просят кураторы из британских и французских спецслужб. Делают это в ущерб революции, в ущерб своей стране. Просто потому, что не делать этого нельзя...

Германские дипломаты отказываются ехать в Стокгольм. Большевикам ничего не остается, как вновь отправить свою делегацию в Брест. Но на этот раз в ход идет тяжелая артиллерия. Большевистских дипломатов возглавляет не неопрятный Адольф Иоффе, а сам Лев Давидович Троцкий. В своих мемуарах он подробно рассказывает нам о сложностях переговорного процесса. Показательна фраза, которой напутствовал его на переговоры Ленин, ее часто любят приводить историки: «Для затягивания переговоров нужен затягиватель».

У немцев прекрасное настроение: раз большевики приехали, думают они, значит, мир уже не за горами. Не тут-то было. «Затягивание переговоров было в наших интересах. Для этой цели я, собственно, и поехал в Брест»[49], – пишет далее Троцкий. Но почему, собственно, большевикам выгодны проволочки и откладывание подписания того самого мира? Чего они ждут? Ответ вы с легкостью найдете в учебниках истории: Ленин и Троцкий ждут мировую революцию!

Но ждут они МИРОВУЮ революцию почему-то ТОЛЬКО в Германии и Австро-Венгрии!

А произошло вот что. Методика разрушения государства путем стачек, мирных демонстраций и словоохотливых болтунов, говорящих одно, а делающих другое, уже отработана. Она с успехом применена на практике – Российской империи больше нет. Пришло время повторить успех, теперь уже в Германии и Австро-Венгрии. Откройте любые книги, посвященные тому периоду истории, лучше всего учебники. И вы увидите, что мировую революцию большевики почему-то ждут только в этих странах. Никто из них не ждет пробуждения рабочих Франции и Англии, никто не надеется на классовое чутье американских фермеров и итальянских батраков. Почему? Ведь большевики говорят, что революция ожидается не германская, а мировая!

Ответ прост. Лидеры большевиков получают указания от Антанты. И указание есть у них весьма конкретное – тянуть время. Ленину и Троцкому, знавшим, как сделан «Великий Октябрь», было ясно, что скоро произойдет в Берлине и Вене. И действительно, внутренняя обстановка в Германии в этот момент «неожиданно» обострилась. 25 ноября 1917 года в Берлине прошли демонстрации, на которых были выдвинуты лозунги окончания войны. В России тоже ведь начиналось именно так. Сначала «Хлеба!» и «Долой войну!», потом – не успели оглянуться, как не стало и страны. Вот и на улицах немецких городов стали появляться нелегальные листовки. Маховик внутренней нестабильности стал невероятно быстро раскручиваться. Произошли массовые стачки в Кельне, Мюнхене, Гамбурге и других городах. Наконец, 28 января 1918 года в Берлине вспыхнула крупнейшая забастовка. Практически впервые за историю мировой войны остановились немецкие военные заводы и даже кое-где начались баррикадные бои. Не обошлось без использования и самого важного российского революционного «ноу хау» – Советов рабочих депутатов. Самозваные депутаты собрались в берлинском Доме профсоюзов и предложили правительству... заключить мир на основе самоопределения народов, «без аннексий и контрибуций»[50]. То есть уйти из Прибалтики и Польши, лишиться важнейших источников продовольствия и дать зеленый свет дальнейшему разложению страны.

«Троцкий и Антанта радовались затягиванию переговоров... – пишет в своих воспоминаниях генерал Эрих Людендорф. – По радио он знакомил весь мир и главным образом германских рабочих со своими большевистскими идеями. Всякому не вполне слепому человеку становилось совершенно ясно, что цели большевиков сводятся к тому, чтобы возбудить у нас революцию, а следовательно, разгромить Германию...»[51]

Но в тот раз Германия устояла. Командующий берлинским гарнизоном объявил город на осадном положении и потребовал от рабочих немедленно приступить к работе. К неподчинившимся пообещали применить законы военного времени, то есть расстрел. Твердость, проявленная руководством страши, спасла ситуацию. Во все города, где проходили стачки, ввели войска, однако от прямого подавления бастующих отказались, определив крайним сроком окончания безобразий 4 февраля 1918 года. Такая гибкость наряду с угрозой расстрела быстро привела к установлению порядка[52]. В Австро-Венгрии власть оказалась более слабой и нерешительной. Почти одновременно с Германией, в ноябре 1917-го, по стране прокатилась волна митингов и антивоенных демонстраций. 14 января 1918 года забастовали рабочие военных заводов Будапешта. На следующий день их поддержали рабочие Вены. «Дурные вести из Вены и окрестностей, – запишет в свой дневник граф фон Чернин, – сильное забастовочное движение, вызываемое сокращением мучного пайка и вялым ходом брестских переговоров»[53].

Следом за забастовкой, как под копирку, – создание рабочих Советов. 16 января 1918 года создан первый в стране, а через два дня – первый в столице, в Вене. Стачка продолжалась до 25 января, и в результате нее венское правительство пообещало руководителям социал-демократической партии не выдвигать в Бресте «аннексионистских претензий»[54]. 1 февраля 1918 года вспыхнул уже настоящий военный бунт. Произошло это в порту Коор (Катаро) среди моряков австро-венгерской эскадры. Требования взбунтовавшихся моряков нам хорошо знакомы: мир «без аннексий и контрибуций». Есть и новшества. Да еще какие: самоопределение народов австрийской империи и образование демократических правительств![55] На самом деле – это свержение монархии и распад страны. Германская твердость и здесь спасает ситуацию: немецкие подводники подавляют мятеж.

А что же в странах Антанты? Откройте учебники истории, достаньте толстые монографии. Вы не увидите пи одного конкретного указания на беспорядки, стачки, выборы Советов рабочих депутатов и прочие признаки разложения в Англии и Франции в период с октября 1917-го по март 1918-го. Но не могут же авторы учебников совсем ничего не написать, поэтому в главе «Революционное движение в странах Антанты» вы просто прочитаете: «отмечался рост стачечного движения»[56]. Ни цифр, ни дат, ни конкретных описаний баррикадных боев. Ничего. Почему?

Потому что социальный взрыв будет там, где его готовят, где на него выделяют огромные средства.

Крах государства будет там, где его противникам путем ежедневной пропаганды удается внушить населению антигосударственные воззрения.

Словно мыльный пузырь лопнет та империя, чья элита решит себе за благо «сдать» Родину в обмен на материальные блага.

Так погиб Советский Союз, так погибла Российская империя. Так же уйдут в небытие и Германская, Австро-Венгерская и Турецкая империи.

Но кроме собственного опыта есть у русских большевиков и четкая информация. От «друзей» из британской и французской разведок. Они часто посещают Ленина и Троцкого прямо в кабинетах, в кармане у них спецпропуска. Они расскажут большевистским лидерам, что планируется сделать в ближайшее время. И попросят время на переговорах потянуть, не спешить подписывать протоколы и договора. Сделаете, как просим, – не получит поддержки Добровольческая армия. Никому не поможем вас свергнуть, дорогие большевики. Если же наоборот, мир с немцами будет быстро заключен и перемирие (а с ним и полная неопределенность) не продлится, то мы вам, дорогие друзья, ничего обещать не можем. Такие узурпаторы, как вы, разогнавшие Учредительное собрание, долго не протянут. А когда вы будете свергнуты, то привычный путь эмиграции в Европу будет для вас надежно закрыт. Будет очень жаль, господа революционеры, но правительство Франции или Великобритании выдаст вас новому русскому руководству как мятежников и путчистов...

После таких встреч и едет в Брест-Литовск не дипломат Иоффе, а «затягиватель» Троцкий. Слишком велики ставки, поэтому Ленин посылает самого умного, самого талантливого. Единственного, кто знает все, – Троцкого. 27 декабря (9 января) начинается новый раунд переговоров. Теперь инициативу захватывают немцы. Прибывшая русская делегация невозмутимо приступает к своей основной задаче – тянуть время. Германцы объявляют недействительной декларацию большевиков, состоящую из шести пунктов, ту самую, на которой базировались первоначальные договоренности. Начинаются бесконечные препирательства по процедурным и организационным вопросам. Инициатива немцев начинает вязнуть и липнуть в паутине большевистской говорильни. Понимая, что с большевиками, возможно, договориться не удастся, немцы меняют вектор своей политики. Теперь большие надежды германцы возлагают не на сепаратный мир с Россией, а на сепаратный мир с ее частью – с Украиной. Именно из-за затягивания переговоров со стороны «германских шпионов» большевиков Берлин решает расчленить территорию России!

Какова реакция? Главный «удлинитель-затягиватель» товарищ Троцкий настолько покладист, что даже «не имеет никаких возражений против участия Украинской делегации в мирных переговорах». Никакого предлога для прерывания переговорного процесса немцы не получают. Любезный Лев Давыдович даже переходит в своих выступлениях на немецкий язык. И говорит, говорит, говорит. А его слова повторяют европейские, а особенно немецкие и австро-венгерские газеты. Их читают рабочие и служащие Берлина и Гамбурга, Будапешта и Вены. И бастуют, и требуют мира...

Еще пару месяцев таких переговоров – и от монархии в Германии не останется и мокрого места. Терпение Берлина начинает иссякать, сроки переброски немецких войск с Востока для начала наступления на Западе начинают потихоньку «гореть». Поэтому 18 (31) января 1918 года немцы просто положили на стол карту и попросили советскую делегацию с ней ознакомиться. На ней была прочерчена новая русская граница: Россия теряла 150 тыс. км2 своей территории. Троцкий предложил устроить десятидневный перерыв, «дабы дать возможность правительственным органам Российской Республики вынести свое окончательное решение по поводу предложенных нам условий мира». Немцы это предложение не принимают – просто потому, что от первоначально очерченного срока перемирия прошел еще один месяц. Дальше ждать им нельзя – можно сорвать свое наступление на Западном фронте. Надо срочно подписывать мир. Несмотря на несогласие немцев, Троцкий преспокойно уезжает к Ильичу в Москву.

Именно в это время «германские агенты» большевики решили подальше от передовых позиций немецкой армии перевезти ЦК партии из Петрограда. Потом подальше от немцев перенесут в Москву и столицу.

Через одиннадцать дней делегация Троцкого вернулась назад. Прошло уже два раунда переговоров, но ни одной цели немецкие дипломаты не достигли. Мира нет, ясности нет. Приходится договариваться с украинцами. Проведя закулисные переговоры и пообещав им свою поддержку, немцы спровоцировали 24 января (6 февраля) 1918 года Центральную раду на провозглашение независимости своей страны. Германия подписывает с Украиной сепаратный мир[57]. По договору Центральная рада обязывалась до 31 июля того же года поставить Германии и Австро-Венгрии 1 млн тонн хлеба, 400 млн штук яиц, не менее,50 тыс. тонн мяса в живом виде, сахар и многое, многое другое[58]. В ответ немцы обещали оказать помощь украинцам в борьбе против... своих «шпионов» большевиков.

Отъезд большевиков для консультаций и события на Украине стали своеобразным рубежом германской политики. Это была последняя возможность спастись для Германской империи. Подписывая мир с Центральной радой, Германия брала курс на дезинтеграцию России, что не могло в итоге привести к прочному миру. Такое решение подписывало окончательный приговор Российской империи. Подписав договор с Украиной, Германия расписалась в нем кровью своих солдат. Немецкий историк Ф. Фишер констатирует: «Особенностью этого мира было то, что он был совершенно сознательно заключен с правительством, которое на момент подписания не обладало никакой властью в собственной стране. В результате все многочисленные преимущества, которыми немцы владели лишь на бумаге, могли быть реализованы лишь в случае завоевания страны и восстановления в Киеве правительства, с которым они подписали договор»[59].

Германские солдаты будут нужны на Украине, чтобы завоевывать для фатерлянда «млеко» и «яйки». Причем воевать придется... с большевиками. Пoток немецких эшелонов на Запад так и не начнется. Почему? Большевики, как мы видим, и ранее вели себя на переговорах нагло и раскованно[60]. Но тут уж произошло что-то невероятное.

Большевики выступили но радио с обращением к немецким солдатам, в котором призвали их к неповиновению своим командирам![61] Эта прокламация была перехвачена, и ее текст, призывающий германцев к убийству императора и генералов и к братскому соединению с Советами, лег на стол кайзера Вильгельма. Что бы вы сделали на его месте в такой ситуации? Переговаривались с большевиками дальше? Когда нам говорят о грабительском Брестском мире, о жестокой необходимости его подписать, давайте не будем забывать о провокационных действиях Ленина и Троцкого, которые буквально вынуждали Германию круто поступить с нарушающей все мыслимые дипломатические нормы красной Россией.

Будем помнить и британских агентов, тех, кто стоял за спиной большевиков, кто настоял на совершении ими этой отчаянной, последней попытки разжечь революционный пожар в Берлине и Вене.

Реакция германского руководства была молниеносной. Вести переговоры уже не имело никакого смысла. Кайзер лично требует от своего министра иностранных дел немедленно предъявить большевикам ультиматум и, кроме оккупированных областей, потребовать еще Эстляндию и Лифляндию. Сам Ленин, рассказывая об этих драматических днях, скажет так: «... между нами было условлено, что мы держимся только до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем»[62]. «Между нами» – означает между Владимиром Лениным и Львом Троцким. С таким решением последний и ехал на переговоры.

И вот ультиматум предъявлен. Но такого ответа большевиков не ожидал никто!

«Именем СМ К Правительство РСФСР настоящим доводит до сведения правительств народов воюющих с нами союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, со своей стороны, объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным».

Это и есть знаменитая формула Троцкого – «ни войны, ни мира». Позднее в советских учебниках истории писали, что Лев Давыдович нарушил инструкции и проявил ненужную самостоятельность. Это неправда. Гениальная формула Троцкого была одобрена на решающем заседании ЦК партии 11 (24 января) 1918 года[63]. На следующий день поздно вечером состоялось соединенное заседание Центральных Комитетов большевиков и левых эсеров, на котором она прошла подавляющим большинством. С одобренным решением внести полную неясность в ситуацию ехал Троцкий в Брест.

После своего ошеломляющего заявления в Бресте Троцкий не только не был осужден, но вновь получил поддержку революционного руководства. Через три дня после него ВЦИК принял резолюцию, начинавшуюся словами: «Заслушав и обсудив доклад мирной делегации, ВЦИК вполне одобряет образ действий своих представителей в Бресте»[64].

Такое одобрение выглядит достаточно странным, если вспомнить печальные последствия большевистского дипломатического демарша, отраженные в условиях «грабительского» мирного договора. Не будем удивляться. Вновь революционеры сделали прямо противоположное тому, на что рассчитывали германцы. «Это, естественно, создало полную неразбериху на востоке; нам же требовалась полная определенность. В любой момент на востоке могли сгуститься новые тучи, а нам предстояло ввязаться на западе в схватку не на жизнь, а на смерть. Военное положение требовало ясности...»[65] – пишет в мемуарах глава германской армии генерал Людендорф.

Произошло то, на что рассчитывали «союзники», подбрасывая немцам идею сотрудничества с большевиками. Вместо ясности в отношениях с Россией ситуация запутывается все больше. Троцкий, не давая никаких пояснений, покидает Брест. Ильича такой вариант вполне устраивает. Пусть себе немецкие войска стоят на русской территории, сейчас совсем не до них. Даже своим нахождением на русской территории германцы играют па руку Ленину. У него появляется козырь для торговли с Лондоном и Парижем. На следующий день после отъезда Троцкого по всем фронтам русской армии рассылается приказ Крыленко о прекращении состояния войны с противником и о всеобщей демобилизации.

Со стороны немцев поначалу было полнейшее замешательство. Все пытались интерпретировать беспрецедентное заявление Троцкого. Первоначально немецкие дипломаты провели совещание и сочли, что «хотя декларацией мир и не заключен, но все же восстановлено состояние мира между обеими сторонами». И только через три дня окрик берлинского руководства вернул их к реальности. Кайзер указал, что «не подписание Троцким мирного договора автоматически влечет за собой прекращение перемирия»[66]. Никто ведь не может гарантировать. что назавтра русский фронт случайно не возродится[67].

Чтобы проглотить большой кусок от русского пирога, берлинскому руководству нужно будет пошире раскрыть рот. Для оккупации территории Украины, Латвии, Эстляндии нужны солдаты. Нужны резервы, а их в Германии на четвертом году войны уже нет. Кончились немцы в Германии. Откуда же взять резервы? Вопрос решается только одним способом – сиять с Западного фронта. Подведем итог большевистской дипломатии:

• начало переговоров с Германией и подписание соответствующего перемирия привело к приостановке перевозок германских войск на Запад;

• ведение консультаций и обсуждений не давало возможности немцам нормально готовиться к наступлению на Западе;

• заявление Троцкого привело к тому, что перемирие было расторгнуто, по результатом этого стали обратные перевозки немецких солдат с Запада на Восток.

Главная цель, ради которой германский Генштаб отправил Ленина в Россию, не была выполнена. Российская империя рухнула и распалась, но Германии от этого легче не стало. Кайзер Вильгельм создал правительство Владимира Ильича Ленина, а теперь ему от своего создания надо отгораживаться. И оставлять на Востоке войска, так необходимые на Западе.

...18 февраля 1918 года германские войска в составе М пехотных и 5 кавалерийских дивизий перешли в наступление на русском фронте. Задача проста – добиться ясности. И либо разгромить противника окончательно, либо вынудить его к подписанию мирного договора. Сопротивления им не оказывается: для этого нет ни сил, ни средств. Какова реакция «союзников»? Она однозначна – теперь надо подписывать договор с Германией. Именно это, как мы помним, Ленин и сделает. А словоохотливый Лев Давыдович Троцкий описывает в мемуарах и поведение представителей Антанты: «С момента немецкого наступления поведение французов, по крайней мере части их, резко изменилось... Некоторые из французских офицеров сами настаивали на подписании Брест-Литовского мира, чтобы выиграть хоть несколько недель для подготовки отпора: такую мысль защищал французский разведчик, аристократ-монархист»[68].

Между тем Ленин снова старается выиграть время и сманеврировать. Германия не получает никакого ответа на свое предупреждение об окончании перемирия. Начинается немецкое наступление большевики снова молчат. За пять дней германцы продвинулись на 250 км, захватив 2 тысячи артиллерийских орудий, сотни локомотивов и грузовиков, тысячи вагонов с различными грузами. 21 (8) февраля 1918 года взяли Киев. Ленин ответил на это декретом-воззванием «Социалистическое отечество в опасности!» 23 (10) февраля, в день создания Красной армии, германцы предъявили большевикам очередной ультиматум, еще более жесткий, чем ранее. Они не шутят – в случае отсутствия ответа угрожают захватить Петроград. Для выполнения ультиматума даны всего 48 часов!

Требования немцев столь чудовищны, что на них не могут согласиться даже отпетые большевики. Условия мира были следующими: Латвия, Литва и Эстония должны быть немедленно очищены от русской армии, и в них вводилась немецкая полиция. Россия должна была заключить мир с Финляндией и Украиной, что означало согласие с их оккупацией немецкими войсками, а также обязывалась полностью демобилизовать армию, в том числе и вновь образованную большевиками Красную. На заседании ЦК случается скандал. «Левые» коммунисты, в том числе Бухарин, Коллонтай, Арманд, Радек и Куйбышев, и левые эсеры категорически против. По их мнению, такой договор – прямое предательство мировой революции и национальных интересов.

Ленин же неумолимо гнет свою линию, прекрасно понимая, что теперь, когда большевики выполнили свою миссию – развалили страну, поддерживать их извне никто более не будет. Кроме того, и эмиссары Антанты настаивают на подписании мира, чтобы еще больше запутать ситуацию. Ленину приходится убеждать своих истеричных соратников, подавших заявление об уходе со всех ответственных постов в знак несогласия с ленинским нажимом. В конце концов Ильич пригрозил своей отставкой, и это возымело действие. Мирный договор был подписан 3 марта 1918 года. Приехавшая в Брест русская делегация во главе с Сокольниковым молча, за один день подмахнула все бумаги. Сделай большевики это на месяц раньше, условия договора были бы совсем другие! Об этом пишет в мемуарах и глава германской армии: «Они держались с достоинством в несчастье, в котором были сами виноваты»[69].

Так зачем, а вернее для кого большевики ТАК вели переговоры с Германией?

В сложнейшей ситуации Ленин сумел сманеврировать между двумя борющимися международными силами. И опять остался в выигрыше. Согласившись на все требования германцев, Ленин сберег свою революцию. Его правительство становится для Берлина незаменимым – ведь другая русская власть может дезавуировать мирные договоренности. Выполнив до конца требование англичан: затягивать переговоры и создавать как можно больше неопределенности, Ленин получил возможность и к ним обращаться за поддержкой.

История очень быстро, в течение двух месяцев, подтвердила правильность его тактики развитием событий в Финляндии. 23 ноября 1917 года финляндский сейм большинством голосов принял решение о независимости страны. Однако в середине января 1918 года здесь тоже началась революция, а следом за ней и гражданская война. Будущий маршал Финляндии Манпергейм, тогда еще русский генерал-лейтенант, сумел мобилизовать в правительственную «белую» армию около 70 тыс. человек. Однако главную ставку в борьбе он сделал на Германию. Немцы во вспыхнувшем конфликте с готовностью приняли сторону «белых» финнов. Большевики оказали поддержку финским «красным» – в конце 1917 года их представители получили в Петрограде оружие с военных складов. Подписав Брестский мир с немцами, большевики отвели угрозу от себя, но навели ее на «красных» северных соседей. После ожесточенного сопротивления революционные финны были разгромлены в апреле того же года, и основную роль в этом сыграл 20-тысячный экспедиционный немецкий корпус. Послушай Ленин Бухарина и Арманд, откажись от соглашения с Берлином – и эти германские солдаты вместо краснофиннов разогнали бы первое в мире рабоче-крестьянское правительство и оккупировали бы Петроград...

Тем временем германское командование старается опередит!, своих соперников из Антанты и нанести удар на Западном фронте, не дожидаясь концентрации на континенте большой массы прибывающих американских войск. 13 февраля 1918 года на совещании в Гамбурге Людендорф докладывал кайзеру Вильгельму: «Армия сосредоточена и, будучи хорошо подготовлена, приступает к разрешению величайшей задачи в истории»[70]. 21 марта 1918 года в 4 часа 40 минут гул артиллерийской канонады возвещает о начале решающей операции Первой мировой войны[71]. Сильнейший пятичасовой огневой удар с массовым применением химических снарядов обрушивается на «союзные» позиции. В результате этой операции германцы проникли в глубь неприятельского расположения более чем на 84 км и одержали победу, какой со времени установления позиционной войны не удавалось добиться ни французам, ни англичанам[72]. Всего общее наступление германцев на Западном фронте продлится 119 дней (с 21 марта но 18 июля 1918 года).

По проку от всех этих успехов нет никакого, и война будет немцами проиграна. Почему? Потому что благоприятный момент для стратегического разгрома противника Германией не был использован. Дело в том, что бросать в образовавшийся прорыв немцам было нечего! На Западном фронте германское командование страдает от отсутствия свободных резервов, а в это время в России находятся до полутора миллионов немецких солдат. Даже конницу немцам не бросить в прорыв, потому что вся германская кавалерия находится на русском фронте!

Вот такие «преимущества» получили немцы, заключив с большевиками договор. А мы до сих пор читаем в учебниках, что Брестский мир был очень выгодным Германии...