Фрагмент книги трилогия Могута. Глава 1. Счастье и 1000 вопросов.

Я расскажу Вам о том, как обычный мальчик каждый день удивлялся всему новому и чудесному. Как учился быть разумным и добрым, как мудрости жизни постигал, и как ему помогала в этом его родная земля. Вы скажете, что земля не может научить? Ну что же, наберитесь терпения и всё станет ясно и понятно.

Было это в те стародавние времена, когда течение лет считали со дня мира заключённого в Храме Звёздном. Со дня славной победы предков наших над врагом могучим, над Империей Дракона Красного. Когда наш народ словеса слагал из сорока девяти буквиц волшебных, а многие сотни рун великих, образами своими в письменах мысли отображали. И с тех пор отсчитывали волхвы-старцы, течение лет.

Жил поживал, в те времена, маленький мальчик, а звали его Могута. Мама ласково называла его Могутушка, а отец у Могуты был очень молчаливый и строгий, но его, почему-то никто не боялся. Отец всегда куда-то уезжал на своём коне и его не бывало дома долгое время. А когда отец возвращался, то говорил мало, а спал с дороги очень долго. Матушка берегла сон отца и журила Могуту за то, что он громко кричал, играя с детишками под окнами родного терема. Но журила не сильно и не долго. Вскоре брови матушки расправлялись, а улыбка дарила ласку и спокойствие. Вспомнив матушкин наказ Могута умолкал, и уводил ребятишек подальше от дома. Было Могуте в те дни пять лет от роду, и дни эти текли в играх беззаботных, да весёлых.

Очень нравилось Могуте, когда идя ко сну, ждал он матушкиного прихода, а дождавшись радовался. Матушка всегда присаживалась на край кровати и нежным голосом спрашивала:

- Могутушка, дитятко, как денёк твой прошёл, что нового в сей день узнал ты о матушке земле нашей и чему она тебя научила?

И не знал он, что матушке ответить, ведь ничего у землицы он не спрашивал, да и земля под ногами – может ли она молвить что? Иногда к кровати Могуты подходил отец, гладил по голове и молвил:

- Спи, сынок, спи сладко и крепко, да сны красивые гляди. Придёт времечко, встать к моему плечу прикажу, да рукой моей могучей быть научу. Научу всему, что сам разумею. А пока спи, родной мой!

В такие минуты понимал Могута, что отец его вовсе и не строгий, а напротив – ласков и добр. Только не мог Могута понять, как же это он, мальчик, может стать рукою отцовской, да и зачем у плеча отца стоять то? Пришёл срок и интересно стало Могутушке, что же имя его значит, что кроется в нём.

- Матушка, милая, а почему я Могута, а не как-нибудь ещё?

- Славный мой мальчик, Могутою тебя отец твой нарёк при рождении, а народился ты сильным, да крупным. Был у батюшки твоего дед. Слава о нём всему Роду нашему ведома была. Тебе-то отцовский дед уж прадедом приходится. От рождения назван он был Богуславом. И слыл твой прадед великим воином земли нашей. Не просто силён был он, но умён, да разумен. Знал прежде всех, с каким ворогом, да как совладать ухватистей. С какой стороны, да из под какого ветра подобраться к ворогу надобно. А уж как дружинниками своими дорожил… Всегда дружина с победою домой возвращалась, да благодарили его люди за то, что победу добыл в смертном бою, и дружинников от гибели сохранил немало. И пошла молва среди людей, мол, не простой воевода Богуслав, видимо и в правду Вещий, коли вести обо всём грядущем ему ведомы. Будто заранее знает секреты потаённые, как исход похода к победе повернуть. А ведь и впрямь знать мог. А коли мог, то и прозвал его благом одаренный народ, Могутою Вещим. А в его честь и ты Могутой назван был, да не прозвищем, а именем уже.

А уж, как состарился Богуслав – Могута, то передал, волею своею, дружиной нашей править внуку своему – отцу твоему, Ратибору. Всем ратным премудростям обучил Богуслав – Могута, Ратибора, всё, что сам ведал, да умел.

А, как-то раз, под зорьку вечернюю, во всё белое оделся, бороду седую гребешком расчесал, и направился к лесу. Так вот, с тех пор Богуслава – Могуту никто и не видел.

Знай, да помни, Могутушка, что имя твоё несёт. Не посрами славы предка своего, прадеда Богуслава - Могуту.

- Ясно. Так как посрамить то смогу? Помер ведь он давно...

- Дитятко, так ведь в имени твоём память прадеда жива. И жить память та будет вечно. Люди всё помнят, всё знают. Опорочишь имя прадеда – память сократишь. Жив ли, умер ли прадед твой, про то никому не ведомо. Кто его в покойные записал, для того он уж помер, а кто живым его чает, для тех живой Богуслав.

- Ох и хитро говоришь, матушка, будто кружева сплетаешь, а выходит ладно, да понятно. Теперь и я стану думать, что жив предок мой, что в рядах Рода крепко стоит.

А твоё имечко, вот оно, что несёт, а? А отцовское имя?

- Ох и пытлив ты стал, Могута! Я же сидя с тобою о времени позабуду, увлекусь разговорами то. Хлопот по хозяйству ведь у меня много.

- Ну, расскажи, матушка, а я после тебе помогать стану, вот всё ладком и справится.

- Отца твоего Ратибором назвали не сразу, тятя твой с молодых лет всех малышей защищать стремился, да оберегал слабых. Однажды за ягодами в лес пошёл он с детишками малыми, а будучи самым старшим из них, назначено ему было за детишками в лесу присматривать. Один мальчонка увидал лежащего на земле птенца, и а ну его прутиком ивовым стегать. Батюшка твой прутик вырвал у него из рук, поломал прутик в трёх местах, и промолвил:

- Отвага твоя тогда лишь, когда за хилого, да малого вступиться некому! Не смей братушек лесных обижать, а не то не поведу тебя к старшим родичам – сам высеку!

Вот и пошла за ним слава защитника малых, да слабых. А защитник и есть Ратибор. Так повзрослев и возмужав, остался и по духу он Ратибором. Могутушка, отец то твой теперь дружиной нашей правит, на далёких заставах бывает, да учит ратников дозорных Род наш оберегать на дальних рубежах. Дел у него множество, да всё в разъездах.

Ну а с моим-то имечком всё гораздо проще. Имя мне досталось во славу богини славянской. Богиня Лада с миром в ладу благоденствие дарит, чтобы всё в жизни ладно слагалось. От того и Лада.

Фрагмент книги трилогия Могута. Глава 2. Знакомство с предками

Однажды, ранним и ясным утром, разбудила матушка Могуту речью тихою, да нежною:

- Вставай сынок, просыпайся родной. Тятя ждёт тебя на дворе.

- Матушка, да на что я ему в час-то ранний, да рассветный? Я поспать ещё хочу, да лёжа понежиться.

- Ох и проспишь ты всё, отцом намеченное. Как бы не пришлось жалеть, да сокрушаться.

Отца Могута встретил на крыльце терема. Одет тятя был, как-то уж очень ладно, да красиво. Рубаха на тятеньке была вся расшита рунами древними, да утицами плывущими. На шее у отца висели ножны плетёные с большим ножом, и Могута понял – в лес пойдём.

Шли отец с сыном долго, но время в весёлых разговорах прошло незаметно и скоро.

- Тятя, а у тебя ноги не устали? – тихо и с улыбкой спросил Могута.

- Ох и хитёр ты, сокол, ох и затейлив. Ну, да полезай на плечи – прокатишься на отцовской шее, ножки и отдохнут.

Неожиданно отец Могуты смолк, взяв сына под бока и спустил на землю:

- Вот и пришли! Теперь всё больше слушай, да веди себя тихо – с предками Рода нашего знакомить тебя буду. Да смотри не кланяйся – не хозяева они нам, а родичи!

На том и порешили. Взявшись за руки, вышли они на большую и круглую поляну. А на поляне той стояли по кругу деревянные старцы разные, и высечены они были из дубов неохватных и высоченных, из могучих, трёхсотлетних дубов.

- Это, сынок, великие чуры богов славянских – предков наших. Те, чьё семя Род наш несёт гордо, во тьме веков. Те, что научили нас хлеба ростить, землю родную от ворога оберегать, да по Кону жить. Вот и повелось так на Руси из по Кон веков – в ладу, да согласии с народом общую судьбу справлять. Всесильны боги наши, и бесконечно мудры. Всё, что только нужно Роду, дают сполна, но тем лишь, кто достоин даров. Просить у предков божьей милости не смей – постыдно то, да и нужно ли, просить-то? Ведь предки наши наделили нас силою разума, да мощью в плечах – сами мы всё сдюжить должны, а боги, родичи наши, тайком возле нас обитают – погляд ведут за тем, как по жизни идём, с честью, да с правдою ли. На том гордо стоял, и стоять должен Род наш!

Время в пути домой пролетело ещё быстрее. Вопросов у Могуты к отцу было столько, что задавать их Могута старался так быстро, что тятенька и отвечать-то не успевал, а от того часто смеялся и просил Могутушку не торопиться вопрошать обо всём.

Так в вопросах и ответах постигал Могута премудрости своей, ещё не долгой, ну очень интересной жизни. Казалось ему, что уж очень медленно он растёт, и дни, какими же долгими казались Могуте дни. Почему же так долго тянется детство? А между тем деньки бежали, бежали во весь опор, а вместе с ними рос и Могута.

Фрагмент книги трилогия Могута. Глава 3. Гордость.

Вот и вышила матушка на льняной рубахе-косоворотке двенадцатый ладинец, на новой, ночью сшитой рубахе. Радостный Могута выбежал во двор. Не мог он не покрасоваться перед детворой в новой рубахе. Да что там рубаха – вышивка! Яркая, красная и до восторга красивая, она говорила обо всём – двенадцать годков исполнилось ему этим утром! Подбежали к Могутушке два братца, соседские Светозар и Любояр. Оба они были младше на два годка, а потому смотрели на Могуту с уважением, как на старшего. И перешёптываясь меж собой, как бы незаметно считали количество вышитых узоров на своих рубахах.

- Что, Могута, совсем большим стал? Смотри не зазнавайся, мы тоже вырастем, да похлеще тебя дружинниками станем – прокричал ещё детским голосом Любояр. Светозар молча, но гордо покосился на братца.

- Ну, большим иль нет, то пусть старики судят, а отцовский подарок Вам покажу, но трогать чур ни-ни..!

Могута начал снимать сыромятный шнурок с шеи. И на груди Могуты, над воротом рубахи, показалась рукоять ножа, вложенного в кожаные, плетёные ножны. Ах, какой он был красивый и новенький! Выкованный отцом, тайком от Могуты.

- Неужто настоящий, ратный?! – наперебой застрекотали братья – Ты весь, весь его покажи, ну же..! Вот это дааа! – одновременно прошептали братья - Силища какая!

От отцовского подарка действительно веяло какой-то необъяснимой мощью, придающей Могутушке ничем неодолимую уверенность и благородство. А ещё ответственность, да, великую ответственность перед самим собой и родичами. В этот момент Могуте показалось, что отец подарил ему такую вещь не просто так – отец почувствовал дух в своём сыне. Настоящий мужской дух. Да, так оно и было.

Как же ярко горел клинок на солнышке, приводя в восторг соседских ребятишек! Могута, а что Могута? Он привыкал. Привыкал к своему новому качеству, в котором жили и детское ликование, и одобрительные улыбки взрослых ратников, проходящих мимо. На мгновение Могуте показалось, что всё, детство закончилось и ему надо скорее стать дружинником, непременно дружинником. Но детство продолжалось и нашему славному Могуте предстояло ещё многое постичь, ещё очень многому научиться.

Лето в самой разгаре. Тёплое, доброе и ласковое лето. Могута шёл по лесу, вслушиваясь в огромное разнообразие звуков и щурясь от яркого солнца. Шум листвы на ветру, щебетание птиц и переливистые трели ручья, текущего из лесного родника. - Матушка дома хлеба поставила, хворост для печи нужен. Раз поленце, ещё пара, а сухие какие. Матушка довольна будет и с красными от печного жара щеками, тайком от отца отдаст первую, румяную булку. Добрый будет хлеб испечён, духом богатый - Могута представлял, как возьмёт из погреба крынку молока и будет запивать им ещё горячую булку. Счастье, он чувствовал присутствие счастья!

- Эх было бы здорово, кабы было так всегда. Ах да, дровишки. Набралось уже много дров. Увяжу охапку дров покрепче, закину на спину и в обратный путь, к дому. На миг Могуте показалось, что он в лесу не один, что кто-то наблюдает за ним. И взгляд на себе чувствовал Могута недобрый, колючий.

Фрагмент книги трилогия Могута. Глава 4. Новые друзья

Аккуратно, стараясь не издавать никаких звуков, положил Могута на землю вязанку собранных дров. Медленно поворачивая головой, вглядывался он в каждый куст, в каждую ветку, покачивающуюся на ветру. Какая-то необъяснимая тревога поселилась в груди. И лес начал казаться Могуте уже не таким добрым. Лес становился страшным и опасным, будто затаился он перед смертельным ударом.

- Нет. Не может быть… - промелькнула мысль – Волк! Огромный волк!

Могута увидел его, словно из зелёного океана всего растущего вокруг, выцепил глазами из целого леса. Большущий волчище, стоял на пригорке у самых корней огромного дуба. Волк замер, словно каменный, лишь глаза выдавали в нём живого, лишь глаза, устремлённые на мальчика. Не отрывая взгляда от холодных волчьих глаз, Могута медленно поднял правую руку к груди и крепко-накрепко сжал рукоятку подаренного отцом ножа. Холодное оцепенение, казалось, овладело и Могутой, и волком.

- Да как же он сюда забрёл то? Рассказывала мне матушка, что леса наши полны зверья, но так близко к людям волки не подходили давно, очень давно. Последний раз волки на кровь пришли, когда хазары жгли и грабили наши дома, когда кровь родичей рекой лилась. Но это было ещё тогда, когда отец мальцом был. Надо постараться тихо, медленно отходить назад - решил мальчишка.

Позади Могуты стоял стеной молодой ельник. Стараясь не наступать на сухие ветки, чтобы ни треска, ни звука… Шаг, ещё один, ещё… Могута уже почувствовал спиной еловые иголки. Сердце колотилось в груди, как боевой бубен перед атакой. Вдруг волк, прижимаясь к земле, шагнул навстречу Могуте. Крадучись, будто подбираясь к беззащитной добыче, волк оскалился всеми своими зубами, шерсть вдоль спины, на холке, поднялась и от того волчище казался ещё страшнее, ещё огромнее. Зверь готовился к прыжку, а Могута к неминуемой схватке. Первой схватке в его жизни, а может и последней. Мальчик вынул подаренный отцом нож, клинок сверкнул, отразив солнечный лучик.

- Что замер? Иди же на меня, уж я тебя встречу - прокричал Могута. Холодок от страха пробежал по спине.

- Бояться нельзя, надо быть смелым, надо побороть страх. Так учил отец. Так отцу говорил мой прадед.

За один миг, за мгновение пролетела перед Могутой вся его недолгая жизнь.

– Отец говорил, мол, стой на земле родной крепко, во весь рост стой! На родной земле принять бой смертный за честь почитай! До смерти стой.

Могута выпрямился во весь рост, расправил плечи. Взгляд его стал холодным и по-взрослому суровым, страх ушёл, как и не было его вовсе. Ярость обрёл мальчуган, настоящую боевую ярость. Вспомнив рассказы отца, как в бой срывались родичи, Могута прокричал детским ещё голосом:

- На смерть иду! - и кинулся на серого зверя. Но успев сделать лишь один шаг, отскочил в сторону, сбитый с ног. Огромный, разъярённый медведь выскочил из-за спины Могуты, и не обращая внимания на мальчишку, кинулся на волка. В два прыжка настиг он серого злодея, и молниеносным ударом когтистой лапы отбросил волка к кустам. С трудом поднявшись и скуля, как обиженный щенок, понимая, что с хозяином леса ему не совладать, волк скрылся в кустарнике. Вокруг послышалось волчье рычание, переходящее в приглушённый вой.

Могута стоял в оцепенении, с открытым от неожиданности ртом, глядя, как медведь медленно разворачивается и ещё страшно рыча, идёт в сторону Могуты.

- Какой же ты огромный - подумал Могута, глядя на медведя - Не трогай меня, Берушка, не трогай миленький! - прошептал Могута.

- Не тронет… - раздался голос за спиной – Он сам почуял неладное в лесу, страх твой унюхал. Вот и привёл меня сюда.

Могута обернулся. Перед ним стоял седой старец. Ну, очень старый дед. Хотя стоял ровно и гордо. Казалось, что старость коснулась лишь его морщинистых рук и седой головы. Всё остальное было скрыто под длинным белым плащом с откинутым капюшоном. Широкоплечий старик был похож на сильного богатыря, но без кольчуги и щита, а вместо меча держал он в руке длинный посох с какой-то вещицей наверху. Приглядевшись Могута понял, что посох старика сделан из молодого дубка, и что держит его старец кореньями кверху, а в кореньях тех шар белый заключён, сверкающий на солнце хлеще серебра.

- Кто ты, дедушка? – спросил Могута.

- Я друг хозяина леса, Берушки. Ты ведь так его назвал? Ему понравилось – улыбнувшись сквозь седую бороду, промолвил старец.

- А откуда тебе ведомо, дедушка, что медведю нравится, а что нет?

- Так ведь он сам мне сказал. И про то, как ты тут со страхами своими борешься, тоже он сказал. Вот мы с ним и поспешили тебе на подмогу. Я встал по правое твоё плечо, чтобы остальные волки не озорничали, а друг мой с вожаком волчьим по душам побеседовал. Не один волк был, со всей подлой стаей своей. Не ходят волки в одиночку. Пока вожак в тебя глазами впивался, да клыки оголял, стая его со всех сторон тебя окружила. Ох, не к добру волки к жилью людскому подходят. Плохая весть. Видно беду людскую чают. Верно, Потапыч? – обратился старик к медведю. Тот подскочил, оторвавшись передними лапами от земли, встал на задних лапах, будто не медведь он вовсе, а человече, заревел на весь лес, а затем всем своим весом так топнул о землю, что земля вздрогнула, а с елей сухие иголки посыпались.

- Ох и страшный у тебя друг, дедушка. Как же ты с ним ладишь? Ведь к такому зверю и спиной-то поворотиться боязно.

- Да что ты, дитятко – вновь улыбнулся старец – разве настоящих друзей страшатся? Друзья, они же как родичи, подвести не могут. Ну, если они настоящие друзья, конечно. Скажи ка мне лучше, как тебя родичи кличут?

- Отец при рождении Могутой нарёк, а матушка ласково Могутушкой зовёт. А тебя как звать?

- У меня много имён. Всех и не запомнишь. Зови пока просто дедом. Давай ка подбери дрова свои, да пойдём в сторону селения Вашего, матушка то, поди, тревожится уже. Я на опушке останусь, а до села тебя Потапыч доведёт. Увидят тебя с медведем люди, иль нет – молчи. На вопросы людские не отвечай, будто воды в рот набрал. Про встречу нашу ни слова никому. Понял ли ты меня, Могута?

- Понял, дедушка, понял. Но почему я молчать то должен? Зачем?

- Увидев тебя в ладу с Хозяином леса, обомлеют селяне, но то знаком им будет. Остальное после поймёшь. Пойдём к дому.

И Могута, собрав дрова, пошёл в сторону дома вместе со своими новыми знакомыми. Выйдя на опушку, вся честная компания остановилась.

- Ступай дальше с медведем и помни о моём наказе – сказал за спиной у Могуты старик.

Могута обернулся, чтобы попрощаться со странным лесным дедом, но обнаружил, что рядом с ним стоит только медведь.

- Куда же он пропал? - глядя на огромного медведя сказал Могутушка – Как сквозь землю провалился.

Медведь тихонько зарычал и помотал головой из стороны в сторону.

- Что, не провалился? Так чай не слепой я – нет деда ведь!

Медведь вновь помотал головой.

- Ты ещё скажи, что понимаешь меня – с ухмылкой глядя на Потапыча сказал Могута.

Медведь медленно поднялся на задние лапы и громко заревел. Рёв его был долгий и такой громкий, что у Могуты зазвенело в ушах. А когда косолапый опустился на все четыре лапы, он повернул голову и сурово посмотрел на мальчика.

-Ну ладно, ладно. После того, что я сегодня видел, можно поверить во что угодно. И всё же, ну неужели всё это по настоящему, всё по правде, и я не сплю?

Берушка – обратился улыбаясь Могута к медведю – Может быть поможешь с дровами, а?

У Могуты от удивления округлились глаза – медведь раскрыл пасть, ухватил клыками вязанку дров и спокойно направился в сторону селения. Могута передёрнул плечами, сбрасывая оторопь и приходя в себя, а после вприпрыжку устремился вслед за медведем.

Подходя к деревеньке Могута заметил, что всё движение в его селении замерло, все люди, забыв про свои дела, стояли на месте, будто окаменевшие. Все были сильно испуганы появлением медведя огромных размеров вблизи родных теремов. Никогда такого прежде люди не видели.

                                         Продолжение следует…

Если Вам по душе пришлось то, что Вы прочитали, если желаете Вы возрождения славянского самосознания, если хотите воспитывать чад своих в духе чести и честности, доброты и благородства – можете оставить комментарии к прочитанному фрагменту и при желании помочь проекту, перейдя по этой ссылке: http://yasobe.ru/na/moguta