Чарлз Арчер морочит жюри присяжных заседателей 2 страница

Тул продолжал в том же духе, но, на мой взгляд, Айронзу вряд ли достало бы храбрости, чтобы сделаться разбойником с большой дороги, и потому вся эта история представляется мне чистым вымыслом.

Теперь, я думаю, все мы хорошо узнали тетю Ребекку. Оглядываясь на ее жесткое обращение с Паддоком, обрисованное в предыдущих главах нашего рассказа, мы, я полагаю, можем теперь вполне уяснить истинную причину ее суровости.

Тетушка была чудаковата, придирчива, порой просто невыносима, но скупость была ей неведома, и она без колебаний распорядилась имуществом почти всецело в пользу Паддока, оставив за собой только право на пожизненное владение.

— Однако в брачном контракте, — заметил поверенный (так в те дни называли себя юристы), — обыкновенно… — Тут он понизил голос, и дальнейших слов мне было попросту не разобрать.

— Ах, это… — проговорила тетушка. — Что ж, можете, если угодно, обратиться к лейтенанту Паддоку. Я оставляю за собой только право владеть имуществом пожизненно; лейтенант Паддок может распорядиться прочим по собственному усмотрению.

И по щекам тети Ребекки разлился при этих словах легкий румянец. Скорее всего, она вряд ли усматривала в предложении поверенного какой-либо практический смысл: услышь она от ангела то же самое, что было сказано когда-то о Саре^{221}, она не рассмеялась бы, а только, наверное, покачала бы головой. Тетя Ребекка была старше супруга на двадцать лет с лишним; и мне неизвестно, кто кого пережил, — в этой жизни сильнейший побеждает не всегда.

Бракосочетание тетушки и лейтенанта прошло почти незаметно — все только и говорили о предстоящем блистательном соединении мисс Гертруды и лорда Дьюнорана.

Глава XCIX

РАССКАЗ ОКОНЧЕН

Давние протоколы заседаний Ирландской палаты лордов лучше меня истолкуют парламентские слушания, в ходе которых все последствия вынесенного покойному лорду Дьюнорану приговора, сказавшегося на его сыне, были аннулированы. Старинное имя его было вызволено из тьмы бесчестья, а возросшее имущество возвращено наследнику, который мог теперь сполна оценить меру супружеского счастья. Для былого затворника Мервина и для прекрасной Гертруды развязка нашей истории подобна волшебной сказке.

Свадьба в те времена была и торжеством и праздником, поэтому брачный союз Гертруды Чэттесуорт с молодым лордом Дьюнораном сочли уместным приурочить к публичному оправданию семейства, полному восстановлению его в правах и возвращению всей прежней собственности. Накануне благословенного дня в Белмонте показалась фигура, опиравшаяся на крепкую руку доброго Дэна Лофтуса. Это был приходский священник, которого не видели здесь уже много месяцев, — и как же он переменился, как постарел!

Гертруда выбежала навстречу и, вскрикнув, обвила руками шею доктора Уолсингема; рыдая, она припала к его плечу, безмолвно умоляя позволить ей быть его дочерью. Доктор понимал ее чувства, он от души желал ей счастья. В комнату вошел и лорд Дьюноран, он с искренней радостью и глубоким почтением приветствовал священника. Доктор, не имея возможности присутствовать на бракосочетании, хотел сказать несколько слов «моей дорогой маленькой Герти» — так мы ее называли — «в преддверии великой жизненной перемены, ее ожидающей». Теперь священник обратился к ним обоим. Получилось нечто вроде короткой трогательной проповеди, она звучала примерно так:

— Мне незачем говорить о том, сколь почетно брачное состояние, но вы, милорд, не должны забывать, что и после свадьбы вам нужно по-прежнему ухаживать за женой, как за возлюбленной. Вы выбрали себе любимую и впредь должны любить свой выбор. В Песни Песней Соломона Спаситель — жених, а Церковь — Его суженая; Он обращается к ней «возлюбленная моя», а она к Нему — «возлюбленный мой»; и хотя оба они неравночестны, но оба должны равно любить друг друга.

И не будьте суровы к жене: чем большую слабость она обнаружит, тем будьте к ней добрее. Элканах говорит своей жене: «Не лучше ли я для тебя десяти сыновей?», как если бы он благоволил больше за то, за что она считала себя презираемой. Так добрый супруг не станет меньше любить супругу за ее недостатки, но, наоборот, лелеять нежнее, как Элканах, чтобы она сама могла с ними справиться. А если жена будет ревнива — о да, они ревнивы…

Священник произнес это мечтательно, с отуманенным печалью взором, задумчиво покачивая головой; на губах его блуждало только подобие улыбки: возможно, мысли его витали в далеком прошлом. «Милорд» лукаво взглянул на Гертруду — та, потупившись, изучала ковер, причем щеки ее как будто зарумянились. Я уверен, она видела, что милорд хотел бы встретиться с ней глазами, но притворилась, будто не замечает его взгляда.

— Если жена ревнива, — продолжал священник, — помните: ревностью измеряется ее любовь. Благодарите Бога: ведь вы — по воле Его — стали для нее таким сокровищем, что она не в силах утаить свои страхи и боится утратить даже частичку вашей любви. Пусть ваше сердце будет благодарно за это и ей.

А если мужу случится упрекнуть жену, это должно выглядеть так, будто он корит сам себя, и слова его должны уподобиться стрелам Ионафана^{222}, назначение коих было не поражать, но предостерегать. Жена должна слышать от вас только слова любви. Она пришла к вам, как к святилищу, искать защиты, и можете ли вы сами причинить ей боль? Попирает ли монарх собственную корону? Соломон называет жену венцом супруга — следственно, кто пренебрегает женой, тот наносит удар собственной чести. Я готов превозносить добродетель и в мужчинах, и в женщинах — там, где она обретается.

Доктор словно беседовал сам с собой, он говорил медленно, не отрывая глаз от пола.

— И мне кажется, у женщин добродетели больше, чем у мужчин.

Тут молодые люди вновь обменялись улыбками; доктор поднял голову и заговорил снова:

— Да, женщины слабее и легче уступают слабостям, но я верю, они лучше. Всякий человек становится тем лучше, чем ближе подходит к Господу; а больше всего уподобляется человек Богу, когда проявляет милосердие. Женщины всегда более сострадают, чем мужчины. Сказано: Бог есть любовь. И, я уверен, в любви женщине нет равных.

Речи доктора на серьезные темы представляли собой мозаику из старинных писаний теологов и богословов, из книг римских и греческих авторов, точно так же творения святых отцов в значительной мере основаны на Писании. Доктор полагал, что всякий без труда может обратиться к первоисточникам. Его задача сводилась лишь к повторению добытых истин. Мне непросто провести черту между собственными рассуждениями доктора и заимствованными высказываниями.

Исчерпав тему, доктор поднялся с места, чтобы попрощаться, и сказал мягко и просто:

— Я принес вам небольшой подарок — ожерелье и серьги… Боюсь, они вышли из моды… это бриллианты моей матери… они должны были… — Священник умолк: кто бы не прочел его мысли? Он поспешил отереть глаза и продолжил: — Не возьмешь ли их ты, Герти, в память о бедной Лили? Вот оно как, малышка Герти. Подумать только, я учил ее катехизису! Малышка Герти выходит замуж! И да благословит вас всемогущий Бог на всю вашу оставшуюся жизнь: пусть ваши дети унаследуют от вас вашу красоту и ваши достоинства, пусть дом ваш согревается любовью и держится исполнением долга, пусть они, когда пробьет урочный час, закроют вам глаза с благоговейным смирением и пойдут, следуя вашему примеру, по проложенной вами счастливой и достойной тропе.

Мисс Гертруда вскочила с места, подбежала к священнику и, со слезами покрывая жаркими поцелуями узловатую руку, воскликнула:

— Благодарю вас, сэр, вы всегда были так добры ко мне. Я хотела бы сказать — приходите к нам почаще, сэр, когда мы устроимся, и приводите мистера Лофтуса и дорогую старушку Салли. Я благодарна вам всей душой, сэр, за ваши дивные подарки; а ваши прекрасные советы, сэр, я никогда не забуду, я благодарна вам за напутствие — и как бы мне хотелось доказать, как сильно я вас люблю и почитаю!

Лорд Дьюноран смотрел на них, улыбаясь, однако и у него в глазах стояли слезы. Мужчины, как известно, не слишком любят обнаруживать свою слабость, хотя все знают, что бывают моменты, когда и bonus Homerus dormitat[79]^{223}.

Достопочтенный доктор Уолсингем сделал Дэна Лофтуса своим викарием. Однако время шло, и настал день, когда старый пастырь не смог опекать прихожан; но, по моим сведениям, честный Дэн Лофтус не занял вакантного места священника. Я даже думаю с опаской, что для успешной церковной карьеры потребен задор или хотя бы крупица какого-то мирского интереса. Лорд Дьюноран, отправившийся с дипломатическим поручением в Лиссабон, взял Дэна с собой, а впоследствии Дэн остался в семействе в качестве капеллана, всеми чтимого и любимого. Он имел право неограниченного пользования фамильной библиотекой, сочинял, компилировал и делал все, что заблагорассудится, за исключением двух вещей: он не публиковал свои труды и не женился.

В назначенный срок прекрасная Магнолия осчастливила влюбленного гиганта О'Флаэрти. Одинокое блаженство было не для нее, и надо отдать ей должное: она оказалась одной из лучших домохозяек Чейплизода. Магнолия заставляла фейерверкера отчитываться за каждый шиллинг, заносимый в платежные или расходные статьи; она со знанием дела ведала продовольственным снабжением и виртуозно заправляла прочими областями хозяйства. Она почти совершенно излечила супруга от пьянства и окончательно отвадила от дуэлей. После свадьбы лейтенанту только однажды пришлось вступить в поединок, и, по слухам, цветущая красотой Магнолия собственноручно подвергла провинившегося исполина телесному внушению. Я, впрочем, этому не верю. Бесспорно одно: она, используя другие способы, в продолжение нескольких месяцев обрекла непокорного воителя на столь жалкое существование, что тот со слезами на глазах признавался майору: «По мне, так лучше было бы прямо пристрелить меня на месте». Поначалу фейерверкер, разумеется, брыкался; случалось ему и рвать повода, но постепенно он привык к упряжи, шаг его выровнялся — и он превратился в чуткое и послушное создание. Магнолию отличал сильный характер, но ей свойственно было и великодушие, все ее любили за добросердечие и бесстрашный нрав. Пара составилась счастливая — на загляденье. Множество чудных детишек вскормила Магнолия своей прекрасной грудью, и немало кельтских доблестей впитали они из этого благотворного источника. Один из отважнейших гренадеров, уснувший в алом мундире с шарфом вблизи от французского строя на поле Ватерлоо^{224} — на том бивуаке, где нет другого reveil,[80]кроме трубы архангела, был отпрыском этой могучей ратной династии.

Наконец настал день бракосочетания — великий день для Белмонта — великий день для Чейплизода. Было поднято с полдюжины флагов, они развевались на осеннем солнце. На лужайках Белмонта оркестр Королевской ирландской артиллерии играл веселые мелодии. В толпе сельских гуляк под тополями попадались флейтисты и скрипачи. Прямо на траве высились початые бочки с крепким элем и пузырящимся сидром; в тени палаток возле живой изгороди неумолчно звенели ножи и вилки — там подавалась обильная закуска. Безыскусное гостеприимство феодальных времен в те дни еще сохранялось, совершение брака почиталось событием, достойным всеобщего внимания; молодожены не уезжали тайком в свадебное путешествие по неведомым краям, скрывая свое новое положение, но смело пребывали главными фигурами местного торжества.

Надо ли мне описывать свадьбу? Мне всегда кажется, будто я видел ее собственными глазами — и вижу ее и посейчас, я так часто слышал, как о ней рассказывали старики. Воображение читателей избавит меня от лишнего труда.

«Что за пьеса без свадьбы? И что за свадьба, если ее никто не видит? — восклицает сэр Роджер в трагикомической пасторали Гея^{225}. — Пусть каждый потакает своим склонностям, но растворите двери пошире, чтобы мы не пропустили ничего из происходящего. — Сэр Роджер у двери, указывает пальцем. — Все идет как надо! Вам всем хорошо видно, соседи? Клянусь честью, танцоры встают в кружок. Взялись за руки — так! Отлично, отлично, доктор; отлично, сынок Томас. Ну хватит, я вполне доволен. А теперь ударьте в смычки — будем плясать!»

Вот и мы! А ну-ка, ударьте в смычки — и пустимся в пляс! Пускай те, кто неравнодушен к танцам, отплясывают — глотнув поссета и сбросив чулки — до двух часов ночи; а люди постарше и поблагоразумней разойдутся по домам вовремя и, все еще улыбаясь, улягутся в постели; радостный смех, слегка приглушенный расстоянием, все еще звенит у них в ушах; слышится пронзительное заливистое пиликанье скрипки; шаркают о пол туфли и легкие башмачки; добродушные морщинистые лица пожилых и разрумянившиеся щеки молодежи мелькают перед глазами; старые слуги — в ливреях, украшенных цветами, — преданные, пройдошливые, толпятся у подножия лестницы, воссылая благословения и рассовывая по карманам монеты; бойкие горничные в пышном воскресном наряде, с хихиканьем высовываясь из-за приотворенных наполовину дверей, неотрывно глазеют на несравненные прыжки и антраша; давайте же запомним как следует прочувствованную речь, которую этот отъявленный забавник, Том Тул, произнес за ужином и над которой мы все покатывались со смеху.

О да, нет здесь милых лиц, которые здесь должны были быть, — лиц, ласкавших некогда взгляд улыбкой или румянцем; мне не хватало их, хотя я и не промолвил ни слова. И все же праздник этот останется среди самых дорогих мне воспоминаний: радость его изливалась из самого сердца, пылкая любовь кружилась в обнимку с юными нимфами и пожимала руки богу-прародителю Вакху. И вот теперь я натягиваю поглубже на уши ночной колпак и, притушив свечу, желаю вам приятных снов.

Комментарии

Впервые роман «Дом у кладбища» был опубликован частями в «Дублинском университетском журнале» («Dublin University Magazine», 1861–1862). Отдельным трехтомным изданием вышел в лондонском издательстве «Тинсли» в 1863 году.

Настоящий перевод осуществлен по изд.: Sheridan Le Fanu J. The House by the Churchyard. L.: Blond, 1968.

Перевод с английского Л. Бриловой (главы I–LXXXVIII), С. Сухарева (главы LXXXIX–XCIX).

Здесь и далее — комментарии Е. Зыковой, Е. Ряковской.

Чейплизод — деревня в окрестностях Дублина, расположенная выше города по течению реки Лиффи и примыкающая к Феникс-парку. К XX в. стала пригородом. Получила впоследствии литературную известность как место действия «Поминок по Финнегану» (1943) Джеймса Джойса.

Сак — свободное женское платье с шелковым шлейфом, ниспадающим с плеч, сшитое по французской моде; его носили в XVIII в.

…наблюдать арьергард старой гвардии, спешивший вдогонку остальному войску… — Повествователь обращается мыслью к XVIII в., времени английского господства в Ирландии. Этому периоду предшествовали две волны британской экспансии XVII в. В 1642 г., во времена гражданской войны в Англии, Ирландия попыталась объявить себя независимой католической республикой, в ответ английский парламент запретил католическую религию и предложил на продажу авантюристам два с половиной миллиона акров ирландской земли, чтобы собрать средства на ее покорение; в 1649 г. Кромвель возглавил английскую армию в Ирландии, которая подавила сопротивление жесточайшим образом, а затем по кромвелевскому акту 1658 г. две трети ирландской земли перешли в руки англичан-протестантов. В 1688 г. в Англии произошла так называемая Славная революция: король Яков II Стюарт, женатый вторым браком на католичке и не скрывавший своих католических симпатий, был свергнут с престола актом парламента. Английский престол занял штатгальтер Нидерландов Вильгельм Оранский, протестант, женатый на дочери Якова от первого брака, Марии, — он стал английским королем Вильгельмом III. Яков со свитой бежал во Францию, а затем, собрав войска, переправился в Ирландию, где местное католическое население поддержало его, присоединившись к его армии. Однако Вильгельм наголову разбил войска Якова в битве при Бойне (1690) и жестоко расправился с поддержавшими его ирландскими католиками. Вновь были конфискованы земли ирландцев и розданы англичанам-протестантам. «Арьергардом» этих двух победоносных армий, установивших английскую гегемонию в Ирландии, и был тот полк Королевской ирландской артиллерии, в котором служат многие герои романа.

«Олдермены Скиннерз Элли» — один из многочисленных клубов, которые появились в Англии в конце XVIII в. и сразу приобрели большую популярность. Люди самых разных социальных слоев объединялись в клубы по профессиям, интересам, хобби и по любым другим принципам, над чем иронизирует автор, говоря, что клуб «объединял сапожников, или портных, или франкмасонов, или любителей музыки». Слово «олдермены» в данном случае означает не государственных чиновников, а просто уважаемых граждан.

…во времена якобитских войн… — Якобитские войны начались в 1689 г., когда король Яков с армией высадился в Ирландии, но потерпел поражение в битве при Бойне (см. комментарий 4). На протяжении XVIII в. сторонники Якова — якобиты — не раз устраивали заговоры и мятежи в надежде вернуть его на престол. После смерти Якова в 1701 г. они признали законным королем его сына, которого называли Претендентом, а после смерти последнего — внука Якова, известного под именем Молодого Претендента. Якобиты пользовались особенно большой поддержкой в Ирландии и в Шотландии; последнее обстоятельство нашло отражение в ряде романов Вальтера Скотта.

…«великого и доброго короля Вильгельма»… — Речь идет о Вильгельме III (см. выше). Эта фраза дает читателю понять, что члены клуба «Скиннерз Элли» принадлежали к английской протестантской общине — коренные ирландцы-католики ненавидели Вильгельма.

…при… Ордене Подвязки… — Орден Подвязки — высший орден английского рыцарства, установленный, по преданию, королем Эдвардом III ок. 1344 г. Считается, что подвязка принадлежала герцогине Сейлсберийской и упала с ее ноги, когда герцогиня танцевала с королем. Король поднял ее и надел на свою ногу со словами: «Honni soit qui mal у pense» («Да будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает»). Орденская лента была сделана из синего бархата, окаймлена золотом и украшена золотой застежкой; на ней были запечатлены слова, произнесенные королем; носилась под левым коленом.

…по поводу слома Олд-Друри… — Королевский театр на Друри-Лейн в Лондоне был открыт в 1663 г., в 1672 г. его первое здание сгорело. Новое здание, построенное в 1674 г., возможно, Кристофером Реном, так обветшало к 1791 г., что Р.-Б. Шеридан, тогдашний антрепренер и главный владелец театра, принял решение его разрушить. С 1794 г. спектакли шли в новом здании.

…вице-королевского статуса храма? — Пост вице-короля был установлен в Ирландии в начале XVII в. и существовал до 1922 г.; его занимал, как правило, один из членов английской королевской фамилии, однако его правление ограничивалось в основном нанесением кратких торжественных визитов в Дублин.

Лорды-наместники Ирландии — Были реальными правителями, назначались королем из числа самых родовитых пэров. С 1700 по 1768 г., во время действия романа, лорд-наместник проживал в Ирландии лишь во время сессии парламента, то есть полгода в течение двух лет, и мало вникал в ирландские дела. С 1767 по 1772 г. лордом-наместником Ирландии был Джордж Тауншенд (1724–1807), 4-й виконт Тауншенд.

Церковная комиссия — орган управления финансами Англиканской церкви.

…во времена королевы Анны… — Анна (1665–1714) — вторая дочь короля Якова II, королева Англии и Ирландии с 1702 по 1714 г. Несмотря на скромные личные дарования, ее правление считалось благополучным, даже блестящим.

…подобно тростнику, разгласившему тайну Мидаса… — Согласно греческому мифу, царь Мидас, будучи судьей на состязании Аполлона и Пана, признал победителем Пана, за что Аполлон наделил его ослиными ушами. Мидас прятал их под фригийской шапкой. Его брадобрей, поклявшийся не разглашать тайну, вырыл в земле ямку и прошептал туда: «У царя Мидаса длинные уши!» На этом месте вырос тростник, прошелестевший о тайне Мидаса всему свету.

«Зимние сказки». — Это выражение означает «россказни», «былички».

Чарлз де Крессерон — псевдоним автора, использованный при первой публикации романа в «Дублинском университетском журнале» за 1763 г. Чарлз Ле Фаню де Крессерон — имя прадеда писателя, француза-протестанта, бежавшего с родины от религиозных преследований и служившего в армии Вильгельма III.

…в Лиснабейне, графство Слайго… — Слайго — графство на северо-западе Ирландии, на побережье Атлантического океана, ирландская глубинка; туда выселялись коренные ирландские семьи, у которых конфисковали землю. Очевидно, о представительнице одной из таких семей, чьи владения раньше находились в чейплизодском приходе и чьи могилы сохранились на местном кладбище, и идет речь.

…портретом Оливера Кромвеля, который висел в гостиной моего деда, убежденного вига. — Оливер Кромвель (1599–1658), один из организаторов армии парламента в эпоху буржуазной революции и гражданской войны в Англии, содействовал провозглашению республики в 1649 г., с 1653 г. стал лордом-протек-тором, установив режим единоличной диктатуры (о его роли в истории Ирландии см. стр. 740). Партии вигов и тори сложились в Англии в последнее десятилетие XVII в., и если тори, как консерваторы, считали Кромвеля злодеем и узурпатором королевской власти, то виги, как либералы, признавали его заслуги в проведении буржуазных реформ и укреплении военной мощи страны.

«Одеяло ночи» — традиционный кеннинг, любимая фигура речи в древнеанглийской (так же как и в древнескандинавской) поэзии: слово, прямо называющее предмет («темнота»), заменяется метафорой из двух и более слов, в сложных случаях представляющей своего рода загадку.

…построенного во времена короля Вильгельма… — Имеется в виду Вильгельм III, правил с 1688 по 1702 г.

…«фонаръ-который-носит-Джек»… — Обыгрываются выражения популярного детского стишка «Вот дом, который построил Джек», известного русскому читателю в переводе С. Маршака.

…украшавшая ее птица… подумывала… не о самосожжении, а — разнообразия ради — о самоутоплении. — Птица Феникс, согласно греческой мифологии, предвидя свой конец, сжигает себя в гнезде, а затем возрождается из пепла.

…сходить в бездну Аверна… — У Авернского озера (нах. в Кампани, области на западе Италии), согласно преданию, Одиссей и Эней сошли в подземное царство Аида (см.: Вергилий, «Энеида», кн. шестая).

Триктрак — старинная комбинированная игра в шашки и кости (известна с XV в.) на поверхности из двух столов, приставленных один к другому; шашки передвигают в зависимости от броска костей.

…Моссопа, Шеридана, Маклина, Барри… — Генри Моссоп (1729–1774) — ирландский актер; начав карьеру в Дублине, уехал в Лондон, где играл в театре Друри-Лейн; в 1761 г. вернулся в Дублин и играл в театре Смок-Элли (см. комментарий 31); Ричард Бринсли Шеридан (1751–1816) — драматург, актер и театральный антрепренер, автор, в частности, знаменитой комедии «Школа злословия» (1780); родился в Дублине; театральную карьеру сделал в Лондоне; в 1776 г. стал главным владельцем и антрепренером театра Друри-Лейн, в Дублине играл на гастролях. Чарлз Маклин (1699–1797) — актер, антрепренер и драматург ирландского происхождения; начинал свою карьеру в провинциальных английских театрах; в 1730-х годах обосновался в Лондоне, играл характерные и трагические роли, в том числе в труппе Гаррика в Друри-Лейн (о Гаррике см. комментарий 32). Спрэнджер Барри (1719–1777) — актер и антрепренер, родился в Дублине, дебютировал в дублинском театре Смок-Элли в 1744 г.; в 1746 г. перешел в лондонский Друри-Лейн, в 1750-м — в Ковент-Гарден, был партнером, позже соперником Гаррика; в 1757 г. вновь вернулся в Дублин, где построил и открыл новый театр Кроу-Стрит. Однако финансовые дела его шли плохо, и в 1767 г. он вернулся в Лондон почти банкротом.

«Парк Его Величества, именуемый Феникс» — парк на окраине Дублина, к которому примыкает деревня Чейплизод; получил свое название (как считалось в XVIII в.) от колонны с изображением птицы Феникс, сооруженной в 1745 г. лордом Честерфилдом. Однако, по утверждению ирландских историков, название происходит от ирландского Fion-uiske (чистый источник). Старый дом с производным от него названием Финискея, находящийся в парке, упоминается в романе Ле Фаню «Петух и якорь». Феникс-парк, а равно и Чейплизод, получил литературную известность в XX в. как место действия «Поминок по Финнегану» Джеймса Джойса, хорошо знавшего творчество Ле Фаню.

…эпиграмма… которую сочинил доктор Свифт… — Джонатан Свифт (1667–1745) родился в Дублине и провел большую часть своей жизни в Ирландии; был священником Англиканской церкви и доктором богословия, в 1713 г. стал деканом собора Св. Патрика в Дублине. Человек яркого сатирического темперамента, Свифт был мастером экспромта и эпиграммы.

…позаимствовал из кельтских манускриптов… — В XVIII в. сочинения, написанные на гэльском языке (относящемся к кельтской группе) — литературные, фольклорные, исторические и проч., — уничтожались английскими властями и во времена Ле Фаню были абсолютной антикварной редкостью.

В… трактате, принадлежащем перу многоученого Ван Гельмонта… — Йохан Баптист Ван Гельмонт (1577–1644) — фламандский врач и химик, последователь Парацельса; вторую половину жизни посвятил алхимии. Его труды были изданы посмертно, в 1648 г.

«…сей многоликий Протей»… — Протей — греческий морской бог, слуга Посейдона, обладавший даром превращения и умевший принимать любое обличье.

Смок-Элли — дублинский театр, открытый в 1662 г. антрепренером Джоном Огилби. Ему принадлежит и честь создания первого публичного театра в Дублине — театра Вербург-Стрит в 1637 г., однако в ходе подавления англичанами ирландского восстания 1641–1652 гг. он был закрыт. В 1661 г. Огилби вновь добыл королевский патент и открыл Смок-Элли, который стал в XVIII в. третьим по значению театром королевства после Друри-Лейн и Ковент-Гарден. Играли в нем, разумеется, только английские труппы.

…мистер Гаррик… заколачивает по тысяче фунтов в неделю… — Дэвид Гаррик (1717–1779), английский актер, антрепренер и драматург, реформатор актерского искусства, играл в основном в лондонском театре Друри-Лейн, позже стал антрепренером и совладельцем этого театра. Первым из актеров стал получать высокие гонорары, в конце жизни его состояние оценивалось в 100 000 фунтов.

Росций Квинт (ум. ок. 63 г.) — римский комический актер, содержатель театральной школы, друг Цицерона, который учился у Росция искусству декламации.

…сыграть две роли: Ричарда Третьего и Тамерлана. — То есть главных героев хроники Шекспира «Ричард III» и трагедии Кристофера Марло (1564–1593) «Тамерлан» (1588) — сложнейшие роли великих злодеев.

…миссис Сиббер играла Монимию в «Сироте»… — Сюзанна Мария Сиббер (1714–1766), жена актера Теофилуса Сиббера, известная трагическая актриса, играла в лондонских театрах Хеймаркет и Ковент-Гарден, в 1742 г. выступала в Дублине. Ее исполнение отличалось патетическим стилем, среди ее ролей шекспировские Дездемона и Корделия, а также Монимия в трагедии «Сирота» Томаса Отвея (1652–1685), известного драматурга эпохи Реставрации.

Флик-флак — особая фигура в танцах. Стр. 74…их сочинил во времена Якова Первого Хауэл… — Король Яков I (1566–1625) правил в Англии с 1603 г. Джеймс Хауэл из Уэльса (1596–1666) — поэт, автор нескольких стихотворных сборников.

…привез тайком из Саламанки… — В Саламанке находится один из старейших испанских университетов, чей богословский факультет является крупным центром католического богословия.

«Последняя роза лета» — стихотворение Томаса Мура (1779–1852) из цикла «Ирландские мелодии» (1801–1834) («Этой розе — последней / Томиться дано; / Все подруги ее / Отпылали давно…» и т. д. — Пер. А. Голембы). «Староанглийский ростбиф» — веселая сатирическая песенка из пьесы Г. Филдинга «Дон-Кихот в Англии» (1734), пользовавшаяся у современников большой популярностью.

Коннахт — графство на крайнем западе Ирландии, куда после подавления восстания 1641–1642 гг. выселяли коренных ирландцев, у которых конфисковали земли (см. также комментарии 4, 18, 42). Герой-англичанин намекает на то, что О'Флаэрти, как коренной ирландец, не имеет представления о хорошем воспитании.