Четвертое издание с приложением 44 страница

«Если бы каждый рабочий действительно потреблял в два раза больше хлеба, чем в настоящее время, то, вместо того чтобы послужить стимулом к увеличению богатства, такой спрос, вероятно, привёл бы к изъятию из обработки большой площади земли и к значительному сокращению как внутренней, так и внешней торговли». Если бы это оказало такое действие, то было ли бы это в силу какой-либо иной причины, кроме того, что половина этого потребления была бы непроизводительным потреблением? А это и есть то самое потребление, которое г-н Мальтус считает столь существенным для роста богатства.

296. Стр. 473. «Но, несомненно, невелика опасность того, что богатство уменьшится в силу этой причины <продолжение цитаты из примечания 295. — Ред.>. Благодаря действию принципа, регулирующего рост населения, все тенденции направлены в противоположную сторону, и есть гораздо больше оснований опасаться того, что рабочие будут потреблять слишком мало для собственного благополучия, чем того, что они будут потреблять слишком много, так что это не позволит богатству расти надлежащим образом».

Что рабочие будут иметь слишком мало, а не слишком много, представляет действительно большую опасность, которой нужно бояться и от которой, если возможно, нужно беречься.

297. Стр. 480. «Поэтому влияние, оказываемое на богатство страны непроизводительными классами, существующими на средства от налогов, должно быть совершенно различным в разных странах и должно целиком зависеть от производственной мощи каждой из них и от способа взимания налогов. Поскольку без большого потребления вряд ли будут вызваны к жизни крупные производительные силы, а если они будут действовать, то вряд ли удастся поддерживать их деятельность, у меня почти не возникает сомнения, что есть практические примеры того, когда рост национального богатства сильно стимулируется потреблением тех, существование которых поддерживается налогами. Всё же налоги есть стимул, которым очень легко злоупотребить, и в интересах общества настолько абсолютно необходимо считать частную собственность священной, что следует проявлять величайшую осторожность, давая любому правительству в руки средства для перераспределения богатства с точки зрения всеобщего блага».

Этот аргумент в пользу налогов вполне согласуется с мнением г-на Мальтуса о выгодах, вытекающих из непроизводительного потребления.

Г-н Мальтус — в высшей степени влиятельный союзник канцлера казначейства.

298. Стр. 488. «Что касается капиталистов, то, хотя бы они были освобождены от большей части налогов, всё же весьма вероятно, что их привычки к сбережениям в соединении с сокращением числа людей, предъявляющих эффективный спрос, вызвали бы такое понижение товарных цен, что в результате значительно уменьшилась бы та часть национального дохода, которая зависит от прибылей; и я мало сомневаюсь в том, что пять лет спустя после такого события не только определённо уменьшилась бы меновая стоимость совокупного продукта при оценке в отечественном и иностранном труде, но было бы произведено и абсолютно меньшее количество хлеба, и на рынок поступало бы меньше отечественных и иностранных товаров».

Я склонен думать, что г-н Мальтус, вероятно, единственный человек в Англии, способный ожидать таких последствий от такой причины.

299. Стр. 489. «Их <непроизводительных потребителей. — Ред.> специфическая польза в деле стимулирования роста богатства заключается в поддержании такого равновесия между производством и потреблением, которое придаёт результатам национального производства наибольшую меновую стоимость».

Каким образом могут они своим потреблением придать стоимость результатам национального производства? Можно было бы с таким же основанием утверждать, что землетрясение, которое опрокидывает мой дом и погребает моё имущество, придаёт стоимость продуктам национального производства.

300. Стр. 489. «Если бы непроизводительный труд преобладал, то сравнительно малое количество материальных продуктов, доставляемых на рынок, понизило бы стоимость всего продукта вследствие уменьшения его количества. Если бы преобладали производительные классы, стоимость всего продукта упала бы вследствие избытка предложения. Очевидно, именно определённое соотношение этих двух классов даст наибольшую стоимость и возможность распоряжаться наибольшим количеством отечественного и иностранного труда».

Г-н Мальтус часто измеряет стоимость властью, которую она даёт нам как над иностранным, так и над отечественным трудом. Что общего у нас с количеством или со стоимостью иностранного труда? Всякий иностранный товар покупается на известное количество отечественного труда, и только последним мы можем измерять стоимость как отечественных, так и иностранных товаров.

О Т Д Е Л Д Е С Я Т Ы Й

Применение некоторых из изложенных выше принципов к объяснению нужды, которую испытывают рабочие классы с 1815 г., и общие замечания

301. Стр. 492. «Мог бы, несомненно, существовать большой недостаток населения по сравнению с территорией и возможностями страны, и было бы, может быть, очень желательно, чтобы население увеличилось; но если бы заработная плата продолжала оставаться низкой, несмотря на сокращение населения, то в этом случае поощрять рождение большего числа детей значило бы поощрять нищету и смертность, а не рост населения».

Бедствия от избытка населения общепризнаны, но нет большей ошибки, чем предположение, будто какие-нибудь бедствия могут возникнуть из накопления капитала. Единственным следствием последнего могло бы быть нежелание продолжать накопление в связи с падением прибыли, объясняющимся повышением заработной платы, которого могли бы требовать рабочие вследствие недостатка населения.

302. Стр. 494. «В то время как в рентах и прибылях совершались эти неблагоприятные изменения, могущественный толчок, данный росту населения во время войны, продолжал в изобилии доставлять новых рабочих, понизил заработную плату и вызвал в стране общее уменьшение капитала и дохода; этому содействовали также приток уволенных из армии солдат и матросов и сокращение спроса на рабочие руки вследствие потерь, понесенных фермерами и торговцами. Капитал и доходы сократились не только пропорционально изменению стоимости денег, но и по отношению к стоимости продуктов в слитках золота и к возможности для этой стоимости покупать отечественный и иностранный труд».

Если окончание войны оставило страну с уменьшенным капиталом и доходом, то не должно ли было также уменьшиться количество товаров, производимых капиталом? Не находится ли продукт теперь в том же отношении к капиталу, как и во время войны? Как объяснить этим низкие цены и переполнение рынка товарами?

303. Стр. 495. «В течение четырех или пяти лет после окончания войны вследствие изменений в распределении национального продукта и вызванного этим недостатка потребления и спроса производству был нанесён решительный удар, а население под действием прежних импульсов увеличивалось не только быстрее, чем спрос на труд, но и скорее даже, чем фактический продукт. Однако этот продукт, хотя он решительно недостаточен в сравнении с населением и в сравнении с прошлым периодом, избыточен в сравнении с платёжеспособным спросом на него и с доходом, которым люди располагают, чтобы его покупать. Хотя труд дёшев, нет ни возможности, ни желания занять все рабочие руки, так как не только уменьшился капитал страны в сравнении с числом рабочих, но и, в связи с уменьшением доходов страны, на товары, которые могут произвести эти рабочие, нет такого спроса, какой обеспечил бы сносную прибыль на уменьшившийся капитал».

Труд оплачивается товарами. Товары слишком обильны для платёжеспособного спроса, и всё-таки с помощью этих товаров вы не можете занять больше рабочих, потому что товаров недостаточно в сравнении с населением. Разве это не значит сказать, что одновременно существуют и обилие и недостаток товаров?

304. Стр. 497. «Я вполне убежден, что значительную часть этих бедствий <см. цитаты Мальтуса в примечаниях 302 и 303. — Ред.> могла бы испытать страна, не обрабатывающая плохих земель, не собирающая налогов и не вводящая никаких новых ограничений в торговле».

И я также, потому что я вполне убеждён, что и без этих несчастий застой в торговле вызовет много бедствий после такой войны, когда у капитала есть большой соблазн покинуть страну, где прибыли сравнительно низки.

305. Стр. 497. «Но согласно изложенному г-ном Сэем принципу, будто потребление товара есть уменьшение спроса, если потребление общества сильно и повсеместно уменьшится при увеличении капитала, не может быть ни малейшего сомнения, что согласно великим принципам спроса и предложения прибыли капиталистов скоро свелись бы к нулю, хотя бы в обработке не было плохих земель; население оказалось бы без работы и было бы осуждено на голодную смерть, хотя не платило бы ни одного налога и не знало бы никаких ограничений торговли».

Как может общество вообще уменьшить своё потребление и увеличить тем самым капитал? Разве прибавка к капиталу ослабляет в каком-либо случае потребление? Каким образом население может быть лишено работы и обречено на голод без сокращения потребления?

306. Стр. 498. «В частности, страна, обладающая исключительными естественными ресурсами, — Соединённые Штаты Америки — испытала сильные затруднения, которых вряд ли ожидали. Эти затруднения нельзя во всяком случае приписать ни обработке плохих земель, ни ограничениям в торговле, ни чрезмерным налогам».

Страна может страдать от ограничений в торговле, хотя сама не налагает этих ограничений.

307. Стр. 500. «Я не сомневаюсь, например, что в нашей стране многие воспользовались удобным случаем превратить в сбережения часть возвращённого им налога па собственность, особенно лица, которые пользуются только пожизненным доходом и которые, в противоречии с принципами справедливого обложения, были обложены налогом по той же ставке, как лица, источником дохода которых является реализованная гобственность. Такое сбережение совершенно естественно и правильно, и оно не может быть справедливым аргументом против отмены налога; но всё же оно способствует уяснению причины сокращения спроса на товары по сравнению с предложением их после войны».

Если рассуждение г-на Мальтуса правильно, оно представляет несокрушимый аргумент против отмены налога. Может ли заключение больше противоречить предпосылкам?

308. Стр. 502. «В связи с тем, что внезапное сокращение потребления может привести к бедствиям, есть основание сомневаться в правильности часто рекомендуемой политики собирать необходимые для ведения войны средства в пределах каждого года.

Если страна бедна, такая налоговая система может окончательно задушить все её усилия; из года в год она будет определённо уменьшать свой капитал, и с каждым годом для неё будет всё более разорительно собирать те же средства до тех пор, пока страна не окажется вынужденной покориться врагам вследствие абсолютной неспособности оказывать дальнейшее энергичное сопротивление».

Разве займы каждый год не уменьшают определённо капитала страны?

309. Стр. 507. «Но если распределение богатства в известной степени есть одна из главных причин его возрастания, и вместе с тем нельзя рекомендовать непосредственное вмешательство в существующее деление земельной собственности в стране, можно с полным основанием спросить, не компенсируются ли с избытком причиняемые национальным долгом бедствия распределением собственности и ростом средних классов, которые неизбежно создаются национальным долгом?»

Каким образом национальный долг создаёт средние классы общества? Разве всякий держатель государственных бумаг не должен был владеть такой же суммой собственности, прежде чем стал держателем государственных бумаг? Разве он не был бы членом среднего класса общества, если бы не было никакого национального долга? Я не могу понять, каким образом национальный долг мог создать хотя бы одного члена этого класса. Если мы снова выплатим этот долг, то разве мы таким путём уничтожим средний класс, как, повидимому, опасается г-н Мальтус? Разве всякий держатель государственных бумаг не будет попрежнему владеть капиталом после уплаты национального долга?

310. Стр. 512. «Прибыль на капитал не может подняться выше того, что может позволить состояние земли, но может понизиться в любой степени. Основное разногласие между г-ном Рикардо и мною по этому пункту состоит в следующем: г-н Рикардо думает, что прибыль регулируется состоянием земли, а я думаю, что прибыль только лимитируется — в одном определённом направлении — состоянием земли и что, если капитал изобилен сравнительно со спросом на товары, прибыль может понизиться в любой степени, несмотря на плодородие земли».

Г-н Мальтус сильно ошибается, если предполагает, что я утверждаю, будто прибыль всегда должна быть высока, пока в резерве есть плодородная земля. Прибыль будет низка, как я говорил сотни раз, если заработная плата высока, а заработная плата может быть очень высока при очень обильных земельных ресурсах.

311. Стр. 514. «Без больших затрат со стороны правительства и без частого превращения капитала в доход приобретённые капиталистами крупные производительные силы, воздействуя на уменьшенную покупательную способность владельцев твёрдого дохода, неизбежно вызвали бы ещё большее переполнение рынка товарами, чем нынешнее; а мы достаточно знаем по опыту, что бумажные деньги не могут поддерживать цены при таких обстоятельствах».

Свойственные г-ну Мальтусу взгляды признаны им здесь открыто.

312. Стр. 516. «Г-н Рикардо справедливо сказал, что «фермер и фабрикант так же мало могут жить без прибыли, как рабочий без заработной платы. Их побуждение к накоплению будет уменьшаться с каждым уменьшением прибыли. Оно совершенно прекратится, когда их прибыль будет так низка, что не будет давать им надлежащего вознаграждения за хлопоты и риск, которому они необходимо должны подвергаться при производительном применении своего капитала» <Д. Рикардо, Начала политической экономии и налогового обложения, т. I, стр. 107—108. — Ред.>. Г-н Рикардо применяет это положение к окончательному и необходимому понижению прибыли, причиняемому состоянием земли. А я применил бы его во всякое время, ко всем различным периодам, отделяющим первые стадии земледелия от последней».

Здесь г-н Мальтус снова плохо меня понял, и я ссылаюсь на его собственное изложение моих взглядов на стр. [] <пропуск в рукописи; Рикардо, вероятно, имеет здесь в виду стр. 326 работы Мальтуса (примечание 186). — Прим. англ. ред.>, чтобы показать, что эта доктрина не моя и он мне приписывает её без всякого справедливого основания.

Г-н Мальтус никогда, повидимому, не вспоминает, что слово «сберегать» неизбежно означает в такой же мере расход, как то, что он подразумевает под словом «расходовать».

313. Стр. 517. «Сведя весь вопрос о сбережениях к свободному от всяких влияний действию индивидуальной заинтересованности и индивидуального сознания, мы лучше сообразуемся с великим принципом политической экономии, установленным Адамом Смитом; этот принцип учит нас тому общему положению, что, за немногими исключениями, богатство народов лучше всего обеспечивается, когда каждому человеку позволяют преследовать свои интересы собственным путём до тех пор, пока он придерживается правил справедливости».

Кто и когда хотел свести этот вопрос к чему-либо другому?

314. Стр. 519. «Но правильный вывод из этого заключается в том, что не следует никогда устанавливать налоги в большем размере, чем это оправдывается необходимостью, и, в частности, надо приложить все усилия, совместимые с национальной честью и безопасностью, чтобы предотвратить такой масштаб расходов, что их нельзя будет продолжать, не вызвав краха, или нельзя будет прекратить, не вызвав общественного бедствия».

Но другой правильный вывод заключается в том, что, раз налоги установлены, их не следует отменять: логически вытекает также, что часто введение налогов было бы даже разумным. Если народ не будет сам достаточно расходовать, то что может быть более целесообразным, чем обращение к государству, чтобы оно расходовало вместо народа? Что могло бы быть более разумно (если бы учение г-на Мальтуса было верно), чем увеличение армии и удвоение содержания всех должностных лиц правительства?

315. Стр. 519. «Оно <богатство, развивающееся под влиянием таких стимулов, как высокое налоговое обложение и огромные государственные расходы. — Ред.> походит на неестественную энергию, вызываемую действием какого-нибудь сильного возбуждающего средства, которого следует избегать, если оно не безусловно необходимо, ввиду истощения, неизбежно следующего за его употреблением».

Но мы действительно находимся под влиянием возбуждающего средства, а когда перестаём принимать его, страдаем от своего безумия. Мои принципы ведут к совершенно противоположным заключениям. Уничтожение национального долга либо путём выплаты его из капитала страны, либо путём отказа уплатить держателю государственных бумаг капитал или проценты, не имело бы тех последствий, которые вообще приписываются ему.

После уничтожения долга у нас будет не больше капитала или дохода, чем прежде; они будут лишь по-иному распределены. Поскольку уплата долга освободила бы нас от громадного бремени налогов, уменьшился бы соблазн переводить напитал из нашей страны в другие, не столь обременённые налогами. Уплата долга освободила бы нас от армии сборщиков налога, податных чиновников и контрабандистов, которые в настоящее время содержатся за счёт производства страны, что усугубляет зло налогового обложения. Из уплаты долга проистекли бы ещё и другие побочные выгоды, перечислять которые в настоящее время нет необходимости.

Речь по поводу предложения г-на Уэстерна о назначении комитета для рассмотрения последствий, вызванных возобновлением платежей наличными

Произнесена 12 июня 1822 г. (Лондон)

Во вторник, 11 июня 1822 г., г-н Уэстерн внёс своё давно возвещённое предложение по поводу возобновления платежей наличными, сформулированное следующим образом:

"Да будет назначен Комитет для рассмотрения влияния, которое оказало на сельское хозяйство, обрабатывающую промышленность и торговлю Объединённой империи, а также на положение различных классов общества проведение в жизнь закона 50-го года царствования Георга III о восстановлении прежнего стандарта денежного обращения. Пусть будет сделан об этом доклад палате общин".

Вслед за этим г-н Гэскиссон внёс следующую поправку: "Палата общин не будет изменять золотой и серебряный стандарт ни в пробе, ни в весе, ни в величине".

Дебаты по этому вопросу продолжались две ночи, во вторую из которых г-н Рикардо произнёс следующую речь:

Я в значительной мере согласен с тем, что сказано было моим уважаемым другом (г-ном Холдимандом), который говорил последним, и в особенности с его взглядом на результат подготовительных мер, принятых Английским банком для возобновления платежей звонкой монетой. Нельзя отрицать, что способ, каким Английский банк производил свои покупки золота, чтобы запастись металлическими деньгами, существенно затронул интересы государства. Как велико было действие этой ошибки Английского банка или в какой именно степени закупки им слитков повлияли на стоимость золота, это невозможно было установить; но какова бы ни была эта степень, стоимость обращающихся денег возросла, а цены товаров понизились в той же мере. Мой уважаемый друг (г-н Холдиманд) сказал, что пока Английский банк обязан был оплачивать свои банкноты золотом, государство отнюдь не было заинтересовано во вмешательстве в деятельность банка, поскольку речь шла о сумме бумажно-денежного обращения: если бы эта сумма была слишком низка, то дефицит был бы восполнен путём ввоза золота, а если бы она была слишком высока, она была бы уменьшена путём обмена бумажных денег на золото. С этим мнением я не вполне согласен, потому что возможен такой промежуток, в течение которого страна может испытывать большие неудобства вследствие чрезмерного сокращения обращения банкнот. Чтобы разъяснить свои взгляды на этот предмет, позвольте мне привести пример. Предположим, что Английский банк свёл бы размер своих выпусков до 5 млн. ф. ст., - к каким последствиям это привело бы? Иностранные вексельные курсы обратились бы в нашу пользу, и значительные количества слитков были бы ввезены. Слитки в конце концов были бы перечеканены в деньги и заместили бы бумажные деньги, которые были бы извлечены из обращения ранее; однако, до того как слитки были бы, таким образом, перечеканены, в течение того времени, когда совершились бы все эти операции, количество обращающихся денег сократилось бы до очень низкого уровня, цены товаров упали бы, и мы испытывали бы значительные бедствия. Нечто подобное и имело в действительности место.

Английский банк привёл свои дела в полное расстройство благодаря тому способу, каким он вёл свои подготовки к возобновлению платежей наличными; ничто не приносило так много вреда, как его крупные закупки золота в тот период, на который я указал. Банк должен был хорошо помнить, что билль моего достопочтенного друга (г-на Пиля) не обязывал банк возобновить уплату звонкой монетой раньше 1823 г.

До наступления этого срока Английский банк был обязан платить только слитками, а в 1819 г., когда этот билль прошёл, сундуки банка содержали достаточно большие запасы, чтобы удовлетворить всем требованиям, связанным с окончательным проведением в жизнь билля достопочтенного г-на Пиля. Я всегда рассматривал этот билль как эксперимент, произведённый с целью установить, не может ли Английский банк вести свои операции - и притом с выгодой для общих интересов страны - на основе принципа оплаты своих банкнот не монетой, а в слитках. Я ничуть не сомневаюсь, что если бы Английский банк вёл свою предварительную подготовку разумно, если бы он ограничился фактически наблюдением за движением вексельных курсов и цены золота и регулировал свои выпуски соответственно этому, то годы 1819, 1820, 1821 и 1822 дали бы хороший результат при реализации той части плана, которая предусматривала обмен банкнот только на слитки; в результате парламент продолжил бы осуществление этой части плана на много лет сверх первоначально назначенного срока. Я был убеждён, что ход дела был бы именно таков, если бы Английский банк воздержался от производства тех совершенно ненужных закупок золота, которые привели к столь многим весьма неприятным последствиям. Но мой уважаемый друг (г-н Холдиманд) сказал, что Английский банк увеличил размеры своих банкнот до прежнего уровня и именно потому не создал благоприятного вексельного курса и прилива золота. Я отрицал, что это было так, я отрицал, что выпуски Английского банка были в настоящее время так же велики, как в 1819 г.; допуская, однако, ради развития аргументации, что они были таковы, я всё же обвинил бы Английский банк в том, что он не увеличил свои выпуски с целью оказать воздействие на иностранные вексельные курсы и предупредить вредные последствия значительного ввоза золота.

О поведении Английского банка в этом вопросе один уважаемый директор его (г-н Маннинг) сказал на прошлом заседании в порядке оправдания, что Английский банк не был господином собственных действий; он указал, что нарекания, вызванные по всей стране многочисленными казнями за подделку банкнот, были направлены против Английского банка людьми, желавшими принудить его ускорить замещение монетой его банкнот достоинством в 1 и 2 ф. ст. Однако Английский банк сам лишил себя этого преимущества своей оппозицией против всякого рода платежей металлом в ходе дискуссий в Комитете и в палате общин.

Я, однако, думаю, что, после того как Английский банк накопил значительные количества золота, он считал целесообразным заменить свои банкноты в 1 и 2 ф. ст. золотом в форме монеты и именно в силу приведённых им прежде оснований; но это соображение не должно было заставить Английский банк ограничить свои выпуски и покупать значительные количества золота. На действие этого ограничения выпусков и этих закупок золота я и указывал. Известны протесты Английского банка перед Комитетом и канцлером казначейства по поводу вредных последствий ограничения его права на выпуск банкнот. Почему же Английский банк сам способствует злу, против которого он возражает, почему он производит новые закупки, имея переполненные сундуки, почему он предпринимает шаги, столь неизбежно ведущие к усилению зла? Я могу приписать это только одной причине, а именно тому, что Английский банк не имеет никакого понятия о принципах денежного обращения и совершенно не знает, как управлять в такой важный момент сложной машиной, которая ему доверена.

После того, что здесь было сказано о характере билля г-на Пиля уважаемым членом от Шефтсбери (г-ном Лейчестером), я был очень удивлён, что он пришёл к заключению о необходимости голосовать за назначение Комитета. Если прежние меры, поскольку парламент осуществляет их в этом билле, были правильны, то для чего нужен Комитет? Признанной целью внесённого предложения является изменение денежного стандарта; я не могу понять поэтому, каким образом уважаемый джентльмен, приведя аргументы в пользу существующего стандарта, мог бы голосовать за предложение, имеющее целью изменение его. Мой уважаемый друг, член от Ньютона (г-н Герней), сказал, что дело начато не с надлежащего конца, что следовало в первую очередь призвать частных банкиров платить по своим банкнотам звонкой монетой, а затем уже предложить Английскому банку следовать тем же путём. Я думаю, что такое предложение было бы абсурдным. Английский банк имел в своих руках власть обесценивать свои банкноты или увеличивать их стоимость путём регулирования своих выпусков в таких размерах, какие ему были угодны, - власть, которой провинциальные банки не имели. Английский банк мог снизить, как это было в 1812 и 1813 гг., стоимость своей однофунтовой банкноты до 14 шилл., или же, идя противоположным путём, поднять её стоимость до двух соверенов при условии, что Монетный двор не противодействовал бы этим операциям, чеканя новую монету. Невозможно было поэтому требовать, а если бы и было возможно, то в высшей степени несправедливо, чтобы частные банки извлекали из обращения свои банкноты и платили по ним звонкой монетой и в то же время оставляли этому огромному Левиафану, Английскому банку, право выпускать свои бумажные деньги по произволу без обязательства разменивать их на металл.

Касаясь этой темы, я должен сказать, что мои взгляды были очень плохо поняты как внутри, так и вне стен парламента. Надеясь, что я не слишком сильно злоупотребляю снисходительностью палаты, я желал бы использовать этот случай, чтобы объясниться. Делая это, я считаю наиболее удобным начать с замечания, которое обронил в ходе прений уважаемый олдермен <член городского совета. - Прим. ред.> (г-н Хайгет). Он сказал, что если бы цена золота была показателем обесценения денежного обращения, то мой аргумент, основанный на этом, мог бы быть правильным; пожертвовать 3-4% при восстановлении прежнего стандарта было бы пустяком по сравнению с теми выгодами, которыми сопровождалось это восстановление; однако уважаемый олдермен не разделяет мнения, что цена золота является показателем обесценения денежного обращения. Так вот, что касается этой части моих взглядов, то вся трудность вопроса сводится к значению, которое мы придаём слову "обесценение". Совершенно очевидно, что уважаемый олдермен и я понимаем это слово в различном смысле.

Предположим, что в стране существует только металлическое денежное обращение и что благодаря обрезыванию оно потеряло 1/10 своего веса; предположим, например, что соверен сохранил только 9/10 металла, который он должен содержать в силу закона, и что вследствие этого цена золотых слитков, измеряемая таким мерилом, поднимется выше их монетной цены, - разве деньги страны не будут в этом случае обесценены? Я вполне уверен, что уважаемый олдермен признает верность этого вывода. Вполне возможно, что, несмотря на обесценение монет, стоимость их подымается всё же в силу общих причин, влияющих на стоимость золота, как, например, война или уменьшение производительности рудников, откуда ежегодно получается золото; стоимость последнего может повыситься настолько, что обрезанные соверены приобретут на рынке большую стоимость по сравнению с той, какую они имели до уменьшения их веса. Но разве не правильно будет тогда сказать, что наши деньги обесценены, хотя стоимость их и возросла?

Большая ошибка, допущенная в этом вопросе, заключалась в смешении слов "обесценение" и "уменьшение стоимости". Что касается до находящихся в обращении денег, то я сказал уже и повторяю теперь, что цена золота является показателем их обесценения, а не показателем стоимости их. Именно по этому вопросу меня неправильно поняли. Если бы, например, металлический стандарт денежного обращения сохранял одну и ту же постоянную стоимость и монета была обесценена путём обрезывания или если бы бумажные деньги были обесценены благодаря росту их количества на 5%, то это падение стоимости денег, хотя размеры его невелики, вызвало бы изменение в ценах товаров, поскольку на них влияла бы стоимость денег. Если бы металл золото (денежный стандарт) продолжал сохранять свою прежнюю стоимость, для. восстановления же стоимости денег, обесцененных на 5%, до их паритета нужно было бы повысить её только на 5%, то соответствующее понижение цен товаров было бы не более значительным. Я предполагал, что золото всегда сохраняет при этом одну и ту же постоянную стоимость; говорил ли я, однако, когда-либо, что не существует ряда других причин, могущих повлиять на стоимость золота, как и на стоимость всех других товаров? Отнюдь нет, как раз наоборот. Нет такой страны, использующей драгоценные металлы в качестве денежного стандарта, которая была бы свободна от изменений в ценах товаров, вызываемых изменением стоимости их металлического стандарта. Таким изменениям мы были подвержены до 1797 г. и должны быть подвержены им снова теперь, когда мы вернулись к металлическому стандарту.