XIV. Предвидели ли евреи войну?

Прежде чем приступить к подробному изучению связи между программой, изложенной в «Протоколах Сионских Мудрецов», и ее осуществлением, насколько это можно проследить в жизни народов, мы рассмотрим те планы, осуществление которых в момент составления Протоколов еще являлось задачей будущего. Нужно отдать себе ясный отчет в том, что все то, что в 1896-1905 году было будущим, теперь может быть уже прошедшим, и то, что тогда было планом, теперь уже может быть действительностью. Вспомним только сказанное в Прот. 22: «Я старался тщательно раскрыть тайны прошедшего и будущего, равно как тех важных событий ближайшего будущего, к которым мы идем в потоке великих кризисов». Некоторые из этих «важных событий» уже совершились и они бросают яркий свет на вопрос, которым мы здесь занимаемся.

Доказательный пример, который еще свеж в памяти всех, дала мировая война. Еврейская критика против настоящих статей подняла, было, большой крик по поводу того, что одна из них была посвящена еврейскому вопросу в Германии, где он такой острый. Эта критика пыталась внушить всем ложное мнение, будто бы эти статьи ничто иное, как хитрая немецкая послевоенная пропаганда. В действительности дело обстоит так, что ряд статей, которые должны были быть посвящены изучению положения еврейского вопроса в разных странах, нужно было отложить для того, чтобы без замедления ознакомить американцев с еврейским вопросом в его самом остром применении. Германия же в настоящее время занимает едва ли не первое место, за исключением Соединенных Штатов, среди других стран, где еврейское влияние внутри и во вне является преобладающим. Показать это можно было бы на большом количестве примеров, гораздо большем, чем это имело место в главе второй. (Приведенные там примеры, между прочим, сперва оспаривались еврейскими защитниками, но позднее были признаны правильными). С тех пор общее настроение, создавшееся в Германии, сделало то, что большинство евреев смылось с официальных должностей. Воля германского народа приложила все свои силы для того, чтобы политическое управление вновь перешло в немецкие руки. Освободилась ли однако благодаря этому Германия от евреев? Этого никак нельзя сказать. Еврейские окопы шли дальше и глубже и не ограничивались только всем непосредственно видимой публичной властью. Их влияние на главные отрасли промышленности, на финансы и на будущность Германии вовсе не стало слабее, — оно все еще существует непоколебимо.

Здесь мы говорим о Германии в связи с еврейским вопросом по особым мотивам. Как всем известно, клич об «аннексиях» впервые раздался из Германии как раз в то время, когда вся германская военная деятельность в целом и настроение народа находились под еврейским влиянием. «Аннексии» был клич, который раздавался во всем мире. И вот из Соединенных Штатов, страны, которая в то время никакого участия в войне не принимала, в ответ раздался контр-клич: «никаких аннексий». Таким путем из этого создался мировой вопрос. Под влиянием этого, народы очень скоро совершенно забыли о потоках крови сражений, о спекулянтах на этой крови и о всех других ужасах и занялись лишь одним вопросом, вопросом об «аннексиях», который, собственно говоря, мог возникнуть только в конце войны, а никак не при ее начале. Вопрос о брошенном лозунге «аннексий» становится вособенности интересным, при всей его неясности, для всего мира, если знать, кто были те лица в Германии, от которых зависела формулировка целей войны, и кто в то же самое время были главными советчиками внешней политики в Соединенных Штатах. Вполне ясным становится этот вопрос только тогда, когда прочтешь Протоколы, время происхождения которых, по всей вероятности, относится к 1896 году, хотя они и сделались известны всему свету только теперь. Что они были написаны не позднее 1905 года, не подлежит никакому сомнению.

Второй Протокол имеет своим предметом войну. Вот какон начинается: «Для наших целей необходимо, чтобы войны, по возможности, не влекли за собой увеличения территорий. Этим путем войны получают экономическую окраску, и народы почуют силу нашего превосходства по той помощи, которую мы в этом вопросе окажем».

Кому между 1896 и 1905 годами могла придти в голову мысль, что новый лозунг «без аннексий» найдет себе применение в войнах? Кому-нибудь из нас? Какому-нибудь государственному деятелю? Но нам известно, что генеральные штабы занимались планами и операциями возможной будущей войны. Нам также известно, что государственные люди, которые сознавали лежащую на них ответственность, работали над созданием мыслимого равновесия между различными интересами, благодаря чему возможность войны делалась мало вероятной. Кто же вывел из строя при помощи простого лозунга «без аннексий» все эти планомерные и предусмотрительные начинания?

К счастью, ответ на этот вопрос дают сами бесспорные еврейские источники. В газете «American Jewish News»(«Американские Еврейские Известия»), 19 сентября 1919 года на первой странице была напечатана статья под заглавием: «Много лет тому назад Нордау предсказал декларацию Бальфура. Воспоминания его друга, Липпмана Розенталя».

В этой статье г. Розенталь повествует о том, как на шестом конгрессе сионистов в Базеле (в августе 1903 г.) возникло среди евреев острое разногласие из-за сделанного еврейству предложения Великобритании принять Уганду в восточной Африке, как колонию для еврейского заселения. Большинство сионистов негодовало на своих вождей Герцля и Нордау за их согласие на британский план. И вот, по рассказу Розенталя, на трибуну конгресса взошел Макс Нордау и в громовой речи разбил доводы противников Уганды и доказал, что надо вступить в соглашение с Британией. Привожу весьма характерное место из этой речи еврейского мудреца, Нордау:

«Я хочу рассказать вам о временах почти забытых, о временах, когда европейские державы решили послать флот против крепости Севастополь. В то время Италия существовала, но Соединенного Королевства Италии еще не было. В действительности, Италия была тогда маленьким Сардинским герцогством, а великая свободная и единая Италия была лишь мечтою, жгучим желанием, отдаленным идеалом итальянских патриотов. Вождями Сардинии, которые замышляли свободную и единую Италию и за это боролись, были три великих народных героя: Гарибальди, Мадзини и Кавур.

Европейские державы потребовали от Сардинии принять участия в демонстрации против Севастополя и в посылке флота для осады крепости. Это предложение вызвало разногласие среди вождей, Гарибальди и Мадзини не хотели посылать флота на помощь Франции и Англии. Они говорили: наша программа, которой одной мы обязаны служить — свободная и единая Италия. Какое нам дело до Севастополя? Севастополь не для нас и мы должны обратить все наши силы на нашу первоначальную программу, чтобы иметь возможность как можно скорее осуществить наш идеал.

Но Кавур, самый выдающийся, способный и самый широкий по кругозору государственный человек Сардинии, настаивал на необходимости послать флот для осады Севастополя совместно с другими державами и в конце концов настоял на своем. Может быть вам интересно будет узнать, что правой рукой Кавура, его другом и советником был его секретарь Хартум, еврей по происхождению, и что в кругах стоявших в оппозиции к правительству, говорили о еврейской измене. И вот на одном собрании итальянских патриотов раздались негодующие крики по адресу советника Кавура Хартума и от него потребовали, чтобы он, если может защитил перед собранием свою опасную и изменническую политику. И он сказал: наша мечта, наша борьба, наш идеал, за который в крови и слезах, в заботах и отчаянии мы заплатили жизнью наших сыновей и смертным страхом наших матерей, наше единственное желание и цель — это свободная и единая Италия. Все средства, которые ведут к этой великой и главной цели, священны. Кавур прекрасно знает, что после боев у Севастополя рано или поздно соберется мирная конференция и что в ней будут участвовать те из держав, которые принимали участие в войне. Хотя у Сардинии и нет непосредственных интересов в Севастополе, но если мы теперь окажем помощь нашим флотом, то мы будет заседать в будущей мирной конференции на одинаковых правах с другими державами, а на этой мирной конференции Кавур провозгласит свободную, независимую и единую Италию.

Так осуществится наша мечта, за которую мы страдали и умирали, она претворится в великолепную и счастливую действительность. И если вы теперь спросите меня, какое дело Сардинии до Севастополя, то я вам отвечу следующими словами, которые являются как бы ступенями одной лестницы: Кавур, Сардиния, осада Севастополя, будущая мирная конференция, провозглашение свободной и единой Италии».

Все собрание находилось под обаянием красивой, истинно поэтической и вдохновенной речи Нордау, и его изящный и музыкальный французский язык доставлял слушателям дочти чувственное наслаждение. Оратор на несколько секунд прервал свое слово, и публика, окончательно зачарованная его блестящей речью, разразилась бурными рукоплесканиями. Но Нордау просил успокоиться и продолжал:

«В настоящее время прогрессивная мировая держава Англия, после Кишиневского погрома, в знак своей симпатии к нашему несчастному народу, предложила еврейской нации через посредство Сионистского конгресса независимую колонию Уганду. Но Уганда лежит в Африке, а Африка не Сион и, как выразился Герцль, никогда Сионом не будет. Но Герцль хорошо знает, что для дела Сионизма нет ничего более ценного, как дружеское политическое расположение такой державы, как Англия, тем более, что главные интересы Англии сосредоточиваются на Востоке. Нигде прецедент не играет такой важной роли, как в Англии и, потому в высшей степени важно получить из рук Англии колонию и создать, таким образом, прецедент в нашу пользу. Рано или поздно Восточный вопрос должен быть решен, а он включает в себя и вопрос Палестинский. Англия, которая обратилась с официальной нотой к Сионистскому конгрессу, связанному с Базельской программой, будет иметь решающий голос в окончательном решении Восточного вопроса, почему Герцль и счел своим долгом поддержать ценные для нас сношения с этой великой и прогрессивной державой. Герцль знает, что мы стоим перед страшным мировым столкновением, очень может быть, что некогда будет создано нечто подобное всемирному конгрессу, и великая, свободная и могущественная Англия продолжает тогда дело, которое она начала своим великодушным предложением шестому конгрессу. А если вы меня спросите, что делать в Африке, то я вам повторю слова государственного деятеля Сардинии, применив его к нашему случаю и к нашим воззрениям. Я скажу вам следующие слова, как бы ступени одной лестницы, которые ведут все выше и выше: Герцль, Сионистский конгресс, английское предложение, Уганда, будущая мировая война, мирная конференция, на которой, при помощи Англии, будет создана свободная Палестина».

Как громом поразили нас всех эти слова, мы все содрогнулись от удивления и благоговения, как бы перед пророческим видением. И в ушах моих вновь прозвучали слова нашего великого брата Ахад Хаама, который выразился о речи Нордау на первом конгрессе следующим образом: «Я чувствовал, что к нам держал речь один из наших древних пророков, голос этот спустился с свободных гор Иудеи, и наши сердца пылали, когда мы слышали его речь, полную чудес, мудрости и видений».

Восторги пылких сионистов вполне понятны, но разделить их я не могу, ибо, если одни еврейские вожди, вроде Макса Нордау, за десять лет вперед предвидели мировую войну и передел Европы, то другие еврейские вожди эту нужную им мировую войну тщательно подготовляли, а третьи еврейские вожди в удобный момент искусно ее вызвали. Не пылкое пророчество еврейских мудрецов, а дьявольское искусство еврейских реальных политиков достойно нашего изумления, соединенного, конечно, с величайшим негодованием».

Нужно удивляться, как могла быть вообще напечатана эта статья Липпмана Розенталя. Объясняется это тем, что она была написана лишь после того, как последовала декларация Бальфура о Палестине, и несомненно, что она никогда не увидала бы света, если бы евреи не думали, что эта часть их программы уже исполнилась. Еврей никогда не проговорится, пока он не убедится, что игра его уже выиграна. Тогда только он заговорит. Эта программа лестница: — будущая мировая война — мирная конференция — еврейская Палестина, в 1903 году была сообщена только евреям. Когда решили, что дошли до верхней ступени лестницы, можно было заговорить об этом открыто.

Падение Русского Царя, при ближайшем рассмотрении, получает такое же освещение. Когда это событие стало известным, оно возбудило в Нью-Йорке необыкновенную радость. Один нееврей с мировым именем произнес речь, в которой восхвалял одного известного американского гражданина (Банкира-миллиардера Шиффа. — Прим. переводчика.) за то, что он подготовил падение Царя деньгами, на которые производилась пропаганда среди русских военнопленных во время русско-японской войны. Мы видим, что факт этот стал известен только после того, когда удалось задуманное. Не следует упускать из вида, что последний акт красного заговора, убийство Николая Романова, его супруги, его юных дочерей и больного сына, был совершен советскими комиссарами, которые почти все были евреи. То, что было начато при помощи американского финансиста, было закончено советскими комиссарами. Предвидели ли международные евреи войну в 1903 году? Признание Розенталя представляется мне сильным доказательством в пользу такого предположения. Но ограничились ли они только одним предвидением? Было бы хорошо, если бы они при нем и остались и если бы факты не говорили за то, что они сами войну спровоцировали. Мы просим читателя вспомнить на минуту два пункта из статьи Розенталя: «Может быть, вам будет интересно узнать, что правой рукой Кавура, его другом и советником был его секретарь Хартум, еврей». Так говорит сама еврейская пресса. Если бы «Dearborn Independent», или любая газета Нью-Йорка или Чикаго напечатала список секретарей у лиц, имеющих власть во всем мире, и фамилии таковых снабдила примечанием: «его секретарь — еврей», то еврейское общество, наверно, начало бы это опровергать печатно, как клевету. По еврейскому пониманию, если что годится знать еврею, то это не значит, что то же годится знать и нееврею. Если бы о Хартуме писали открыто, то его называли бы непременно «итальянцем».

Разве еврейские секретари, число которых до войны, в продолжение ее и во время Мирной Конференции было весьма значительно, обладали меньшими способностями, чем Хартум? Разве в Англии, Франции, Германии, даже в России не было своих Хартумов (в Соединенных Штатах их было много), которые знали «программу-лестницу»? Мог ли Макс Нордау, который ясно ее видел в 1903 году, позабыть ее в 1914 и 1918 годах? Мы знаем твердо: Евреи на своем Базельском конгрессе в 1913 году предвидели грядущую мировую войну. Откуда могли они знать, что мировая война будет? Далее мы знаем также: Протоколы уже в 1896 году и, наверно, не позднее, как в 1905, предсказали политику — «без аннексий».

Мировая война наступила. С ней вместе пришел и лозунг: «без аннексий». То, что в свое время в еврейской мировой программе было будущим, ныне стало прошедшим.

Протоколы обычно выражаются двумя способами: «мы сделали» и «мы сделаем». Если в текущем году тайный докладчик мировой программы в каком-нибудь месте будет обращаться с речью к своим посвященным соплеменникам, то во многих местах, где докладчик 1896 года говорил «мы сделаем», он должен будет сказать «мы сделали». Многое уже свершилось.

«Мы выступим освободителями рабочего класса» — это уже совершилось и совершается. «Мы сосредоточим мысли неверных на промышленности и торговле». И это совершилось. «Мы создадим сильную централизацию в делах управления для того, чтобы крепко держать в руках всю государственную силу». И это уже почти везде стало фактом. «Мы станем на сторону всех освободительных партий и будем поставлять им ораторов». И это совершилось. «Мы принудим увеличить заработную плату». Совершилось. «В то же время мы вызовем повсеместное увеличение цен на все предметы первой необходимости». — Совершилось. «Мы поколеблем основы производства тем, что привьем рабочим анархические идеи» — и это уже стало фактом.

«В доказательство того, что европейские правительства неверных находятся в состоянии порабощения, мы проявим наше могущество в преступлениях и насилиях, т. е. правительством террора». (Проток. 7). Кто взглянет на Россию, посмотрит, как ведут себя руководящие министры Англии, Франции и Италии по отношению к Советам, и представит себе все «порабощение» этих деятелей, именуемое деликатно «политической обстановкой», (делающейся все запутаннее и запутаннее, по мере того как стараются достигнуть обратного), кто увидит страдание Европы от раны, излечению которой сознательно препятствуют, тот должен сказать: воистину и это совершилось! «Наши планы не должны сразу разрушать все существующие учреждения. Лишь способ их функционирования подлежит изменению и вся их деятельность должна быть направлена согласно с нашими планами». И это совершилось.

«Мы оседлаем прессу и будем крепко держать удила» Совершилось. «Удила» в настоящее время сильно подтянуты в Соединенных Штатах: издатели могли бы много рассказать по этому поводу.

«Если бы кто и захотел писать против нас, то никто его статей печатать не станет». Во многих случаях это стало уже фактом, а для прессы, которая является простым гешефтом, это совершилось окончательно.

«Для поощрения спекуляции мы будем поощрять жажду неверных к роскошному и соблазнительному образу жизни». Совершилось.

«Всякую попытку сопротивляться мы должны уничтожить тем, чтобы страна, которая посмеет нам сопротивляться, была вовлечена в войну с соседним государством. Если бы все соседние страны соединились для того, чтобы встать против нас, мы должны вызвать мировую войну». (Проток. 1). Выражение «мировая война» то же самое, которым пользовались Нордау и Розенталь. «Герцль знает, — сказал Нордау в 1903 году, — что мы стоим перед страшным потрясением всего света». «Во всей Европе, пользуясь ее же сношениями, и в других частях земного шара, мы должны посеять беспорядки, раздоры и взаимную вражду». Это совершилось. «В этом для нас кроется очевидная выгода, ибо этим способом мы получим уважение всех стран, так как они будут думать, что мы обладаем силой по нашему усмотрению вызывать беспорядки и вновь устанавливать порядок». Это то же совершилось. Докладчик 1896 года сказал правду, когда он говорил «о важных событиях, к которым мы идем в потоке великих кризисов». Лозунг «без аннексий» не только, поскольку того хотели Протоколы, почти осуществился в действительности, но благодаря ему одновременно назрел целый ряд дальнейших планов. «Без аннексий», как выражение политической морали, дело особое; совершенно иным является требование «без аннексий», когда его выставляют для того, «чтобы войны сделались чисто экономическим делом и чтобы народы поняли превосходство нашего могущества благодаря той помощи, которую мы оказываем». Мир видел в программе «без аннексий» выражение политической морали; другая программа, которая пользовалась этим моральным выражением лишь как средством, оставалась скрытой.

Эту главу следовало бы еще продолжить. Прежде всего возникает вопрос, не будет ли мудрецами преподана их ученикам новая программа, удлинение «лестницы», после того, как программа Протоколов уже достигнута во многих подробностях, и не должен ли мир ждать новых разоблачений. Возможно, что знакомство с еврейскими планами, которое в настоящее время наступило, заставит народы проснуться, благодаря чему существующая программа будет уничтожена и надежда создать какие-либо новые программы навсегда исчезнет. Но Иуду ведет яркая звезда!