Он называл ее дьяволом в женском обличье. Они сходятся во мнении, что ей необходимо преподать урок»

Испугавшись за неё, я затаила дыхание и ждала, что же произойдет. Кинув последний томный взгляд на мужчину, Зания соскользнула с кресла и двинулась через толпу танцующих к выходу. Мужчина встал и последовал за ней. Мне хотелось думать, что она поспешила домой, но внутренний голос подсказывал, что Зания давно привыкла получать такие уроки. Что бы ни происходило обычно в таких случаях, сегодня все точно будет иначе. И, судя по выражению лица Коупа, он полностью разделял мою точку зрения. Он швырнул на стол деньги, и мы поспешили за ними. За пределами ночного клуба, одна дорога уходила в толпу людей и весёлую ночную жизнь, другая вела к окраине города, где было тихо и темно. Именно в том направлении послышался приглушенный женский крик боли.

Мы быстро сорвались с места, стараясь не привлекать внимания. Мы оказались за углом в тот момент, когда рука мужчины с силой ударила Занию по лицу. Потом еще раз. Удар в висок такой силы сбил бы с ног любого, но она не упала, потому что нападавший мертвой хваткой вцепился в ее разорванную сорочку, которая теперь свисала лоскутами, обнажая кровавое пятно в верхней части ее белого лифчика. Что за... он что, укусил ее? Когда он оторвал пуговицы её брюк, я ахнула. А потом все завертелось с молниеносной скоростью. Коуп рванулся вперед, схватил мужчину и с хрустом вмял его лицо в стену. Зания упала. Я подбежала к ней и, присев рядом, положила ее голову себе на колени. Ее ресницы дрожали.

– С тобой все будет хорошо, – сказала я, гладя ее волосы. Исходившие от нее пары алкоголя ударили мне в нос, и внутри меня всё сжалось от жадного желания выпить. Глядя на распухавший кровавый рубец на ее щеке, я изо всех сил старалась игнорировать свою жажду.

Коуп бесцеремонно удерживал мужчину, заведя его руку за спину. Они говорили о чём-то на арабском, и я поняла, что это не самый приятный разговор. Было похоже, что незнакомец пытался оправдать себя, но Коуп оставался непреклонен.

– Мужчина, у которого Бог в душе, не станет проливать кровь женщины только за то, что она искушала его, – Коуп прорычал эту фразу на английском.

В его позе появилась такая ярость, что я задержала на нем взгляд, опасаясь, что он не сможет справиться с искушением и обрушит свой гнев на обидчика. Мужчина выпалил полную ненависти тираду, потом сплюнул кровь на стену.

– Он понимает английский? – спросила я.

– Да, – ответил Коуп.

Хорошо. Мне нужно избавиться от этого парня немедленно, пока Коуп способен еще был сдерживать гнев. Мои слова прозвучали резко.

– Вы уйдете прямо сейчас, и не будете преследовать или пытаться нанести вред нам.

Я мысленно надавила на него, воспользовавшись силой внушения, которая досталась мне в наследство от матери-ангела. Я не знала, подействует ли она на столь волевого человека, но, к счастью, его сознание оказалось слабее, чем я думала.

– Да! – воскликнул мужчина. Коуп нехотя оттащил его от стены и толкнул в сторону дороги.

Тот бросился бежать, а Коуп застыл на месте, дрожа от гнева. Его светлые глаза потемнели, и мне необходимо было успокоить его.

– Все в порядке, Коуп, – прошептала я ему. – Он убежал. Оставь это.

Не в силах унять дрожь, он начал ходить взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки. Я улыбнулась ему, подбадривая. Когда его дыхание выровнялось, Коуп, не теряя драгоценных минут, наклонился и взял Занию на руки, чтобы отнести её домой.

На улице было тихо. Мы миновали нескольких человек, которые смотрели с округлёнными глазами, но, к счастью, никто не попытался остановить нас или задавать вопросы. Возле дома Зании, я залезла к ней в карман и достала ключ, чтобы попасть в дом.

– Где находится твоя комната, Зания? – спросил Коуп.

С его губ её имя звучало как приятная мелодия. Слабой рукой она указала в сторону лестницы. Я поспешно взобралась по ней, чтобы открыть дверь. Включив лампу и откинув на кровати покрывало, я отступила в сторону, чтобы не мешать. Коуп осторожно опустил Занию на кровать, а потом, немного удивив меня, одним лёгким движением снял с неё туфли, положил их на пол и укрыл её. Его руки дрожали, и я гадала, в чём причина: злость на нападавшего или что-то другое. Наблюдая за тем, как Коуп ухаживает за ней, я вдруг почувствовала прилив нежности. Зания что-то прошептала, и он склонился над ней, чтобы лучше расслышать. Она обвила его плечи руками и притянула Коупа к себе.

– Ты можешь поцеловать меня, – прошептала она.

Мои брови полезли вверх, а спина Коупа напряглась. Издав глухой гортанный звук, он высвободился из её объятий. Какое-то мгновенье он большими глазами смотрел на неё, как на змею – красивую, но ядовитую.

– Прошу прошения, – сдавленным голосом произнес он.

Мимолётно он встретился со мной взглядом – в его глазах горел огонь. Резко развернувшись, он почти бегом покинул комнату. Было слышно, как он протопал вниз по лестнице и вышел через парадную дверь.

Вау.

Зания легла на бок и, свернувшись калачиком, стала издавать приглушенные звуки, которые можно было принять как за смех, так и за рыдание.

– Даже братьям-нефам противно прикасаться ко мне, – пролепетала она.

– Чего?! – я была шокирована. – Ты ошибаешься. Могу заверить тебя, что Коупу не было бы противно. Я думаю, как раз наоборот.

Его образ жизни был общеизвестным фактом среди нефилимов, поэтому я решила, что он не будет возражать, если я объясню его поведение, и это сделает ее хоть чуточку счастливее.

– Копано целомудрен, но в нем нет ненависти к женщинам. Между ним и твоим обидчиком нет ничего общего.

Я погладила ее по голове, как это делала Патти, когда кто-то задевал мои чувства. Зания громко всхлипнула, и слёзы ручьем хлынули из её глаз. Я подвинулась чуть ближе, чтобы обнять ее, а Зания вцепилась в меня и, прижавшись лицом к моему животу, зарыдала еще сильнее.

– Не оставляй меня, – взмолилась она подвыпившим голосом. В глазах защипало. От мысли о том, что завтра мне придётся уехать, стало ещё обиднее. Мне так захотелось упаковать ее вещи и забрать с собой. Но все, что мне оставалось делать – это лишь надеяться, что мы все же заслужили ее доверие, и, что в своём сердце она сумеет сохранить проблеск надежды, а сама мысль будет помогать ей выживать каждый последующий день. Она уснула, так и не разомкнув объятий, а в моей голове постоянно крутились ее слова: "Не оставляй меня".

Утром я проснулась раньше Зании от чувства жажды и спустилась вниз на кухню, чтоб попить воды. Внизу я заметила, что дверь самой дальней комнаты была приоткрыта. Было еще не совсем светло, но я сумела разглядеть висевшие на стене фотографии. Так, со стаканом воды в руках, я на цыпочках подошла к двери и открыла ее шире. Комната оказалась кабинетом, который может и блистал бы великолепием, если бы не вырезки газетных статей и фотографий, которые усеивали стену отвратительным коллажем. Я сделала несколько шагов внутрь и стала читать новости о сражениях и войнах, проходивших по большей части на Ближнем Востоке и Африке. Слова о геноциде и массовых убийствах были ярко выделены. Некоторые фотографии были настолько ужасными, что на них даже мимолётом взглянуть было страшно.

Внутри у меня всё сжалось от понимания того, что я попала в созданный Сонеллионом храм ненависти. Уже собравшись уходить, я увидела фото на столе, и мне стало любопытно. Это был африканский ребёнок? Обнажённая девочка, лежавшая на земле, над которой склонилась женщина. Но, что она делает с ней? Холодный пот пробежал по моей спине.

– Это его последний проект.

Неожиданно, хриплый ото сна голос пронёсся по комнате, от чего я подпрыгнула, пролив воду. Даже с подпухшими глазами и небольшим синяком, Зания была ослепительна.

– Что она делает с ребенком? – спросила я, при этом моля Бога, чтобы она отказалась сказать мне правду.

– Женское обрезание, – ее голос был ровным. Она старалась не смотреть на фотографии. – Они делают так, чтобы девочка в будущем не смогла наслаждаться любовью.

Внутри меня все перевернулось. Рука, удерживающая стакан, затряслась, второй я закрыла рот. Зания вышла из кабинета. Я последовала за ней на кухню. Борясь с приступами тошноты, я спросила в замешательстве:

– Для чего кому-то понадобилось делать такое?

– Разве твой отец не поведал тебе о злобном коварстве девушек? – в ее голосе звучал сарказм.

Поставив мой стакан, который забрала ещё в кабинете, на мраморную столешницу, она скрестила руки на груди.

– У женщин напрочь отсутствует чувство самоконтроля, и поэтому они не могут быть верны. Мы стремимся соблазнить каждого мужчину, с которым сталкиваемся, потому что такова наша натура. Таким способом, тут помогают женщинам стать на путь истинный и не изменять своим партнёрам.

Представив перед собой худенькую девочку с фотографии, я пронеслась мимо Зании, еле успев добежать до ванной. Когда меня вырвало водой, которую до этого выпила, я откашлялась и уселась на корточки. Во рту стоял неприятный кислый привкус. Боже Всемогущий, это и был тот самый проект, над которым сейчас работал Сонеллион. Вот почему отец не хотел посвящать меня в детали.

Я буду сильной и не заплачу перед Занией. Закрыв глаза, я попыталась выбросить из головы всё ранее увиденное мною.

–Тебе нехорошо? – спросила внезапно появившаяся на пороге ванной Зания. Я покачала головой, мечтая, чтоб появились силы подняться с пола.

– Порой... боль просто поедает меня полостью, – уточнила я.

Зания уставилась на меня так, будто я была самым странным созданием, которое ей доводилось встречать. Мне хотелось, чтобы она считала меня сильной, достойной того, чтобы стать со мной по одну сторону баррикад. Но от этой фотографии моя «сила» померкла. Я нащупала полотенце. Зания вытащила две салфетки и отдала их мне прежде, чем присесть на корточки около меня.

И я горько зарыдала.

Она пристально рассматривала мое лицо, по-видимому, все еще пытаясь увидеть признаки фальши или неискренности.

– Вы помогли мне вчера, – произнесла она.

– Мы попытались. Но тот парень был шустрым.

Зания принялась сосредоточенно рассматривать что-то на полу. Ее волосы упали вперед, и мне не было видно её лица. Ее рука дрожала.

– Ты обнимала меня, словно мать, – сказала она.

– Я рада, что оказалась там, рядом с тобой. – Я одарила ее своей самой теплой улыбкой. – Но мне придётся уехать сегодня. Мне очень хочется остаться тут или же взять тебя с собой. Я пришла сюда, чтобы принести тебе добрую весть и надеюсь, что, когда настанет время, ты поможешь нам.

– Какой с меня толк? Я даже не пытаюсь бороться со своими желаниями, как это делаешь ты. Посмотри, – она вытянула вперед дрожащую руку, – даже сейчас я трепещу в ожидании яда, по которому так изнывает мое тело. К тому же, алкоголь помогает справляться с моим предназначением – он притупляет мою ненависть и боль.

Закрыв глаза, у меня промелькнула мысль, что я понимаю ее. Действительно понимаю.

– Ты истерзаешь себя, если будешь продолжать пить.

– Мне все равно.

– А мне нет! – Взяв ее за руки, я заговорила с искренностью, которая била прямо из глубины моего сердца. – Подумай обо всех дочерях, которые могут появиться у Князей в будущем. Дочерях, которые будут расти, не зная материнской любви. Дочерях, которые будут ненавидеть собственную жизнь. Мы можем изменить это, Зания! Я не знаю, как, но это случится очень скоро. Ты нужна нам. Все, о чем прошу – береги себя и будь готова, когда я попрошу.

Я почувствовала, как ее руки задрожали, и она тихо заплакала.

– Мне нужно выпить, – сказала она тихим голосом. Горький смех вырвался из ее горла.

– Нет, – выдавила я. У меня не было возможности отправить ее в реабилитационную клинику или остаться рядом, чтоб помочь ей сейчас. То, о чём я просила, было почти невозможным, и мы обе об этом знали.

– Невозможное возможно, – произнесла я, заставляя поверить в смыл этих слов, не только её, но и себя. Я потянулась к ней, и мы обнялись. Прерывисто дыша, она вцепилась в меня, с тем же отчаянием, что и прошлой ночью.

– Сестра моя, – прошептала я. – Ты справишься.

ОСЕНЬ

Выпускной год

ГЛАВА 8.

ЛОНДОН

В о время домашней встречи футбольной команды нашей школы, я получила смс от отца, в котором говорилось, чтобы я проверила электронную почту.

Я оставила группу поддержки на трибунах и поспешила домой. В прошлом году, чтобы обеспечить постоянную связь между нами, отец подключил меня к суперзащищенному серверу. Трясущимися руками я запустила его.

Заглянувшая в комнату Патти была удивлена тем, что я находилась дома.

– Это от отца, – сказала я. Заглянув мне через плечо, она тоже прочитала сообщение.

У меня появилась еще одна кандидатура, – писал отец, – но нужно дождаться подходящего момента. Тем временем я хочу, чтобы вы с Копано отправились в Лондон и поставили в известность девушек. План вашего маршрута прилагается».

Просто супер! Я увижу близняшек! Распечатав план поездки, я удалила сообщение. Патти крепко обняла меня со спины, а я улыбалась, как идиотка.

Неделю спустя, я, пропуская школьные занятия (была середина октября), летела в Лондон. Джею и Веронике я отправила туманное сообщение, в котором написала, что буду отсутствовать несколько дней, занимаясь кое-какими делами отца. Можно было бы рассказать им, где я была по возвращению, но упоминать имя Марны в присутствии этих двух вряд ли оказалось бы хорошей идеей.

Коуп прилетел из Бостона и встретил меня прямо в аэропорту перед посадкой на наш рейс в Атланту. Я едва могла сдержать волнение, когда мы садились в самолет, и Коуп, похоже, тоже был взбудоражен. Наша прошлая поездка была наполнена стрессом, но эта обещала быть куда более приятной.

Я была рада возможности сидеть рядом с Коупом в течение полета, поскольку во время нашего Сирийского вояжа мы находились в разных частях самолета.

Будучи прилежными учениками, после взлета мы оба достали домашние задания. Я повернулась к Koупу и обнаружила, что он наблюдает за мной, тяжелая книга открыта на его коленях. Каждый раз было немного пугающим обнаруживать его серьезный взгляд на себе. И он, должно быть, почувствовав мое удивление, застенчиво улыбнулся и вновь сосредоточился на книге.

Через несколько часов мне потребовался перерыв от математических задач и исторических фактов. Я положила учебники на свободное место между нами. Копано тоже закрыл книгу и положил ее рядом с моими.

Я прочитала название его учебника: "Вопросы популяции и развития. Биологические исследования общественного здоровья". Он потер глаза, прижав к ним ладони. Хотелось бы мне, чтобы он уютней чувствовал себя рядом со мной. Раньше он был более открытым, но в последнее время стал слишком осторожным.

– Сколько тебе осталось учиться в колледже? – спросила я его.

– Это мой последний год.

– Ух ты, так быстро.

Он опустил взгляд на свой учебник.

– Я выпускаюсь на два семестра раньше – брал уроки каждое лето.

Я улыбнулась, слыша, как он растягивает слова. Его акцент был приятен: он сочетал в себе звуки королевского английского и английского Ямайки, но при этом обладал собственной мелодичностью. Я таращилась на него с жадным любопытством. Поймав мой взгляд, он начал рассматривать свои ладони.

– И что ты изучаешь? – спросила я, подобрав под себя одну ногу и поворачиваясь лицом к нему.

Продолжая рассматривать ладони, он ответил:

– Распространение заболеваний среди народов. В основном ВИЧ и СПИДа.

Каждый раз, когда мне удавалось заставить Коупа хоть немного раскрыться, казался достижением.

– Ты скучаешь по Малави?

Он кивнул.

– Да.

– А каково это – жить там?

Лицо его стало серьезным. Помолчав, он чуть наклонил голову в сторону и сказал:

– Все живут в лачугах. Электричества нет.

– О, – произнесла я, удрученно нахмурившись. Его губы растянулись в улыбке, на щеке появилась ямочка, и я возмущенно ахнула. – Ты издеваешься надо мной!

Меня так обрадовало появившееся в нем шутливое настроение, что я, не думая, легонько шлепнула его по руке. И тут же, опомнившись, сцепила пальцы на колене. Издав короткий смешок, Копано наконец-то встретился со мной взглядом.

– Это то, как все думают об Африке, – сказал он. – И кое-где оно действительно так. Но у нас есть и крупные города, такие же, как в Америке.

Говоря, он тронул руку в том месте, куда я его ударила.

– Чего тебе не хватает здесь больше всего? – спросила я.

Он оперся на подлокотник, на его лице появилось выражение мечтательного благоговения.

– Воды озера Малави чисты, как кристалл, – название его страны завораживающе звучало из его уст. – Повсюду дикие звери и птицы. Я скучаю по ночам без искусственного освещения, приглушающего свет звезд. Но больше всего мне не хватает чувства общности среди людей. Руководство страны оставляет желать лучшего, но простые люди добры. Они уважают землю, на которой живут, и друг друга.

Я наблюдала, как Коуп поборол в себе охватившую его страстность. Мы одновременно наклонились друг к другу, стараясь понизить тон нашего разговора.

В Копано всегда было что-то внушительное. И сейчас, когда он стал таким взволнованным, можно было без сомнения сказать, что этот человек желает лично бороться с несправедливостью. Что он сможет выступить один на один с людьми, погрязшими в грехе по вине его отца. Это заставило меня еще больше восхищаться им.

Я бросила взгляд на его учебник о заболеваниях.

– Ситуация со СПИДом действительно так плоха? – я была мало сведуща в этом вопросе, но его, похоже, это не задевало.

Он провел рукой по лбу, на котором теперь появилась глубокая складка.

– Каждый четырнадцатый человек. Детские дома переполнены. Это не приемлемо.

Каждый из четырнадцати. Из каждого класса в моей школе это один-два человека...

Не удивительно, что эта тема приводила его в такое смятение. Видя его любовь и беспокойство, я взяла его за руку. Он тут же напряг спину и отодвинулся. Я решила не сдаваться, и он вскоре расслабился. Мне хотелось быть ему другом, иметь возможность успокоить его. Мне хотелось, чтоб он смог принять наши отношения такими.

Он повернул мою руку ладонью вверх, чтобы рассмотреть. По сравнению с его моя кожа казалась ужасно бледной. Пальцем другой руки он пробежал по выпуклостям и впадинкам моих костяшек, рассматривая мою кожу так пристально, словно в ней скрывалась тайна мироздания. И когда он начал одарять вниманием мои пальцы, дружелюбность жеста сошла на нет. Его светло-карие глаза встретились с моими. Меня пронзали противоречивые чувства. Не желая давать ему ложной надежды, я улыбнулась и убрала руку. Схватившись за подлокотник, я все еще чувствовала его приятные прикосновения.

Стюардессы подкатили тележку с напитками по нашему ряду. Одна из них – симпатичная темнокожая женщина с яркой помадой, прежде чем принять у меня заказ, окинула взглядом Коупа. Было странным видеть, как кто-то делал попытки оценить его. Налив в чашку воды со льдом, она склонилась над Коупом, чтоб отдать ее мне. Когда бедро стюардессы задержалось у руки Копано, ее аура вспыхнула красным. Он осторожно повернул лицо, стараясь увернуться от ее пышной груди. Я закусила губу, чтоб скрыть улыбку.

– Благодарю, – сказала я ей.

Она в последний раз бросила в его сторону полный надежды взгляд и потолкала тележку к следующему ряду. Коуп откинулся на спинку кресла и сделал глубокий беззвучный вдох. Бедняга. Наверное, нелегко быть целомудренным, когда ты обаятелен и хорош собой.

По приземлении, аэропорт Лондона поразил меня сильнее, чем я ожидала. Проходившие мимо парни своим акцентом заставляли мое сердце сжиматься, оглядываться, искать глазами. Я не хотела думать о Кайдене! Это было слишком больно. Но все здесь пробуждало мысли о нем. Когда мы направились в отель, чтоб зарегистрироваться, представила, как он идет по заполненному людьми тротуару и входит в паб со своими друзьями-музыкантами.

Оставив чемоданы в своих номерах, мы сразу же отправились в квартиру близняшек.

В молчании мы спустились в подземку и направились к нужной нам электричке.

– Ты непривычно молчалива, – заметил Коуп, когда мы вышли на своей остановке.

Я выдавила улыбку:

– Просто пытаюсь освоиться.

Когда мы приблизились к квартире сестер, я достала мобильный и набрала номер Марны.

– Привееет? – пропела она.

– И тебе привет, – ответила я. – У меня для тебя сюрприз. Коуп и я сейчас у вашего порога – приехали в гости.

От радости она взвизгнула и так громко позвала Джинжер, что мне пришлось убрать телефон подальше от уха. Это рассмешило Коупа.

– Вы действительно здесь? Серьезно? Я не могу в это поверить! Поднимайтесь скорее! Только не пользуйтесь лифтом – он ужасно медленный, – издав напоследок восторженный вопль, она положила трубку.

Оказавшись внутри здания, в котором они жили, мы поднялись по лестнице на второй этаж и позвонили в дверь. Впустив нас, Марна так яростно набросилась на меня с объятиями, что повалила нас обеих на пол.

– Блин, да угомонитесь вы обе.

Джинжер захлопнула дверь и сдержанно обняла Коупа, а потом, легонько пнув Марну ногой, проворчала:

– Видно, чай придется делать мне, – зло посмотрев на меня, она отправилась на кухню. Хотелось бы мне знать, неужели между нами двумя так будет всегда.

Мы поднялись с пола, и Марна обняла Коупа за талию. Свежая, с огромными серыми глазами, темными волнистыми волосами и в стильной одежде, она выглядела сногсшибательно, впрочем, как и всегда. И кто носит дома фирменные брюки и туфли на каблуке? Только близняшки.

Осматривая их квартиру, я была поражена безупречной строгостью декора. Я подозревала, что апартаменты близняшек будут шикарными, но не ожидала, что все здесь будет настолько белым. Мягкие диваны, кресла и столики были белоснежными, либо цвета слоновой кости. Даже висевшие на стенах картины и фотографии. Какая ирония, что жилище двух самых ярких из всех знакомых мне девушек было бесцветным.

Джинджер оперлась на дверной косяк, разделявший кухню от гостиной.

– Общалась с Кайденом в последнее время? – спросила она, в первый раз признавая мое присутствие.

Все внутри меня сжалось.

– Лишь однажды. Почему ты спрашиваешь?

– Типа, ты не знаешь.

Недоверчиво сощурившись, она изучала мое лицо. Мне стало тяжело дышать.

– Нет, не знаю, – я посмотрела на Марну. – Скажи мне.

– Все нормально, милая, – ответила она, но это меня не убедило. Что-то произошло. В этот момент с кухни донесся щелчок выключившегося электрочайника, и Джинжер пришлось оторвать от меня свой убийственный взгляд. Я схватила Марну за руку.

– Что происходит? – тихо спросила я.

Она нервно пробежала глазами от меня к Коупу и к опустевшему дверному проему, в котором ее сестра исчезла, не успев проинструктировать ее, как следует поступить. Нахлынувшая внезапно паника заставила меня сжать запястье Марны слишком сильно, и я отпустила ее, боясь причинить близняшке боль.

– Он и Блейк сдружились, – прошептала она, – и начали многим делиться друг с другом. Когда наших отцов не было в городе, нам удалось поговорить с Блейком, – она запнулась и еще раз бросила взгляд в сторону кухни. Я кивнула ей, подбадривая. – Похоже, Кайден... теперь работает не так усердно, как обычно.

– Ой, да брось елозить вокруг да около, – войдя в комнату, Джинджер с такой силой опустила поднос с чаем на стол, что зазвенели чашки. – Он не работает. Вообще. Лишь притворяется. Как она.

И, уперев руки в бедра, посмотрела прямо на меня.

– Что ты имеешь в виду?

Он определенно должен был работать с той мерзкой Мариссой, когда приезжал в Атланту. Кожу начало покалывать, и я стала нервничать.

Скривив губы, Джинджер сказала:

– И как сама думаешь, что я имею в виду, ты, тупая мелкая...

– Ладно! До меня дошло! – крикнула я. – Так что уже можешь перестать говорить со мной в таком тоне!

Ее глаза переполнял гнев. Мой пульс зашкаливал. А вдруг это правда, и Кайден на самом деле избегает выполнять предназначенную ему работу в Лос-Анджелесе? Но ведь это так опасно! И смело. И глупо. И прекрасно!

Эгоистичная часть меня ликовала, но потом я твердо напомнила себе, чем это могло обернуться для него, и меня пронзил ужас. Но ведь во время нашей последней с ним встречи Кайден дал четко понять, что не станет рисковать своей жизнью.

– Это не имеет смысла, – тихо произнесла я. – Может, он плохо работает лишь, когда тусуется с Блейком или что-то типа того.

– Ты что, оглохла? Он работает, только когда поблизости есть духи, и то, в пол силы.

Я напряглась. Ее злобный тон уже просто достал меня.

– Хватит! – вмешалась Марна, но сестра проигнорировала ее.

Вкрадчивый голос Джинджер был безжалостным.

– Признай, Анна. Ты рада этому.

Меня прошила вспышка гнева, и, сжав кулаки, я подлетела к ней, Сердце в груди беспокойно затрепетало, опасаясь разгорающегося конфликта, но это назревало давно.

– Я мирилась со многим, что ты говорила мне и обо мне, но позволь мне прояснить для тебя одну вещь. Я никогда бы не стала добиваться того, чтобы Кайден подвергал свою жизнь опасности. Ему ничего не нужно мне доказывать. Да он даже говорить со мной не желает! Я понимаю, Джинджер, что ты злишься, что мне не приходится проходить через то же, что и тебе. Но, веришь или нет, моя жизнь не идеальна. Как и я сама.

– Ну да, конечно.

– Блин, Джинджер! Что я должна сделать, чтоб ты поверила?

– Назови мне хотя бы одну ошибку, которую ты совершила в своей маленькой идеальной жизни, – с вызовом бросила она.

Черт побери. Ну ладно.

– Что ж, взять хотя бы то, что я влюбилась в Кайдена и показала ему цвет своей ауры, – испугавшись своих слов, я инстинктивно втянула в себя воздух.

Джинджер победно улыбалась, Марна ошарашенно охнула. А Коуп, засунув руки в карманы джинсов, уставился на белый ковер.

– Это действительно было довольно глупо с твоей стороны, – проговорила Джинджер, – но об этом мы и так уже догадывались. Если это твоя единственная так называемая ошибка...

– Ээ, Джин, – начала Марна, но я покачала головой, не желая уходить от темы разговора.

– Это не единственная моя ошибка. Когда в прошлом году мы с ним ездили по делам... – неужели я действительно собиралась рассказать об этом? Брови Джинджер нетерпеливо приподнялись. Сделав глубокий вдох и отчетливо осознавая, что Коуп тоже слушает, я поделилась своим самым потайным секретом. – Я захотела... быть с ним. Ну, вы понимаете. Но он отказал мне.

О, Боже. Мне хотелось укрыться под столом от их глаз. Открыв от удивления рот и вытаращив глаза, Джинджер издала сдавленный смешок. Я не осмеливалась смотреть в сторону Коупа, но боковым зрением видела, что он застыл на месте. Спустя мгновенье Джинджер перестала паясничать и посмотрела на меня серьезно. Мы обе были отвергнуты Кайденом. Это должно было примирить нас. Но, даже если этого не случится, больше терпеть ее нападки я не стану.

– Дело не в Кайдене, – сказала я ей, – а в нас. Я устала от того, как ты относишься ко мне. И хочешь знать, что действительно грустно? Несмотря на то, что с самого первого дня нашей встречи ты испытывала ко мне лишь ненависть, ты и понятия не имеешь, как сильно я хочу твоего одобрения и скольким вещам завидую.

Она усмехнулась.

– В чем ты мне завидуешь? Может, хочешь такого же кретина-папашу, который не позволяет нам учиться в университете, потому что там нельзя получить степень "Квалифицированной шлюхи", даже при том, что я могу сама с блеском преподавать этот чертов предмет? Или, возможно, ты хотела бы иметь на своей совести такое же количество разбитых в этом году браков, что и я?

– Нет, – сказала я, смягчаясь. – Я завидую, что, несмотря на все это, ты остаешься такой сильной личностью. Мне хотелось бы уметь высказывать свое мнение так же, как это делаешь ты, и стать человеком, с которым будут считаться. Ты не станешь считаться с хренью других. И... – я бросила взгляд на низкий вырез ее свитера, демонстрирующий ее пышные формы, – я завидую, что у тебя такая грудь.

Марна фыркнула. Коуп резко повернулся и вышел, качая головой. А Джинджер, не сводя с меня глаз, скрестила руки на груди, тем самым подняв ее еще выше.

– Они действительно довольно хороши, – признала она.

Тут Марна согнулась пополам и начала смеяться. Джинджер и я осторожно улыбнулись и отодвинулись друг от друга. Напряженность была снята.

– Коуп, вернись, пожалуйста, – позвала его Марна. Он стоял в другом конце комнаты и смотрел в окно. – Давайте все сядем и выпьем чаю, пока он не остыл.

Когда он направился к прямоугольному белому столу, его походка была скованной.

– Бедняга Коуп, – Марна похлопала его по плечу и поставила перед ним чашку чая, – приходится болтаться с такими, как мы, – она подмигнула мне.

Его глаза оставались прикованными к столу. Было очевидно, что он опасался, что разговор вновь может стать неловким. Я взяла книгу, которая была отодвинута в сторону разносом с чаем. В ней описывался язык жестов.

– А, это... – сказала Марна, отпив немного чая. – Мы учимся! Вам, ребята, тоже не помешало бы. Блейку и Каю пришла идея выучить язык жестов на те случаи, когда их отцы будут находиться в диапазоне слышимости.

– Это очень опасно, но умно, – заметил Коуп.

– Правда же? – подхватила Джинджер. – Не могу поверить, что те двое додумались до этого. Мы с Марной сами придумали несколько основных знаков пару лет назад – просто дурака валяли, но это куда лучше.

– А вы не боитесь, что шептуны могут понимать язык жестов? – спросила я.

– Ну, мы точно не стали бы пользоваться им в их присутствии, – ответила Джинджер. – Он лишь для тех случаев, когда поблизости нет Князей, и никто из их приспешников нас не видит. Была мысль разработать свой собственный язык, но это заняло бы чертовски много времени.

Я кивнула.

– У Кайдена, похоже, возникли немалые проблемы в изучении, потому что при таком общении пропадает возможность вставлять маты в каждое предложение, – улыбаясь, добавила Марна. – Но он полон решимости отыскать нужные знаки или же придумать их самостоятельно.

– В самом деле? – спросила я. – Он ведь не так часто матерится, – я всего пару слышала, как он пропустил бранное словечко. Я подняла глаза – Марна и Джинджер таращились на меня с явным удивлением.

– Что? – спросила я.

Поначалу они захихикали (Марна при этом попыталась прикрыть рот рукой). Но, когда их взгляды встретились, плотину прорвало, и хохот полился неудержимым потоком. Они даже начали подвывать, топая при этом ногами и вызывая все новые взрывы смеха друг у друга. Я посмотрела на Коупа, который, наблюдая за ними, был столь же серьезным, как всегда, когда наблюдал за ними. Он не смотрел на меня. Марна покачала головой, пытаясь объясниться сквозь приступ веселья.

– Прости, милая, просто Кай – обладатель самого грязного рта среди всех парней, что мне доводилось встретить!

Последовал очередной раунд сестринского кудахтанья. Я почувствовала, что лицо мое начинает гореть.

– Но он никогда... – начала было я, но умолкла, оглушенная их смехом. В груди защемило. Мне не нравилось чувство, что закрадывалось внутрь. Ревность? С моей стороны было просто жалко ревновать к тому, что Кай не ругался при мне, как делал это при сестрах. Но это означало, что с ними он мог быть самим собой, а со мной нет.

Марна сделала судорожный вдох и схватила меня за руку, изо всех сил стараясь остановиться.

– Не расстраивайся, пожалуйста. Просто сама идея...

Мне хотелось верить, что причиной поведения Кая было бережное уважительное отношение к моей персоне, но близнецы заставили меня задаться вопросом, не было ли это лишь попыткой угодить. Но я так сильно дорожила воспоминаниями о том небольшом промежутке времени, что мы провели вместе, и противилась думать, что в них могла присутствовать фальшь.

Я уставилась на чайный сервиз. Прошло уже пятнадцать месяцев с тех пор, как мы вдвоем с Кайденом пересекли почти полстраны. Почему же сейчас я позволяю этим чувствам и воспоминаниям нахлынуть на меня? И смешки близняшек уже начали надоедать.

– Просто кажется неправильным ругаться при тебе, – заговорила Марна, – как если бы поблизости находилась милая бабулечка.

Она сказала это с полнейшей невинностью, но у меня глаза на лоб полезли от шока.

– Бабулечка?!

Джинджер даже не пыталась скрыть удовольствия.

– О, да ладно,– сказала Марна сестре. – Даже ты сдерживаешься, когда Анна рядом.

Джинджер нахмурилась и уклончиво пожала плечами.

– Анна, – заговорил Коуп, отвлекая меня. – Ты готова рассказать им?

Бог любит этого парня. Коуп точно знал, что сказать, чтобы прервать нашу беседу и вытащить меня из водоворота эмоций. Я сделала глубокий вдох – пора сосредоточиться. Надеясь, что Коуп разглядит благодарность в моих глазах, я кивнула ему. На выдохе я заставила себя убрать все мысли о Кае в сторону.

Близняшки наконец-то перестали смеяться и выжидающе смотрели на меня.

– Помните, я рассказывала вам о монахине, которая скончалась во время моей поездки в Калифорнию? – Они обе кивнули. – Ну, ее дух пришел ко мне этим летом…

Думаю, ни одна из сестер ни разу ни то что не шевельнулась, но даже не моргнула, пока я рассказывала о духе нефилима и пророчестве. Когда я закончила, последовавшие несколько минут прошли в полной тишине.

Когда Марна, наконец, заговорила, ее голос был таким тихим и по-детски трепещущим, что мое сердце сжалось от желания успокоить ее.

– Их на самом деле больше не будет? Нам больше не придется работать?– ее голос надломился. Джинджер сгребла сестру в объятья, и плечи той начали яростно сотрясаться от рыданий.

– Их на самом деле больше не будет, – пообещала я ей. – И вы обе будете свободны.

– Что нам нужно делать? – спросила Джинджер, в которой тут же проявился командный дух. Марна взяла со стола салфетку цвета слоновой кости и вытерла глаза.

– Долгосрочного плана пока нет, – объяснила я. – Но мы должны быть готовы в любой момент собраться вместе и начать борьбу. Я понятия не имею, каким образом все произойдет. И после нашего отъезда вы не должны обсуждать это. Вообще. Парням рассказывать тоже нельзя. Мой отец сам направляет меня к нефилимам, когда знает, что это безопасно.

Я рассказала им о поездке в Сирию. Они были хорошими слушателями: увлеченно следили за моим рассказом и задавали кучу вопросов. То, что мы обсуждали сейчас под носом у Князей, было экстраординарным и беспрецедентным. Никогда еще нефилимы не объединялись против них, и потому одна лишь мысль о возможности такого заставляла наши головы кружиться.

– Мы пытаемся найти нефов, которые будут нашими союзниками. Мне нужно встретиться с Блейком и Каем. Я знаю, что они станут на нашу сторону, но хочу, чтобы они узнали о пророчестве

Повисла минута тишины. Внутри меня все сжималось от мысли снова увидеть Кая. Джинджер поедала меня глазами.

– Ты ведь понимаешь, что он никогда не позволит тебе любить его, да?

Никто другой не умел так больно ударить словом, как это делала она.

– Я знаю об этом. Естественно.

Она скрестила руки на груди, приподняв при этом одно плечо, и уставилась на меня, словно говоря, что я никогда не смогу по-настоящему понять Кайдена так, как понимает его она. И, возможно, была права. Потому что хоть умом я и осознавала, что между нами ничего не может быть, сердце мое продолжало надеяться.

Коуп поймал мой взгляд, и мы тут же оба отвернулись.

– Давайте повеселимся, пока этот задница Астероф в отъезде! – Марна схватила меня за руку, отвлекая от грустных мыслей. – Давайте сделаем маникюр!

Мне придется скрыть это от Вероники. Она бы слетела с катушек, если бы узнала, что я променяла ее на Марну.

– Желаю вам, девушки, хорошо провести время, – неуверенным голосом проговорил Копано. – А я, пожалуй, пойду в гостиницу.

– Ах, Коуп, мне так жаль! – рассмеялась Марна.– Но, знаешь, мужчинам тоже дозволено полировать ногти.

Он поднялся.

– Мне не помешает лечь сегодня пораньше.

– Ты уверен? – спросила я. – Мы могли бы заняться чем-нибудь еще.

Я понимала, как он чувствовал себя сейчас – смена часовых поясов давала о себе знать, но была слишком взволнована, чтобы уже отправиться в постель.

– Я уверен.

Сделав поклон головой, он направился к двери.

– Я заскочу утром, чтобы еще раз повидаться с тобой до отъезда, – сказала Марна. – Пришли мне информацию о гостинице, в которой вы остановились.

Он выглядел подавленным, когда кивнул и повернулся, чтобы уйти, и от этого мне стало грустно.

Когда он ушел, Марна послала мне многозначительный взгляд, и я кивнула – еще поговорим об этом. Мы с ней схватили свои косметички, но Джинджер продолжала сидеть, задумчиво глядя перед собой.

– Ты идешь, Джин? – спросила Марна.

Но та взамен посмотрела на меня.

–Ты говоришь, сегодня можно чувствовать себя свободно?

– Да.

Я рассказала об агентурной сети отца и о том, что в случае возникшей опасности меня предупредят.

– Вы идите, – сказала Джинджер. – Думаю, сегодняшний вечер я предоставлю себе одной.

Мамаша медведица позволила детенышу погулять одному – какой шок!

Марна выглядела совершенно ошеломленной.

– Если ты уверена…

Джинджер рассеянно кивнула и, уже впав в расслабленное состояние, устроилась с пультом на диване и махнула нам рукой на прощанье.

– Не возвращайся в отель сегодня, – начала умолять меня Марна. – Останься здесь, со мной!

– Ладно, – согласилась я, и мы болтали всю дорогу до салона.

После маникюра, педикюра и последовавшими за ними корзинками с рыбой и жареным картофелем в пабе, мы начали пробираться сквозь ночную толпу к гостинице, чтобы я могла взять свои вещи. Поднялся прохладный осенний ветерок, и я застегнула куртку.

– Я бы могла жить в Англии постоянно, – сказала я, когда мы проходили мимо очередного паба, из которого доносилась живая музыка.

Марна снова взяла меня под руку.

– Тебе точно понравилось бы здесь.

Мы прошли несколько минут в тишине.

– Как думаешь, что происходит с Каем? – спросила я.

Она покачала головой.

– Понятия не имею. После саммита нас всех бил мандраж, но Кай был потрясен больше всех. Может, сейчас он проходит стадию бунтарства.

– Я не хочу, чтобы он наделал глупостей, – прошептала я.

– Я знаю. Кайден просто проверяет, как далеко ему позволят зайти, но я уверена, что с ним все в порядке. Не переживай, ладно? – и чтобы подбодрить меня, Марна сжала мою руку, и я ответила тем же.

Забрав мою сумку из отеля мы, воспользовавшись метро, отправились к жилищу сестер.

– Каково было путешествовать с Коупом? – спросила Марна, когда мы вышли из метро на ее остановке.

– Это было здорово. Коуп постоянно разговаривал со мной. А в Сирии он был просто потрясным. Видела бы ты его.

Мы обошли уличного скрипача. Он наполнял вечерний воздух грустными, причудливыми звуками, и я бросила несколько купюр в его открытый чемодан.

– Ты ведь нравишься ему, знаешь? – произнесла Марна.

На одну секунду мне показалось, что она говорила о скрипаче. Когда я поняла, что она имела в виду Коупа, мое сердце замерло.

– Мы лишь друзья. Большего я не хочу.

– Ладно, – сказала она. – Я понимаю.

Но мне хотелось объяснить.

– Иногда я забываю о его чувствах, – сказала я. – И прикасаюсь к нему, как сделала бы, будь я с Джеем или Блейком. Но с Коупом из-за этого возникает неловкость. Он становится напряженным, и тогда я чувствую себя виноватой. У тебя с ним когда-нибудь случалось такое?

Она улыбнулась мне.

– Нет. Но это потому что Копано не сохнет по мне. Думаю, в нем поднакопилось многовато сексуальной агрессии, которую он рад был бы…

– Марна! – воскликнула я и толкнула ее бедро своим.

– Ладно, ладно, я заткнулась.

Когда мы вернулись в их квартиру, Джинджер была в своей комнате и с кем-то оживленно разговаривала. Марна одними губами пояснила мне "Блейк", а Джинджер, должно быть, услышала, что мы вернулись, потому что вдруг стала очень тихой. Мы с Марной проболтали до поздней ночи. В какой-то момент, став очень серьезной, она заговорила о Джее.

– Я должна извиниться перед тобой за ту ночь в канун Нового года. Было удобно работать с Джеем, когда показались шептуны, но ты должна знать, это было больше, чем работа. – Она начала теребить покрывало. – Он был таким милым, таким искренним со мной и... хорошеньким. Мне по-настоящему хотелось поцеловать его. Правда. Джей единственный парень, к которому у меня возникли такие чувства.

– Все в порядке, – сказала я ей.

Я уже давно отпустила любые болезненные воспоминания о той ночи, и мне всегда было интересно, что она думала о нем. Я рассказала ей все: о том, как Джей и Вероника в конце концов помирились и объявили себя парой, и что я не знала, смогут ли они сохранить свои отношения на расстоянии, когда поступят в колледж. Вероника казалась скучной и невеселой в последнее время. Слушая, Марна уселась позади меня и начала перебирать мои волосы. Когда я закончила, она положила голову мне на плечо и вздохнула.

– Не в обиду твоим друзьям, Анна, но человеческие девушки всегда принимают любовь как должное. Они хотят, чтобы отношения были беспечными, чтобы в них всегда присутствовало безумство. А когда становится не слишком комфортно или требуется немного усилий, чтобы сохранить любовь, они эти отношения просто прерывают. Я бы все отдала, чтобы быть любимой таким парнем, как Джей. Но, я полагаю, трава у соседа на газоне всегда кажется зеленее, не так ли?

Марна поцеловала меня в щеку, и я пожелала ей спокойной ночи. После того, как она выключила свет, и мы устроились в ее мягкой постели, я почувствовала что-то прохладное на моем плече. Пощупав его, я была удивлена обнаружить на моей футболке влажное пятно, как раз в том месте, где она прижималась ко мне щекой. Это были слезы Марны.

Ей просто хочется получить шанс в любви. Мы все хотим этого. Ведь любовь – смысл существования. Но нам ни за что не удалось бы пройти все фазы отношений и чувствовать себя в безопасности с любимым человеком. Нам бы никогда не довелось узнать, воспринимали бы мы любовь как должное или нет.

Я легла на бок и, сплетя пальцы, прижала ладони ко лбу.

Используй меня, чтобы все это стало возможным. Молю тебя, пусть это произойдет скорее. И дай нам шанс выжить.

ЗИМА

Выпускной год

ГЛАВА 9.