О возможных путях модернизации формационного подхода

Существуют многочисленные попытки модернизировать форма-ционную теорию. Большей частью они ограничиваются частностями. Но некоторые претендуют на широкомасштабное обновление формационно-стадиальной картины исторического процесса. Результатом одной из таких попыток является концепция, разрабатываемая Ю.И. Семеновым.
Исследователь открыто относит себя к приверженцам материалистического понимания истории и полагает, что плюралистическое понимание истории несостоятельно. Критически относится он и к той формационной модели исторического процесса, которая до недавнего времени господствовала в марксистском общество-знании, именуя ее ортодоксальной. Основной ее порок исследователь усматривает в том, что "схема развития и смены общественно-экономических формаций... представляла собой модель развития каждого социально-исторического организма, т.е. каждого конкретного отдельного общества. Всемирная история... выступала как простая совокупность историй множества от века существующих социально-исторических организмов, каждый из которых в норме должен был "пройти" все общественно-экономические формации"1. Единство мировой истории сводилось, по сути, " к общности законов, действующих в каждом социально-историческом организме. При этом все внимание концентрировалось только на связях "вертикальных", связях во времени, диахронных, да и то понимаемых крайне односторонне, лишь как связи между различными стадиями внутри одних и тех же социально-исторических организмов. Что же касается связей "горизонтальных", т.е. связей между сосуществующими в пространстве социально-историческими организмами, связей синхронных, то в ортодоксальном варианте теории общественно-экономических формаций им не придавалось значения. Такой подход (автор называет его унитарно-стадиальным. - Авт.) делал невозможным подлинное понимание единства истории, закрывал дорогу к подлинному историческому унитаризму". Сущ. ность же обновленного подхода заключается в иной интерпретации марксовой схемы развития и смены формаций, а именно в понимании "этой схемы как воспроизведения внутренней необходимости развития всех существовавших и существующих социально-исторических организмов, только вместе взятых, т.е. всего человеческого общества в целом"2. В этом случае формации выступают прежде всего как стадии его развития. Они могут быть и стадиями развития отдельного, конкретного общества, но это совершенно не обязательно. Этот подход назван исследователем "унитарно-эстафетно-стадиальным"3.
В основе его концепции лежит разграничение основных типов социально-исторических образований (объединений) людей: социально-исторический организм или отдельное конкретное общество (сокращенно "социор"), пространственно отграниченная система этих конкретных обществ (сокращенно "социорная система") и человеческое общество в целом как высший, предельно общий субъект исторического процесса. Для обозначения различного рода "со-циорных" систем и занимаемых ими территорий вводятся понятия: гнездовая система, историческая арена, историческое пространство и т.д.
Различая такие явления, как социально-экономический строй общества, общественно-экономический уклад, способ производства, общественно-экономическая формация, автор традиционно связывает понятие формации с господствующим типом производственных отношений. Но формацией он называет не всякий тип этих отношений(они могут быть и просто общественно-экономическим укладом или типом локального значения), "а только такой, который является одновременно стадией всемирно-исторического развития"4. Другими словами, в истории могут встречаться и такие типы производственных отношений, которые представляют собой стадии развития отдельных обществ, не являясь, однако, стадиями развития человеческого общества в целом.
Автор довольно подробно рассматривает социально-экономические отношения как отношения собственности, уточняя понятия владения, пользования, распоряжения, распределения и обмена, характеристику различных типов собственности (общественная, частная), видов собственности, ее субъектов (общеклассовая частная, групповая частная, персональная частная, например, и т.д.). При этом он стремится уйти от абсолютизации значений тех или иных явлений собственности, приписывания им универсального характера. Так, по его мнению, общепринятая характеристика отношений собственности на средства производства как доминанты внутри системы производственных отношений, верная для классовых обществ, не может быть распространена на раннее первобытное общество. В этом обществе отношения собственности не составляли особой подсистемы и не определяли характер прочих социально-экономических отношений.
Это уточнение категориального аппарата позволяет исследователю создать развернутую картину общего хода мировой истории. Как и многие другие ученые, он принимает за первых людей (пралюдей) не хабилисов, пришедших на смену австралопитекам примерно 2,5 млн. лет назад, а архантропов (питекантропов, синантропов, ат-лантропов и т.п.). Они сменили хабилисов примерно 1,6 млн. лет назад и только с них начали формироваться язык, мышление, социальные отношения. Все находки хабилисов сделаны в Африке южнее Сахары. Другими словами, ареал их существования был локальным, пространственно ограниченным. В отличие от них архантропы широко распространились по всему Старому свету. В истории праоб-щества довольно явственно выделяются два этапа. Этап архантропов (1,6 млн. - 0,3-0,2 млн. лет назад) и этап палеантропов (300- 200 тыс. - 35-40 тыс. лет назад). С этим последним этапом связано появление памятников, которые свидетельствуют об утверждении в общинах пралюдей "коммуналистических отношений распределения, развития рационального мышления, морфирования различных норм поведения, зарождения магии, тотемизма и зачатков искусства"1. На смену палеантропам пришел современный человек (35- 40 тыс. лет назад). С этого времени началась история первобытного (доклассового) общества, а затем (с конца IV тысячелетия до н.э.) и классовых обществ (цивилизаций). Не станем подробно характеризовать типы доклассового общества, отметим лишь, что, по мнению автора, раннее первобытное общество было первобытно-коммунистическим (коммуналистским). На более поздней стадии развития в нем наряду с общественной собственностью появляется отдельная собственность и, соответственно, имущественное и социальное неравенство. Материальные условия для возникновения классового общества были созданы в процессе перехода от охоты и собирательства к земледелию и животноводству. Первые очаги земледельческо-животноводческого хозяйства появились примерно в IX-VIII тысячелетиях до н.э. на территории Передней Азии.
Первые классовые общества возникли почти одновременно в двух местах - в долине Нила и в междуречье Тифа и Евфрата. Эти места и составляют "историческое гнездо" классового общества. А сами конкретные социально-исторические организмы, Шумер и Египет, были первичными классовыми обществами или первичными цивилизациями. В дальнейшем исторический процесс пошел в двух формах. Первая - появление новых одиночных исторических гнезд, "новых островов в море первобытного общества", в данном случае древнеиндийской и древнекитайской цивилизаций. Они возникли не под влиянием более ранних цивилизаций, а самостоятельно, и потому могут быть отнесены к первичным цивилизациям. Вторая форма - появление новых исторических гнезд по соседству со старыми и в значительной степени под их влиянием (микенская цивилизация и др.). Это вторичные классовые общества или цивилизации. В результате сложилась историческая арена (целая система исторических гнезд) на относительно локализованном пространстве земли. Так, ближневосточная система социально-исторических организмов, занимая лишь ограниченную часть земного шара, стала системой мировой. Мировой в том смысле, "что ее существование и эволюция подготовили и сделали возможным подъем человечества на следующую ступень исторического развития". Она была "центром мирового исторического развития"1. Этого нельзя сказать об Индии и Китае. Эти цивилизации могли быть и не быть, но вплоть до нового времени их существование не могло сказаться сколько-нибудь существенно на ходе мировой истории. С социально-экономической точки зрения все возникшие в IV-II тысячелетиях до н.э. общества относились к одному и тому же типу общественно-экономической формации (в них господствовал азиатский способ производства). Ю.И. Семенов называет ее "политарной" (от греч. полития, политея - государство). В основе ее лежит общеклассовая частная собственность, которая всегда приобретает форму государственной. Этим обществам был присущ циклический характер развития. Они возникали, расцветали, приходили в упадок, иногда гибли. Так погибли индская и микенская цивилизации. На их территории произошел возврат на стадию предклассового общества.
Новый тип классового общества - античный, возникает в начале I тысячелетия до н.э. Первым таким обществом было древнегреческое государство. Ранее на территории Греции уже существовало классовое общество политарного типа (микенская цивилизация), но оно погибло и произошел откат на стадию предклассового общества. Вот из этого предклассового общества и стало возникать античное общество. Но возникло оно под непосредственным воздействием мировой системы социально-исторических организмов, т.е. азиатского общества. Огромную роль в этом процессе сыграло то обстоятельство, что Греция рано стала втягиваться в тогдашнюю мировую торговлю и соответственно, в мировую систему товарно-денежных отношений. По мере развития этих отношений в архаической Греции (VIII-VI вв. до н.э.) стали складываться предпосылки рабовладения. В классическую пору, на рубеже VI-V вв., она превратилась в рабовладельческое общество, которое стало первым обществом новой общественно-экономической формации - античной или рабовладельческой. Здесь возникла невиданная до той поры республиканская форма правления, демократия, а вместе с ней свобода деятельности политических партий, политическая борьба, свобода слова, собраний, выборные и подотчетные гражданам органы государственной власти. Зародились науки, искусства.
Вслед за Грецией появились другие общества нового типа - этрусское, римское, карфагенское. Так возникла новая историческая арена - средиземноморская. К ней перешла роль центра всемирного исторического развития. Эпоха Древнего Востока сменилась античной. Однако несмотря на тесное взаимодействие Востока с античным миром, он остался Востоком, т.е. сообществом социально-исторических организмов с государственно-классовой частной собственностью. Они расцветали, угасали и возникали вновь на прежней основе.
Примерно такая же картина наблюдалась за пределами центрального исторического пространства (Средниземноморья и Ближнего Востока) - на территории Китая и Индии. Китайское влияние ускорило становление восточно-азиатской исторической арены (японское, корейское, вьетнамское, "исторические гнезда"), юго-азиатской арены (индийское "историческое знездо"). Во второй половине I тысячелетия до н.э. стала формироваться новая историческая арена, которую исследователь называет "евразииско-степной или велико-степной" - от Северного Китая через Южную Сибирь и Южную Россию, Причерноморье до Центральной Европы. Существовавшие на этой исторической арене общества в большинстве своем были предклассовыми, спорадически они объединялись в "кочевые империи", превращаясь в классовые социально-исторические организмы. Но быстро рассыпались, откатываясь снова на предклассовую стадию.
Толчком к возникновению новой общественно-экономической формации послужили вторжение в Западную римскую империю германских полчищ и развал этой империи. Германцы по уровню своего развития стояли ниже Рима. Их строй был в самой своей основе родоплеменным, с переходом в предклассовую стадию. Но они сумели перенять многие элементы культуры и способы хозяйствования античного мира. Поэтому возникшие на развалинах римской империи социально-исторические организмы были уже классовыми. Именно они стали ядром формирования нового способа производства. Таким образом, феодализм зародился в результате процесса, который принято называть романо-германским синтезом. Так, где этот синтез отсутствовал, феодализм самостоятельно не возникал, а развивался под влиянием1 исторического центра новой формации. Позднее сложились восточноевропейская, североевропейская зоны. Возникшие здесь новые классовые общества не были феодальными, но они не были и "политарными" (азиатскими). Ю.И. Семенов относит их к параформациям, т.е. к неосновным, дополнительным формациям, которые не имеют всемирного значения, не способны самостоятельно создать условия для появления общества более высокого типа. Рано или поздно они входят в зону влияния основных формаций, постепенно перенимая их способ производства и даже сливаясь с ними (как это случилось с североевропейской зоной).
Радикальное движение вперед имело место лишь в западноевропейской зоне центрального исторического пространства. Именно здесь стали зарождаться элементы новой общественно-экономической формации - капитализма. Они появились в ходе так называемой коммерческой революции (возникновение купеческо-бюргер-ского уклада, крупных городов, развитие ремесел, изобретение и внедрение в жизнь различных технических устройств и проч.). Именно эта зона стала центром всемирно-исторического развития, третьей по счету (после ближневосточной политарной и средиземноморской античной) колыбелью мировой системы. Отсюда капитализм стал распространяться по земле, особенно быстро после того, как под его экспансию в результате промышленной революции была подведена индустриальная база. В конце концов все другие общества мира были втянуты в процесс капиталистического развития. "У каждого из них с момента зарождения капитализма осталась лишь одна возможность - подняться со временем со стадии, на которой это общество задержалось, до стадии капитализма или более высокой (но, разумеется, подготовленной развитием мирового капитализма), минуя все те, которые находились между ними. Иными словами, они не просто получили возможность миновать все эти стадии; для них, и в этом вся суть дела, стало невозможным не миновать эти ступени. Таким образом, когда человечество в лице группы передовых социально-исторических организмов достигло капитализма, то все остальные стадии стали пройденными не только для этих, но и для всех прочих обществ"1. С этой точки зрения европоцентристскии подход ко всемирной истории последних трех тысячелетий "совершенно верен"2. Мы имеем дело с магистральной линией всемирного развития, которая пролегла через Западную Европу.
В отличие от прежних систем - ближневосточной (азиатской), средниземноморской (античной), западноевропейской феодальной - новая общественная система охватывает весь мир. Однако без азиатской системы не было бы системы античной, без античной не было бы феодальной, без феодальной не возникла бы капиталистическая система. Только длительное последовательное развитие и смена этих общественных систем подготовили появление в Западной Европе капитализма и тем самым сделало не только возможным, но и неизбежным переход всех иных стран и народов непосредственно к капитализму или на более высокую ступень развития. "Таким образом, историю человечества ни в коем случае нельзя рассматривать как простую сумму историй социоисторических организмов, а общественно-экономические формации - как одинаковые стадии эволюции социально-исторических организмов, обязательные для каждого из них. История человечества есть единое целое, а общественно-экономические формации прежде всего являются стадиями развития этого единого целого, а не отдельных социально-исторических организмов. Формации могут быть стадиями в развитии отдельных социоисторических организмов, а могут и не быть ими. Но последнее ни в малейшей степени не мешает им быть стадиями эволюции человечества"1. Смена формаций как стадий мирового развития происходит в форме смены мировых систем социально-исторических организмов. Она может сопровождаться, а может и не сопровождаться территориальным (геополитическим) перемещением центра мирового исторического развития.
К концу XIX в. капитализм в Западной Европе окончательно утвердился. Ушла в прошлое эра буржуазных революций для большинства стран этого региона. Иначе обстояло дело в остальном мире, где "никогда не существовало настоящего феодализма"2 В том числе и в России. Здесь отношения не были феодальными, хотя и имели черты сходства с последними. Ю И Семенов называет эти отношения (крепостнические) "квазифеодальными". Отношения квазифеодального типа существовали по всей Восточной Европе, а также в Латинской Америке. Ни политарные (азиатские), ни квазифеодальные отношения не могли создать условий для спонтанного развития капитализма. Во все эти страны капитализм был занесен извне.
По мнению исследователя, в России после большевистской революции начался процесс формирования "общеклассовой частной собственности, выступавшей в форме государственной, и, соответственно, превращения основного состава партийно-государственного аппарата в господствующий эксплуататорский класс"3. Стал возникать "политарный способ производства" специфического типа - "индустриально-политарный", или "индустриально-политарная параформация". Новый строй возник первоначально в одной стране, но она была так велика и ее влияние на мировое развитие было столь значительным, "что это было равносильно появлению новой мировой системы". После же второй мировой войны, когда политарные порядки утвердились в ряде стран, "образовалась мировая система индустро-политарных социо-исторических организмов в буквальном смысле этого слова"4. Всей логикой своего развития новая система бросила вызов мировому капитализму. Перед капиталистическим миром открылись два пути развития. Один - по направлению к ин-дустриполитаризму. По нему пошли многие страны Европы (Италия, Испания и др.). Дальше всех зашла по этому пути Германия. Другой путь был намечен "новым курсом" Ф Рузвельта (США) Именно этот путь оказался магистральным для капиталистического мира. В целом же новая буржуазная формация сталкивается, по мнению исследователя, с серьезными проблемами, которые вряд ли можно решить в ее рамках (нарастание классовой борьбы трудящихся за свои права, в защиту социальных завоеваний, отношения с третьим миром и др.). "Необходимостью становится переход к новому общественному строю, основанному на иной форме собственности на средства производства, чем частная собственность"1.
Что можно сказать об этой попытке модернизации формационной теории? Прежде всего отметим, что она предпринята и реализована с учетом данных современной исторической науки, других наук и в целом достаточно аргументирована в аспекте раскрытия многообразия, полицентризма и вместе с тем единства историчекого процесса, множественности логик развития его подсистем при наличии, так сказать, металогики (магистральной тенденции) их общего движения. В целом верно, что прогресс человечества осуществляется в форме прорыва к новым горизонтам отдельных народов или очагов цивилизации. А уж потом в этот прорыв втягиваются другие народы или человечество в целом. Примерно так же происходит движение к прогрессу в рамках одного общества. Вначале вырывается вперед одна часть общества (одни социальные слои или классы), а потом уже к этому уровню культуры и благосостояния подтягиваются другие слои, за счет которых и осуществлялся прорыв. Образно выражаясь, история, хотя и процесс стихийный, но сплошь и рядом действует как умный полководец, способный при ограниченных ресурсах создать решающий перевес сил в решающий час на решающем участке фронта (конечно, за счет людей и ресурсов с других участков). В принципе не вызывает возражений общая оценка характера исторического процесса как "унитарно-эстафетно-стадиального", хотя она, на наш взгляд, таит опасность абсолютизации унитарности. Исторический процесс скорее полиунитарен, т е. унитарен при множественности самостоятельных (конкретных или локальных) цивилизаций. Перспективным представляется путь диверсификации понятия "общественно-экономическая формация" (формации, протоформации, параформации и проч.), его связи с понятием цивилизации. Такие понятия, как "историческое гнездо", "историческая арена", "историческая зона", "центр мирового исторического развития", "центральное историческое пространство" и некоторые другие, позволяют более конкретно и адекватно передать поливариантность, полиструктурность и, если позволительно так выразиться, многопотоковость мирового процесса.
Вместе с тем, ряд конкретных решений автора не кажутся убедительными. Вся картина истории с массой новых, не всегда оправданных терминов выглядит излишне усложненной. Вызывает, в частности, возражение ограничение содержания понятия "формация" только тем общественно-экономическим строем, который изначально несет на себе печать мирового или всемирного явления. Все остальные случаи автор вынужден отсекать, давая им различные названия (параформации и проч.). Не проще ли было дифференцировать формации по критерию: всеобщее-общее-особенное: всемирные (общецивилизационные), особенные или региональные, присущие каким-то группам обществ (цивилизаций), частные или единичные, т.е. неразвившиеся в тип (не получившие сколько-нибудь широкого распространения) формации? Или другой пример. Рассуждения о квазифеодальных отношениях лишь запутывают проблему. Чтобы не возводить в абсолютную модель феодальных отношений западноевропейский тип этих отношений и тем самым не впадать в возможную ошибку, целесообразней было бы, учитывая региональные особенности феодальных отношений, говорить о разных типах этих отношений (западный тип, восточный и т.д.). Уязвимо и утверждение о принципиальной неспособности политарных (азиатских) и квазифеодальных и прочих отношений породить буржуазные отношения. То что Западная Европа раньше других регионов вступила в новую, капиталистическую формаций и наложила на нее свою печать, еще не говорит о тупиковом характере цивилизаций в других регионах. Возможно, все дело в темпах развития, степени насыщенности межцивилизационных, межрегиональных этнодемографических, экономических, политических и культурных связей или в каких-то иных специфических обстоятельствах. Несколько настораживает здесь откровенная европоцентричная ориентация автора. Капитализм возник в Западной Европе или, по словам автора, в западноевропейской исторической зоне. Это так. Но возник он не в силу самодостаточности развития самой Европы, а мирового развития в целом. В частности, не без влияния (не без переоткрытия) достижений античного мира, а также достижений арабо-исламской цивилизации, не без аккумуляции (сплошь и рядом варварской на первых стадиях своего развития) сил и средств остального мира.
Большой интерес представляет характеристика капиталистической формации, ее современного состояния, судеб России в XX столетии. Правда, эта характеристика выполнена в стиле беглых заметок. Автор не претендует на окончательность своих суждений. В стороне остались, в частности, внутренняя стадиальность развития буржуазного общества, механизмы перехода от стадии к стадии. Но в целом, подчеркнем, попытка модернизации формационной теории нам кажется заслуживающей внимания.
По-своему знаменательна позиция Л.С. Васильева, известного востоковеда, автора фундаментальных трудов по истории Востока. Он декларирует качественно иную методологическую ориентацию, отмежевывается как от "истмата" (исторического материализма), так и от собственно марксизма (учения самого Маркса). Марксизм для него - явно устаревшее учение прошлого века, а "истмат" - псевдонаучная дисциплина, созданная вульгаризаторами марксизма1.
Васильев выделяет западную цивилизацию как уникальный тип, включающий механизм стадиального (формационного) роста, противопоставляя его остальным цивилизациям как застойным (стационарным).
Сущность его концепции вкратце сводится к следующему. В понимании предыстории человечества он присоединяется к теории пресапиенса. Основное положение ее состоит в том, что развитие гоминид привело к разнообразию видов, из которых только один, presapiens, привел к современному человеку - Homo sapiens. Питекантропы, неандертальцы есть лишь боковые ветви процесса антропогенеза. Сам этот процесс протекал нередко в форме метисации пресапиенса и представителей боковых ветвей. Последствиями этой метисации выступают человеческие расы. Что касается социогенеза, то трудовая теория Ф. Энгельса, по словам исследователя, не была подкреплена фактами и потому оказалась отвергнутой серьезными исследователями. Наиболее убедительной он считает точку зрения К. Леви-Стросса, по которой первоосновой социокультурного процесса явились сексуальные офаничения, что сформировало систему упорядоченных брачных связей с их основным принципом эквивалентного обмена. В ходе этого обмена возникли брачные классы и основанные на них родовые, семейно-клановые и затем этноплемен-ные общности. В основе професса истории лежит не нехватка продукта, а, напротив, его избыток. "Голодному не до поисков и открытий, ему бы выжить. Ищут и находят именно те, у кого достаток"2 Залогом успешного развития человечества является социальное неравенство1. Причем речь идет о неравенстве как стартовых условий и усилий, так и последующих успехов. "Неравенство является не только гарантией успешного существования всех, но и своего рода страховым полисом для непреуспевающего большинства"2.
История человечества "начинается с процесса политогенеза"3. Основой же политогенеза выступает процесс формирования первичных надобщинных структур в зоне урбанистической цивилизации. Из этих структур и возникает "протогосударственная структура"4 - протогосударство как форма самоорганизации надобщин-ной социальной общности. Так возникает государство. Вопреки Марксу, собственность не порождает власть, а властью порождается, ибо власть - это воля и владение. "Верховная власть правителя рождает представление о его верховной собственности, собственность рождается как функция воли и владения, как функция власти. Власть и верховная собственность ее высшего субъекта не-расчленимы. Перед нами - феномен власти-собственности". А эта последняя есть "альтернатива развитой, т.е. европейской частной собственности"5. С течением времени власть-собственность становится прерогативой широкого круга лиц, включенных в процесс управления государством.
Далее автор анализирует специфику государства и общества на Востоке (общинно-государственная форма ведения хозяйства, командно-административно-распределительная структура, отсутствие свободного, независимого от государства частного собственника и другие особенности). Феномен античности положил начало параллельному пути развития, который позднее стали называть западным (частная собственность, защищенная законом, выборная власть и проч.). При рассмотрении проблематики религиозно-цивилизацион-ного фундамента и его роли в истории Л.С. Васильев, отдавая должное материальной культуре, пытается доказать, что именно духовная культура, а в рамках этой последней религия, в первую очередь позволяет характеризовать культурный комплекс этнической общности6. Поэтому великая цивилизация в этом смысле есть уникально развитая религиозно-культурная традиция (их, великих, всего четыре - христианская, арабо-исламская, индуистско-буддийская, дальневосточно-конфуцианская). До Нового времени Восток и Запад шли разными путями. Попытки синтеза оказались в общем и целом безуспешными. Препятствовали синтезу традиции ранне-религиозных систем восточного типа. Но с Нового времени складываются иные обстоятельства для взаимодействия Запада и Востока, но теперь уже на условиях Запада.
Совершенно естественно и логично, заключает Л.С. Васильев, что формирование великих цивилизаций Востока с лежащими в их фундаменте развитыми религиозными системами в свое время только укрепило позиции Востока в его противостоянии доренессансному Западу. А падение Византии под натиском турок или нашествие монголов оказались частью того великого исторического вызова, который был брошен Европе и на который она ответила "мощным ударом в форме триединого процесса Ренессанса, Реформации и Великих географических открытий". В результате "сложились условия для сближения Запада и Востока в новой форме, на базе принципиально иных позиций и при несомненном превосходстве обновленного Запада"7.
Особенность позиции исследователя состоит в том, что на ранних этапах антропогенеза он уделяет пристальное внимание брачному, так сказать, фактору, интерпретируя его в качестве ведущего. К числу бесспорных удач исследователя относится раскрытие роли фактора духовной культуры в развитии Востока, в частности, религии. Но анализируя основные этапы антропосоциогенеза, последующей истории человечества, автор вынужден постоянно обращаться к факторам материального характера (роль прибавочного продукта на ранних этапах истории, значение неолитической революции как революции прежде всего в орудиях труда, смена присваивающей экономики на экономику производящую, использование понятий феодализм, капитализм, и т.д.). Это обстоятельство и позволяет сделать вывод, что практически мы имеем дело с модернизацией того же материалистического понимания истории. Модернизацией, обогащающей его за счет элементов цивилизационного подхода. Можно сказать и по другому: модернизацией цивилизационного подхода за счет элементов материалистического подхода.

Программа курса "Философия истории"

Введение в философию истории

Тема 1. Предмет философии истории
Исторический процесс как предмет философии истории. Специфика историософского видения. Актуальность философии истории, ее современные задачи. Генезис историософского знания и его источники: античные, ветхозаветные, новозаветные, новоевропейские.
Теория прогресса и ее иудео-христианские корни. Социальные, культурные и экологические противоречия прогресса как проблема современной философии истории. "Конец истории" или "реванш истории" - альтернативные сценарии развития общественно-исторической мысли.

Тема 2. Метод философии истории
Эволюция историософской методологии и ее основные вехи. Исторический финализм и его научные судьбы. Исторический детерминизм и классическая наука: поиски гарантированной истории. Становление новой научной картины мира и ее влияние на философско-историческое мышление. Сложность, неопределенность, многовариантность, стохастичность как методологические концепты и их претворение в современной философии истории
Альтернативы исторического гуманизма: исторические гарантии в закрытой (предопределенной) истории; свобода и риск в открытой, многовариантной истории. Драма исторического знания в многовариантной истории: вынужденный отказ от амбиций тотального предвидения. Предостерегающее и проектное знание как жанры современной философии истории.

Раздел I Современные проблемы философии истории

Тема 1. Концепция двуполушарной структуры мира: смысл дихотомии Восток - Запад
Европоцентризм в философии истории: происхождение, классический апогей, современная кризисная фаза Дегуманизация европоцентризма: от европейского миссианизма к гегемонизму. Проект вестернизации мира, его цивилизационные, геополитические и социокультурные последствия.
Гипотеза биполушарного строения мира как альтернатива европоцент-ризму. Роль восточного и западного "полушарий" в мировом историческом процессе: социально-практические новации как прерогатива Запада, инициативы духовного преображения - как прерогатива Востока.
Идея западно-восточных мировых циклов и ее эвристическая роль в историческом познании и прогнозировании. Проблемы первой "восточной фазы" в мировой истории: Ассирия, Вавилон, Шумеры, Египет, Персия, Индия, Китай как воплощение восточного коллективистско-этатистского принципа.
Греческая и римская античность как вторичная - западная - фаза мирового мегацикла. Гибель античности, средневековый мир как воплощение новой восточной доминанты мировой истории. Европейский Модерн (XV-XX вв.) как новая западная фаза мирового мегацикла. Исторические судьбы и пространственно-временные границы этой фазы.
Рубеж II-III тысячелетий и симптомы новой смены фаз: кризис и тупики западного Модерна. Возможности новой восточной алтернативы и ее вероятные конкретно-исторические формы. Альтернативные версии постиндустриальной эпохи: информационное общество нового западного типа или постэкономическое общество нового восточного типа.
Проблемы западно-восточного синтеза в грядущей фазе мировой истории. Современные типы восточной духовности - индо-буддистский, кон-фуцианско-буддистский, мусульманский, православный - как источники возможной цивилизационной и социокультурной альтернативы.

Тема 2. Проблемы демократизации исторического процесса
Исторические и неисторические народы: проблема неравенства народов перед лицом истории. Понятие естественно-исторического процесса как выражение собственной, автономно-осваиваемой истории. Модернизация, вестернизация, догоняющее развитие как понятия, отражающие зависимую или копируемую историю.
Проблемы соотношения эндогенных (внутренних) и экзогенных факторов в современном историческом развитии. Субъект-объектная структура мира: не-Запад как объект мировой гегемонии. Противоречия и тупики субъект-объектной дихотомии. Потребности демократизации исторического процесса и перспективы превращения не-Запада из объекта в самостоятельный исторический субъект.
Теоретико-методологические и организационно-практические предпосылки демократизации мирового устройства: переход от монологической к диалоговой модели, от субъект-объектной к коэволюционной методологии миросистемного устроительства Перспективы демократического полицентризма. Возможная роль России в восстановлении нарушенного миросистемного баланса.

Тема 3. Глобальный мир XXI века: коллизии обретения общечеловеческой перспективы
Тенденции растущей взаимозависимости наций и регионов - экономические, политические, социокультурные. Глобальные проблемы и их общепланетарный характер: необходимость кооперации народов и государств перед лицом глобальных вызовов. Коллизии глобализма: неэквивалентный экономический, информационный и межкультурный обмен как предпосылка гегемонии Севера над Югом.
Альтернативные версии глобализма: глобализм как гегемонизм (однополюсный мир), глобализм в контексте демократического полицентризма и равноправного партнерства. Глобализм и "великие учения" XX века: от коммунистического к либеральному интернационалу; старые и новые версии концепции ограниченного суверенитета. "Третий" и "четвертый" миры как аутсайдеры глобализма, выталкиваемые на обочину исторического процесса.
Угроза утраты общечеловеческой перспективы: концепции "конфликта цивилизаций", "золотого миллиарда", "мирового этнокультурного (ментального) барьера". Источники восстановления общечеловеческой исторической перспективы на Востоке и на Западе. Философско-историческая концепция гуманистического глобализма, ее мировоззренческие, ценностные, социально-экономические и политические основания.

Тема 4. Смысл истории
Вопрос о смысле мировой истории в контексте разных культурных традиций: античной, христианской, просвещенческой, постмодернистской. Античная парадигма и ее альтернативы: история как вечное возвращение и как вторжение завистливого рока.
Христианские парадигмы: история как грехопадение и как воплощение Божественного замысла о мире и человеке.
Просвещенческие парадигмы: история как возвращение из плена искусственности к "естественному порядку" и как воплощение рационального проекта
Парадоксы сознания, ищущего смысл истории. Парадокс эмансипатор-ского сознания, видящего в истории прогресс в развитии свободы: "от безграничной свободы к безграничному деспотизму".
Парадокс рационализма, понимающего историю как воплощение организационной идеи: от тотальной упорядоченности к тотальному хаосу.
Парадокс технологической утопии, понимающей историю как покорение природы и вытеснение естественного искусственным: от техники созидающей к технике всеразрушения.
Парадокс иудео-христианской парадигмы: от истории как торжества сильных к истории как торжеству "нищих духом".
Конкретно-исторические воплощения указанных парадоксов на Востоке и на Западе Западное эмансипаторское движение и его исторические, социокультурные и нравственные антиномии. Возможности и тупики организационной идеи: крайности порядка и реакция бунта на Западе и на Востоке. Человеческий и постчеловеческий мир техники: технический нигилизм и его исторические превращения. О сильных и "нищих духом" в постсоветскую эпоху. Место христианского обетования в эпоху перехода от индустриального к постиндустриальному обществу, от экономической и постэкономической цивилизации.

Раздел II Национальные школы философии истории

Тема 1. Немецкая школа философии истории
Общая характеристика немецкой историософской традиции, ее религиозно-мистический характер. Установка холизма и ее роль в историософ-ских исследованиях Эссенциализм как учение о единой скрытой сущности множества явлений в истории. Культуроцентризм немецкой историософской традиции и его особенности.
Два основных направления в немецкой историософии XIX в.: гегельянство и органология "немецкой исторической школы". Концепция "Философии истории" Г. Гегеля и его историософский метод. А.Мюллер, Ф. Шеллинг, В. Гумбольдт как представители "немецкой исторической школы".
"Прусская школа" и разработка идеи национальности в немецкой историософии. И. Дройзен и его концепция философии истории.
Позитивистский этап в развитии немецкой историософской традиции. В. Вундт как автор концепции "универсально-исторического процесса".
Школа психологизирующих философов жизни. Ф. Ницше и В. Дильтей и их историософские концепции.
Две школы неокантианства в немецкой историософии. В. Виндельбанд, М. Вебер и юго-западная (баденская) школа. Г. Коген, П. Наторп и марбургская школа.
Историческая динамика немецкой школы философии истории в контексте современности.

Тема 2. Французская школа философии истории
Рене Декарт и картезианское направление в западноевропейской историософии. Рационализм Декарта как один из источников философии истории Просвещения.
Историософия Блеза Паскаля как теологическая мировоззренческая реакция на "языческое" мышление Декарта.
Просвещение как очередная верификация французской идентичности. Суверенитет личности - центральная идея философской антропологии Просвещения и его историософский смысл.
Вольтер и введение в научный оборот термина "философия истории". Антропологическая обусловленность истории согласно Вольтеру. Абсолютизация онтологического фактора в историческом процессе.
Антиисторизм Руссо. Антропологические представления Руссо и их роль в его историографии. Историческое учение Руссо как теоретическое обоснование якобинского террора.
Монтескье и его трактовка истории как отражения географических и климатических условий в жизни людей.
Футурология Просвещения в трудах Кондорсе. Интерпретация теологического взгляда на природу исторического процесса в трактате "Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума".
Романтизм как реакция на антиисторизм Просвещения. Общие основания сравнительно-сопоставительной характеристики историко-философских представлений романтизма и просвещения.
Романтическая историография во Франции как теоретическая рефлексия на последствия Французской революции. Жозеф де Местр и его анти-руссоистская концепция природы человека. Интерпретация истории как действия подсознательных инстинктов и страстей, не подвластных контролю разума. Оценка Просвещения как деструктивного явления во французской истории.
Рене де Шатобриан и его критика Просвещения как предпосылки и идеологического обоснования революции. Представления Шатобриана о цикличности исторического процесса, нахождение в античной истории аналогов французской революции.
О. Тьерри, Ф. Мишле, Ф. Гизо и открытие ими существования классов и классовой борьбы. Тьерри и его теория "классов и интересов" в интерпретации истории Англии и Франции. Ф. Гизо и его философия истории как закономерного прогресса в истории. Принцип приоритета социальной истории.
Концепция философии истории К.А. Сен-Симона, его положение об истории как "позитивной" науке. Введение в научный оборот понятий "историческая закономерность" и "исторический прогресс". История как причинно-обусловленная смена общественных систем.
О. Конт - основоположник французского позитивизма, "отец социологии". Отождествление Контом истории с социологией. Позитивизм как философия, вытекающая из данных естественных наук. Замена "народного духа" романтиков "человеческим духом" позитивистов.
Антропологические и биологизаторские концепции истории. Ваше де Ляпуж, Ж.А. Гобино, В. Курт де Лилль.
Ж.А. Гобино и его исследование "Опыт о неравенстве человеческих рас". Гобино об этническом факторе как движущей силе исторического и культурного прогресса. Антропосоциальная теория эволюционного прогресса по Ляпужу.
Социология и историософия Э. Дюркгейма, их направленность против биологических интерпретаций истории. Абсолютизация социальности и ме-тафизация общества. Понятие "аномии".
Французская "школа Анналов" и возникновение исторической антропологии. Коллективная ментальность и социальное поведение во времени. М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель и история ментальностей. Связь школы Анналов и структурализма.
Рационалистическое направление во французской историософии. Реймон Арон.
Концепции философии истории "новых философов". В.-А Леви, А. Глюксман, К. Жамбе, Ж.-М. Бенуа. Интерпретации истории как "воли к власти".
Философия истории в концепциях "новых правых". А. де Бенуа, П. Вьяль, И. Бло, А. де Лекен. Концепция "жизни и смерти", концепция национальной идентичности, "достоверная идея человека".

Тема 3. Философско-историческая мысль России
Парадигма русской историософской традиции. Русская философия истории в общей системе философского знания. Ее отношение к европейской философии истории и своеобразие. Русская философия истории о смысле истории, ее начале и конце, о всеобщих началах человеческого бытия, об исторической миссии России в мировом историческом процессе. Основные этапы в развитии философско-исторической мысли России. Соотношение в ней метафизики, теории исторического процесса и эпистемологии.
"Древлее любомудрие". Истоки русской философско-исторической мысли: распространение письменности, летопись, христианская традиция "Повесть временных лет": рефлексия по поводу истоков Русской земли. Развитие историософских суждений, или "древлего любомудрия" в "Слове о законе и благодати" Илариона.
Идеологема "Москва - третий Рим". Обоснование русского мессианизма. Его влияние на последующее развитие русской историософской мысли.
Русское просвещение и поиски национальной идентичности. Отношение "Россия - Европа" - доминанта русской историософской мысли XIX в. Общество любомудров в поисках национальной идентичности. "Философические письма" П.Я. Чаадаева о выпадении России из всеобщей истории.
Антиномичность спора славянофилов и западников об исторических судьбах России. Антитеза "Восток - Запад" в славянофильской критике просвещения (И.В. и П.В. Киреевские). Соборность (А.С. Хомяков). Отношения народа и власти (К.С. Аксаков).
Западничество как утверждение принципа универсальности исторического процесса (К.Д. Кавелин). Философия истории А.И. Герцена: идея "растрепанной импровизации истории" и многообразия путей исторического развития народов. От западничества к либерализму в объяснении социально-исторического развития России.
Концепция культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского: история человечества как развитие самостоятельных, замкнутых культурно-исторических типов. Теория стадиальности исторического развития К.Н. Леонтьева Византизм - как культурно-исторический архетип России. Идея конца истории.
Философский позитивизм и теория прогресса П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского. "Формула прогресса" (П.Л. Лавров). Критически мыслящая личность и народ в историческом процессе. Субъективный метод в социологии и философии истории. "Правда" как критерий прогресса (Н.К. Михайловский). Социологический позитивизм в моделировании исторического процесса (Н.И. Кареев).
Материалистическая философия истории Г.В. Плеханова. Ее европейские и русские источники. "Научный социализм": теория классовой борьбы и социальной революции. "Легальный марксизм": критика марксизма и поиски новой модели социализма. Социализм как естественная транфсормация капитализма (П.Б. Струве). "Этический социализм" (М.М. Туган-Барановский).
В.С. Соловьев: поворот к религиозной историософии. Критика "отвлеченных начал" западной философии. Идея всеединства - основа религиозной историософии Соловьева. Богочеловечество как интенция исторического процесса.
Духовные искания в начале XX в. Развитие историософии всеединства. Религиозный материализм. С.Н. Булгаков как оправдание мира.
Православие как провиденциальная основа Русской идеи у Л.П. Карсавина. Смысл истории. Исторический процесс и пути исторического познания.
Евразийство - движение русской эмиграции. "Исход к Востоку". Отношение России к Европе и Азии. Учение об идеократическом государстве и симфонической личности. Евразийство и большевизм. Евразийский соблазн и критика евразийства.
Персоналистический вариант религиозной философии Бердяева. История как реализация свободы человеческого духа в объективированном мире. Метафизический смысл истории: историческое как тождество ноуменального и феноменального, универсального и индивидуального, временного и вечного. Конец истории и эсхатологическое преображение мира.
Перерыв в развитии русской историософской традиции.

Раздел III Проблемы исторического познания

Тема 1. Интерпретация истории и парадигмы исторического знания
Историософские парадигмы как основа формирования концептуальных моделей истории. Роль и значение методологического сомнения при изучении и сравнении различных концептуальных моделей истории. Основные уровни интерпретации исторического процесса.
Циклическая парадигма истории. Идея цикличности в античной философии истории. Трагический характер цикличности во "Всеобщей истории" Полибия. Цикличность "Вечной Идеальной Истории" Вико. Цикличность "культурно-исторических типов" у Н. Данилевского. Цикличность эволюции цивилизаций у О. Шпенглера и А. Тойнби.
Парадигма исторического прогресса: Дидро, Д. Аламбер, Вольтер. Кондорсе о прогрессе человечества как прогрессе человеческого разума. Позитивистский прогрессизм О. Конта. Спиралевидная прогрессистская модель истории Г. Гегеля. Линеарность "конца истории" Ф. Фукуямы.
Постмодернистская парадигма истории. Установка на принципиальное разнообразие познавательных перспектив. Радикальная инверсия в научной картине мира: исследование микропроцессов, центробежных тенденций, фрагментации, индивидуализации. Релятивизм как методологическое кредо постмодернистских рефлексий о всемирной истории. Критика постмодернизма.
Формоционный и цивилизационный подходы к истории, их сущность, эвристический потенциал и соотношение.
О возможных путях модернизации современной картины исторического процесса развития человечества.

Литература