Тематика и композиция поэмы 5 страница

Кельты, вытесненные потом на Британские острова, играли большую роль в создании мировой литературы. Кельты – одна из ветвей племени галлов, потом они основали Ирландию. Это не менее воинственные, чем германцы, племена. Но при этом у них развитая литературная традиция, она сохранилась из-за периферийного положения. Кельтский эпос дошел до нас в изобилии. Он представлен так называемыми сагами.

Сага – всякое прозаическое повествовательное произведение, устное или письменное, реалистическое или фантастическое, историческое или неисторическое.

Своеобразие: архаический эпос древних ирландцев складывается в прозе, это единичный случай.

С 5 века (примерно тогда ирландцы были крещены) по 10 они были относительно самостоятельными. В 12 веке произошло завоевание Ирландии англо-норманами. Но и им там жить не хотелось, поэтому до 16 века Ирландией фактически никто не управлял. Государство и государственность развиваются медленно, задержались черты родового строя древнейших времен: матриархат, народное собрание, кровная месть, культ племенных богов и кровное родство. Семьи-кланы-племена. Все время воевали, кочевали. Скотоводство накладывает свой отпечаток на эпос.

Почти все саги повествуют об угоне скотины. Главный эпос: «Угон быка из Куалнге». Это огромная эпопея – компиляция из многих саг.

Нравы были дикими. До 697 года женщины наравне с мужчинами участвовали в битвах. Потом появился указ об отлучении их от церкви в случае битвы. Тогда стали использовать свирепых псов, приученных выгрызать человеку горло.

Существовало три группы лиц, которые создавали литературу. Друиды – сначала были судьями, создателями, хранителями мифических и героических преданий. Потом они поделились своими функциями с филидами. Изначально это были историки – хранители историй семей, родов, занимались топографией, законоведством и предсказаниями. Барды – лирические поэты. Значение слова не изменилось. Легендарный бард Оссейн, сын одного из военных вождей, более известен нам как Оссиан. И воин, и поэт. Его творчество до нас не дошло, но в 18 веке некий Джеймс Макферсон якобы нашел пергамент с песнями Оссиана, перевел. Оказалось, что это была его подделка.

Реально до нас дошли две огромные рукописи. Древнейшая – «Книга бурой коровы» конец 11 – начало 12 века. Вторая – Лейнстерская книга, середина 12 века. Более 100 саг.

Циклы: два больших раздела – героические и фантастические саги. Героические делятся на Уладский цикл (современный Ольстер). Связующая фигура – король Конхобар. Вероятно, он создал государство Уладов. Он превращается в эпического короля. Это эталон, который не развивается и не изменяется. Это этический, нравственный, героический образец. Его племянник – Кухулин, один из любимейших героев, так как он боролся за независимость родины. Кухулин – полумифический персонаж, потому что его отец – бог света. У него есть качества и человека, и сказочного существа. В битве его тело вырастает в три раза, один глаз уходит в череп, второй в центр лба, волосы называются кровью, почти может летать. Имя свое он получает не сразу. Имя тогда надо было заслужить. При рождении давали прозвище, у Кухулина – Сентанта. В 7 лет совершил подвиг. Дядя Конхобар поехал к кузнецу Кулану, у которого был пес-убийца. Мальчику стало скучно, пошел к кузнецу, убил этого пса. Кулан заставил Кухулина служить ему три года.

С Уладом постоянно воюет королева Медб. Однажды она с мужем стала считать богатства. У нее на одного быка меньше, хочет купить у уладов, иначе – силой. Бык необыкновенный. Гонцы неосторожные, проболтались, хотя быка продали. Война. Магическая болезнь – мужчины Улады лежат в кровати и не могут встать. Не болен только Кухулин. Но он не может всех победить. Придумывает хитрость с мостом. У Кухулина есть побратим – Фердиад. Медб требует биться его. Погибает Кухулин тоже из-за позорящей род песни.

Второй цикл: фении. Фения – военно-религиозная организация, дошла до нас. Сейчас это террористы. Король Фин, сын Осейн. В рамках этого эпоса появляются саги о любви. Фин – прототип короля Марка. Саги о чудесных плаваниях и о любви. Начало любовному рыцарскому роману. Ирландцы – прекрасные мореходы, говорят, что первые достигли Америки. В современную литературу приходят два мотива. Мотив благословенных островов, где время летит намного быстрее.

Исландский народ называют самым литературным народом мира. Его называют также народом поэтов. Страсть к сочинению стихов и к мастерству в стихосложении - исландская национальная черта. Древнеисландская саговая литература очень многообразна. Есть саги, в которых рассказывается об истории Норвегии. Они называются `саги о королях`, поскольку в Норвегии издавна были короли, тогда как в Исландии их никогда не бывало. Есть саги, в которых рассказывается об исландских епископах XI-XIV веков и церкви в Исландии, они называются `саги о епископах`. Есть и саги о легендарных героях, живших еще до колонизации Исландии (то есть до конца IX века), они называются `саги о древних временах`. В `сагах о древних временах` много сказочных мотивов. Есть и саги, целиком состоящие из сказочных мотивов. Саги, в которых много сказочных мотивов, еще в древности назывались `лживыми сагами`. Есть, наконец, большая группа саг, в которых рассказывается о событиях в Исландии в X-XI веках, то естьв так называемый `век саг`. Эти саги называются `сагами об исландцах`, или `родовыми сагами, это самые своеобразные и самые знаменитые из исландских саг. Поэтому, когда говорят об `исландских сагах` или попросту о `сагах`, то обычно имеют в виду `саги обисландцах`. Их имеет в виду и заглавие этого тома. В комментариях к отдельным сагам или прядям даются сведения об их особенностях, исторической основе, переводах на русский язык, библиографии, а также объясняются отдельные слова и выражения, встречающиеся в них. Из огромного количества сохранившихся до нас старых ирландских сказаний нами были выбраны для перевода образцы из двух групп саг. Первая содержит древнейшие из героических саг, а именно - относящиеся к циклу Кухулина. В таком виде, особняком, онистоят обычно и в древних ирландских рукописных сборниках. Нами подобраны те из них, которые изображают наиболее яркие моменты из жизни этого героя. Вторая группа составлена из саг довольно различных эпох и циклов. Общим для всех этих повестей является преобладание в них вместо героического элемента фантастики и трагических коллизий чувства. Исландские саги - составление, вступительная статья и примечания М.И.Стеблин-Каменского. Ирландский эпос - вступительная статья и премечания А.А.Смирнова.

Основное содержание заключается в сказаниях о победе Беовульфа над страшными чудовищами Гренделем (др.-англ. Grendel) и его матерью, и над опустошавшим страну драконом, к чему прибавлено несколько побочных эпизодов.

Действие происходит в Скандинавии (Дания и юг нынешней Швеции). В блистательном чертоге славного конунга Хродгара под названием Хеорот пировали дружинные воины из племени данов (датчан). Однако вот уже 12 зим на Хеорот нападает страшное чудовище по имени Грендель, истребляя лучших и знатнейших воинов. Знатный гётский военачальник Беовульф, известный своей силой и воинскими умениями, отправляется морем с дружиной на помощь Хродгару, помня о гостеприимстве, оказанном его отцу конунгом, когда он вынужден был уйти из своих земель как изгнанник. В одиночку он побеждает Гренделя в ночном единоборстве, оторвав ему руку, и тот умирает в своем логове. Чтобы отомстить за него, из морской пучины поднимается ещё более жуткий враг — мать Гренделя. Чтобы одолеть её, Беовульфу приходится спуститься в её морское логово.

Во второй части поэмы Беовульф — к тому времени уже конунг гётов — вступает в поединок с драконом, который мстит людям за посягательство на охраняемый им клад. Дракон убит, но и Беовульф получает смертельную рану. Автор не рассматривает это как трагедию, скорее как достойный венец героической жизни. Дружина во главе с доблестным Виглавом торжественно сжигает Беовульфа и клад дракона на погребальном костре.

Как и в других произведениях древнегерманского эпоса, наряду с действиями героев большое внимание уделяется их речам, в которых раскрываются характеры, ум и ценности героев, служащие идеалами своей эпохи и авторов, а также использующиеся для изложения дополнительных сюжетных линий, предыстории и других сведений.

«Беовульф» — единственная сохранившаяся поэма «варварских» народов Европы, основной костяк которой сложился до принятия христианства. Поэма прославляет языческие, в сущности, добродетели — бесстрашие в бою, верность племени и вождю, беспощадную месть врагам. Мир, описанный в «Беовульфе», исторически достоверен, хотя сам Беовульф не упоминается ни в одном другом источнике. Некоторые эпизоды (спуск героя в морскую пучину, отсечение руки чудовища, сражение с драконом) перекликаются с легендами разных германских народов.

Влияние христианства в «Беовульфе», хотя и поверхностно, но ощутимо. Например, Грендель в произведении назван потомком Каина. Стоит отметить, что в тексте есть отсылки только к Ветхому Завету. Поэма может трактоваться как вполне христианская по сути аллегория вселенской борьбы сил добра и зла, жизни и смерти. Неприятели Беовульфа — не люди другого племени, как в большинстве подобных произведений, а кровожадные твари, враги всего рода человеческого. Общий тон поэмы элегический; ближе к концу текста на первый план выступает тема рока, неумолимой судьбы, хотя автору «Беовульфа» чужд беспросветный пессимизм некоторых исландских саг.

Долгое время христианские привнесения было принято объяснять позднейшей обработкой текста при переписывании монахами. Однако не исключено, что и сам поэт чувствовал необходимость согласовать свой рассказ с требованиями нового мировоззрения^[5].

В своем описании битвы при Гастингсе в 1066 году, которое было составлено до 1127 года, Уильям Мэлсмберийский рассказывает, что перед битвой была исполнена cantilena Rollandi, песнь о Роланде, «дабы примером воинственного мужа вдохновить бойцов». Вас добавляет к этому, что ее пел Тайлефер, который испрашивал для себя чести нанести первый удар врагу.

До нашего времени дошло 7 рукописей «Песни», ни одна из которых не повторяет другую. Канонической считается Оксфордская рукопись, написанная около 1170 или 1180 года на англо-норманском диалекте старофранцузского языка. По-видимому, она была своего рода «шпаргалкой», использовавшейся для того, чтобы освежить память певца, когда возникала необходимость.^[1]

После успешного семилетнего похода в мавританскую Испанию император франков Карл Великий завоевывает все города сарацин, кроме Сарагосы, где правит царь Марсилий. Мавры, представленные в поэме язычниками, созывают совет у Марсилия и решают отправить к Карлу послов. Послы предлагают французам богатства и говорят, что Марсилий готов стать вассалом Карла. На совете у франков бретонский граф Роланд отвергает предложение сарацинов, но его недруг граф Ганелон (вариант: Ганелон) настаивает на другом решении и едет как посол к Марсилию, замышляя погубить Роланда. Ганелон настраивает Марсилия против Роланда и 12 пэров Франции.

Ганелон советует Марсилию напасть на арьергард армии Карла Великого. Возвратившись в лагерь, изменник говорит, что Марсилий согласен стать христианином и вассалом Карла. Роланда назначают начальником арьергарда, и он берет с собой только 20 тысяч человек.

В результате предательства графа Ганелона отряд франков оказывается отрезанным от основного войска Карла, попадает в засаду в Ронсевальском ущелье и вступает в бой с превосходящими силами мавров. Перед этим Роланд несколько раз отказывается последовать совету друзей и позвать подмогу, чтобы не погубить Карла и не осквернить его честь. Роланд был племянником Карла. Проявляя чудеса мужества, Роланд и его сподвижники — граф Оливье, Готье де л’Ом и архиепископ Турпин (Турпен) — отражают многочисленные атаки мавров, но в конце концов погибают.

Карл слишком поздно замечает неладное и возвращается в Ронсеваль. Разгромив коварного врага, император обвиняет Гвенелона в измене. Тот заявляет, что невиновен в измене и с целью оправдания выставляет на судебный поединок своего могучего родственника Пинабеля. На стороне обвинения сражается друг Роланда граф Тьерри. Он побеждает Пинабеля и Гвенелон вместе со всей своей семьей погибает.

Среди нескольких сот памятников французского средневекового героического эпоса выделяется «Песнь о Роланде» («Chanson de Roland»). Записанная впервые около 1170 г. (т. н. Оксфордский список), она относится к эпосу развитого феодализма. В ее основе — реальное историческое событие. В 778 г., на десятый год своего правления, король франков Карл (742–814), прозванный Великим, приступивший к созданию империи (императором он станет в 800 г.), осуществил неудачный поход в Испанию. Краткое описание этого похода содержится в труде «Жизнеописание Карла» («Vita Caroli», до 830 г., на латинском языке, в русском переводе 1977 г. — «Жизнь Карла Великого»), написанном придворным историографом Эйнхардом. Эйнхард (Эгинхард, Eginhard, ок. 770–840) — англосакс, жил при дворе Карла Великого в Аахене с 794 г., т. е. не знал короля в описываемый период, да и был слишком юн, чтобы стать свидетелем битвы в Ронсевальском ущелье. Он отметил, что двухмесячная кампания по присоединению Испании, принадлежавшей с 711 г. арабам (маврам), вылилась в безуспешную осаду Сарагосы, которую пришлось снять и отступить с войсками. При проходе войск через Ронсевальское ущелье в Пиренеях на арьергард напали горцы — баски, при этом погибли знатные франки, в том числе префект Бретонской марки Хруотланд (очевидно, прообраз Роланда). Карл пытался отомстить баскам за гибель арьергарда, но те рассеялись по горам, и Карлу пришлось ни с чем вернуться в Аахен. В «Жизнеописании Карла» Эйнхард дает словесный портрет короля: «Карл был широк в плечах и крепок, высок ростом, но не чрезмерно, около семи футов [более 190 см — В. Л.]. У него была круглая голова, большие живые глаза, нос несколько длиннее среднего, прекрасные светлые волосы, открытое веселое лицо. Таким образом, внешне, как сидя, так и стоя, он производил незабываемое впечатление человека властного и достойного. Пропорции его тела были столь гармоничны, что не замечалась как-то толстоватая слишком короткая шея и довольно солидное брюшко. Его отличали уверенные жесты, мужественная осанка. Голос Карла был ясен, хотя и несколько не вязался с его обликом. Он носил обычно национальный костюм франков: рубашка и кальсоны из льняного полотна, на них туника, вышитая шелком, и брюки, обмотанные ниже колен полосками ткани, жилет из кожи выдры или крысы прикрывал зимой грудь и спину, на плечах синяя накидка, а на боку меч на перевязи, рукоятка и ножны которого были инкрустированы золотом и серебром... В праздничные дни он носил одежды, тканные золотом, обувь, украшенную драгоценными камнями, золотую пряжку, удерживающую накидку, и золотую же диадему, осыпанную каменьями; в остальные дни его одежда мало чем отличалась от костюмов простолюдинов...».

«Песнь о моём Сиде» (Cantar de mío Cid) — памятник испанской литературы, анонимный героический эпос (написан после 1195, но до 1207 года) неизвестным певцом-хугларом.

«Песнь о моём Сиде» близка к исторической правде в большей степени, чем другие памятники героического эпоса, она даёт правдивую картину Испании и в дни мира, и в дни войны. Её отличает высокий патриотизм.

Главным героем эпоса выступает доблестный Сид, борец против мавров и защитник народных интересов. Основная цель его жизни — освобождение родной земли от арабов. Историческим прототипом Сида послужил кастильский военачальник, дворянин, герой Реконкисты Родриго (Руй) Диас де Вивар (1040—1099), прозванный за храбрость Кампеадором («бойцом»; «ратоборцем»).

Часть первая. Изгнание Сида. (стихи 1-1086)

Первая глава поэмы утеряна, ее пересказ дается в краткой прозаической форме. По ложному обвинению Сид был изгнан из Кастилии королём Альфонсом VI. Родриго прощается с женой, доной Хименой и дочерьми, Эльвирой и Солью. Находясь в неблагоприятных условиях, Сид собирает отряд воинов, одерживает ряд побед над маврами, захватывает добычу, часть из которой отправляет в подарок изгнавшему его королю, честно выполняя свой вассальный долг.

Часть вторая. Свадьба дочерей Сида. (стихи 1087-2277)

Родриго захватывает Валенсию и отбивает атаки альморавидов. Заполучив очень солидную добычу, Сид отдает часть королю и предлагает объединиться. Тронутый дарами и доблестью Сида, Альфонс VI прощает изгнанника и разрешает его семье переехать в Валенсию. Король сватает за его дочерей своих приближённых — знатных инфантов де Каррион. Свадьба длится две недели.

Часть третья. Оскорбление в лесу Корпес (стихи 2278-3730)

Зятья Сида оказываются коварными и трусливыми. Однажды, когда Сид спал, в городе из клетки вырвался лев. Все подданые, кроме инфантов бросились защищать Родриго, те же спрятались. За это они были осмеяны. Инфанты терпят обиду и решают отомстить. Они вывозят дочерей Сида в лес, где избивают их до полусмерти. Родриго Диас решает ответить по закону. В суде, которым лично руководит король, дворянин добивается полного возврата имущества и поединка с инфантами, три на три. В судебном поединке победу одерживют бойцы Сида. К его дочерям сватаются теперь достойные женихи — инфанты Наварры и Арагона. Звучит хвала Сиду, который не только защитил свою честь, но и породнился с испанскими королями.

Расхождение с реальным прототипом

Несмотря на то, что произведение очень точно отображает реальные события, оно имеет ряд незначительных отличий. Вопреки исторической правде Сид изображён рыцарем, имеющим вассалов и не принадлежащим к высшей знати. На самом деле, дворянин был представителем высших слоев кастильской знати. В тяжелое время изгнания Сид не был столь принципиален и служил наемником как у христиан, так и у мавров. В поэме это опущено для идеализации образа борца Реконкисты. Родриго Диас не был так бескорыстен, как показано в произведении. Как типичный феодал, он думал не только о пользе короля, но и о своей выгоде.

«Песнь о Нибелу́нгах» (нем. Das Nibelungenlied) — средневековая германская эпическая поэма, написанная неизвестным автором в конце XII — начале XIII века. Принадлежит к числу наиболее известных эпических произведений человечества. В ней рассказывается о женитьбе драконоборца Зигфрида на бургундской принцессе Кримхильде, его смерти из-за конфликта Кримхильды с Брунгильдой, женой её брата — Гунтера, а затем о мести Кримхильды за смерть мужа.

Сказание о Нибелунгах, составляющее сюжет поэмы, сложилось в эпоху переселения народов в землю прирейнских франков, из двух несходных элементов:

древнегерманской героической саги (по мнению большинства — мифа) о Зигфриде, убийце дракона, освободителе вещей девы Брунгильды, который попадает во власть злых братьев и теряет сокровище, невесту и саму жизнь,

и исторической саги о гибели бургундского королевского дома в 437 г. в битве с гуннами Аттилы (Этцеля).

В 453 году между немецкими племенами распространяется слух о смерти страшного завоевателя Аттилы в ночь его брака с Ильдико, которую народный голос считает виновницей смерти мужа. Ищут мотив для этого деяния — и находят его в событии 437 г. В результате является сага о том, как Аттила, муж бургундской принцессы Гильды, убивает её братьев, королей Гундахари, Годомара и Гизлахари, и гибнет от руки мстительной их сестры, которая прежде была женой трагически погибшего Зигфрида.

Как в убийстве Зигфрида, так и в гибели братьев Гильды роковую роль играет сокровище, добытое когда-то Зигфридом и потом возбудившее жадность Аттилы. В этом слитном виде сказание рано распространяется по всем землям немецкого языка, и уже в конце VI в. (по мнению иных — в VIII-м) через саксов проникает в Скандинавию, где, подвергшись переделке и восприняв в себя кое-что из туземных сказаний (о Гельге, убийце Гундинга), становится предметом песен Эдды; после того с ним сливается готская сага об Эрманрихе, принесённая сюда саксами не позднее VIII столетия.

11-12

XI—XII вв. Прованс переживал большой экономический и культурный подъем. Эта нация первая из всех наций нового времени выработала литературный язык. Ее поэзия служила тогда недостижимым образцом для всех романских народов, да и для немцев и англичан. В создании феодального рыцарства она соперничала с кастильцами, французами-северянами и английскими норманнами; в промышленности и торговле она нисколько не уступала итальянцам. Именно в Провансе при дворах феодальных сеньоров впервые возникла куртуазная поэзия, представлявшая собой характерное выражение новой, светской рыцарской культуры, которая требовала от феодальной аристократии «куртуазного» (изысканного, вежливого) поведения, воспитанности и умения служить «прекрасным дамам». Культ дамы занимает центральное место в творчество провансальских поэтов — трубадуров (от прованс. trobar — находить, изобретать, сочинять), среди которых преобладали рыцари и представители феодальной знати. Певец признавал себя вассалом дамы, которой обычно являлась за мужняя женщина, жена его сеньора. Он воспевал се достоинства, красоту и благородство; он прославлял ее господство и «томился» по недосягаемой цели. Его «любовь» была неотделима от «страдания», но это было «сладостное» страдание. Конечно, во всем этом было много условного, куртуазное «служение» зачастую оказывалось лишь проявлением придворного этикета.
Возникла поэзия трубадуров, видимо, из народных провансальских хороводных посей, широко разрабатывавших любовную тему. Однако со временем поэзия трубадуров далеко отошла от простоты и безыскусственности народной песенной лирики. Трубадуры хотели быть виртуозами стиха. Они умножали строфические формы, большое внимание уделяли искусству рифмовки. Зародившись в конце XI в., поэзия трубадуров наивысшего расцвета достигла в XII в. В начале XIII в. начался ее упадок, усугубленный так называемыми альбигойскими войнами (1209—1229), приведшими к завоеванию Прованса французскими феодалами

С расцветом рыцарства связан и расцвет культа Прекрасной Дамы, одно из самых знаменитых и возвышенных проявлений рыцарства. Дело в том, что и женщина стала совсем другой; разительно изменилась сама её роль в обществе.

В раннюю эпоху рыцарства, до крестовых походов, даже в самых знатных родах она занимала подчинённое, достаточно униженное положение. Барону-феодалу было, как правило, всё равно, на ком жениться, лишь бы за невестой дали много земель. Сеньоры нередко выдавали своих дочерей замуж насильно-за тех, кто им был особенно полезен.

Короли тоже охотно раздавали свободные лены вместе с их богатыми наследницами тем баронам, что им верно служили. Церковь мало вмешивалась в семейные отношения, потому что смотрела на женщину, как на орудие дьявола, соблазнительницу рода человеческого, смирялась с браком, как с неизбежным злом, и ставила безбрачие много выше брака.

Жёны баронов коротали своё время в особых женских покоях за рукоделием да чтением и появлялись перед посторонними мужчинами лишь в редких торжественных случаях.

Законы того времени гласили, что женщина не могла ни выступать в суде, защищая свои интересы, ни заключать никаких сделок без ведома и согласия своего супруга. Муж же считался её полновластным повелителем, и в законах даже были определены случаи, когда барон имел полное право бить жену за какие-нибудь провинности.

Однако два века спустя положение женщины изменилось в корне. Из прежних, скромных и незаметных хозяек и рукодельниц женщины стали царицами общества, госпожами, руководительницами и законодательницами новой придворной жизни.

От женщины, Прекрасной Дамы, теперь требовались вкус к изящному, обходительность в общении, умение занять гостей, интерес к поэзии, чуткость, отзывчивость. Женщина оказалась восприимчивее к новой культуре, чем мужчина, и сама стала причиной её дальнейшего развития, увлекая за собой всё светское общество.

Рыцарский роман (фр. romanz) — повествовательный жанр европейской средневековой литературы, вид средневековой эпической поэзии, развившейся одновременно с рыцарством в Англии, Германии и Франции (написан попарно рифмующимся восьмисложником, впервые примененным в англо-нормандских хрониках). Называется также «куртуазный роман». Рыцарский роман в целом знаменует начало осознанного художественного вымысла и индивидуального творчества. Он составляет вершину средневековой повествовательной литературы. «Роман воплощает мечту о счастье, ощущение силы, волю к победе над злом. Именно в этом, вне всякого сомнения, состояла его первичная социальная функция: она на многие века пережила условия, которые вызвали ее к жизни.»^[1]

Сами средневековые французы понимали термин «роман» широко, включая переложения разнообразных героических и любовных историй на «романском», то есть старофранцузском, языке, но не на темы французской национальной истории. Таким образом, «роман» противостоял, с одной стороны, литературе на латинском языке, включая и латинские источники античного цикла, а с другой — французскому героическому эпосу, жестам, «песням о подвигах»:

Такова жеста о бретонцах и о поколениях баронов, что были потомками Брута и долго владели Англией. В год от рождества Господа нашего и Спасителя тысяча сто пятьдесят пятый закончил мэтр Вас этот роман. (заключительные слова романа Васа «Брут») ^[2]

Рыцарский роман охотно прибегает к атмосфере сказочности и прямому использованию сказочных мотивов и фантастики. Он равнодушен к национальному прошлому и резко порывает с французской исторической тематикой.

Поэт Жан Бодель в конце XII века так определил три основных поэтических цикла своего времени:

Ne sont que III matières à nul homme atandant,
De France et de Bretaigne, et de Rome la grant.
(«Есть лишь три темы, без которых никто не обойдется: о Франции, о Бретани и о великом Риме»)

Здесь перечислены каролингский цикл героического эпоса (chansons de geste) и два цикла рыцарского романа: артуровский и античный. Впрочем, в эту классификацию не входят знаменитые «идиллические» любовные романы («Флуар и Бланшефлор», «Окассен и Николетта»), крайне неуверенно относимые к «византийскому» циклу, а также более поздние «реалистические» романы на современную тематику (Жан Ренар и др.).

Гуманистическую версию рыцарского стихотворного романа (на основе смешения «каролингских» и «бретонских» сказаний), эстетизированную и одновременно ироническую, создали в Италии (Феррара) Боярдо и Ариосто. К феррарской поэме, к аллегорическому эпосу и к самому рыцарскому роману восходит и английская «Королева фей» Спенсера. Рядом с аристократической, «феррарской» линией обработки французских сюжетов существовала и плебейская, откровенно пародийная, буффонная. Это прежде всего «Морганте» Пульчи — поэма, оказавшая влияние на «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле. У Пульчи и особенно у Рабле мы находим именно «карнавально-пародийную» интерпретацию народных книг (Рабле) или пересказов кантасториев (Пульчи), представлявших уже демократизованный вариант романического эпоса. Но произведения Пульчи и Рабле, пародирующие и «карнавализирующие» рыцарский эпос, сами уже не принадлежат к нему.

Бретонский^[3] цикл, знаменующий расцвет французского средневекового романа, был подготовлен латинской хроникой валлийца Гальфрида Монмутского «История королей Британии» (1136) и её стихотворным переложением на французский язык, сделанным англо-нормандским трувером Васом («Брут», 1155), а «Брут» Васа, в свою очередь, стал источником англосаксонского «Брута» Лайамона (1203); было создано и валлийское переложение. В этих книгах разработана легенда о короле Артуре и его рыцарях, ставшая рамкой для большинства романов бретонской тематики. Бретонские романы имеют глубокие корни в устной и письменной литературе кельтов.

Двор Артура лишен национально-патриотической окраски и мыслится как космополитический центр образцового рыцарства. Сами рыцари совершают героические подвиги уже не во имя «сладкой Франции» и христианской веры и не ради феодальных интересов, а совершенно вне сферы сеньориально-вассальных отношений, во имя личной славы образцового рыцаря, для защиты слабых и несправедливо обиженных, по просьбе и для защиты чести прекрасных дам.

Главный плод бретонского цикла — это романы о Тристане и Изольде, представленные так называемой «общей» версией Беруля (1191) и «куртуазной» — Томаса, другого англо-нормандского поэта (между 1170 и 1190 гг., может быть, 1172 г.), а также романы великого средневекового поэта Кретьена де Труа, творившего в Шампани и связанного с двором Марии Шампанской, дочери Элеоноры Аквитанской. Перу Кретьена принадлежат пять романов: «Эрек и Энида» (ок. 1170 г.), «Клижес» (ок. 1175 г.), «Ивейн, или Рыцарь со львом», «Ланселот, или Рыцарь Телеги» (между 1176 и 1181 гг.) и «Персеваль, или Повесть о Граале» (между 1181 и 1191 гг.). У Кретьена появилось множество имитаторов, создавших десятки романов, тематически примыкающих к артуровскому циклу: Рауль де Уденк, Рено де Божё и др. В XIII в. в Шампани и Бургундии те же сюжеты бретонского цикла перекладываются в виде прозаических романов и обширных компилятивных сводов этих романов («Вульгата»).

Христианские легенды вызвали к жизни знаменитые стихотворные романы Робера де Борона (XII в.).

С традицией рыцарского романа связан средневековый стихотворный аллегорический эпос типа «Романа о Розе» и его подражания.

В самом начале XIII в. возник цикл, называемый обычно «циклом Персеваля» или «циклом псевдо-Борона». Полагают, что это была транспозиция в прозу стихотворной трилогии Робера де Борона. «Цикл Персеваля» складывается из трех романов — «Иосиф Аримафейский», «Мерлин» и «Персеваль» (его обычно называют «Дидо-Персевалем», так как один из списков романа принадлежал в XIX в. известному издателю и коллекционеру А.-Ф. Дидо). Вскоре после «цикла Персеваля», по крайней мере до 1230 г., был создан автономный роман «Перлесваус» (или «Перлесво», то есть «Персеваль»). С XIII век прозаический рыцарский роман начинает доминировать, и разрабатывается техника прозаического авантюрного повествования большого масштаба. «Проблемность» Кретьена воспринимается как необходимая предпосылка интерпретации рыцарского подвига, но главный интерес переносится именно на приключенческое начало. Кроме того, развертывается процесс широкой компиляции и циклизации источников. Его итогом являются такие своды, как французская «Вульгата» («Ланселот-Грааль») и английский компендиум «Смерть Артура» Мэлори (XV в.), из которого черпали сведения о «веке рыцарей» последующие поколения. Эпигонский рыцарский роман широко распространился по всей Европе. Его последний художественный взлет — испанские романы XIV—XVI вв. об Амадисе Галльском, Пальмерине Английском и т. п., ставшие непосредственным объектом пародирования в «Дон Кихоте» Сервантеса.