Ветцер и Вельте. Церковный словарь

Теологи, как христиане, так и иудеи, расходились во мнениях и расходились непримиримо по всем

вопросам, касающимся колыбели человеческих рас. Очевидность этого столь известна или же столь легко воспринимается каждым интеллигентным читателем, что о ней не имеет смысла здесь и говорить (1).

«Отцы и теологи ранней или средневековой церкви высказывали много любопытных и противоречивых мнений по этому поводу. Некоторые, следуя аллегориям Филона, объясняли все повествования в книге Бытие как притчи, излагающие духовные мотивы. Эдем не был определенным местом, а лишь состоянием духовного благолепия. Четыре реки были не реками, а главными добродетелями и т. п. Большинство, однако, придерживались взгляда на исторический характер повествований и на строгие географические указания, касающиеся Эдема. Бесчисленны были и ответы на вопрос о его местонахождении. Часто его помещали на дальнем востоке, вне обитаемых земель. Иногда думали, что он расположен, вероятно, внутри земли или под ней, в области пребывания мёртвых. Иногда его помещали не под землей, а высоко над ней, на третьем небе или где-то возле Луны. Считалось, что было два рая — небесный и земной, один в небе, а второй на земле. Тертуллиан представлял себе тропический пояс как огненный меч, «обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Бытие, 3:24). Он считал, что место Эдема лежит вне этого пояса, в Южном полушарии. Иногда рай находился на дне моря (2) или на середине пространства между небом и землей. Он бывал также и на вершине волшебной горы, достигавшей Луны. И лишь подножие этой горы омывалось водами потопа, а все другие горы были ими покрыты. Эту волшебную гору считали состоящей из трёх огромных ступеней. Ее украшали все виды чудесных деревьев и драгоценных металлов и сокровищ, но главным её убранством служила небесная река, которая, изливаясь от трона Бога, что был на самом высшем небе, стекала к священному саду на вершине горы, а затем, разделившись на четыре потока, омывала и украшала склоны горы. Эти реки постепенно утрачивали свою небесную суть и свойства добродетелей, превращаясь в воды обитаемой земли. Иногда эта гора описывалась как находящаяся в отдаленной области земли, «где встречались небо, море и земля».

Потеряв терпение от всех этих противоречий, Лютер, резко отбросив в сторону все попытки локализовать изначальный сад, утверждал, что потоп так изменил весь облик земли и течение её первичных рек, что все эти поиски бесплодны.

Кальвин, напротив, убежденно утверждал, что описания в книге Бытие должны восприниматься как

локализация Эдема вблизи устья Евфрата. Вскоре эти первоначальные расхождения в протестантском учении

были вытеснены новыми теориями. Некоторые из них дышали ортодоксально искренней верой, другие утверждали в своих рационалистических концепциях полумифический характер Библии, а в наше время теологические толкования учений, касающихся вопроса об Эдеме, являют собой, если это только возможно, еще худшее, чем некогда, вавилонское смешение языков.

Хотя бы для частичного доказательства существования такой путаницы, следует взглянуть на самые недавние и авторитетные библейские, религиозные и теологические энциклопедии. В энциклопедии МакКлинтона и Стронга автор статьи об Эдеме склонен поместить его в Армении. У Смита в «Библейском словаре» проблема отбрасывается, видимо, как неразрешимая. В Большой немецкой энциклопедии Герцога утверждается необходимость отказа от приписывания истории об Эдеме строго исторического характера, так как она является «частицей мифической географии». Однако в приложениях (там же) Прессель приводит на нескольких страницах избранные аргументы в пользу локализации местоположения сада у слияния Тигра с Евфратом. В «Библейском лексиконе» Шенкеля Дилльман помещает его в Гималаях, к северу от Индии. В Главной римской католической энциклопедии и в «Церковном словаре» Ветцера и Вельте автор колеблется в

выборе между Восточной Азией, описываемой в неясном и неопределенном смысле, и в равной же мере

неопределенным Севером. В недавно завершенной «Энциклопедии религиозных учений» Лихтенберга вся

история в Бытии объявляется «философским мифом». Профессор Броун из Нью-Йорка в своей новой работе, изданной доктором Шаффом на основе Энциклоедии Герцога, перечисляет разновидности мнений,

приводимых другими, но сам воздерживается от изложения собственного мнения. Таков тот свет, который

теологи пытаются пролить на проблему.

Но вот обыкновенный читатель открывает вторую, главу Бытия в Библии и читает: «И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке, и поместил там человека, которого создал» (2:8). И простой читатель начинает сомневаться — как верующий в Библию может сомневаться в том, что эти строки определяют место сада где-то к востоку от Палестины. Но, взглянув критичнее, наш вопрошающий сам увидит, что эти строки

ничего не утверждают относительно места сада. Это всё, естественно, означает, что сад был насажен в

восточной части земли Эдема, где бы она ни была, а обратившись к более тщательным и ортодоксальным

комментаторам, читатель увидит, что немалое их число придерживается такого же взгляда, как и он. Более

того, слово «миккедем», переведенное как «к востоку», может быть переведено и по-другому. Так, например,

как в версии короля Джеймса и др. Действительно, в «Вульгате» (латинском переводе Библии IV века) это

переведено как "вначале или с самого начала». Среди многих переводчиков-греков Симмах, Теодотион и

Аквила так же понимают этот термин. Поэтому ученый Томас Барнет писал около двухсот лет назад: «Некоторые думают, что слово «миккедем» следует понимать как «на востоке» или «к востоку», как мы

читали, а поэтому оно определяло местонахождение рая, но только «Септуагинта» (греческий перевод Ветхого

Завета) так переводит. Все же другие греческие версии, а также св. Иероним, и «Вульгата», и халдейский

пересказ, и сирийский переводят как «с самого начала» или «вначале» либо в этом роде. А поэтому мы не

верим, что создатели «Септуагинта» были настолько непогрешимы или вдохновенны, чтобы признавать, что

их авторитет выще всех других» (3). Этот же писатель снова говорит: «Мы можем обоснованно утверждать,

что ни один из отцов христианства, латинян или греков, когда-либо помещал рай в Месопотамию. Это

выдумка и инновация некоторых современных авторов, весьма вдохновлявшихся прежними, так как это сообщало им больше легкости и спокойствия, чем труд дальнейших поисков аргументации, которой они не

располагали» (4).

Что же касается новых источников, свидетельств, открытых в процессе расшифровки клинописных надписей, Ленорман считает, что ни одна из уже расшифрованых не содержит чего-либо, указывающего на то,

что халдео-вавилоняне верили в роль своей страны как колыбели человечества (5).

Однако наш вопрошающий читатель говорит: «Но ведь четыре реки, о которых сказано в главе второй,

в строках 10—14: «Из Эдема выходила река для орошения рая и потом разделялась на четыре реки. Имя

одной Фисон... имя второй Гихон... и имя третьей Хиддекель... а четвертой Евфрат». Поистине мы видим здесь, в этой четвертой реке, одно несомненное указание места на земле. Сколь бы ни была невозможной удовлетворительная идентификация всех четырех изначальных рек Эдема, указание на Евфрат, по крайней мере, ограничивает локализацию сада какой-то частью орошаемой этой рекой области».

Консультируясь с теологами, наш вопрошатель встретит множество серьезных возражений, выдвигаемых против такого скорого и легкого способа разрешения противоречий.

Во-первых, ему скажут; что некоторые критики Библии высказывали сомнения в оригинальности текстов, и такой искренний защитник Библии, как Граниилль Пэнн, считал все указанные строки интерполяцией.

Во-вторых, он услышит, что название Ферат, или Фрат, то есть еврейское название реки, образовано из

более древней формы Буратти, или Пуратту, — из слова, имевшего значение «широкий» или «глубокий» (6). Такая описательная форма, конечно, могла служить названием более чем одной реки в древности, равно как название «Широкий ручей» относится в Америке ко многим речкам. Обри в своём научном труде «Колыбель человечества» указывает, что в древности Фрат, или Евфрат, было названием одной, а возможно, и двух рек в Персии. Одна из них еще во времена Плиния носила измененное название, которое звучало как Офрадус. Ленорман говорит, что он без колебаний считает название Фрат в «Хорда-Авесте» идентичным с рекой Гельменд в Персии (7). В Африке тоже имеется свой тайный Эуфратec (8). Если пассаж в Бытии первичен и Моисей писал о Фрате, то нельзя с уверенностью определить, какую «широкую» или "изобильную» реку он имел в виду... Более того, в любом случае Эуфратес в Месопотамии не является одним из четырех равных потоков, на которые разделилась единая «река», вытекавшая «из Эдема», как указывается в тексте. Ее источником является не другая река, а обычный горный источник.

В-третьих, не следует забывать, что нашему «другу» скажут: все народы, приходя в новую страну, любят давать новым рекам и городам старые (то есть из их прежних мест), любимые ими и священные для них названия. Темза в Новой Англии сохраняет память о Темзе Старой Англии. «Очень редко бывает так, что у реки не бывает тёзки», — говорит современный писатель (9). Весьма вероятно поэтому, что Фрат в Месопотамии мог получить своё имя от имени старой реки, существовавшей в допотопном мире, где бы она ни протекала. В то, что это было именно так, твердо верят разные ученые (10).

В-четвертых, продолжают теологи, язык Библии говорит о том, что обычным было поэтическое и символическое применение имён и описаний Эдема (Книга пророка Иезекииля, 28:13—19; Притчи Соломона,

3:18; 11:30 и т. д.). И если евреи именовали одну из рек Иерусалима Гихоном в память одного из потоков

рая (11), то разумно предположить, что население Месопотамии могло дать имя главной местной реке в честь

другого из четырех потоков. Ленорман, Грилл, Обри и другие поддерживают эту точку зрения. Они могли

бы подтвердить эту вероятность, обратив внимание общества на тот факт, что старейшее название Вавилона — Тин-тир-ки — отражало такое же напоминание или символическое уподобление и означало «место Древа Жизни» (12).

Наконец, следуя далее по пути этого рассмотрении, наш читатель находит упоминание у Павсания

(II. 5) о странной вере древних в то, что Эуфратес изчезает в болоте и после долгого пребывания под землей появляется вновь за пределами Эфиопии и потекает по Египту, превратившись в Нил. Это напоминает ему о сказании Иосифа, в котором Ганг, Тигр, Евфрат и Нил — составные части «единой реки, которая обтекает всю землю», — у греков она именовалась Океанос-рекой (13). Читателя удивляет, что старое семитское название, от которого произошло название современного Евфрата, не было изначально наименованием всей общемировой водной системы, то есть именем этой Океанос-реки, которую Аристотель описывал как восходящую на высшее небо и изливающуюся в дождях оттуда на землю. О ней говорится, что она, по утверждению Гомера, насыщает все ключи и реки и каждое море, протекая по всем руслам и вливаясь в великое и широкое окенское течение, охватывающее весь мир и разделяющееся у дальних берегов на реки подземного мира, чтобы, очистившись огнём и пройдя возгонку, вернуться в чистоте на высшее небо и снова повторять всё сначала (14).

И сразу же, захваченный этой проблемой, он обнаружит, что некоторые из ассириологов в процессе изучения аккадской мифологии довавилонского периода нашли причину считать это предположение

правильным, утверждая, что в этой мифологии название «Евфрат» применялось к «мировому канату», к «всеохватывающей реке Змея — бога Древа Жизни», к «небесной реке, окружавшей всю землю» (15). И далее, если он вернется к страницам трудов Юлия Гигина, Мания Манилия и Луция Ампелия, то прочитает о падении «мирового яйца» сначала «в реку Евфрат». И тогда он поймет, что попадает в область мифологии, а не истории (16).

И когда свет прольётся на многокрасочный фрагмент древней ассирийской надписи, в которой описания видимого и невидимого миров перемешаны и в которой река «жизни мира» именуется «Евфратом» (17), он быстро придет к заключению, что не следует считать, будто название «Фрат», или «Эу-фрат (Ев-фрат)» всегда и повсюду относится к исторической реке Месопотамии.

Отсюда следует, что данные теологов относительно локализации Эдема противоречат друг другу. Один из них говорит: «Было бы очень трудно найти какой-либо сюжет во всей истории разных мнений, который был бы столь же привлекательным и в то же время столь же опровергаемым предположением, как этот. Предлагалась одна теория за другой, но ни одна не была признана удовлетворительной в свете требуемых условий. Местонахождение Эдема стоит в том же ряду проблем, как и квадратура круга, а несбывшиеся пророчества — в ряду тех нерешенных и, вероятно, неразрешимых проблем, которые снискали славу странно обаятельных» (18).

-----

(1) McClintock and Strong. Cyclopaedia of Biblical, Theological and Ecclesiastical Literature. Arts. «Eden» and «Paradise».

(2) «В некоторых легендах Эдем был затоплен первичным потопом, покрывшим гору. Этот сад счастья, как полагают, лежит на дне озера Ван в Армении» (Gerald Massey. The Natural Genesis. Vol. II. P. 231).

(3) Sacred Theory of the Earth. 2 ed. London, 1691. P. 252.

(4) Ibid. P. 253.

(5) Les Origines de 1'Histoire. T. II. Paris, 1882. P. 120.

(6) Delitzsch. Wo lag das Paradies? P. 169; Grill. Die Erzvater der Menschhett, Bd. I. P. 230. На старом персидском — это Уфрату, то есть «прекрасно текущий». F. Finzi. Antichita Assira. Turin, 1872. P. 112.

(7) Origines de 1'Histoire. T. II. P. 99.

(8) «Есть также священная река в Хавиде, именуемая Эуфратес, или Эупхратес» (Gerald Massey. The Natural Genesis. London, 1883. Vol. II. 165).

(9) «Нет ничего невозможного в предположении, что в Британии было две реки, носивших название Трисантон. Как раз очень редко бывает так, что река не имеет тёзки» (Henri Bradley. In: The Academy, April, 28, 1883. P. 296).

(10) См.: Grill. Die Erzvater der Menschheit. Bd. I. P. 239, 242.

(11) Ewald. Geschichte der Volkes Israel. 2 ed. Bd. III. P. 231—238.

(12) Lenormant. Origines de 1'Histoire. Vol. I. P. 76. English version. P. 85. См. также: Rev. O. D. Miller. «The Symbolical Geography of the Ancients» in the American Antiquarian and Oriental Journal, Chicago, July, 1881.

(13) Ср.: Откровение, 9:14.

(14) См. ниже: часть V, глава, 5 «Река, разделяющаяся на четыре части».

(15) The Rev. A. H. Sayce in: «The Academy». London, Oct. 7, 1882. P. 263. «Профессор Сэйс после недавно высказанного наблюдения, что "в ранней аккадской мифологии исток Евфрата совпадал с рекой Смерти», добавляет, что «Океанос Гомера произошел, как я себе представляю, от этой аккадской реки, обвивавшейся вокруг Земли». Robert Brown. The Myth of Kirke. London, 1883. P. 33.

(16) Bryant. Analysis of Ancient Myths. Vol. III. P. 160—162.

(17) Records of the Past, X. P. 149.

(18) William A. Wright, of Triniti College, — in Smith's Dictionary of the Bible, An. «Eden».

ГЛАВА 3