Банальная история

(Новелла)

Когда уважаемая lieben herz одного моего приятеля начала дарить свое тело чужому человеку… мой приятель даже не возмущался. На его лице не было ни капли удивления и злости.
Не собирая чемоданы (как это обычно бывает), он спокойно вышел из квартиры и запер парочку изменников, не давая им возможности выйти в подъезд. Он забрал все ключи – и свой, и ее.

Удары в дверь со внутренней стороны послышались только тогда, когда он выбросил оба ключа в мусоропровод.
Затем мой приятель спустился вниз, и быстрым шагом пошел вдоль тротуара в неизвестном направлении.
Заметили его лишь через некоторое время… вернее не его, а маленькую фигуру, сидевшую на крыше многоэтажного жилого дома.
Я не буду называть его по имени, ибо статистика имен не имеет.
Скажу лишь то, что эта история банальна. И банальность ее заключается в том, что такие истории не редкость.
Нет смысла рассказывать читателю исход этого события, Есть смысл понять его причины.
Мой приятель не обладал скверным характером, но и не мог похвастаться эмоциональностью чувств. Каждый день, находясь в офисе, он флегматичным взглядом просматривал кипы документов на подпись, составлял на компьютере производственные таблицы и давал указания персоналу касательно продвижения продукции в массы.
Его жена – милая lieben herz – наоборот являлась личностью эпатажной. Все мы, мужчины, прекрасно и во всех подробностях знаем, что женщинам свойственно отдавать свое тело… но не все из вас понимают, на сколько некоторые женщины и поныне отдают свою душу. Нет, не любовнику… а круговороту страстей, который окружает их в жизни.
В то время, как наш дорогой клерк (отныне будем звать его именно так) умственно продвигал интересы компании, его жена на театральных подмостках выражала трагическую грань своего душевного состояния. От служанки до королевы… она смеялась и плакала, поднималась и падала, представляя себя частью некого многовекового искусства.
Ее страсть заключалась в движении, в то время, как клерк был обездвижен.
Впоследствии, он сидел на крыше, свесив ноги в бесконечную пустоту. И даже там, в неизменном сидячем положении, его мозг находился в состоянии поиска. Поиска того самого момента, когда исчезла любовь.
И лишь в секунды завершения жизненного цикла он начинал вспоминать моменты ушедших лет.
Когда в последний раз он ласково целовал ее?
Когда в последний раз шептал слова любви?
Когда в последний раз испытывал удовлетворение от занятия любовью?
Максимально сложно было дать ответы на эти вопросы… ибо что он не вспоминал, перед ним всегда возникал серый кабинет, яркий монитор, бесконечные кипы бумаг и дела, дела, дела.
А она все это время жила страстью в бесконечном вихре масок среди эмоционально-взвинченных людей.
С сердитым выражением лица, осматривая яркую панораму города с высоты птичьего полета, он задавал себе вопрос – в какой момент она выбрала другого?
И, к сожалению, понял, что это могло произойти и месяц, и полгода, а может быть, и год назад…
Отношения давно треснули и разбились на осколки, но сказать об этом в слух не мог ни он, ни она.
Так где же та грань? Когда возник переход между тем, что имел и что потерял?
Он вспоминал начало отношений и к великому удивлению своему, в них он был совсем иным человеком!
Всего несколько лет назад он не был клерком… он был личностью!
Молодой подтянутый парень, улыбчивый и яркий… и lieben herz, такая же, как и прежде.
- Моя дорогая – говорил он ей – ты заставляешь очень сильно колотиться мое сердце. Ты настолько прекрасна, что нет и не будет на земле другой девушки, которая могла бы хоть в чем-либо сравниться с тобой. Ты – часть моей души… ты моя надежда!
Она внимательно слушала каждое слово. Щеки ее горели румянцем.
Вместе, обнявшись, они стояли посреди улицы.
- Мой милый…
Он нежно поцеловал ее во влажные губы.
Немного погодя ее слезы скатились по щекам прямо к уголкам рта.
- Мы всегда будем вместе… - говорила она – что бы ни случилось, я всегда с тобой.
- Я тоже… я так счастлив…
Lieben закрыла глаза и в томительном ожидании произнесла:
- Поцелуй меня еще…

Они целовались на фоне закатного солнца. Ветер сильными порывами колыхал волосы и одежду.
Что происходило дальше – клерк вспомнить не мог.