В гестапо

В 1933 году Гитлер пришёл к власти в Германии. О том, как повёл себя Гейзенберг при новом режиме, к сегодняшнему дню написано литературы, пожалуй, больше, чем о его научной деятельности. Всякого рода свидетельства, воспоминания утверждают диаметрально противоположное. Некоторые источники (преимущественно американские и английские) акцентируют на том, что Гейзенберг «радовался успехам немецкой армии», получившей реванш в Европе после позорного Версальского мирного договора. А бывший его аспирант Эдвард Теллер (будущий создатель американской водородной бомбы) вспоминал, что в 1939 году он указал на бесчинства нацистов и спросил учителя, почему бы тому не покинуть Германию. И Гейзенберг ответил: «Если мой брат украдёт серебряную ложку со стола, он не перестанет быть моим братом». Другие же источники свидетельствуют, что Гейзенберг ездил к Максу Планку советоваться, стоит ли ему покидать родину... Впрочем, будем придерживаться документов.

Один из таких документов – газета «Der Schwarzer Korps» («Чёрный корпус»), официальный орган СС. В июле 1937 года в ней появилась статья Йоханнеса Штарка, который вместе с Филлипом Ленардом (оба Нобелевские лауреаты) был инициатором кампании за «арийскую физику». В погромной статье Штарк пишет о «белых евреях» в науке и называет имя Гейзенберга. Хотя Гейзенберг был «чисто арийского происхождения», он – и это в газете звучало обвинением – не вступил в национал-социалистическую партию, отказался подписать манифест учёных в поддержку Гитлера и «пропагандировал теорию относительности Эйнштейна». Обеспокоенный Вернер попросил свою мать поговорить с её подругой, матерью Гиммлера, и, кроме того, написал письмо лично рейхсфюреру СС, требуя оградить его от нападок. Гиммлер в ответ поручил шефу гестапо Гейдриху провести дознание. Гейзенберга стали вызывать в берлинскую штаб-квартиру гестапо на допросы. Из тех посещений Вернеру запомнилась надпись на стене подвала: «Дышите глубоко и спокойно».

После проверки устрашением учёного пригласили... возглавить крупнейший финансируемый государством НИИ Германии – Институт физики Общества кайзера Вильгельма. За «кнутом» последовал «пряник». Гейзенберг отказываться не стал. В 1940 году он как-то обронил: «В происходящей сейчас катастрофе никто из нас не может ничего изменить. Но после неё жизнь будет продолжаться – здесь, и в России, и в Америке, повсюду...» Учёный надеялся, что работа его института пригодится в будущем для мирной атомной энергетики. Но вскоре ему «предложили» иное: возглавить исследования в Uranverein («Урановом клубе») по созданию супероружия – атомной бомбы.