Незавершённым проявлением из мира чистых образов, которая нашла своё воплощение в нас, была наша любовь

Играла одинокая гармонь. Около пластмассового ведерка для подаяние танцевали коротко постриженный пацаны и приставали к прохожим девчонкам. Те с хохотом убегали от парней, и весёлые парни оставались плясать одни, продолжая вовсю горланить народные песни.

Скоро мы выходили на другие улицы, пахнущие старыми раздолбанными кирпичами и заплесневелыми брёвнами. Старинные улицы шатало редкими фонарями, и непонятный мир у столбов с привязанными шарами света качало, когда хотелось только лишь одного, положить на талию любимой девушке руку и идти в неровную устойчивость улиц, парящих из неоткуда.

Гасли вечерние звёзлы и гас оконный свет квартир. Но другая россыпушка звёзд сыпала ярким бисерочком, и ковыряла темноту яркими иглами света. Многое теперь терялось в темноте без всяких последствий, и казалось, что только в тёплом гудении троллейбуса, следующим последним рейсом из пустых остановок в пустую законченность Города, ночь таила в себе одно большое для многих желание близости. Мы с Катей сидели, обнявшись, на одном сидении следи других пустых сидений и молча слушали то ночь, пробивавшуюся через стёкла, то самих себя

Глава

Они шли по улице. Снег таял, образовывая огромные лужи, которые приходилось обходить, и под ногами асфальт был мокрым.

В те мгновения любви, когда все чувства умолкают под действием страсти, и остаётся только желание видеть и быть рядом с любимой, Аркадию казалось, что он всю жизнь будет любить одну только Настю. Она всё сильнее начинала любить Аркадия и временами пугалась этого чувства. Боялась потерять голову и и не хотела, чтобы чувства её становились всё более не управляемыми. На душе становилось светло и радостно, как только она видела Аркадия и мысль, что они всё больше любят друг друга, заставляла сладостно трепетать сердце.