Банкноты для Анголы

И у кладбищ есть свое лицо. Они не похожи одно на другое, как не похожи друг на друга города и люди. Лондонское кладбище Уайтчепел – кладбище для бедняков. Могилы с дешевыми чугунными крестами, вместо полированного мрамора и гранита – трава. «Джесси Вудпекер, 13 лет». И все. Нет ни «спи спокойно, любимая», ни «скорбим о дорогом ребенке». «Джеймс Гринлок, продавец газет». Он не стал миллионером, как Рокфеллер. Еще одна могила. Под крестом букетик маргариток, белая фарфоровая табличка «Сэр Уильям А. Уотерлоу, мэр города Лондона, 18.06.1870 – 27.12.1958».

Мэр города Лондона, дворянин на кладбище бедняков?

– Могильщик, прошу вас, на минуточку!

– Добрый день, сэр. Меня зовут Ферлоу, Вас интересует эта могила, сэр? Он умер в богадельне. На его похоронах были два‑три человека и один репортер. Последний рассказывал мне что‑то о миллионах. Но я всего лишь ухаживаю за могилами. Его привезли, и я его похоронил. Иногда положу сюда букетик цветов. Кое‑кто приносит столько цветов! Так я и этих бедняг одариваю. Дело в том, что к Уотерлоу никто не приходит…

Трагедия сэра Уотерлоу завершилась в 1958 году похоронами, па которых не присутствовал никто из близких. А началась эта история в его директорской конторе 17 декабря 1924 года в одиннадцать часов тридцать минут.

– Простите, сэр, господин доктор Маранг просит принять его.

– Совладелец фирмы «Маранг и Коллингтон» из Гааги, мисс Перкинсон?

– Да, сэр.

– Ну и дела сегодня творятся! Впустите его, пожалуйста!

Сэр Уильям А. Уотерлоу был владельцем типографии, печатавшей денежные знаки и ценные бумаги и имевшей лучшую репутацию в своей отрасли. Хотя ему было уже пятьдесят три, но на первый взгляд создавалось впечатление, что он переживает лучшие годы своей жизни. Он был приятным в общении, умел создавать непринужденную атмосферу во время деловых встреч, был уверен в себе, знал, когда что говорить, одевался у хорошего портного и имел исключительно обширные связи в деловом мире и среди лондонского света. Три года тому назад ему было пожаловано дворянское звание. В конце 1924 года он был претендентом на пост мэра Лондона и имел реальные шансы на успех.

Доктор Карл Маранг ван Иссельвере из Гааги был совладельцем конкурирующей голландской фирмы. Его визит был неожиданностью. Невысокого роста, коренастый, с круглым лицом, этот симпатичный весельчак был самим воплощением представления о преуспевающем бизнесмене.

Господа сдержанно поклонились друг другу. Мисс Перкинсон предложила чай. Они согласно кивнули. Затем обменялись обычными учтивыми фразами. Оставшись наедине, доктор Маранг сказал негромко:

– Оставим формальности, сэр Уотёрлоу. Речь о весьма деликатной миссии. Прошу вас строго сохранять тайну и подчеркиваю, что это очень важно.

Сэр Уотёрлоу сосредоточенно курил сигару и молчал. Молчал даже тогда, когда доктор Маранг сделал паузу, чтобы дать ему возможность ответить. Сэр Уотёрлоу был опытным дельцом. Его невозможно было вывести из состояния душевного равновесия. И доктор Маранг продолжил свою речь:

– Я прибыл по поручению португальского правительства. Позвольте, сэр, представить вам документ, который позволяет мне заказать у вашей уважаемой фирмы изготовление шести тысяч пятисотэскудовых банкнотов.

– Таинственное вступление! Соблюдение тайны!.. – Усмехнулся сэр Уотёрлоу. – К чему этот спектакль? Может быть, в Лиссабоне хотят утаить от налога существование денежных типографий?

Оба рассмеялись. Ложечки зазвенели в чашечках с ароматным чаем. Доктор Маранг ещё раз открыл портфель, разложил кожаные папки, достал письмо. Обычный правительственный заказ. Подпись, заверенная юристом. Но сэру Уотёрлоу хорошо известны эти подписи! Не впервые он держит в руках подобный контракт. Прочитав текст, он отвел взгляд. Снял очки, протер глаза, словно хотел выиграть время, и как бы про себя задумчиво произнес:

– Аналогичная серия. Нумерация та же, что и на предыдущей… Точно такой же заказ мы выполнили год назад!..

– Я подчеркнул, что речь идет о чрезвычайных обстоятельствах, – объяснил доктор Маранг.

– Именно так это можно назвать. Я работаю в этой сфере уже немало лет, но мне еще не приходилось видеть, чтобы правительственный банк заказывал тираж банкнотов с номерами, которые уже в обороте…

– Я поясню!..

– Ведь речь идет о дубликатах, не так ли, господин Маранг? В обращение поступят вторично изготовленные купюры! И одна из серий не будет покрыта. И еще кое‑что. Не обижайтесь, господин Маранг, но позвольте вас спросить: почему этот заказ принесли мне именно вы? Вы что, не в состоянии напечатать банкноты сами?

– Нет, сэр Уотёрлоу. Весь тираж должен быть изготовлен со старых матриц, а они в вашем сейфе.

– Но ведь это же обман! Самый настоящий обман!

– Я ожидал услышать ваши возражения, сэр… Дело в том, что в Лиссабоне предвидели, что вы будете против. И это одна из причин того, что приехал я, а не официальный представитель. Будьте любезны, ознакомьтесь с этим документом.

Еще одно официальное письмо. Сэр Уотёрлоу внимательно прочитал его и ужаснулся. Все правильно. Каждое слово. Президент Португальского государственного банка доверяет доктору Марангу выполнение деликатного задания. Подписи, печать. А доктор Маранг, которого не смутило недоверие собеседника, продолжал объяснения:

– Португалия на грани экономического кризиса. Государственную казну могут спасти только колонии. На территории португальской Анголы находятся богатства: алмазы, марганцеиая руда, медь. Вы англичанин, сэр, и вам хорошо известно, как бывает с богатством колоний. Хлопок еще никогда не стоил так дешево, кофе топят паровозы, тростниковый сахар совершенно обесценился, а на металлы и алмазы цены не падают. Но рудники необходимо финансировать, а у правительства нет денег. Поэтому вторая эмиссия, поэтому первоначальные матрицы. Пометку «Ангола» допечатают уже на месте. В этом нет ничего нового, сэр, многие министры финансов уже прибегали к подобным мерам.

– Потому что вкладчики не могут раскрыть карты банкиров.

– Оставим воспитание людей для проповедников, сэр, мы ведь не социалисты!

В этом доктор Маранг был прав. Сэр Уотёрлоу был прежде всего деловым человеком и политиком‑реалистом. Он не бросался в крайности, у него и так было достаточно забот. Заключать сделки было трудно – время неспокойное. Для него это был бурный на события год.

Британское правительство не так давно признало Советский Союз, но в то же время реакционные круги развернули активную кампанию против английской коммунистической партии и лейбористского правительства Рамсея Макдональда. Рабочие бастовали, правительство пыталось покончить с волнениями при помощи крайних мер. Еженедельник коммунистов «Уоркерз уикли» призывал солдат не стрелять в своих братьев – бастующих рабочих. Реакция считала, что это призыв к военному мятежу.

Всего три дня спустя после подписания англо‑советского общего договора (8 августа 1924 года) полицейские вторглись в редакцию «Уоркерз уикли» и пытались обнаружить компрометиру г ющие материалы. Но ничего не нашли. В конце октября правительство Макдональда подало в, отставку, а сотрудник советской секции британского министерства иностранных дел Грегори, позднее осужденный за банковские махинации и подложные чеки, преподнес общественности фальшивку, вошедшую в историю как «письмо Коминтерна» или «письмо Зиновьева». Эта акция была направлена на торпедирование нормализации отношений между двумя странами, должна была спровоцировать антисоветскую истерию. Вскоре после этого сэр Уиндем Чайлд из Скотленд‑Ярда заявил, что речь идет о дерзкой подделке, «совершенной иностранными агентами».

Британское общественное мнение колебалось, общество охватила неуверенность, явившаяся одной из причин экономической нестабильности. Сэру Уотерлоу было известно об этом, поэтому он взвешивал каждый заказ. Оба собеседника заботились о своей чести и добром имени фирм, поэтому настаивали на ясных формулировках и надлежащих гарантиях.

Доктор Маранг откланялся. Сэр Уотерлоу продиктовал секретарше, мисс Перкинсон, письмо: «Президенту Португальского государственного банка, господину Амашу Родригешу. Секретно! Лондон, 17 декабря 1924 года. Сэр! Сегодня меня посетил уважаемый господин доктор Маранг ван Иссельвере из Гааги и попросил нашу фирму напечатать банкноты, которые должны быть направлены в Анголу, а также предложил мне контракт, составленный, шестого числа прошлого месяца (как и соответствующим образом оформленное поручение господину доктору Марангу). К контракту прилагался пятисотэскудовый банкнот, один из тех, которые наша фирма напечатала для вашего банка. Для осуществления заказа мы должны использовать матрицы, на которых была напечатана последняя серия.

Вам наверняка известно, уважаемый господин президент, что при размещении заказа на печатание денег является общепринятым, чтобы контракт заключал непосредственный представитель банка, облеченный всеми полномочиями. По этой причине позвольте просить Вас со всей определенностью подтвердить разрешение печатать серию со старых матриц. Будем Вам также весьма признательны, если Вы укажете способ доставки изготовленных денег…»

Письма со столь важными сообщениями не посылают по почте. Их можно доверить только надежному курьеру. Однако сэр Уотерлоу не нашел никого, кто мог бы отправиться в Португалию. Но такого человека знала мисс Перкинсон. Доктор Маранг накануне, беседуя с ней, вскользь упомянул, что возвращается в Лиссабон. И сэр Уотерлоу попросил своего коллегу оказать ему небольшую услугу. Доктор Маранг вежливо поклонился: само собой разумеется. В конце концов, он сам заинтересован в том, чтобы как можно скорее покончить с формальностями. Они распрощались, и голландец отбыл в Лиссабон.

6 февраля он снова появился в Лондоне и вместе с сердечным приветом из Лиссабона вручил сэру Уотерлоу конверт с государственным гербом, соответствующими печатями и надписью: «Португальский банк. Офис президента. Португалия».

Содержание сообщения было однозначным. Каждое слово доктора Маранга соответствовало истине. Президент Португальского! государственного банка подчеркивал, что акция секретная, поэтому банк не будет входить с типографией в непосредственный контакт. Доверенное лицо доктор Маранг облечен всеми полномочиями и позаботится о доставке изготовленных банкнот.

Сэр Уотерлоу сделал все, что ему подсказывали совесть и правила бизнеса, и со спокойной душой отдал распоряжение напечатать купюры. Когда часть эмиссии была готова, вновь появился доктор Маранг, который прибыл получить часть заказа. Он очень торопился.

– Я что‑то не заметил, чтобы с вами была охрана, – удивился Уотерлоу. – Полиция ожидает вас у входа?

– В этом нет необходимости.

– Так значит, бронированная машина?

– Вы забываете, сэр, что речь идет о весьма секретном деле. Ничто так не привлекает внимания, как вооруженный эскорт. У входа стоит такси. В нем два чемодана. Пожалуйста, распорядитесь принести их наверх.

Вокзал Виктория, лиссабонский экспресс Дувр – Кале – Париж – Лиссабон. Два кожаных чемодана, обклеенные эмблемами отелей, покоятся в багажном отделении вагона первого класса. Входят таможенники, полиция проверяет паспорта. Доктор Маранг молча указывает на свои чемоданы и подает служащему свой дипломатический паспорт португальской колонии Ангола, а также документ, в котором посланник в Гааге господин Антонио Карлуш душ Сантуш сообщает, что доктор Маранг ван Иссельвере выполняет специальное поручение и в качестве курьера доставляет дипломатическую почту для португальского правительства. На его личность и багаж распространяется дипломатическая неприкосновенность.

Таможенник возвращает документы, с уважением отдает честь. Доктор Маранг и его два чемодана – на португальской земле.

За несколько месяцев до этого дня господа Артур Вирджилью Алвеш Рейс, сорокасемилетний инженер‑шахтер, государственный служащий, вернувшийся из Анголы, и адвокат Адольф Хен‑нис попросили выдать лицензию для основания банка. В ходатайстве, адресованном консультативному совету министерства финансов, они обозначили, что будущий «Банко Ангола э метропола» должен служить прежде всего финансовому стимулированию развития экономики в колонии Ангола, финансировать инвестиции, заботиться о кредитах. Консультативный совет единогласно проголосовал «за», Ангола действительно нуждалась прежде всего в финансовой помощи. Господин Алвеш Рейс и его компаньон получили разрешение, что сразу же ввело их в высшие круги лиссабонского общества. Когда один из владельцев «Банко Ангола э метропола» прибыл с женой в Анголу, он был принят на официальной встрече верховным комиссаром метрополии в этой колонии. Господин банкир был не скуп. Его так (воодушевил оказанный ему теплый прием, что он пообещал на собственные средства построить железную дорогу и способствовать тем самым лучшей эксплуатации медных рудников. Газетчики до небес превозносили достойного господина банкира, а он знал, как использовать выданный ему общественным мнением аванс.

«Банко Ангола э метропола» – учреждение, на первый взгляд вызывающее уважение. Мрамор, красное дерево, кожаные кресла, лакеи в ливреях, служащие в черных одеждах. Кто входил в операционные залы господ Рейса и Хенниса, попадал в атмосферу деловитости, старых добрых традиций. Невольно возникало чувство, что сотрудничество с банком может быть только успешным.

Перед порталом остановилось такси, из которого вышел доктор Маранг. Лакей в ливрее внес за ним два чемодана. Господин Маранг направился прямо в кабинет банкира Рейса.

– Одиннадцать тысяч пятьсот штук, – сообщил он.

На лиссабонской бирже в то же самое время была отмечена примечательная активность маклеров «Банко Ангола э метропола», которые старались скупить как можно больше акций Португальского государственного банка, причем так, чтобы не обратить на себя пристального внимания. В ноябре 1925 года в сейфах банкиров Рейса и Хенниса находилась уже тридцать одна тысяча акций Португальского государственного банка, и было известно, что они намереваются скупить еще четырнадцать тысяч. Таким образом они заполучили бы в свои руки контрольный пакет и тем самым обеспечили бы себе право распоряжаться этим банком и контролировать все его операции. Биржевые маклеры, не слепые и достаточно опытные, однако не могли даже представить себе всего значения этой акции, для которой потребовались огромные финансовые средства. Они не могли знать, что творится за их спинами. И никто еще ничего не подозревал…

Первым, кто обнаружил, что на двухпятисотэскудовых банкнотах одинаковые номера, был банковский служащий в Порту. Он сообщил об этом директору, заявившему об этом правлению Португальского государственного банка. Банк разослал специальный циркуляр, и кассиры других банков начали сравнивать номера пятисотенных купюр. Итоги были ошеломляющими. В обращении находилось множество подделанных денежных знаков, которые, однако, не были фальшивками в техническом плане. Они были такими же настоящими, – как и все другие деньги, но у каждого банкнота имелся двойник.

Это открытие вызвало панику. Президент государственного банка доложил о случившемся министру финансов, тот передал дело на рассмотрение правительству. В высших инстанциях было решено, что при сложившемся финансовом положении страны необходимо всеми силами попытаться скрыть аферу, иначе недоверие к итак уже достаточно неустойчивой португальской валюте в мире еще более возрастет. Значит, неизбежен финансовый кризис, а. возможно, последует и смена правительства. Следствие должно было вестись в строжайшей секретности.

Однако люди уже начинали поговаривать, что с валютой не все в порядке, поэтому президент государственного банка решительно заявил в печати и по радио, что сомнения в отношении стабильности валюты абсолютно необоснованны. Это несколько успокоило.

В то время как доктор Маранг курсировал со своими двумя чемоданами между Лондоном и Лиссабоном, а биржевые маклеры скупали для господ Рейса и Хенниса необходимые им акции государственного банка, его президент Родригеш совещался с экспертами и следователями. Они пришли к однозначному выводу: если банкноты не фальшивые, значит, они настоящие. Химический анализ и другие экспертизы говорят именно об этом. А если они настоящие, то выходит, что их дважды изготовили. Значит разгадку этого дела надо искать в типографии. Президент банка попросил одного из экспертов, который слыл искусным дипломатом, отправиться в Лондон к сэру Уотерлоу и осторожно, чтобы не вызвать общественного скандала, ведь владелец типографии был мэром Лондона, выяснить, в чем тут дело.

Уважаемый сэр Уотерлоу, казалось, был вне всяких подозрений, поэтому сначала господин Гуларт был особенно осторожен. Однако вскоре он вынужден был раскрыть всю правду. Сэр Уотерлоу представил ему соответствующие документы и выяснилось, что они поддельные. Господа из Португальского государственного банка не знают никакого доктора Маранга и не заключали с типографией сэра Уотерлоу никакого контракта на печатание второй серии пятисотэекудовых банкнотов. Протоколы, письма, подписи и печати – фальшивые. Сэр Уотерлоу стал жертвой грандиозного мошенничества.

Судебный процесс против главных обвиняемых Адольфа Хенниса, Артура Верджилью Алвеша Рейса, Антонио Карлуша душ Сантуша Бандейро, доктора Маранга и сэра Уотерлоу происходил за закрытыми дверьми без представителей общественности. Не потому, что, как полагали газетчики, эта история могла послужить для кого‑то примером для подражания: подобная афера поистине неповторима. Все дело было в том, что финансовый скандал мог перерасти в более опасный – политический. Звучит довольно правдоподобно утверждение, что кризис, возникший в результате этой махинации, ослабил позиции правительства и определенным образом способствовал восхождению диктатора Салазара на вершину власти. Дело в том, что вскоре после этого случая Антонио Салазар де Оливейро стал министром финансов, а через несколько лет премьер‑министром и диктатором фашистской Португалии. В ходе процесса было установлено, что обвиняемый Адольф Хеннис оказался отнюдь не немцем по происхождению и доктором юриспруденции, за которого себя выдавал. Это был никто иной, как Франчешку да Кошта – бывший министр финансов и член правительства в 1920 – 1922 годах. Всем еще памятны были события, из‑за которых его сместили с занимаемого поста. Да Кошта был замешан в одном из крупнейших в истории Португалии скандале, связанном с коррупцией. Как выяснилось во время процесса, еще сидя за министерским столом, он готовился к совершенному позднее преступлению.

Дело в том, что Франчешку да Кошта, занимая ответственный пост министра, участвовал в финансовых махинациях с двухкратными эмиссиями, повторно вводил в обращение некоторые банкноты, пытаясь тем самым затормозить развитие экономического кризиса и отдалить крах португальской государственной экономики. Тогда он заявил, что действовал во имя одной цели: блага людей. Но через несколько лет он использовал те же самые, уже опробированные методы для невероятной аферы, которая едва не увенчалась успехом. Если бы ему удалось скупить контрольный пакет Португальского государственного банка и овладеть им, то трюк с двойной эмиссией денег, возможно, и не был бы замечен. Ведь только Португальский государственный банк был вправе начать судебное преследование фальшивомонетчиков, только его президент, которым могли стать он или Рейс, имел право передать дело в суд. А банкноты с одинаковыми номерами оказались в руках экспертов за пять минут до завершения их аферы.

Имя португальца Алвеша Рейса принадлежит одному из крупнейших в истории криминалистики аферистов. Ему нельзя отказать в таланте строить комбинации, в фантазии и смелости, граничащей с безрассудством. Его карьера с самого начала была непроторенной дорожкой. Когда во время первой мировой войны его хотели призвать на военную службу, он собрал вещи, нашел место на корабле, следовавшем в Африку, и скрылся в Анголе. Он основательно подготовился к поездке в Африку: взял с собой очаровательную жену и диплом инженера.

Отец Рейса был не только гробовщиком, но и ростовщиком – ссужал деньги под большие проценты. Он определил сына в высшее учебное заведение. Но у Алвеша Рейса абсолютно не было желания посещать лекции. На экзамены он просто не являлся. И несмотря на это в последствии мог похвалиться несколькими дипломами. Когда он ступил на берег португальской Анголы, то в портфеле у него находились диплом об окончании Оксфорда и документы, свидетельствовавшие, что он изучал геологию, металлургию, машиностроение и химию. Фальшивки невозможно было отличить от настоящих документов. Существовал только один изъян – факультета, который он якобы окончил, в Оксфорде вообще не существовало.

Тем не менее он получил место сначала в железнодорожной компании, а затем – в министерстве общественного труда. Для двадцатичетырехлетнего молодого человека это была многообещающая карьера, разумеется, если бы Алвеш Рейс мечтал о будущем, которое соответствует общепринятым представлениям о чести, морали, долге.

Он занялся бизнесом, продавал сельскохозяйственные продукты и ангольскую руду, но главное – открыл в нью‑йоркском «Нэшнл сити бэнк» счет, который должен был проложить дорогу к благосостоянию. Дело в том, что Алвеш Рейс принимал во внимание недельную задержку почтовых отправлений – столько времени находились его чеки на пароходе, доставлявшем их в Нью‑Йорк. Алвеш Рейс покупал, платя чеками, выданными нью‑йорским банком, моментально перепродавал часть купленного товара и телеграфировал о покрытии счета в «Нэшнл сити бэнк». И снова чеки, доставленные почтовым пароходом, могли быть оплачены.

Это была хорошо продуманная акция. При определенном везении трансакциями, вероятно, снова можно было спекулировать, хотя это граничило с преступлением. Но Алвеша Рейса не беспокоили такие тонкости. Сначала на его счету обнаружилась небольшая недостача, затем она возросла. Банк направлял ему одно напоминание за другим, сообщал, что уже не имеет возможности оплачивать непокрытые чеки. Затем терпение нью‑йоркских банкиров лопнуло: «Нэшнл сити бэнк» прекратил выплату чеков Рейса в тот момент, когда он за сорок тысяч долларов купил Королевскую трансафриканскую железную дорогу, заплатив за нее непокрытым чеком, и тут же взял из капитала компании сто тысяч долларов.

Рейса судили и отправили за решетку. Он отбывал наказание в тюрьме в Порту. Там он спокойно, не ограничиваясь во времени, разработал план, направленный на овладение Португальским государственным банком и всеми национальными финансами. Пятьдесят четыре дня понадобились ему, чтобы разработать грандиозную аферу. Когда он вышел из тюремных ворот, то точно знал, чего хочет. Но ему нужны были сообщники.

Бывший министр финансов да Кошта также имел богатый опыт финансовых афер. Его политическая карьера закончилась скандалом, связанным с коррупцией. Поэтому он поспешил скрыться с глаз людских и перебрался в Анголу, где стал директором небольшой горнодобывающей компании. Там он и познакомился с Алвешом Рейсом.

Да Кошта вернулся в Лиссабон под именем Адольфа Хенниса. Необходимые документы он раздобыл в Анголе. На суде об этом сообщил шахтер Уорвик, работавший в компании, возглавляемой да Коштой. Сосед Уорвика Адольф Хеннис заболел малярией, и мало было надежды на его выздоровление. Чтобы забыться, он стал пить, и вскоре у него вышли все сбережения. Тогда Хеннис, уже не способный работать, попросил директора помочь ему. Директор да Кошта пришел к постели умирающего с двумя бутылками виски «Блэк энд Уайт» и обменял их на паспорт. Больной Хеннис выпил обе бутылки, а утром уже был мертв. Да Кошта, внешность которого за время пребывания в колонии изменилась, вернулся в Лиссабон с документами мертвого шахтера, прибавив к своему новому имени докторское звание и выдав себя за адвоката.

Следующего «героя» банды мошенников звали Жозе Бандей‑ра. Он тоже однажды, заметая следы и скрываясь от заинтересовавшейся им полиции, оказался в колонии. Жозе Бандейра был негодяем, но его брат Антонио с детства был прилежным мальчиком. И он служил в португальском посольстве в голландском городе Гааге. Жозе Бандейра переговорил с братом, и тот позаботился о соответствующем документе и договорился о сотрудничестве с доктором Марангом.

Владелец денежной типографии Маранг связался с Хеннисом, которого знал еще с тех времен, когда тот был министром да Коштой. Хотя да Кошта после многих лет пребывания в Африке действительно изменился, Маранг не мог его не узнать. Фирма Маранга когда‑то печатала деньги для Португальского государственного банка. Это было правдоподобным объяснением, почему Хеннис и Рейс обратились, именно к доктору Марангу. Они полагали, что фирма Маранга возмется за выполнение их заказа. Но почему же этот план не был осуществлен? Почему доктор Маранг предложил выгодную сделку конкурирующей фирме «Уотерлоу и сыновья», располагавшейся на лондонской Грит‑Уинчестер‑стрит?

В то время когда доктор Маранг встретился с адвокатом Хеннисом и выслушал его предложение, он лишь формально еще являлся совладельцем фирмы. Типография уже была почти продана, незадолго до этого печатные станки описали кредиторы, адвокаты которых уже находились в дирекции фирмы и присматривали за каждым заказом. Доктор Маранг, оказавшийся на мели, естественно, обрадовался столь заманчивому предложению, но не мог организовать производство денег у себя. Кроме того, матрицы хранились в сейфе фирмы Уотерлоу. По этой причине план был изменен, и вскоре доктор Маранг появился в конторе сэра Уотерлоу.

Самым сложным было изготовить контракт, который сэр Уотерлоу счел бы настоящим. Его да Кошта и Рейс подделывали особенно тщательно. Дело в том, что у бывшего министра еще со времен его официальной службы осталось несколько бланков «Банко де Португал», предназначенных для заказов и контрактов. Рейс разбирался в подделке документов и смог изготовить необходимые печати и сфальсифицировать подписи.

Доктор Маранг предложил сэру Уотерлоу контракт, в котором не было ничего подозрительного. Он был точно таким же, какие фирма получала и раньше. Документ, как обычно, был тверен нотариусом. Подпись нотариуса не была подделкой, но и не была действительной.

Рейс изготовил на двойных листах португальского гербового бланка два экземпляра малозначительного договора таким образом, что на третью страницу перешло обыкновенное дополнение: «Одобрено и подписано в присутствии нотариуса, подтверждающего правильность подписей данных бумаг…» Эту официальную бумагу Рейс действительно подписал в присутствии нотариуса, подтвердившего его подпись и скрепившего ее печатью.

Алвеш Рейс принес договор домой, разрезал листы, первую Страницузаменил контрактом для типографии, печатающей денежные знаки, оба листа подшил, заклеил специальной лентой и позаботился о том, чтобы на завязках, скрепляющих контракт, стояли печати, как это принято в подобных случаях. Так он получил нотариально заверенный контракт со своей собственной подписью. Этого было недостаточно, но Рейс– ничего не забыл. В нотариальной конторе он подписался так низко, что на документе оставалось еще достаточно места, куда можно было скопировать необходимые подписи, знакомые господину Уотерлоу. При лабораторной экспертизе специалисты обнаружили, что подписи первоначально были переведены через обыкновенную копировальную бумагу, а затем обведены чернилами.

Долго оставалось загадкой, как Рейсу удалось сфальсифицировать подписи. Сделано это было самым простым путем. Он скопировал подписи прямо с денежных знаков, ведь на каждом банкнотеесть подпись президента банка и других уполномоченных лиц. Печать с португальским государственным гербом преступники также сделали очень просто. Полиция установила, что однажды Рейс приехал в мастерскую по изготовлению печати и отимени какого‑то спортивного клуба заказал круглую печать с государственным гербом в центре. Когда печать оказалась унего в руках, он срезал края с названием клуба, а середину с государственным гербом использовал.

Главным вещественным доказательством на суде стала фальшивка ответа сэру Уотерлоу, составленная от имени президента государственного банка Амашу Родригеша, в котором преступники называли свои полные имена, уполномачивая самих себя и свой «Банко ангола э метропола» распределять фальшивые деньги. И это письмо, разумеется, было фальшивым. Сэр Уотерлоу допустил фатальную ошибку, когда назначил курьером афериста доктора Маранга.

В то время когда полиция арестовывала обоих главных обвиняемых, доктор Маранг находился в дороге с очередной партией только что отпечатанных банкнотов где‑то между Лондоном и Лиссабоном. Португальская полиция выдала международный ордер на арест Маранга, разослала фотографии афериста и образец его подписи, однако в газетах уже появилось немало сведений о лиссабонском скандале. Доктор Маранг узнал о крахе, и у него было достаточно времени и денег, чтобы скрыться. Ему не доставило много труда раздобыть для себя документы на другое имя.

Позднее на складе транспортной конторы в порту Хук‑ван‑Холланд были найдены два кожаных чемодана, набитые новенькими пятисотэскудовыми банкнотами. Разыскиваемый Маранг избавился от них. Ведь они уже ничего не стоили: португальское правительство придержало всю серию и отдало распоряжение изготовить новую. Рейс и Хеннис были приговорены к восьми годам заключения со строгим режимом и двенадцатилетней ссылке с возможностью замены наказания на двадцатипятилетнее поселение в исправительно‑трудовом лагере. Преступники избрали второй вариант. Жлвеш Рейс после этого в 1945 году объявился в Бразилии, где занимался торговлей рисом. Он преуспевал. Но полиции стало известно о его слишком полном приключений прошлом, и власти приняли решение выслать его из страны. Рейс вынужден был вернуться в Португалию, где прославился очередным скандалом – распродажей, во время которой нагрел своих кредиторов на сумму в три четверти миллиона швейцарских франков. Он умер от инфаркта 8 июля 1955 года в тишине и спокойствии, словно почтенный пенсионер.

Двадцать пять лет в исправительно‑трудовом лагере под тропическим небом – это настоящее чистилище со всей бутафорией. Но даже это наказание не шло в сравнение с трагедией, постигшей лондонского мэра Уильяма А. Уотерлоу. Дело в том, что «Банко де Португал» через суд потребовал компенсации за те двойные банкноты, которые преступникам удалось ввести в употребление.

Процесс о возмещении убытков длился много лет и стал известной проблемой для всех судебных инстанций, прежде чем дело было передано на рассмотрение высшего суда палаты лордов. Пять высших судей Объединенного королевства предложили сэру Уильяму А. Уотерлоу заплатить 8922 фунта стерлингов – сумму, равную расходам Португальского государственного банка по печатанию новой серии пятисотэскудовых банкнотов. Однако это решение не удовлетворило истца, и новый суд обязал сэра Уотерлоу возместить убытки португальскому банку в размере 610392 фунтов, а также погасить судебные издержки. И он до последнего пенса заплатил требуемую сумму. Сэр Уотерлоу, ставший жертвой преступной аферы, взволновавшей весь мир тридцатых годов, умер в возрасте восьмидесяти восьми лет в приюте для бедных.