В условиях тоталитарного режима (30-е годы). Большой террор

К началу 30-х гг. в стране установился режим личной власти Сталина. Господствовала единственная идеология – марксизм-ленинизм, преследовалось любое инакомыслие, проводились массовые репрессии против собственного населения (геноцид), создавалась атмосфера страха, подозрительности и насилия.

В годы первой пятилетки последовательно осуществлялась политика активного террора в отношении старой интеллигенцией. Неудачи хозяйственного строительства объяснялись вредительской деятельностью инженеров и техников. В 1927 г. было сфабриковано так называемое Шахтинское дело. На скамье подсудимых оказалось 50 горных инженера Донецкого угольного бассейна, обвиненных в организации взрывов на шахтах, в сознательной порче оборудования и в связях с бывшими владельцами.

Следствие и подготовка к невиданному шоу – открытому процессу, продолжались больше года. Вначале подследственные старались оправдаться, но им объяснили, что в вину их никто не верит, что им не требуется оправдываться, но требуется сотрудничать. За это им обещали жизнь. Однако прокурор Крыленко потребовал 22 смертных приговора. Сталин, в благодарность за сотрудничество, приказал казнить всего лишь пятерых. Всего пять невинных смертей – что они значили при планетарных устремлениях вождя мирового пролетариата. Кульминацией шахтинского дела стало выступление 15 мая 1928 г. сына одного из подсудимых. 12-летний мальчик заявил, что он теперь не Колодуб, а Шахт и потребовал расстрела отца. В те годы детей поощряли за донос на родителей сапогами, подпиской на «Пионерскую правду» и т.д.

Сталин и его окружение заботились, чтобы кровь лилась непрерывно – ибо какой же страх без крови. Слово «шахтинец» стало нарицательным, развернулась широкая кампания по преследованию интеллигенции. «На заводах, в институтах, в детских садах и даже на кладбищах проходят собрания сотрудников» с истерическими требованиями покарать вредителей. НКВД организовал еще ряд крупных судебных процессов. «Дело» ученых – бактериологов, обвиненных в падеже скота – подсудимые расстреляны. Процесс меньшевиков, работавших в Госплане, обвиненных в «преступных» попытках подорвать индустриализацию в СССР путем занижения плановых показателей – расстреляны; 48 ведущих работников пищевой промышленности, обвиненных в организации голода – расстреляны. Было уволено и расстреляно несколько тысяч инженеров.

В 1929 г. прошла волна репрессий против историков, архивистов, краеведов, этнографов, была разгромлена Сельскохозяйственная академия. Репрессиям подвергся весь цвет академии во главе с А. Чаяновым, И. Кондратьевым, Л. Юровским за якобы сговор с кулаками в целях воссоздания партии эсеров и противостояние сплошной коллективизации. После тюрем и ссылок, 20 марта 1939 г. Чаянова расстреляли. Другие ученые с мировыми именами, такие как Н. Вавилов, скончались от пыток и издевательств.

В 1929 г. по сфальсифицированному «Делу Академии наук» из 960 человек сотрудников академии уволено 648. С октября 1929 по декабрь 1930 гг. арестовано почти 150 академиков. Тогда же с поста наркома народного просвещения удален А. Луначарский.

Не обошлось и без нового грандиозного спектакля театра абсурда: в 1930 г. в Москве был подготовлен и осуществлен открытый процесс над «Промышленной партией» Одним из главных обвиняемых стал знаменитый теплотехник, директор Теплотехнического института М. Рамзин. ГПУ объявило, что раскрыта мощная антисоветская организация террористов в 200 тыс. подпольщиков, якобы, планировавшая захват власти. Арестованные во всем признались. Рамзин согласился заявить на суде, что его «Промышленная партия» приветствовала готовящуюся интервенцию капиталистических стран против первой страны социализма.

В пароксизме саморазоблачения Рамзин заявил, что в будущее правительство он включил банкира – эмигранта Рябушинского и провел с ним успешные переговоры. Однако скандально выяснилось, что Рябушинский успел умереть еще до «успешных переговоров». По всей стране вновь прошли собрания трудящихся, которые кликушески требовали расстрела «гнусных вредителей». Сам Рамзин остался цел, но тысячи «врагов народа» были расстреляны.

В 30-е гг. в стране прошли новые многочисленные политические процессы над выдуманными, мнимыми врагами Советского государства. Для оправдания репрессий Сталин еще в июле 1928 г. на Пленуме ЦК ВКП(б) выдвинул тезис об обострении классовой борьбы в стране по мере строительства социализма. В 1934 г. был принят Закон об «измене Родине», который предусматривал смертную казнь и устанавливал коллективную ответственность членов семьи изменника Родины (ЧСИР).

Новый виток массовых репрессий начался после убийства в Смольном 1 декабря 1934 г. руководителя ленинградских большевиков С. Кирова (Костриков). Оно было совершено, как стало известно совсем недавно из рассекреченных документов, на бытовой почве, но Сталину это убийство дало повод быстро расправиться со всеми, кто подозревался в политической оппозиции. Был принят указ, на основании которого все дела о политическом терроризме рассматривались ускоренно внесудебными органами и смертные приговоры немедленно приводились в исполнение.

С 1935 г. уголовная ответственность распространилась и на детей старше 12 лет: их тоже можно было приговаривать к смертной казни. В 1939 г. шифрованной телеграммой от 10.01.1939 г. Сталин санкционировал применение физических методов воздействия, то есть пыток.

Летом 1936 г. в Москве прошел первый открытый процесс над 16 видными деятелями большевистской партии и Советского государства. На скамье подсудимых оказалась элита компартии: Г. Зиновьев, Л. Каменев и др. Они обвинялись в соучастии в убийстве Кирова, в создании «троцкистко-зиновьевского террористического центра». Все 16 подсудимых были расстреляны. В январе 1937 г. состоялся второй открытый московский процесс над «оппозиционерами» («Процесс 17»): 13 человек были приговорены к смертной казни, остальные – к длительным тюремным срокам.

В июне 1937 г. газеты сообщили о закрытом процессе и расстреле видных военачальников, среди которых были М. Тухачевский, И. Якир, И. Уборевич и др. Началось преследование командного и политического состава Красной Армии. Было репрессировано около 40 тыс. командиров и политработников. Среди расстрелянных оказались 3 маршала из 5 имеющихся, расстреляли 14 командармов I ранга из 16. Были репрессированы все командующие военными округами и командиры корпусов, почти все командиры бригад и около половины командиров полков, около трети комиссаров полков, многие преподаватели военных учебных заведений. Таких потерь командного состава (особенно высшего уровня) наша армия не имела даже в годы Великой Отечественной войны.

В марте 1938 г. состоялся третий открытый московский процесс («процесс 21»), по которому проходили редактор «Правды» Н. Бухарин, председатель правительства А. Рыков, глава НКВД Г. Ягода и др. 18 человек были расстреляны, троих приговорили к длительным срокам тюремного заключения. По всей стране «ликвидированы» и отправлены в ГУЛАГ тысячи партсовработников. Наказывая «начальников», власть, с одной стороны удовлетворяла ущемленное чувство социальной справедливости населения, а с другой стороны укрепляла чувство всеобщего и всепроникающего страха – «безумное молчание народа».

Репрессии сверху дополнялись массовым доносительством снизу. Донос, особенно на вышестоящих начальников, соседей по квартирам, на сослуживцев становится средством продвижения по службе, получения квартиры. 80 % репрессированных в 30-е гг. погибли по доносам соседей и коллег по службе. Маховик репрессий конца 20 – 30-х гг. затронул миллионы людей. В системе ГУЛАГа в 1940-м г. имелось 53 лагеря, 425 исправительных колоний, 50 колоний для несовершеннолетних (ГУЛАГи для подростков появились в конце 30-х гг.), 90 «домов младенца». По официальным данным, только в 1937―1938 гг. по политическим мотивам было расстреляно более 800 тыс. чел. К началу войны, лишь по официальным, явно заниженным, данным в лагерях и колониях насчитывались 2,3 млн. человек. Общее число репрессированных в 1929-1953 гг., по последним оценкам, составило 21,5 млн. человек.