Список художественных произведений

(ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ) по курсу истории античной литературы

для студентов филологического факультета (стационар и заочное отделение)

А. ГРЕЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Гомер. Илиада.

2. Гомер. Одиссея.

3. Гесиод. Труды и дни. (Отрывки "Басня о Соловье и Ястребе" и "Отношение к женщине" наизусть).

4. Лирика YII - YI вв. до н.э. Стихи Тиртея, Архилоха, Алкея, Сапфо, Анакреонта. (Стихотворения "Признание поэтессе Сапфо" Алкея и "Ответ Алкею" Сапфо наизусть).

5. Эсхил. Персы. Прометей прикованный.

6. Софокл. Эдип-царь. Антигона.

7. Еврипид. Медея.

8. Аристофан. Всадники. Облака. Лягушки.

9. Аристотель. Поэтика.

10. Менандр. Третейский суд.

11. Феокрит. Идиллии (1-2).

12. Лукиан. Разговоры Богов. О кончине Перегрина.

Б. РИМСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Плавт. Комедия о горшке. Хвастливый воин.

2. Теренций. Братья.

3. Катулл. Лирика. (1-2 стихотворения - наизусть).

4. Лукреций. О природе вещей.

5. Цицерон. Речи против Каталины.

6. Вергилий. Энеида.

7. Гораций. Сатиры. Оды. (Оду 11,7 "К Помпею Вару" в переводе А.С.Пушкина - наизусть).

8. Овидий. Метаморфозы (5-6 новелл).

9. Ювенал. Сатиры (1 - 2).

10. Апулей. Метаморфозы ("Золотой осел"). (Особенно новелла об Амуре и Психее).

ЛИТЕРАТУРА

1. Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. - М., 1979.

2. Античная литература/Под ред. А.А.Тахо-Годи. - М., 1986. -С. 326-338.

3. Тройский И.М. История античной литературы. - М., 1983. -С. 358-366.

4. Вулих Н.В. Поэзия и политика в "Энеиде" Вергилия // Вестн. древн. истории. - М., 1981.-№ 3.-С. 147- 160.

5. Топоров В.Н. Эней - человек судьбы: К "средиземноморской" персонологии". - М., 1983.

6. Аверинцев С.С. Две тысячи лет с Вергилием: Перечитывая классику // Иностр. литература. - М., 1982. - № 8. - С. 193 - 201.

На третьем практическом занятии по курсу истории античной литературы студентам предлагается для рассмотрения произведение, ставшее национальным римским эпосом и чтившееся в веках как самое полное и законченное выражение римской культуры - "Энеида". / Вергилия.

По определению С.С. Аверинцева, значимость Вергилия заключается в том, что "это поэт истории как времени, насыщенного значением, поэт "знамений времени", определяющих конец старому и начало новому; он сумел превратить свой Рим в общечеловеческий символ истории - конца и нового начала".(Аверинцев С.С. Две тысячи лет с_Вергилием. С.201).

Первоначальный замысел "Энеиды" сводился к намерению воспеть "битвы Цезаря", т.е. Октавиана*, о чем Вергилий объявил еще в "Георгиках" (III,. 46-49).

Окончательная "Энеида" не имеет с этим ничего общего, ее предмет шире и выше:

1) не история, а миф,

2) не Август, а Рим,

3) не свершенные подвиги, а предопределенная миссия. В судьбе героя, Энея, представлена судьба римского народа, и шире, судьба человечества.

Цель практического занятия, таким образом, выяснить не столько связь "Энеиды" с эпической традицией, но аналогии* с гомеровским " эпосом свершений ", сколько то, как эпическая традиция была преобразована под влиянием идеи предопределения, и каковы особенности " эпоса предопределения ".

В связи с данной целью первоочередной задачей является сопоставление мифа об Энее и фабулы "Энеиды".

Миф об Энее был древний. Согласно мифу Эней был сыном Афродиты и троянского героя Анхиза (брата троянского царя Приама). Энею не суждено было пасть под Троей, а суждено и ему, и роду его править потомками троянцев (источник - "Илиада", XX, 300-307).

В пору греческой колонизации* этот миф распространился по Средиземноморью и прижился в Италии: в этрусских* раскопках найдены статуэтки Энея, выносящего Анхиза из Трои. Миф приобретает окончательный вид с возвышением Рима в Ш в. до н.э.: Эней, покинув Трою, после долгих скитаний приплыл именно в край латинов*, и потомки его основали здесь Рим.

Сын Энея Асканий был отождествлен с Юлом (Иул), предком рода Юлиев (второе имя Аскания, Ил, было переделано в Иул)Миф был

доведен до времени Юлия Цезаря и Октавиана и приобрел характер такой генеалогической концепции:

АНХИЗ

ВЕНЕРА

ЭНЕЙ

ЮЛ

РОД ЮЛИЙ ОКТАВИАН ЮЛИЕВ ЦЕЗАРЬ АВГУСТ

Итак, Октавиан Август оказывался потомком самой Венеры. Так как Рим считался обновленной Троей, то знатные роды старались возвести свои генеалогии к спутникам Энея (трактат "О троянских семействах" Варрона (I в.)).

Большинство имен, упоминаемых в "Энеиде", были в легендах и летописях и до Вергилия, но это были только имена, только заполнение пустых родословных. Мифологического эпоса на местном материале в латинской поэзии до Вергилия не было. Вергилий первый придал мифу художественную завершенность, воплотив в поэму из 12 книг.

По сюжету в Книге 1 на пути из Трои Эней был застигнут бурей и прибит к берегам Карфагена*.

Во II книге Эней рассказывает карфагенской царице Дидоне о гибели Трои, и в Книге III - о своих странствованиях.

В Книге IY говорится о любви Энея к Дидоне и велении рока отплыть ему в Италию. Покинутая Дидона бросается в костер.

В Книге Y-Y1 в Сицилии Эней чтит играми память Анхиза.

В Книге Y1 прибывает в Италию, стекается с помощью. Сивиллы* в Аид, узнает от тени Анхиза славную судьбу своего потомства.

В Книге YII - в Лации царь Латин ласково принимает Энея и обещает ему руку своей дочери Лавинии, но жених Лавинии Турн идет на Энея войной.

В Книге YIII Эней едет за помощью к соседнему царю Евандру на место будущего Рима и получает в дар от Вулкана* и Венеры доспехи с изображением на щите грядущей истории Рима.

В Книге IX - Турн, тем временем, теснит троянцев.

В книге X - Эней возвращается и отражает врагов, но Турн убивает его друга Палланта, сына Евандра.

В Книге XI говорится о перемирии и возобновлении войны, о подвигах амазонки Камиллы.

И, наконец, в Книге XII - единоборство вождей, в котором Эней, мстя за Палланта. поражает Турна.

Выбор такого сюжета оказывался очень удачным, во-первых, потому, что Август как спаситель Рима официально считался вторым его обоснователем; поэтому напоминание о первом основании Рима было своевременно.

Во-вторых, выбор героя считался не менее уместным, ибо, как уже было сказано, Август считался потомком Юлиев.

В-третьих, выбор троянского героя позволял насытить поэму гомеровскими воспоминаниями, оживившими бледные римские предания, представить Рим и Средиземноморье законным наследником Греции. Вергилий выступал теперь соперником Гомера, что было для римской культуры экзаменом на зрелость.

В четвертых, выбор мифологического сюжета вместо современного имел значение для самого Вергилия: отход в прошлое позволял ему сохранить реноме* поэта будущего (в IY эклоге "Буколик" Вергилий пророчествовал о рождении какого-то не названного по имени "мальчика", которому дано принести людям мир и вообще обновление жизни на всей земле).

Если бы Вергилий взялся писать панегирическую поэму, ему пришлось бы архаизировать современность, воспевая битвы недавних дней высоким гомеровским слогом, что уже было традицией, заложенной отцом римского эпоса Эннием, который описывает трибуна в бою словами Гомера об Аяксе. Вергилий, взявшись за мифологическую поэму, смог поступить наоборот: оживить древность мироощущением современности.

Мифологическое время * "Энеиды" отодвигало точку зрения автора вдаль, чтобы хвала современности не становилась принужденной: Рима еще нет, но судьба его уже предрешена, предначертана. Поэма не о Риме, а о судьбе Рима.

Поэма о будущем была для античной литературы опытом небывалым. Великие эпические образцы "Илиада" и "Одиссея" создавались как поэмы о прошлом. Впрочем, Вергилий учитывает опыт Гомера, но осмысливает иначе.

Структура частей и почти все эпизоды "Энеиды" подобраны по образцу гомеровских. Первая половина и вторая половина, "странствия" (I-YI) и "битвы" (YII-XII), сопоставляются как "римская Одиссея" и "римская Илиада".

По аналогии с гомеровскими выстраиваются эпизоды:

- начало с середины действия,

- буря у чужих берегов,

- рассказ героя на пиру о своих скитаниях,

- поминальные игры.

- спуск за пророчеством в царство мертвых,

- война из-за женщины,

- перечни воителей,

- битва в отсутствие героя,

- изготовление оружия,

- ночная вылазка,

- перемирие и нарушение перемирия,

- совет богов.

- умерщвление друга и месть за него в последнем единоборстве. Вергилий не скрывает греческие прототипы данных эпизодов, так

как в контексте "Энеиды" они обретают совершенно иной вид и значение. Вергилий пересоздает поэтику греческого эпоса, ибо обращает свой эпос в будущее:

- эпическое любование минувшим заменяется заинтересованностью настоящим,

- обилие подробностей - обдуманным отбором, величавая плавность - патетической напряженностью, всю "Энеиду" пронизывает стремление к развязке.

"Мотивы, из которых соткана его поэма,- гомеровские, но ткань, в которую они сплетаются,- новая". (Гаспаров М.Л. Вергилий - поэт будущего). (Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М, 1979, с.28).

"Энеида" как бы расширила традиционное эпическое пространство, эпический космос:

- Эней путешествует не по неведомым сказочным морям, а по местам, где уже побывали троянские и греческие колонисты и где слава Троянской войны долетела уже до Карфагена*;

- боги стали далеки от людей, и воля их непонятна людям. Энеида" расширила время:

если Одиссей получал в Аиде пророчество только о своей собственной ближайшей судьбе, то Эней получает пророчество об отдаленной судьбе его неведомых потомков.

Расширился душевный мир человека. Динамика действий переместилась из сферы поступков в сферу переживания: все силы гер оя

о бращаются к т о му, чтобы у гадать и постичь волю__су дьбы.

Литературовед В.Н. Топоров дает определение Энею именно как " человеку судьбы ", он так и называет свою монографию, посвященную вергилиевской "Энеиде" - "Эней - человек судьбы".

Студентам важно обратить внимание на логику и выводы исследователя, поэтому характеристика образа героя поэмы будет основываться на данных работы В.Н. Топорова. Он отмечает, что Эней

"осуществлял себя как человек судьбы задолго до того, как она исполнила свое назначение в отношении его, и не только потому, что она остановила на нем свой взгляд, избрала его и сделала своим любимцем... но и потому, что он шел навстречу движению судьбы, откликнулся судьбе, свободно и добровольно вверил себя ей и позволил присвоить себя, а себе - принять ее как "свое"; потому что он был одареннейшим ее учеником, неторопливо, но глубоко усваивавшим ее уроки, и сумел органически слить "свое" субъективное* с "ее" объективным в общую субстанцию*..., потому, наконец, что он растворился в ней без остатка, соединив тем самым свою личную, "малую" судьбу с "большой" Судьбой - мироправительницей.

В поисках спасения Эней прошел долгий и сложный путь... Сам этот путь был спасительным, более того, он был самим спасением". (Топоров В.Н. Эней-человек судьбы. С. 141).

Надо отметить, что в ряду образов героев мировой литературы, противопоставляющих или как-то соотносящих себя с роком, Эней занимает особое место именно как "человек судьбы". Он противоположен:

- и Прометею, или человеку "прометеевского типа", полагающемуся только на себя, пренебрегающему знаками судьбы, "поперечному" к миру;

- и Одиссею, "человеку случая";

- и Фаусту* и "фаустовскому" человеку с его "активизмом", готовностью искать спасения на запретных путях, но лишенному дара подлинной веры в высший смысл жизни.

"Эней - человек судьбы как тот, кто взыскан ею, но и как тот, кто сам, как бы изнутри себя, был готов стать таким человеком и мог им стать", именно в этом, считает В.Н. Топоров, обнаруживает себя подлинная инициативность (открытость новым начинаниям, готовность к переменам) Энея, и в этом же качестве — одна из ведущих составляющих в структуре этого образа, которая делает Энея homo novu's в великом тексте средиземноморской культуры, одним из самых ранних прорывов в будущее, предощущением типа "европейского" человека Нового времени*.

В "Энеиде" присутствуют многообразные типы знаков, оповещающие о "голосе" судьбы и исходящие от разных субъектов, в целом тяготеют к вхождению в некую более или менее единую систему, которая развертывается, по выражению В.Н.Топорова, в " текст судьбы ". Этот "текст" выстраивается ради героя - Энея, который направляется им более, чем кто- либо другой.

Следы и признаки "текста" пронизывают всю "Энеиду", встречаясь сотни раз. В первой, "доиталийской" части книги - их больше; пребывание Энея в царстве мертвых образует кульминацию, членящую книгу на две части.

Путь в "Энеиде" один - Энеев, и потому почти все знаки, за редким исключением, обращены к Энею. Из редких исключений можно выделить случай Дидоны и Турна.

Дидона тоже верит в знамения и предсказания и не пренебрегает ими, но она воспринимает их с чувством страха, в наихудшем значении. Знамения, предсказания, сновидения толкают карфагенскую царицу все ближе к гибели, отнимая у нее собственную волю и внедряя в ее душу боль и безумие.

Турн, видя знамения и принимая их, не видит своего "текста судьбы" и не понимает ни места знамения в этом общем контексте, ни какое знамение истинное, а какое - ложное. В этом отношении он -человек простой и немудрящий: есть знамение, так тому и быть - вот его принцип, и не его дело распутывать хитросплетения и обманы. А они как раз и были, и, в известной степени, сыграли свою роковую роль, подтолкнув Турна к гибельной для него и не "диктуемой необходимостью схватке" - нимфа Ютурна действовала по приказу Юноны, строила интриги, чтобы сделать поединок Турна с Энеем неизбежным.

То, что Вергилий изобразил два таких разных отношения (Дидоны и Турна) к знакам судьбы и те поведенческие формы, в которых они учитываются, свидетельствует о довольно широком понимании Вергилием судьбы и человека перед лицом рока. Но оба эти типа противостоят энеевскому отношению к судьбе и ее урокам.

Основные элементы самой цепи судьбы Энея — случаи ее вмешательства в ход событий х удожеств е нн о организу ют всю книгу поэмы: в первой книге "текст судьбы" представлен выпытыванием Венерой у Юпитера будущего Энея, то есть проверки незыблемости решения самого Юпитера; явлением Венеры в облике тирийской девы перед Энеем в Карфагене и вещание ему о ближайшем будущем.

Вторая книга "Энеиды" - о последних днях Трои и, следовательно, отступление во времени в уже далекое, но все еще живое прошлое. Тема предсказаний и знамений представлена здесь и толкованием примет и вещанием Калханта, и недобрым знамением -гибелью Лаокоонта и двоих его сыновей, и пророчествами Кассандры, и явлением во сне Энею Гектора, который наставляет Энея и др.

В третьей книге - сообщения о знамениях богов, побуждающих троянцев удалиться в изгнание и там искать новых земель. Знамение в стране Манроса; на Делосе в храме Аполлона; предсказание гарпии

Келено на Строфадах о том, что троянцы доплывут до Италии; встреча скитальцев с провидцем Геленом в Бутроте.

В четвертой книге - два элемента "текста судьбы": сны, видения, голоса Дидоны, истолковываемые ею к худшему и явление Энею во сне с обликом Меркурия с требованием не медлить и отплывать.

В пятой книге - явление Энея во сне Анхиза с сообщением о том, что на Сицилии должно оставить ослабевших спутников, а с самыми сильными отправиться в Италию, по прибытию в которую он должен спуститься в глубины Аверна.

Шестая книга образует некий центр, в котором "текст судьбы" сгущается до невиданных размеров, что достигается не за счет числа его элементов, но благодаря значению новых откровений судьбы, объему предсказываемого, мощности "дальнодействия".

Сама Сивилла объясняет при встрече Энею - "Время судьбу вопрошать!" (YI, 40). Общий смысл предсказаний - избавление от опасностей на море и следующие еще большие опасности на суше, о дальнейших кознях Юноны, о многих бедствиях, прежде чем свершится брак Энея с иноземкой.

Главная, не только в этой книге с точки зрения "текста судьбы", но и во всей "Энеиде" - встреча с отцом, с Анхизом, в царстве мертвых. Отец видит все, ради чего живет сын, ради чего он мучился, страдал, подвергал свою жизнь риску, ради чего зывез Трою из Трои и всюду возрождал ее, ради чего ему придется вести долгие войны, прежде чем он сможет утвердиться на земле Италии и пройти тем самым путь до конца и осуществить свое предназначение. Устами Анхиза произносятся ключевые стихи поэмы, знаменитая формула исторической миссии Рима: Одушевленную медь пусть куют другие нежнее, Также из мрамора пусть живые лики выводят, Тяжбы лучше ведут, а также неба движенья Тростию лучше чертят и восход светил возвещают. Ты же народами править, о Римлянин, властию помни -Вот искусства твои - утверждать обычаи мира; Покоренных щадить и сражать непокорных.

(Y, 847 853)

Поэт говорит о Риме, но в поле его зрения - весь круг земной, а в мысли его- мир между народами. Римляне - народ избранный, но не потому, что он лучше других, а потому, что он способен поддерживать мирное единство всех остальных народов. Символ этого единства -начало самого римского народа: в нем сливаются и троянцы, и латины, и этруски, и аркадяне. "Троянское зерно умерло и проросло новым колосом"(Гаспаров М.Л., сЭ.)

\2

Но власть мира над Римом - не право, а бремя, оно требует от несущего жертв, и прежде всего - отрешения от чреватых раздорами страстей. Анхиз отечески обращается к теням потомков - Цезаря и Помпея:

Дети, дети, не приучайте сердце к таким войнам!

(YI, 832).

И тут начинается вторая половина поэмы, война за Ланий, вереница коротких, но кровавых битв; до сих пор Эней отрекался от себя во имя судьбы - теперь он должен убивать других во имя судьбы. "Текст судьбы" продолжает развертываться и во второй половине "Энеиды", но кульминация уже пройдена, начинается быстрый спад стихии провидческого.

Однако искусство Вергилия помогает избежать впечатления слишком жесткой детерминированности* происходящего волей судьбы: и судьба никогда не представляется как закон, и Эней не слепо следует указаниям судьбы в плане практических поступков, скорее он принимает их к сведению, усваивает себе и строит свое поведение не столько по этим указаниям, сколько в соответствии с ними, при том, что все силы героя обращаются к тому, чтобы угадать и постичь волю судьбы. От этого внешне Эней кажется пассивным, но это подчеркивает внутреннюю его напряженность.

Тема предопределения не только определяет специфику характера героя, но и всю поэтику произведения, формирует его как эпос предопределения. В повествовании внимание сосредоточено не на виде, а на смысле бытия: все проходные моменты опускаются - действие членится на ряд отчетливых эпизодов, каждый из них един по настроению, в каждом все мелочи подчинены главному. Повествование отличается драматической сжатостью и сосредоточенностью.

Все второстепенные персонажи отходят на задний план: внимание сосредоточено не на них, а на главном герое. Образы богов возвышены; боги не сближаются с людьми, а пекутся о них издали и через малые божества - Эола, Ютурну; боги не враждуют и не восстают друг против друга, а безропотно подчиняются державной воле Юпитера, которому одному открыт смысл мировой судьбы, но и Юпитер в решающий момент отрекается от всякого действия: "Рок дорогу найдет!"(Х,113).

Исходя из главной идеи, тщательно продумано взаимное расположение эпизодов, каждая книга поэмы строится как художественное целое, во всех четных книгах напряженность действия усиливается, а в нечетных ослабевает, единый ритм пронизывает поэму. Эпизоды построены как эпиллии, традиционные для эллинистической поэзии небольшие мифологические поэмы, что свидетельствует о тщательно продуманной Вергилием отделке. Так вся структура

произведения, его повествование оказывается единой и цельной до мелочей. Вергилию удалось соединить традиционные выразительные средства, освященные стариной, и потому как бы сближающие настоящее с прошлым, и глубокую сложность нового мироощущения, пропитанного трагизмом взаимодействия человека и мирового закона. Это позволяло его читателям ощутить связь времен и единство мира. Поэтому он оставался на протяжении веков предметом восхищения, великим создателем образцового литературного эпоса, эпоса предопределения.

Раздел II