Глава 10. - Баба пришла! - завопил в квартире детский голосок, едва мой палец нажал на звонок

- Баба пришла! - завопил в квартире детский голосок, едва мой палец нажал на звонок. - Баба!

Дверь распахнулась, из коридора высунулся круглощекий голубоглазый малыш.

- У-у-у, - разочарованно отреагировал он на меня, - у-у-у.

- Ваняша, бабушку надо любить просто так, а не за подарки, - донеслось из комнаты, - нехорошо выпрашивать сладости. Бабуля на пенсии, где ей лишние деньги брать?

- Лишних нет, а на машинку есть, - сказали сзади.

Я обернулась и увидела невысокую полную седую даму в старомодном драповом пальто с норковым воротником.

- Бабуленька! - заорал малыш. - Я тебя просто так люблю! Что ты мне принесла?

Старушка с заговорщицким видом вытащила из сумки небольшую коробочку, малыш вцепился в нее.

- Мама, - с укоризной произнесла стройная женщина в фартуке, выходя в прихожую, - не балуй Ванюшу, не надо ему постоянно игрушки таскать, ты же меня не заваливала куклами.

- Глупая была, - усмехнулась старушка, - строго тебя воспитывала. Теперь твой черед ребенка муштровать, а я буду получать удовольствие от Ваниного восторга!

- Вы к нам? - опомнилась молодая женщина, посмотрев на меня. Наверное, это и есть Стефа?

- Не подскажете, где найти Катю Яркину? - в лоб спросила я.

Стефа вытерла руки о передник, а ее мать перекрестилась.

- Катюша умерла, - ответила Стефа (конечно, это она и есть). - Давно…

- Она пропала, - поправила я, - тела ведь никто не видел.

- Катеньку убили, - влезла в разговор старушка, - совсем молодой. Моя бедная доченька! Ни слуху ни духу. Сгинула на улице.

- Мама! - покачала головой Стефа. - Нельзя так…

- Вы кто? - чуть вздернув голову, пробурчала бабушка.

- Виола Тараканова, - представилась я. - Ищу Катю Яркину. Она моя подруга со школьных лет.

- Меня зовут Ядвига Станиславовна, - церемонно представилась старуха и живо добавила: - ты старше Кати, не могла вместе с ней учиться.

Я растерялась: старуха ловко поймала меня на лжи.

Стефа ойкнула, ее мать выпрямила спину и коротко произнесла:

- Убирайтесь вон!

- Вы мне? - уточнила я.

Ядвига попыталась закрыть дверь, но я ей воспрепятствовала.

- Погодите, вы ошибаетесь. Я всего лишь Катю ищу, мне надо с ней поговорить.

Бабка выхватила из подставки длинный зонтик и с силой ударила меня по коленке. От боли к горлу подступила тошнота, я рефлекторно убрала ногу, а старуха, не растерявшись, захлопнула дверь. Я попыталась сделать шаг и поняла, что не могу ступить на ногу.

- Вон! - проорали из домофона. - Вон! Нахалка! Хамка! Сволочь! Дура!

На мой взгляд, все эпитеты следовало вернуть Ядвиге, но не затевать же с ней драку.

Кое-как доковыляв до лифта, я спустилась вниз, выбралась во двор и прислонилась коленом к железной трубе, выкрашенной в кислотно-желтый цвет. Раз могу худо-бедно двигаться, значит, перелома нет.

- Простите маму, - зашептали сзади, послышалось легкое шуршание, и я увидела Стефанию.

- Она хулиганка, - зло ответила я, - даже если тебе человек не нравится, нельзя его бить.

- Мама считала Катю своей дочерью, - пробормотала Стефания, - она очень переживала, когда та пропала. У мамы был нервный срыв, она до сих пор, услышав про Катю, теряет над собой контроль. Поймите, она не совсем стабильна психически. Нет, она нормальная, но, вспомнив про Катю, выдает истерическую реакцию. Может зарыдать или, как сейчас, впасть в необъяснимую агрессию. Мысли о Екатерине до сих пор выбивают ее из колеи.

- Это ее не оправдывает, - уже с меньшим раздражением перебила я, - сейчас направлюсь в травм-пункт, зафиксирую побои, и завтра к вам явится участковый.

- Не надо! - испугалась Стефа. - Сколько вы хотите за ущерб?

Я осторожно согнула ногу, вроде шевелится, но, наверное, на месте удара наливается огромный синяк. Жаль, под джинсами не видно, что происходит с моей бедной ногой.

- Пятьдесят долларов хватит? - предложила Миль и тут же надбавила: - Сто, и вы уходите?

- Оставьте деньги ребенку на игрушки, - отвергла я ее предложение, - ответьте мне на пару вопросов, и будем квиты.

- Ладно, - согласилась Стефа, - но домой вас позвать не могу.

- Сама не хочу встретиться еще раз с бешеной бабкой, - вздохнула я, - давайте поговорим в моей машине.

Миль не стала возражать, она помогла мне дохромать до машины, и я начала разговор.

- Вы давно знаете Катю?

- С рождения. Наши мамы вместе приехали в родильный дом, их положили на соседние койки, - объяснила Стефания.

Я незаметно включила в кармане диктофон. Увы, запись, сделанная тайком, никогда не будет принята судом в качестве доказательства, но я не собираюсь обращаться к Фемиде.

Ядвига и Валентина провели вместе почти неделю. У них, как у многих молодых мам, нашлась масса тем для разговоров. И Миль, и Яркина не имели мужей и родственников, поднимать девочек им предстояло в одиночку. Что делают женщины, которые лежат в больнице в одной палате? Они без перерыва болтают. Ядя с Валей не оказались исключением и очень скоро выяснили: они живут в двух шагах друг от друга, на одной улице.

Вернувшись домой, женщины организовали коммуну. У Яди была трехкомнатная квартира, у Вали - двушка. Яркина перебралась жить к Миль, двухкомнатные апартаменты сдала. В советское время зарабатывать таким образом строго запрещалось, но на то он и закон, чтоб его нарушать.

Получаемые от жильцов деньги спасли Миль и Яркину от голодной смерти. Посовещавшись, подружки приняли Соломоново решение: Валя выходит на работу, Яда сидит с тремя детьми - у Валентины был еще старший сын Олежек. По какой причине хлопоты о ребятах и хозяйственные заботы рухнули на плечи Миль? Ядвига работала в школе учительницей младших классов, она умела обращаться с малышами, а Валечка была отличным парикмахером, получала не только оклад, но и чаевые, в несколько раз превышающие официальную заработную плату. В свободное время Яркина обслуживала клиентов на дому, ее заработок был намного выше, чем у Миль.

В раннем детстве Стефа считала, что Ядя с Валей сестры, а они с Катюшей кузины. Нельзя сказать, что им было хорошо вместе. Конфликты начались, когда девочкам исполнилось по три года и Ядя вернулась работать в школу. Обе мамы вертелись день-деньской бешеными белками, поэтому Стефа и Катя оставались последними в группе детсада. За девочками, как правило, прибегала Ядя. Катя с визгом кидалась к ней на шею, а Стефа забивалась в угол и сердито говорила:

- Отстань!

Воспитательница утешала Стефанию, а мама в это время одевала Катю. Все всегда заканчивалось одинаково: Катюша молча потела в шубе и валеночках, Стефа каталась по полу и визжала:

- Не хочу.

Что именно «не хочу», малышка объяснить не могла, ей просто хотелось, чтобы мама бросила Катю и кинулась к ней.

Чем старше становились девочки, тем больше ухудшались их отношения. Один раз Стефа спросила:

- Почему у меня нет дня рождения?

- Доченька, что ты говоришь? - всплеснула руками Ядвига. - Двадцатого января мы всегда собираем гостей, печем торт.

- Это Катькин праздник, - топнула ногой Стефа.

- Вы появились на свет в один день, - пожала плечами мама.

- Хочу свой день! - заканючила Стефания. - Чтобы были только мои гости, торт и подарки, без Катьки!

- Не получится, - отрезала Ядвига, - не капризничай!

Стефа затаила обиду. Двадцатого января, когда в квартире собрались дети, девочка категорически отказалась выходить из своей комнаты в гостиную. Она легла на кровать, уткнулась носом в стену и на все уговоры Ядвиги и Валентины отвечала:

- Живот болит. Очень!

Испуганные женщины вызвали врача, гостей увели родители, праздник не состоялся. Яда растерялась, а Стефания, обрадованная достигнутым результатом, начала эксплуатировать образ больного ребенка. Девочке становилось плохо на Новый год, Восьмое марта, Первое мая, Седьмое ноября.

Через год, девятнадцатого января, Валентина сказала Яде:

- Одна клиентка зовет меня с детьми в Подмосковье. Она снимает для свадьбы пансионат с бассейном, я буду причесывать всех женщин, а Катя с Олегом подышат свежим воздухом. Спроси Стефу, она поедет?

- Нет, - закричала девочка, - ура, у меня будет личный день рождения!

Праздник удался, счастливая Стефания одна задувала свечи, получала подарки и веселилась с гостями.

Двадцать первого в шесть утра вернулись Яркины, выглядели они уставшими и грязными, к тому же Олег простудился. Валя живо собрала Катю в школу, сына оставила в постели. Ядвиге в тот день предстояло идти на занятия только к третьему уроку, первые два были отданы под физкультуру. Миль заглянула в спальню к мальчику и спросила:

- Ты как?

- Хорошо, - ответил Олег, - там очень дуло.

- Наверное, в пансионате поленились заклеить окна, - предположила Миль.

Олег покраснел.

- Тетя Ядя, вы маме не скажете?

- Нет, - на всякий случай пообещала Миль, - ты набедокурил?

- Она велела мне молчать, - прошептал мальчик, - мы не ездили в Подмосковье.

Ядвига села на кровать.

- Где же вы были все это время?

- На вокзале, - ответил Олег. - Девятнадцатого поздно вечером сели в зале ожидания, переночевали там, и сегодня вернулись.

Миль растерялась, а Олежек продолжил:

- Мама и Катя хотели, чтобы у Стефы был собственный праздник. Только не выдавайте меня, они разозлятся.

Ядвига настолько опешила, что смогла лишь кивнуть. Успокоенный Олег заснул, а Миль затеяла серьезный разговор с дочерью, в процессе которого поняла: Стефания не хочет сосуществовать с Катей.

- Она подлиза, - злилась Стефа, - подмазывается к учителям и ребятам, со всеми дружит, даже в столовой Катьке повариха лучшую булочку выбирает, за ней мальчишки бегают, а она лишь улыбается. Ни разу никому правду не сказала, только хвалит всех. Врунья и притвора!

- Катя совершенно неагрессивна, - попыталась объяснить Ядвига дочке, - она и впрямь видит мир через розовые очки.

- Надо их у нее с носа сшибить! - заорала Стефка. - Она прикидывается хорошей! А ты должна только меня любить! Пусть Яркины в свою квартиру съезжают!

Ядвига вышла из себя.

- Она сдана, и на эти деньги мы живем.

- Тебе деньги дороже дочери! - взвилась Стефа.

Тем беседа и завершилась. Неизвестно, как бы сложились у девочек отношения дальше, но буквально на следующий день у детей в школе проверяли реакцию Манту. Анализ Стефании вызвал у врача сомнения, и спустя две недели девочку отправили в больницу. Из клиники она переехала в санаторий, расположенный в Подмосковье. То ли Стефа повзрослела, то ли увидела, как дети умирают от туберкулеза, но от былой ее вздорности не осталось и следа. Вернувшись в родные пенаты, Стефа стала почти любезной с Катей. Новый виток неприязни возник после смерти Валентины. Ядвига очень жалела Катюшу и постоянно плакала по названой сестре. Чем больше убивалась мать, тем сильнее Стефа хотела надавать Катерине тумаков. Младшая Миль стала откровенно говорить Кате гадости, но та лишь отвечала: «Стефочка, не волнуйся, все будет хорошо».

В день похорон матери Олег напился, и с той поры никто не видел его трезвым. Спустя шесть месяцев он исчез из квартиры Миль. Ядвига нашла паренька на вокзале в окружении бомжей и вернула его назад, но Яркин снова удрал. Еще полгода Ядвига бегала за сыном Вали по подвалам и чердакам, но потом вдруг послушалась Стефу, которая назойливой мухой жужжала над ухом мамы: «Забудь, он тебе никто, Олег сам себе судьбу выбрал. Если Бог ему испытания послал, не мешай Олегу их пройти».

Катя же с неизменной улыбкой говорила: «Олежек исправится и вернется, не ругайте его».

Ядвига кидалась к Кате, прижимала ее к груди и всхлипывала: «Доченька, ты излишне жалостлива, надо нарастить толстую шкуру, иначе тебе тяжело в жизни придется».

Понимаете, как бесилась Стефания, наблюдая за матерью? Злость ее росла, ширилась и вскоре вырвалась наружу. Как-то раз Ядвига поехала со своим классом в театр, девочки остались дома одни, Стефания затеяла скандал, в процессе которого бросила Кате:

- Ты теперь здесь в приживалках, сиди и не курлыкай, не имеешь права голоса.

- Ладно, - улыбнулась Катя.

Стефа ринулась в бой.

- Ты слишком много жрешь.

- Постараюсь не ужинать, - заявила Катя, - заодно и похудею.

- Вали из гостиной, - окончательно вышла из себя Стефа, - телевизор мой.

Катя не стала возражать, молча встала и исчезла в своей комнате. Поругаться с ней было невозможно. Если бы Катерина хоть раз заорала, дала отпор, кинулась на Стефку с кулаками, та бы притихла. Но Яркина вела себя таким образом, что у Миль темнело в глазах от бешенства.

Стефа ринулась за Катей и нашла ее с книгой в руках на диване.

- Чем занимаешься? - зашипела Стефа.

- Читаю, - улыбнулась Катюша, - чудесный роман, «Грозовой перевал». Хочешь, дам почитать?

- Какого черта ты ушла из гостиной? - налетела Стефа на Катю.

- Ты же велела, - ответила та.

- Значит, меня послушалась? - пошла вразнос Стефания.

Катя отложила потрепанный том.

- Конечно, вы с Ядвигой здесь хозяйки, а я приживалка, мне надо каждый день благодарить добрых людей за дом и еду.

Миль на секунду онемела, но потом до нее дошло: Катерина давно над ней издевается, причем делает это самым изощренным образом, прикидываясь паинькой, этаким лютиком. Стефа заорала:

- Тогда слушай мой приказ: вали отсюда.

Катя села.

- Пойду погуляю до девяти.

- Канай навсегда, - завизжала Стефка, - на выход с вещами.

- В смысле, совсем уйти из квартиры? - уточнила Катя. - На улицу?

Стефа вместо того, чтобы опомниться, заорала:

- Мне по хрену где ты будешь жить! В наш дом не возвращайся!

- Ладно, - сказала Катя, - только сумку соберу.

Поняв, что ее вот-вот разорвет от злости, Стефа вылетела на лестничную клетку, отдышалась и поднялась на этаж выше к соседке, где и просидела до того момента, пока за ней не прибежала чрезвычайно взволнованная Ядя.

Мать, забыв поздороваться, наскочила на дочь:

- Где Катя?

- Фиг ее знает, - буркнула та, - умная слишком, в лом ей телик смотреть, книгу читает, про грозу.

Ядя притащила Стефу домой и сунула ей под нос записку, та, скорчив гримасу, уставилась на листок.

«Дорогая мамочка Ядвига. Я ухожу. Я уже взрослая и не могу сидеть у тебя на шее. Не волнуйся, я не пропаду. Если Олег объявится, не давай ему денег, он их мигом пропьет. Я взяла свою одежду и десять рублей из коробки, это в долг, непременно его верну. Передай Стефе от меня «до свидания» и скажи, что я люблю ее, как сестру. Решение покинуть вас принято мной самостоятельно, вы всегда любили меня и баловали, но каждому птенцу рано или поздно приходится вылетать из гнезда. Прощайте, ваша Екатерина Яркина».

Стефа села на стул. В записке не было ни слова о скандале, который она устроила днем, ни о приказе немедленно убраться прочь. Названая сестрица оказалась до идиотизма благородной, она не выдала Стефу, чтобы Ядвига не обвинила родную дочь в бессердечии.

Мать тем временем бегала по квартире, выкрикивая:

- Зубной щетки нет! И платье из байки! Она взяла лишь самое необходимое! Господи, всего десять рублей! Надела теплую куртку и сапоги! Зайчик! Зайчик! Катя не вернется! Она забрала зайчика!