Применение нормы о психических расстройствах, не исключающих вменяемость на практике

Судебная статистика, к сожалению не содержит, сведений о количестве лиц, признанных судами подпадающими под действие статьи 22 УК РФ. Форма №10.2 Минюста указывает число лишь тех осужденных, страдающими психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, которым наряду с назначением наказания назначено принудительное лечение в соответствии со статьями 97 и 99 УК РФ. Их количество в 2007 году составило 493 человека, что в 6 раз меньше числа лиц, которым эта мера была рекомендована экспертными комиссиями. Общее же количество лиц, признанных судебно-психиатрической экспертизой (СПЭ) ограниченно вменяемыми, в целом по России в том же году достигло 2,9 тысяч человек, в 2008 году чуть более 3 тысяч человек. Однако и эти цифры нельзя принять за показатель, отражающий реальное число преступников, к которым оказалось возможным применить статью 22 УК РФ. Анализ экспертной статистики за 2007 год свидетельствует, что в одних регионах России норма об ограниченной вменяемости экспертами не применялась, в других – ставился знак равенства между признанием лица ограниченно вменяемым и рекомендацией ему принудительного лечения, в третьих – принудительное лечение ограничено вменяемым вообще не рекомендовалось[15].

Отмечающийся значительный разброс в экспертных оценках, с одной стороны, и многократное расхождение экспертных и судебных оценок психического состояния обвиняемого, с другой – свидетельствуют по меньшей мере о неготовности как экспертов, так и судей к применению института ограниченной вменяемости.

Выборочный анализ уголовных дел выявил 6 различных типов реакции судебно-следственных органов на заключение СПЭ об ограниченной вменяемости обвиняемого.

Первый тип характеризуется растерянностью и сопротивлением, сопровождающимися необоснованным назначением повторных и дополнительных экспертиз, ошибками при формулировании вопросов экспертам, затягиванием сроков рассмотрения дела и т.д.

Показательным является уголовное дело по обвинению Т. по части 4 ст. 111 УК РФ, рассмотренное Пресненским судом г. Москвы.

Первая стационарная СПЭ, проведенная 21 июля 2006 г. ещё на стадии предварительного расследования, признала обвиняемого вменяемым, указав, что, по своему психическому состоянию в связи с имеющимися проявлениями органического поражения центральной нервной системы (ЦНС) с эмоционально-волевыми нарушениями Т. в период, относящийся к инкриминируемому деянию, не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В случае осуждения он нуждается в амбулаторном принудительном наблюдении и лечении у психиатра в соответствии со ст. 22, п. «в» ч. 1 и ч. 2 ст. 99 УК РФ.

В обвинительном заключении лишь констатировался факт проведения СПЭ с краткой формулировкой выводов экспертов. Оценка результатов экспертизы не проводилась. В сведениях о личности указание на ограниченную вменяемость обвиняемого отсутствовало. В судебном заседании адвокат подверг сомнению обоснованность экспертного заключения, а формулу ограничения вменяемости положил в основу обоснований невменяемости подзащитного. По его ходатайству с согласия прокурора суд вынес определение о назначении дополнительной комплексной стационарной психолого-психиатрической экспертизы. При этом характер вопросов свидетельствовал о назначении по существу не дополнительной, а повторной экспертизы. Седьмой по счёту вопрос был сформулирован следующим образом: «Вменяем ли человек, если он не в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими? Если, да то просим дать определение понятия частичная вменяемость».

Эксперты в заключении от 12 января 2007 года подтвердили прежние выводы, указав, что, «вопрос № 7 носит общетеоретический характер и ответ на него содержится в ст. 22 УК РФ».

Адвокат обвиняемого среди прочих возражений был возмущён отсутствием ответа на седьмой вопрос и подал ходатайство о назначении дополнительной экспертизы. Прокурор вновь поддержал ходатайство. 31 марта 2007 года суд вынес определение о проведении дополнительной экспертизы в ином составе, хотя в соответствии с законодательством дополнительная СПЭ может проводиться только в прежнем составе экспертов, в противном случае она становится повторной. Злополучный вопрос был снова поставлен перед психиатрами.

Эксперты ГНЦ им. Сербского в заключении от 19 мая 2007 года в очередной раз подтвердили прежнее заключение с рекомендацией применения ст. 22, 97, 99 УК, указав, что индивидуальные особенности Т. оказали существенное влияние на его поведение в ситуации правонарушения, ограничив осознанность и произвольность действий, возможность конструктивного разрешения конфликта, адекватного выбора способов реагирования в стрессовой ситуации. Седьмой вопрос эксперты вновь сочли общетеоретическим и отослали суд к ст. 22 УК. Вместе с тем они констатировали, что в «условиях психотравмирующей судебно-следственной ситуации у Т. приблизительно со второй половины января 2007 года наступила декомпенсация имеющихся расстройств (выраженная эмоциональная неустойчивость, депрессивные расстройства с суицидальными мыслями, психогенная дезорганизация психической деятельности). Поэтому в настоящее время Т. не может осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар общего типа до выхода из указанного временного расстройства психики, с последующим направлением его в распоряжение судебно-следственных органов». 5 августа 2007 года по определению суда Т. был направлен в психиатрическую больницу[16].

Таким образом, многие подробности дела указывают на явную некомпетентность суда, неподготовленность следственных и прокурорских работников, приведшие к затягиванию процесса, продлению сроков содержания под стражей, большим экономическим затратам, а также декомпенсации психических расстройств обвиняемого.

Второй тип реакции судебно-следственных органов в рассматриваемой ситуации заключается в игнорировании факта ограниченной вменяемости лица как в обвинительном заключении, так и в приговоре.

Типичным здесь является уголовное дело по обвинению Б. по ч. 1 ст. 158 УК РФ, рассмотренное Чертановским судом. Ранее в связи с совершением в 2003 г. грабежа Б., будучи признанным невменяемым, находился на принудительном лечении (следовательно, Б. не был судим). СПЭ, проведённая по постановлению дознавателя, рекомендовала применение к Б. ст. 22 УК без назначения принудительного лечения. В обвинительном заключении этот факт отражения не получил. В нём отмечалось: «При исследовании личности Б. установлено, что он ранее судим и по определению суда проходил принудительное лечение, на учёте у врача-психиатра стоит, согласно СПЭ вменяем».

Ограниченная вменяемость подсудимого проигнорирована и в приговоре суда. При упоминании об экспертизе, выводы которой суд нашёл обоснованными, рекомендация применения ст. 22 УК опущена. Данные о личности исчерпывались констатацией неоднократного привлечения подсудимого к административной ответственности за появление в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения. Ограниченная вменяемость подсудимого не была также признана и смягчающим обстоятельством[17].

Третий тип реакции можно назвать формальным. Суд в приговоре отмечает, что учитывает состояние подсудимого в момент совершения преступления, однако в чём это выражается, не уточняет.

Примером служит дело по обвинению А. по ч.3 ст. 30 и ч.1 ст.105 УК, рассмотренное Чертановским судом. По заключению СПЭ, А. обнаруживает остаточные явления органического поражения головного мозга с изменениями психики. В отношении инкриминируемого деяния вменяем. Вместе с тем, как указывалось в акте, во время его совершения находился в состоянии выраженного эмоционального напряжения на фоне длительной психотравмирующей ситуации. Это состояние лишало его возможности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и ограничивало способность к их сознательной произвольной регуляции, что соответствует положению ч.2 ст. 22 УК и должно учитываться судом при назначении наказания.

В приговоре выводы экспертов на этот раз воспроизведены почти полностью и признаны обоснованными. При этом суд указал, что «учитывает состояние подсудимого во время совершения преступления при назначении ему наказания». В чём выражается такой «учёт» не конкретизировано. В качестве смягчающих обстоятельств суд признал наличие у подсудимого малолетнего ребёнка. Данные о личности содержали лишь ссылку на отсутствие судимости. А. назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 6 лет.

Вслед за вынесением приговора последовала кассационная жалоба адвоката, а также кассационный протест прокурора. Среди недостатков, допущенных, по их мнению, судом и адвокат, и помощник прокурора справедливо указали на то, что он не учёл ограниченную вменяемость подсудимого. Однако, несмотря на очевидные факты, судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда в своём определении «ушла» в рассмотрение других аспектов жалобы и протеста. В итоге отмечено, что «суд дал оценку заключению экспертизы… Наказание осужденному суд назначил в полном соответствии с требованиями закона, в пределах санкции статьи УК РФ, по которой он признан виновным и осуждён, с учётом характера и степени общественной опасности содеянного деяния, данных о личности подсудимого, всех смягчающих и отягчающих его ответственность обстоятельств, в том числе и тех, на которых имеются ссылки в кассационных жалобах, оно соразмерно содеянному и не является несправедливым вследствие суровости. Оснований для смягчения наказания судебная коллегия не усматривает»[18].

Четвертый тип реакции судебных органов носит половинчатый характер. Суд, не оценивая самого факта ограниченной вменяемости обви­няемого, не указывая на него в данных о лич­ности, переносит в приговор лишь рекоменда­цию экспертов о принудительном лечении, на­значая его наряду с наказанием[19].

Пятый тип является проявлением бездумности и невнимания, сопровождающимися даже нару­шением закона. Так, Бутырский суд в приговоре по делу М. (ст.ст. 30 и 158 УК) полностью согла­сился с выводами экспертизы об ограниченной вменяемости обвиняемого и нецелесообразности применения к нему принудительного лечения, (эксперты рекомендовали лишь амбулаторное наблюдение у психоневролога и эндокринолога по месту жительства). Однако в резолютивной части со ссылкой на ст.ст. 97 и 100 УК наряду с условным осуждением М назначено принудительное наблюдение и лечение у психоневролога и эндокринолога[20].

Шестой тип можно охарактеризовать как ре­альный фактический учет данного обстоятель­ства.

Так, в приговоре по делу Б. (ч. 2 ст. 108 УК РФ), рассмотренному Чертановским судом, то, что подсудимый «по своему психическому состоянию, не исключающему вменяемости, нуждается в лечении у психиатра», признано обстоятельством исключительным, и в связи с применением ст. 64 УК суд назначил ему нака­зание ниже низшего предела (3 года лишения свободы), а также принудительное лечение у психиатра. Судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда оставила в этой части приго­вор без изменений. Решение суда представляет­ся интересным и заслуживающим внимания, од­нако применительно к данному делу спорным и даже противоречащим духу закона, что во многом связано с концептуальной непроработанностью самого института ограниченной вме­няемости. Во-первых, суд счел исключительным не факт ограниченной вменяемости лица, его неспособность в полной мере осознавать харак­тер и общественную опасность своих действий и руководить ими, а лишь необходимость его ле­чения. Во-вторых, признание исключительным обстоятельством именно необходимости лечения у психиатра и одновременное назначение подсу­димому принудительного лечения ввело судеб­ный приговор в противоречие со ст. 64 УК, на которую ссылается суд и где подчеркнуто, что эти обстоятельства должны существенно умень­шать степень общественной опасности преступ­ления. В то же время в ч. 2 ст. 97 УК назначение принудительного лечения связывается наоборот с возможностью причинения лицом иного суще­ственного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. И хотя общественная опасность дея­ния и лица, его совершившего, — обстоятельства разные, все же, как представляется, учет одного из них должен корреспондироваться с учетом другого[21].

Заключение

Итак, по итогам своей работы я могу сделать следующий вывод: я достиг своей цели и проанализировал возможность применения на практике ст.22 УК РФ. В качестве итога я могу сказать следующее:

Ограниченная вменяемость обвиняемого требует дифференцированной оценки и учета следствием и судом в каждом конкретном слу­чае. Непринятие ее во внимание должно быть отражено в обвинительном заключении и приго­воре суда и являться обоснованным. При изуче­нии судебной практики заметно уклонение кол­легии по уголовным делам Мосгорсуда от анали­за рассматриваемых вопросов. Кассационная инстанция оставляет без изменения приговоры, содержащие противоположные решения сход­ных ситуаций.

Не безупречна и редакция самой ст. 22 УК. В ней делается акцент на учет психического расстройства, т.е. медицинского критерия ограниченной вменяемости, и упускается юридический критерий — неполная мера осознания фактического характера и общественной опасности действий и способности руководить ими. Иными словами, ведущими должны быть данные о существенном влиянии имеющихся расстройств на преступное поведение. Чисто количественного определения тяжести психических расстройств в таких случаях явно недостаточно. В противном случае ст. 22 УК потеряет смысл, и почти каждый обвиняемый с психическими аномалиями может рассчитывать на применение к нему этой нормы.

Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, но затрудняющее способность понимать характер, значение и последствия своих действий (бездействия) либо воздержаться от преступного деяния, может признаваться судом обстоятельством, смягчающим наказание. Вместо кратких сроков лишения свободы в отношении ограниченно вменяемых целесообразно применять любые более мягкие виды и меры наказания, а также условное осуждение. Вместе с тем таким лицам не исключается назначение любого строгого наказания при наличии отягчающих обстоятельств. Ограниченная вменяемость можете быть не принята во внимание судом и не оказать влияния на меру наказания. Таким образом, наличие ограниченной вменяемости не следует автоматически рассматривать как смягчающее обстоятельство. Суд обязан исходить из общих начал назначения наказания. Кассационная и надзорная инстанции могли бы более последовательно ориентировать практику в отношении применения ст. 22 УК. Большинство судей испытывает затруднение в принятии собственных решений по этому вопросу. Некоторые склоняются к смягчению наказания, другие приводят веские доводы против, многие высказались за закрепление в уголовном законе правил (особенностей) назначения наказания лицам, совершившим преступления в состоянии ограниченной вменяемости.

Считаю необходимым обратить внимание практических работников, в частности, на то, что особенности личности, обусловленные психическими аномалиями, принадлежат к числу наиболее значимых ее характеристик, а потому подлежат доказыванию по уголовному делу; институт ограниченной вменяемости позволяет дать юридическую оценку не только личности обвиняемого, но и самого преступления, правильно квалифицировать содеянное; ограниченная вменяемость лица должна быть отражена и оцениваться в обвинительном заключении и приговоре суда. Еще одним доводом, подтверждающим неподготовленность, как экспертов, так и судей в во­просах ограниченной вменяемости, является то, что из 293 осужденных, которым в 2008 году наряду с наказанием назначено принудительное лечение, 8,2% составили лица, совершившие преступления небольшой тяжести, 1,7% — неос­торожные. Это явно не стыкуется с предусмот­ренными законом критериями опасности лица для назначения ему принудительного лечения8.

Список литературы

Нормативные акты:

1. Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. №63-ФЗ (в ред. на 7 марта 2011 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 17 июня 1996. – №25. – ст. 2954.

Судебная практика:

2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)» (с изменениями на 3 декабря 2010 г.) // Российская газета. – 9 февраля 1999 г.

Литература и источники:

3. Аргунова Ю. Применение нормы об ограниченной вменяемости. // Российская юстиция. – 1999. – №7. – C.25-33.

4. Брыка И., Иванов Н. Ограниченная вменяемость. // Российская юстиция. – 1998. – № 10. – С. 7-12.

5. Грачева Ю.В., Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.И. Рарог. – М.: Проспект, 2009.

6. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Бриллиантова. – М.: Проспект, 2010.

7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. // Отв. ред. В.М. Лебедев. – М.: Юрайт, 2010.

8. Кубанцев С.П. Из опыта зарубежных стран. // Журнал российского права. – 2005. – №8. – С. 25-31.

9. Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. / Под ред. Г.Н.Борзенкова, и В.С.Комисcарова – М.: ИКД "Зерцало-М", 2002.

10. Михлин А.С. Уголовное право. – М.: Юриспруденция, 2000.

11. Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. – М.: Волтерс Клувер, 2005 г.

12. Постатейный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. / Под ред. А.И. Чучаева. – М.: ИНФРА-М, 2009.

13. Прохоров Л.А., Прохорова М.Л. Уголовное право. — М.: Юристъ, 2005.

14. Пищита А.Н. Принудительные меры медицинского характера в законодательстве Российской Федерации. // Медицинское право. – III квартал. – 2005. – №3. – С. 48-52.

15. Семенцова И.А. Принудительные меры медицинского характера и назначение наказания в отношении лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. // Журнал Российского права. – 2001. – №11. – С. 48-55.

16. Уголовное право России. Общая часть. Учебник. / Под ред. доктора В.П. Ревина) – М.: ЗАО Юстицинформ, 2009.

17. Уголовное право. Общая часть: учебник / Отв. ред. Я. Козаченко. — М.: Норма, 2008.

18. Уголовное право России. Особенная часть. / Под ред. Л.Л.Кругликова. М.: Волтерс Клувер, 2004.

19. Щепельков В.Ф. Субъект преступления: преодоление пробелов уголовного закона. // Журнал российского права. – 2002. – №2. – С. 32-36.

[1] Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. / Под ред. Г.Н.Борзенкова, и В.С.Комисcарова – М.: ИКД "Зерцало-М", 2002. – С. 254.

[2] Грачева Ю.В., Ермакова Л.Д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.И. Рарог. – М.: Проспект, 2009. – С. 128.

[3] Брыка И., Иванов Н. Ограниченная вменяемость. // Российская юстиция. – 1998. – № 10. – С. 9.

[4] Г.Н.Борзенков, и В.С.Комисcаров. Указ. Соч. – С. 258.

[5] Аргунова Ю. Применение нормы об ограниченной вменяемости. // Российская юстиция. – 1999. – №7. – C.26.

[6] Уголовное право. Общая часть: учебник / Отв. ред. Я. Козаченко. — М.: Норма, 2008. – С. 318.

[7] Кубанцев С.П. Из опыта зарубежных стран. // Журнал российского права. – 2005. – №8. – С. 26.

[8] Там же. – С. 29.

[9] Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. №63-ФЗ (в ред. на 7 марта 2011 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 17 июня 1996. – №25. – ст. 2954.

[10] Уголовное право России. Особенная часть. / Под ред. Л.Л.Кругликова. М.: Волтерс Клувер, 2004. – С. 152.

[11] Семенцова И.А. Принудительные меры медицинского характера и назначение наказания в отношении лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. // Журнал Российского права. – 2001. – №11. – С. 52.

[12] Прохоров Л.А., Прохорова М.Л. Уголовное право. — М.: Юристъ, 2005. – С. 86.

[13] Щепельков В.Ф. Субъект преступления: преодоление пробелов уголовного закона. // Журнал российского права. – 2002. – №2. – С. 33.

[14] Постатейный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. / Под ред. А.И. Чучаева. – М.: ИНФРА-М, 2009. – С. 121.

[15] Семенцова И.А. Указ. Соч. – С. 49.

[16] Пищита А.Н. Принудительные меры медицинского характера в законодательстве Российской Федерации. // Медицинское право. – III квартал. – 2005. – №3. – С. 49.

[17] Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. – М.: Волтерс Клувер, 2005 г. – С. 154.

[18] Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. – М.: Волтерс Клувер, 2005 г. – С. 154.

[19] Там же. – С. 156.

[20] Там же. – С. 157.

[21] Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. – М.: Волтерс Клувер, 2005 г. – С. 154.