Глава 20. Трудно принять себя

«Тащи сюда свою задницу, Даниэль Джексон! Для тебя есть работа!» - эти слова раз за разом эхом отзывались в голове Вознесшегося, возвращая мысли к примитивному миру, который он наконец-то покинул. Почему он продолжал слышать голос этого человека? Да, он был его другом когда-то, но это – в прошлом. Он должен следовать избранному пути, нельзя делать шаг назад в Познании. Не стоило прерывать этот захватывающий процесс, во время которого ты можешь одной только силой мысли проникнуть в любой уголок Вселенной, увидеть и понять абсолютно все, что пожелаешь!

Но голос назойливо звучал в сознании Высшего, раздражающе и почему-то весело. Появилась мысль, что эта назойливость не случайна. Потом возник интерес, как смертный смог позвать его, оставаясь в Низшем мире. Его друг был каким-то особенным? Если так, то он обязан все выяснить. Как же его звали? Джек. Джек О’Нилл. Да, он начал вспоминать. Это было… тяжело. Хотя, казалось, бы – он мог с легкостью постигнуть законы мироздания, а вот воспоминания о пребывании в мире людей давались тяжело. Такого не должно было происходить. Ома говорила, что он останется самим собой, все воспоминания останутся с ним навсегда. Ома! Как же давно он ее не видел! Почему они перестали общаться?

Вознесшийся прекратил процесс поглощения знаний. Казалось, проснулась та часть его личности, которой надо было обязательно докопаться до сути происходящего, даже если оно происходит с невзрачной безделушкой из раскопа. Раскопа?! Что это еще за терминология? Что вообще происходит? Правила говорят…Правила! Ему можно спуститься и поддержать друга, если тот испытывает душевные или физические муки! А если он сам испытывает нечто подобное? Что говорят правила? Правильно, ничего. Значит, в любом случае надо спуститься и узнать, что нужно Джеку. И понять, почему воспоминания возвращаются с таким трудом и приносят невероятную тяжесть.

***

После возвращения с родины гуаулдов Анна была подвергнута всевозможным медицинским тестам и анализам, поскольку доктор Фрейзер желала знать, как устроены харсизисы. Хотя ничего нового она и не обнаружила, все равно, просто обязана была проверить. По просьбе Анны доктор назначила очередной генетический тест с целью выяснить, что мог привнести в ее организм асгард. Анализы были взяты, и женщину отправили в палату отдыхать и ждать первых результатов. Кассандра, которая все еще оставалась на базе, была намеренно помещена в одну палату с Энн после собственного планового обследования. Джанет считала, что им нужно подружиться с Анной.

Первое время девочка угрюмо молчала, уставившись в потолок, и Анна сдерживала искушение воспользоваться телепатией. Потом Кассандра не выдержала и сказала:

- Я признаю, что ты – не гуаулд. Но я тебе не доверяю.

- Почему? – спокойно спросила Энн.

- Потому что ты дружишь с гуаулдами. Потому что ты спасла Ниирти, которая убила всех моих родных и друзей в прежнем мире. Потому что ты – харсизис этой Ниирти, и от тебя неизвестно чего ждать. Многие люди тебя боятся, но сказать ничего против не могут, потому что полковник О’Нилл пользуется у них уважением!

- Ты права, ты не должна доверять мне, - согласилась миссис О’Нилл после некоторой паузы. Девочка с удивлением ставилась на нее: она ожидала, что женщина станет опровергать ее утверждение. Анна между тем продолжала:

- По правде говоря, я тоже не доверяю тебе.

- Я тебе ничего не сделала! – возразила Кассандра. Анна выпрямилась в кровати и, вытянув руку, начала загибать пальцы:

- Ну, ты – инопланетянка, что само по себе уже подозрительно. Ты появилась здесь с бомбой замедленного действия и чуть не убила всех. Ты якобы случайно способствовала смерти Ток’ра, и, наконец, если верить Ниирти, неизвестно, какими способностями ты обладаешь и будешь обладать. Так что ты, Кассандра, - закрытая шкатулка. А сюрпризы нравятся не всем. Я вот не очень их люблю, даже от этерианцев, которым доверяю. И, последнее, многие думают, что от тебя тут одни неприятности. Но доктор Фрейзер пользуется у них авторитетом, так что они молчат.

Кассандра смотрела на Анну со слезами на глазах. Как она могла говорить ей такое! Как она смеет вспоминать тот ужас, через который девочке пришлось пройти по вине Ниирти! Дрожащим голосом она сказала:

- Ты не имеешь права так говорить обо мне! Я не виновата, что из меня сделали бомбу, я не виновата, что я одна выжила! Я не знала, что в Саманте был Ток’ра – я всего лишь чувствую гуаулдов. И я бы с радостью отказалась от любых способностей, которые достались мне от Ниирти! – Кассандра всхлипнула и сжалась в комочек на своей кровати. Совсем ребенок! Анна, подавив в себе сильное желание подойти, обнять и успокоить ее, и вместо этого тихо сказала:

- Я не виновата, что родилась харсизисом. Я не виновата, что моя сила вызывает зависть некоторых людей. Я не виновата, что чувствую этерианцев под личинами гуаулдов. Я не виновата, что именно на меня Хет’и’сса возложил миссию возрождения Древнейших. И я тоже с радостью отказалась бы от всех своих способностей. Как и ты, Кассандра. [Хотя это немерянно круто и ни разу не слабо J]

Девочка недоверчиво на нее посмотрела и, вытерев слезы, спросила:

- Ты хочешь сказать, что мы похожи? Я не думаю, что это так.

- Разумеется, мы разные. Я приняла свою силу и свою сущность, а ты – нет. Ты гонишь ее от себя, а она возвращается. Ты хочешь убрать из своей жизни все, что напоминает тебе об ужасах прошлого и злишься на любого, кто освежает твою память, даже простым фактом своего существования.

Кассандра перестала плакать, но ее глаза все равно были красными. Она потерла их и устало сказала:

- Да, ты права, я хочу все забыть. Эти воспоминания доставляют мне ужасную боль, и очень часто мне хочется начать все с чистого листа, сделать так, чтобы я и вправду родилась здесь, на этой планете, у мамы. И чтобы никаких Звездных Врат и гуаулдов.

Анна с сомнением покачала головой:

- Забвение не поможет, Кассандра. Забытое вспоминается и тогда отзывается в душе не меньшей болью, чем прежде. Лучший способ избавиться от этой боли – пропустить ее через себя. Расскажи о том, что ты чувствуешь. Один раз, два, десять, сто раз – столько, сколько нужно, чтобы боль перестала ощущаться. Останутся воспоминания, факты и знание того, что ты это уже пережила. Оно ушло. А ты продолжаешь жить. Думаю, так все и происходит. – Выражение лица Анны было серьезным, но Кассандра почему-то хихикнула:

- Это – что, наука психология?

- Нет, девочка, это – наука жизнь. Поверь моему опыту. – Голос Анны звучал низко и торжественно, и Кассандре показалось это настолько несуразным, что она засмеялась еще громче:

- И кто мне дает советы? Ты всего на десять лет меня старше, тоже мне, опытная!

Анна обиженно посмотрела на нее, и девочка перестал смеяться, подумав, что ее собеседница рассердится. После нескольких секунд этой театральной паузы Анна махнула рукой и тоже рассмеялась:

- Ладно, проехали. Просто прочитала дурацкий совет в одной умной книжке, ты права.

- На самом деле он не такой уж дурацкий, твой совет. Я помню, что сначала пыталась поговорить с мамой и Сэм про то, что со мной случилось, но они начинали хлопотать надо мной, как будто я снова умираю. И сразу же переводили разговор на другие темы. И я подумала, что лучше забыть. Но не получалось. Я попробую еще раз поговорить с мамой…

- Ну, с мамой-то, может, и не надо, она как раз имеет право забыть, и у нее это прекрасно получится, потому что это – твое, а не ее прошлое. Можешь поговорить со мной, например. Или еще с кем-нибудь на базе. Вот, с Тил’ком поговори, например.

- С тобой? Ты серьезно? И ты выслушаешь меня?

- Конечно.

- Спасибо, - серьезно сказала Кассандра, - а если и тебе захочется поговорить, я тебя тоже выслушаю.

- Спасибо, это было бы здорово. А знаешь, что? Приходи ко мне в гости, а? Ты ведь еще не знакома с моими девочками и с моей мамой?

- Нет, я только сегодня мельком их видела. Спасибо, я с удовольствием, - девочка улыбнулась. Хотя, подумала Анна, после того, что она пережила, трудно все-таки считать ее ребенком. И чем раньше она поймет, что стала взрослой, тем легче ей будет в жизни.

- Кстати, если что, Ниирти больше не существует. Есть этерианка по имени Агора. Если верить ее возрожденной подруге, она была легкомысленной сердцеедкой и увела парня у Марраны. Ты ведь слышала про Маррану?

- Да, я много про нее слышала. И даже один раз видела Дарена. – Кассандра вдруг засмущалась, добавив, - и другого, Мараба, кажется. – Анна удивленно подняла бровь и покачала головой, но комментировать замеченное не стала:

- Это когда они лечили Эрию?

Кассандра кивнула и приготовилась ответить более развернуто, но тут в палату вошла Джанет с кипой бумажек в руках. Она радостно объявила:

- Все на выписку. У тебя все в порядке, Кэсси, можешь собираться. И не забывай, что в понедельник ты идешь в школу, хватит бездельничать.

- Хорошо, мам, - Кассандра улыбалась, вспомнив советы Анны, а потом спросила:

- А можно на следующих выходных я схожу в гости к Анне – она меня пригласила. – Глаза Джанет округлились: она, конечно, хотела, чтобы они подружились, но такого быстрого результата не ожидала. Доктор сказала:

- Ну, разумеется, можно. А полковник не будет против?

- С чего бы? К тому же, ему давно хотелось съездить на рыбалку, так что все к лучшему. Конечно, приходи, Кэсси. Ты уже умеешь пользоваться телепортом?

- Нет, еще не пробовала. Мам, можно?

- Ты же знаешь, у нас дома нет арки. Для этого тебе придется ехать сюда, так что лучше сразу поехать к Анне, а вот от нее можешь вернуться и телепортом.

Так они и договорились. Кассандра, быстро одевшись, помахала рукой матери и Анне и убежала. Джанет присела на кровать к женщине и с чувством произнесла:

- Спасибо тебе за нее, Энн. Я впервые вижу ее такой жизнерадостной. Что ты сделала?

-Всего лишь показала ей, что она не одна такая – с интересным прошлым. Как выяснилось, мы во многом похожи. Так что поболтать и вправду есть о чем.

- А что там Ниирти говорила о ее будущих способностях? Что она может много чего?

- Вот вернется – и спросим. Не волнуйся, Джанет, я прослежу, чтобы все было в порядке. А насчет способностей – у нас же есть эта машина. Можно запустить процедуру сканирования, не вызывая мутаций. По идее, не нужно никаких анализов: результат будет подробный.

- Нет уж, обойдемся без этого устройства, - твердо возразила доктор. – Давай теперь о тебе.

- А что? Есть что-то новенькое?

- Трудно сказать точно. Цитогенетики работают не быстро, сама знаешь. Биохимия в порядке, известных штаммов вирусов нет. Лейкоциты, эритроциты в норме, немного повышен гемоглобин, но это нормально. Ты здорова.

- И чем же я отличаюсь от человека обыкновенного?

- Вот, об этом я и говорю. Твоя энцефалограмма.

- Аномально высокая активность корковой части, как и прежде? – усмехнулась пациентка.

- Чуть выше даже. Ты догадывалась?

- Догадывалась. Это от того, что я получила на корабле Тора. Если верить ему, вреда моему здоровью это не принесет.

- Я вижу, что с тобой все в порядке. Но… не перенапрягайся, ладно? Давай понаблюдаем тебя еще пару недель. Мне бы не хотелось, чтобы с тобой произошло то же, что с полковником тогда.

- Не должно, - Анна пожала плечами, - но твоим советом я не буду пренебрегать, Джанет. Мне можно идти?

- Иди, конечно. Поцелуй девочек от меня.

- Сама приходи и целуй. А то они хватаются за волосы и пытаются на них повиснуть. Маленькие негодницы – им это кажется забавным. Но, ради тебя, так и быть, рискну.

Анна ушла, и Джанет получила возможность пойти к еще одному необычном пациенту, который в последнее время занимал большую часть ее рабочего, да и не только, времени.

Самоопределение [а чо глава /часть без номера?]

Сначала он не осознавал себя единым целым. Но было то, что ощущали обе его стороны: боль. Ему было больно, и он не мог сказать, что именно болело. Возможно – все. Голова и… еще одна голова? Бред, как у человека может быть две головы? У человека? Разве он человек? Он помнил, что человеком он мог управлять, манипулировать и получать от этого удовольствие. Но в то же время он чувствовал себя и человеком. Периодически в памяти всплывали обрывки мыслей и образов. Больше всего ему нравился образ женщины с золотой кожей - от нее веяло силой и спокойствием. Как правило, когда он вспоминал ее, боль отступала. Но потом всегда возвращалась, сводя с ума. Он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме этой боли. Он даже не мог понять, где находится, и что творится вокруг. Постепенно он догадался, что боль иногда утихает и становится почти не заметной. В такие моменты он мобилизовался полностью и усиленно вспоминал себя. Позднее он стал видеть происходящее. Первым был образ женщины, но не той, что с золотой кожей, а другой. Когда она подходила к нему, у него в голове как будто прояснялось. В конце концов, он стал видеть все вокруг, а боль была почти неощутимой. Он понял, что женщина улыбается ему, когда смотрит на него. И он, не понимая, что это могло значить, на всякий случай стал улыбаться в ответ. В первый раз это привело ее в весьма странное состояние: она что-то воскликнула, куда-то убежала, потом вернулась и что-то начала говорить. Но он ее не понимал. Такое впечатление, что звуки, доносившиеся из ее рта, складывались в совершенно не понятные сочетания, которые по какой-то причине нужно было принять за слова. Он долгое время терпел и морщился от этих звуков, но потом подумал, что она просто не знает нормального языка. И решил показать ей, как надо говорить правильно. Язык, которым он пользовался, был прост и ясен, его звучание – мелодично и приятно слуху. Но она не поняла. Покачала головой, похлопала его по руке и отошла. Это была неудачная попытка общения, но он не терял надежды. Сделать так, чтобы она его поняла – вот что стало главным для него. Боли больше не было, и на двойственности самоосознания можно было не зацикливаться. Не важно, что у него, судя по внутренним ощущениям, было две головы. Главное, что ни одна из них не болела.

Однажды, чтобы проверить, на самом ли деле две головы имеют место, он стал ощупывать свое лицо. И тогда женщина рассмеялась и принесла ему зеркало. Да, он помнил, что это такое. И поразился тому, что в нем увидел: голова была все-таки одна. Он вопросительно посмотрел на женщину, но она не поняла и снова произнесла что-то неразборчивое. Он на мгновение прикрыл глаза, а потом показал на зеркало и произнес слово, его обозначающее. Она, наконец-то, поняла, что он имел в виду и, тоже показав на зеркало, назвала его по-своему. Он попытался повторить и поморщился, настолько неприятным оказалось произнесение этих звуков. Но, в любом случае, это был прогресс. В дальнейшем они стали общаться очень часто. Потом стали приходить другие люди. Среди них он с радостью узнал ту, что в его воспоминаниях была с золотой кожей. Его счастью не было предела! Она тоже очень обрадовалась, когда пришла в первый раз и обнаружила, что он может ее видеть. Но поговорить все так же не удавалось. Но она смогла позволить ему услышать ее мысли. Она хотела знать, как он себя чувствует. Он ответил вслух: хорошо, но она не поняла, что он сказал. Она некоторое время сидела у его кровати, взяв его за руку, а потом что-то снова сказала на своем странном языке и ушла.

С тех пор она приходила часто, но та, другая – она почти все время была рядом. Если женщина с золотой кожей приносила спокойствие и уверенность, то эта – радость и безмятежность. Постепенно они научились понимать друг друга, разработали своеобразный словарь. Она могла произносить звуки его языка правильно, а ему перестали казаться неприятным те слова, что произносила она.

Периодически он обращал внимание на то, что происходило вокруг. Помещение, в котором он находился, выглядело странно. Было несколько кроватей, как у него, и время от времени на них помещали людей, которые то говорили на том самом странном языке, то кричали, вызывая у него головную боль. Появлялась его знакомая со своими, очевидно, помощниками, и через некоторое время люди замолкали. А потом, чаще всего так случалось, они вставали и уходили. И он начал понимать, что они были больны, а она им помогала стать здоровыми. Он знал, как на его языке называется та деятельность, которой занималась его знакомая, но, чтобы ей было приятно, перевел на ее язык.

***

Джанет, отправив Анну домой, направилась к Баалу. Впрочем, не факт, что ему нравилось это имя. Он на него реагировал гримасой, возможно – отвращения. Имя Харем также не вызывало положительных эмоций, впрочем, – как и отрицательных. Возможно, нужно было другое имя для него. Джанет гордилась своими успехами в лечении этого необычного пациента. Сначала, когда его только привезли – его жизненные силы были почти исчерпаны. То, что рассказали Анна и полковник, было ужасно: Джанет помнила, что происходило с О’Ниллом, когда в его голове нашла приют библиотека Древних. У Баала ситуация была немногим легче, судя по всему. Мозговая активность, которую отслеживали первое время каждые два-три часа, была нестабильной. Казалось, он боролся с полученными знаниями, боролся за свое право на жизнь. Когда активность мозга повышалась, пациенту было больно, он стонал и что-то неразборчиво кричал. Она давала ему обезболивающее. Оно помогало, пока приступ не заканчивался. Потом наступало затишье. Постепенно периоды приступа становились все реже и короче, а периоды затишья – все продолжительнее. Это был успех! И как-то раз он даже попробовал с ней заговорить. Она совершенно не поняла, что он сказал. Слова его были потом записаны транскрипцией, и, после консультаций с лингвистами, было установлено, что язык этот не известен на Земле. И не имел, скорее всего, родственных связей ни с одним из забытых или ныне существующий наречий. Это открытие вызвало научный интерес исследователей ЗВ, но, к сожалению, Баал просто не замечал других людей, кроме нее самой и Анны, при виде которой радовался и даже позволял ей брать себя за руку. Впрочем, сама Джанет к нему тоже прикасалась, по долгу службы, и он также не возражал. Когда пришел полковник О’Нилл, Баал просто отвернулся от него. Тил’к вызвал такую же реакцию. На Квинна он посмотрел, как на пустое место, а затем уставился в потолок. Постепенно все привыкли, что Баала интересуют только двое: Джанет и Анна. Полковник ругался по этому поводу, но поделать ничего не мог. Сама доктор была уверена, что помощь этерианцев могла бы пригодиться – скорее всего, он говорил на языке, который был им, Древнейшим, знаком. А, может быть, это был их первоначальный язык? По словам Анны, она сделала попытку поговорить с ним телепатически, и он ее понял, но вот ответить тем же не мог, сказал словами на своем неизвестном языке. Они начали изучать языки друг друга и составлять словарь. Ох, и трудным был этот язык! И произносить слова надо было правильно, малейший акцент приносил ему неприятные ощущения, возможно, боль. Но Джанет и в этом могла гордиться собой – вскоре она уже могла с ним разговаривать, да и Анна тоже. Впрочем, сам Баал разговаривал по-английски гораздо лучше, чем они на его языке. И вот, сегодня Джанет шла к Баалу, чтобы снова с ним поговорить и выяснить, наконец, как теперь звучит его имя.

Он словно чувствовал, когда она придет. Она еще открывала дверь, а он уже не только смотрел на нее и улыбался, но при этом еще и сел в кровати! Она сначала испугалась, ведь у Баала был строгий режим лежачего больного. [Много лежать вредно! Лежать можно и нужно, когда имеет место поражение позвоночника, конечностей, и то не во всех случаях. Т.к. при длительном лежании возникают застойные явления, отёки, нарушения деятельности органов, пролежни, атрофия мышц ] Да и сам он не проявлял желания сесть или встать, а тут такое… Она побежала к нему, взяла руку, чтобы проверить пульс, но тут он произнес слова, заставившие ее беспокоиться уже за собственный пульс:

- Дающая жизнь… я рад тебе. Спасибо.

Она в растерянности смотрела на него, а он держал ее за руку и все так же улыбался, глядя в глаза. Джанет и не подумала убрать руку, более того, ей было приятно, когда он прикасался к ней сам. Наконец, она смогла сказать в ответ:

- Я… не могу дать жизнь, я помогаю спасать ее. Как называть тебя?

- Ты спасла мне жизнь, ты дашь мне имя.

- Раньше тебя звали или Баал, или Харем.

- Первое мне нравится больше. Баал. Я чувствую это имя, оно мне подходит.

- Это хорошо. Почему ты сел? У тебя появились силы?

- Да, Джанет, Дающая жизнь. Я могу сидеть. И я хочу встать. Другие люди ходят, и я тоже хочу попробовать.

- Сначала я должна осмотреть тебя: лишняя нагрузка может быть очень опасна.

- Хорошо, но потом ты позволишь мне встать, Дающая жизнь.

Джанет организовала полномасштабное обследование, во время которого пригласила Анну. Баал мужественно терпел, пока, наконец, Джанет не сказала:

- Ты в порядке, думаю, не будет вреда, если ты встанешь.

И он попробовал встать. Сил у него было пока мало, но женщины его поддерживали. В целом эксперимент был признан успешным, и со следующего дня к Баалу начали пускать других людей. Он реагировал нормально, говорил медленно, трудно подбирая слова для речи, но все же не игнорировал, как вначале. Разумеется, прежде всего, людей волновало, что из знаний Древних осталось в его памяти. Баал не понимал, или делал вид, что не понимал.

Тем временем, он постепенно вспоминал свою прошлую жизнь. Или, правильнее будет сказать, жизни. На самом деле, их было у него целых две. А сейчас воспоминания обеих принадлежали ему. Он выяснил про себя главное – он не являлся ни одним из этих двух личностей. Он – другой. Но имя Баал все же больше ему нравилось, прежде всего, своим звучанием. Воспоминания говорили ему, что он был раньше тем, кого люди, снующие вокруг, называли гуаулдами. И, судя по обрывкам фраз, - их сильным и опасным врагом. Некоторые из людей до сих пор его опасались. Он решительно не понимал, чего они боятся сейчас – ведь он не может самостоятельно и двух шагов сделать. Кстати, как объяснить эту его слабость, не знала и Джанет. Тонус мышц был в порядке. Лежа, он мог спокойно поднимать даже весьма тяжелые предметы. Но, когда вставал на ноги, все тело отказывалось ему повиноваться. Нарушалась координация движений, и он, сделав пару шагов, падал. Позднее он осознал, что это связано вовсе не со слабостью – силы у него были, а с отсутствием координации движений. Джанет тоже пришла к такому выводу после серии очередных тестов. Ему начали давать специальные упражнения, и вскоре дело пошло на лад. Он смог самостоятельно пройтись по палате, и при этом его никто не поддерживал под руку, как раньше. Джанет очень радовалась – еще один успех. Но вот остальных посетителей, похоже, его успехи на данном поприще не интересовали. Ведь он так и не вспомнил о тех знаниях, которые были у него в голове. Очевидно, нужен был какой-то толчок, чтобы воспоминания вернулись. А пока он мог только вспоминать две жизни, которые когда-то принадлежали ему.

***

Сначала была боль. Боль в голове, потому что ее, казалось, что-то грызло изнутри. Сколько это продолжалось – черт его знает, но закончилось еще хуже. Голова перестала болеть, и он смог разглядеть окружающий мир. Он вовсе не был радужным, несмотря на облегчение. Рядом с кушеткой, на которой он лежал, находились двое: один – напоминающий тень в балахоне, другой – мужчина с бледным и искаженным презрительной гримасой лицом, в странной одежде, напоминающей кольчугу. Тот, который в балахоне, сказал потусторонним голосом:

- А все-таки он везучий. Я был прав, из него получится отличный носитель для моего верного слуги.

- Вы мудры и всесильны, мой повелитель Анубис.

Анубис! Кажется, он начал вспоминать, что он тут делает, на этой кушетке, и кто он, собственно, такой. Его имя – Виталий Шеин. С именем пришли и остальные воспоминания. А также имя человека в кольчуге. Кир. Подонок, который его предал. Впрочем, это было запланировано. Анубис произнес:

- К сожалению, сканирование не принесло тех результатов, которых я ждал. У него нет тайн Отверженной. Впрочем, это не так уж и важно. Скоро я смогу сам все узнать. Кир, распорядись, чтобы мой слуга прибыл сюда – пришло время дать ему награду, которую он, бесспорно, заслужил.

Так, отверженная – это Анька, он вспомнил. Анубису нужен идеальный носитель, тело которого не разрушится от соприкосновением с его мерзким духом. А вот ему, ее брату и, как выяснилось, родственнику, видимо, предстоит стать носителем гуаулда. Но они еще поймут, что не на того напали. Он просто не позволит змее проникнуть в него. Виталий закрыл глаза, успокаиваясь. Потом снова открыл и обнаружил, что те двое отвернулись. Он воспользовался этим и быстро вскочил с кушетки, с силой оттолкнув Кира. Однако миновать Анубиса он не смог. Силой телекинеза тот поднял непокорного таури над полом и сказал, совершенно без эмоций в голосе:

- Неужели ты так глуп, что думал сбежать? Твоя дерзость понятна, но твоя глупость меня разочаровывает. Смирись, это – твоя судьба. Мой слуга заслужил твое тело, он принес мне много пользы. И, если ты будешь сопротивляться, испытаешь страшную боль.

- Ничего, потерплю, не впервой, - сквозь зубы, борясь с нечеловеческой силой, удерживающей его, прошипел Вик, - я не позволю змее завладеть мной, ясно?

- Разумеется, ты позволишь. Будешь мне благодарен, что я разрешу это тебе.

Вик не ответил, продолжая бороться. И тут Анубис сделал знак вошедшим джаффа. Они было вскинули посохи, нацелив в пленника, но Кир их остановил:

- Я же говорил, это – бесполезно.

- Не разочаровывайте меня, джаффа, - добавил Анубис, - делайте свою работу.

Посохи были заменены ножами, и один из джаффа подошел к Виталию. Ноги того не касались пола, а движения рук и ног – скованы силой Анубиса. Он не смог оказать сопротивления, когда джаффа изо всех сил всадил клинок ему прямо в солнечное сплетение. Да, это и вправду была ужасная боль. В то же самое время Анубис отпустил Вика, и тот мешком упал на пол. Он попытался встать, но не смог. Однако он все еще мог сопротивляться. Потусторонний голос сказал:

- Надо же, какой живучий. Джаффа!

Удар второго кинжала пришелся на левое плечо, но правой рукой Вик схватил джаффа и отбросил. Сила броска была такова, что тот даже не пошевелился, когда упал, ударившись об стену. Но, проделывая это, Виталий не заметил движения второго воина, который своим оружием поразил его правое плечо, буквально пригвоздив к полу. Все еще пытаясь двигаться, борясь с ужасной болью, он попытался вытащить кинжал, но не смог. Тогда он сделал вторую попытку, уже чувствуя, как сознание покидает его.

- Этот таури невероятно силен. Тебе очень повезло, но сначала нужно постараться. Это в твоих интересах. Действуй.

Вик почувствовал, как шею пронзила иная боль, которой он хотел бы избежать больше всего на свете. После этого сознание окончательно покинуло его.

Сознание медленно возвращалось. Открыв глаза, он увидел мир, но, как будто, не сам. Все было нечетким, почти размытым. Не было боли, и это, пожалуй, можно назвать единственным плюсом ситуации. Он сосредоточился на собственных ощущениях. Так, он встает. И снова опускается – на колени. Перед кем? Перед странным типом в балахоне. Это же Анубис! Да ни за что! Он не будет кланяться этому чудовищу! Он осознал, что его тело контролирует гуаулд. Также он понял, что может и должен ему сопротивляться. Он сосредоточился на том, чтобы заставить себя встать с колен. У него почти получилось, тело дернулось, но тут он услышал в своей голове голос. Это явно был не гуаулд. Голос сказал:

- Расслабься, мальчик. Все в порядке, притворись, просто притворись. Все будет хорошо, я обещаю.

Виталий озадаченно прислушался к голосу и вспомнил: Дукана! Она говорила, что подстрахует его, если что-то случится. Она контролирует гуаулда или не дает ему доступа к его воспоминаниям? – «оберегаю твой разум, хотя, было бы что оберегать», - проворчала она. Вик подумал о благодарности, и этого оказалось достаточно, чтобы голос ласково его успокоил: «все будет в порядке, этот Кеннет – просто слабак. Ты бы и сам с ним справился, но нам важно тебя прикрыть от Анубиса». Виталий внутренне улыбнулся и прислушался к тому, что происходило вокруг. Анубис вещал:

- Кеннет, мой верный слуга! Доволен ли ты носителем, которого я тебе дал?

- Да, мой господин. Я и впредь не пожалею сил, служа вам. Благодарю вас за щедрый дар.

- Ты быстро смог его усмирить?

- Я взял контроль сразу же, как только исцелил его. Он долго сопротивлялся, да и сейчас проявляет неповиновение.

- Можешь его наказать, ведь он не знает, на что способны боги.

- Я так и сделаю, мой господин!

- Ступай, ты свободен. А мне нужно связаться с моим слугой в стане врага. Таури даже не подозревают, какой сюрприз я им приготовил. Как же они любят заботиться о тех, кто оказал им мнимую услугу!

Голос Анубиса был радостным, и это звучало особенно неприятно. Кеннет ушел из тронного зала и направился, очевидно, в свои апартаменты. Там он сел в позу лотоса для медитации, и тут в сознании Вика вновь возник голос Дуканы: «А вот сейчас – самое время взять его под контроль. Отвлеки его, и я сделаю это. Если он попробует наказать тебя – помни, это не так страшно, как то, через что ты уже прошел. И не так долго.»

Виталий понял и сосредоточился на том, чтобы попытаться отнять контроль над собственным телом у гуаулда. Он уже смог шевельнуть рукой, как вдруг услышал в голове уже другой, и очень насмешливый голос:

- Какой же вы нетерпеливый, генерал Шеин. Расслабьтесь, я не претендую на ваше тело. Мы в одной лодке, к моему сожалению, но – до поры до времени.

Сказать, что Вик был удивлен – значит, ничего не сказать. Дукана тоже притихла, не выдавая своего присутствия. Однако и это оказалось бесполезным. Кеннет продолжил:

- Прислушайтесь к мудрой женщине – расслабьтесь. Я не виноват, что мне достались именно вы. С вашими-то врожденными способностями.

- Какими еще способностями? – возмутился голос Дуканы.

- О! Я польщен, со мной заговорили, - откровенно насмехался над ними гуаулд. – Признаю, вдвоем вы способны меня уничтожить, вот только вам это никак не выгодно. Думаете, я не знаю, чего вы хотите, каждый из вас?

- И чего же? – в голосе Дуканы чувствовалось напряжение.

- Ты хочешь сберечь брата своей подруги, Дукана. А ты, Виталий, хочешь стащить у бесплотного ублюдка кое-какую вещицу, представляющую важность для твоего народа.

- Какого черта ты это знаешь? Кто ты вообще? – Вик был очень испуган ситуацией. Он не обсуждал это ни с кем. Даже не произносил вслух. Неужели Кеннет все же получил доступ к его памяти?

- Это работает немного не так, как ты себе это представляешь. Я не копался в твоей памяти, если ты об этом.

- Тогда почему ты это знаешь?

- Пока не могу сказать. Вы можете меня уничтожить, но эти знания сейчас вы не получите. Разве вам не достаточно, что мы заодно? Анубис мне побоку, я хочу пройти трансформацию, и как можно быстрее.

- Тогда чего ты делал у Анубиса?

- А у меня и выбора не было. Я не виноват, что ваш подопечный Баал отдал меня ему. Пришлось притворяться тем, кем вы меня посчитали с нелегкой руки подлеца Дарена.

- Дарен – не подлец! – Возмутилась Дукана.

- Подлец, и еще какой, - не менее агрессивно отозвался гуаулд. – Я ведь давно себя вспомнил. И с тех самых пор за ним охочусь. Да знаю я, что он все равно родится. Но чем больше будет мучиться, тем лучше. Я думал, что достал его – а он, оказывается, уже и трансформацию прошел. Но я никогда не прощу его. Может, вы бы и не сочли его подлецом, но у меня иное мнение. Никогда не прощу ему Агору. [А прелесть какая! Они выясняют кто кому вася и чьи в лесу шишки! J))]

- О, да тут замешана женщина? – удивился Вик.

- Бетрин? Это и вправду ты? – взволнованно и тихо спросила Дукана, поразив Виталия.

- Ну, наконец-то! Больше не нужно доказательств, что мы – в одной лодке?

- Как же ты мог? – продолжала Дукана. - Ты предал Агору сам, а она так любила тебя!

- Ну, если тебе это она сама сказала….

- Нет, Маррана.

- Ну, а она к тому времени с Агорой уже не общалась, как я понимаю?

- То есть ты хочешь сказать, что Дарен тебя оговорил?

- Да не трону я его, особенно после трансформации.

- У них с Марраной все хорошо, оставь это.

- Только если он извинится перед Агорой.

- Думаешь, Маррана ему позволит?

- Его проблемы. Эстред-то перед тобой извинился?

- Нет, он не успел.

- Давайте, не стесняйтесь, чувствуйте себя в моей голове, как дома, - с сарказмом вставил Вик.

- А, я про тебя и забыл, - спохватился Кеннет/Бетрин

- Если, как ты говоришь, мы – в одной лодке, будешь отдавать мне контроль, когда я скажу.

- Когда рядом никого нет – делай что хочешь, но при Анубисе, а особенно при твоем дружке Кире – не обессудь, притвориться ты не сможешь.

- Если все так, как ты говоришь – когда все закончится, лично сопровожу тебя на трансформацию.

- Я так и надеялся.

- Кто же ты на самом деле? – вдруг спросил Виталий.

- Да что ж ты пристал-то?

- Ладно, - рассмеялся Вик, - считай, договорились. Но я еще спрошу, что это за врожденные способности у меня есть.

- Сам все узнаешь. Ну, ты готов продолжать медитацию?

Виталий согласился, и они сосредоточились на гармонизации тела и сознаний. И не заметили, что уже не одни в комнате. Стоя на пороге, а ними пристально наблюдал Кир. Увидев, что тело носителя расслабилось, он улыбнулся и вышел. «Контакт установлен, процесс пошел», - думал новоявленный джаффа, направляясь с отчетом в покои Анубиса. Ему было интересно узнать, кто именно является его шпионом среди землян.

Так, ты спрашивала, где 3ю от четвёртой отделить? Думаю, что ДО главы про реабилитационный период Баала. Ну, плюс-минус, но всё что связано с Виком (и его шизофренией, вернее друзьями в его голове J) и Палпатином Анубисом – это, думаю пускать в следующую 4-ю часть (ИМХО)