Понятие системы права и характеристика ее элементов 4 страница

[272] Козлихин И. Ю. Позитивизм и естественное право // Государство и право. 2000. № 3. С. 5.

[273] Первая и основная задача теоретико-правовой науки, отмечал Е. Н. Трубецкой, «заключается в определении самого понятия о праве. Пока мы не выясним для себя, что такое право вообще, все наши суждения о тех или других конкретных видах права будут страдать неясностью, отсутствием определенного научного содержания». По поводу каждого нашего отдельного суждения, относящегося к той или иной области юриспруденции, может возникнуть сомнение: представляет ли оно собою действительно суждение о праве или о чем-то другом, что не есть право. «При отсутствии удовлетворительного определения понятия права не могут быть проведены ясные границы между правоведением и другими науками; а при отсутствии таких границ наука права всегда рискует или не охватывать весь свой предмет, или совершать захваты из других, чуждых ей, областей знания». (См.: Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 11.)

[274] См.: О понимании советского права // Советское государство и право. 1979. № 7. С. 58–73, № 8. С. 55–76; Тененбаум В. О. О сущности права // Правоведение. 1980. № 1. С. 41; Явич Л. С. Сущность права. Л., 1985. С. 108; Лившиц Р. З. Теория права. М., 1994. С. 2, 65, 77–78; Мальцев Г. В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 10; Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 85–86; и др.

[275] Байтин М. И. Сущность права. С. 86.

[276] См.: Халфина Р. О. Что есть право: понятие и определение // Советское государство и право. 1984. № 11. С. 26.

[277] Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. С. 16.

[278] Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права: Учебник. М., 2001. С. 333. – Данный признак более подробно будет рассмотрен в главе 14 «Система права».

[279] На это неоднократно указывалось в юридической литературе, как в прошлом, так и в настоящем. Правило «должно быть соблюдаемо и самой властью, его устанавливающей, пока оно не будет заменено новым правилом. Если же власть, устанавливающая правило, не считает нужным его соблюдать, а действует в каждом конкретном случае по своему усмотрению, то право сменяется произволом». (См.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Вып. 1. С. 313.)

[280] Данный признак более подробно будет рассмотрен далее в главе 12 «Источники права».

[281] При характеристике государственного принуждения как признака права, некоторые авторы не без оснований указывают на то, что государственное принуждение не может быть произвольным, не связанным рамками закона. Р. Иеринг, в частности, неоднократно подчеркивал, что осуществление любого государственного принуждения неизменно узаконивается самим государством и реализуется в рамках права. (См.: Иеринг Р. Цель в праве. СПб., 1881. С. 236.)

Аналогичной позиции о «правомерном принуждении» придерживался также Е. Н. Трубецкой. Он писал, что «не всякое вообще принуждение, физическое или психическое», признается в качестве признака права, а только то, «которое не представляется актом произвола». Принуждение может быть правомерным, «если оно исходит из признанной правом власти, которая при этом не выходит из пределов предоставленных ей правом полномочий», но оно может быть и неправомерным, если применяется «непризванными к тому лицами, самозваными властями, или если власть, хотя бы установленная правом, нарушает пределы своих полномочий». (Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. С. 18.)

[282] Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 220

[283] Там же. С. 214–227.

[284] Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права. С. 340.

[285] Этимологически термин «функция» (от латинского funktio – исполнение, осуществление) означает «деятельность, обязанность, роль, которую выполняет определенный социальный институт или процесс по отношению к целому. (См.: Советский энциклопедический словарь. М., 1980. С. 1449.)

[286] Явич Л. С. Общая теория права. Л., 1976. С. 201.

Та же мысль высказана М. И. Байтиным: «…функции права непосредственно связаны с действием права, с практической реализацией его свойств официально-властного регулятора отношений между людьми, его ролью и местом в структуре правовой системы общества». (См.: Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное понимание на грани двух веков). С. 137.)

[287] См.: Максименко С. Т. Функции советского гражданского права // Актуальные вопросы советской юридической науки. Ч. 2. Саратов, 1978. С. 6; Пугинский Б. И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М., 1984. С. 191; Он же. Функции гражданско-правовых средств // Вестник Московского ун-та. Серия Право. 1989. № 1. С. 13.

Использование термина «результат правового воздействия», как одного из главных признаков понятия функции права, вызывает отождествление понятий «функция» и «функционирование», что, по нашему мнению, недопустимо.

[288] См.: Слюсаренко Е. Л. О понятии функции социалистического права // Труды Киевской высшей школы МВД СССР. Вып. 12. Киев, 1978. С. 23; Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории правоотношений. М., 1980. С. 34.

По нашему мнению, понятие «роль права» содержит не только то, какие функции выполняет право, но и результат осуществления этих функций, который остается за понятием функции права и содержится в нем лишь в виде возможностей.

[289] См.: Реутов В. П. О разграничении функция права и правового регулирования // Правоведение. 1974. № 5. С. 22; Рыженков А. Я. Компенсационная функция советского гражданского права. Саратов, 1983. С. 8–9.

При указанном подходе происходит отождествление функций права с правовым воздействием.

[290] См.: Теория государства и права / Под ред. А. И. Денисова. М., 1967. С. 255; Фарбер И. Е. О воспитательной функции общенародного права // Советское государство и право. 1963. № 7. С. 39.

На наш взгляд, «назначение права» – более объемная категория, а термин «назначение права» говорит скорее о цели, достижению которой должно служить право.

[291] Данную группу функций иногда называют социально-психологическими функциями. Это связано с тем, что, во-первых, непосредственным объектом этих функций является сознание, психика личности; во-вторых, они направлены на формирование индивидуального правосознания, которое является социально-психологическим явлением, неразрывным единством социального и психологического; в-третьих, они осуществляются через социально-психологический механизм действия права. (См., например: Бобнева М. И. Социальные нормы и регуляция поведения. М., 1988; Психологические механизмы регуляции социального поведения. М., 1989; Хецуриани Д. Г. Функции советского гражданского права (теоретические проблемы понятия и системы). Тбилиси, 1990; Тарасов Н. И. Роль социально-психологических факторов в правовом регулировании. Саратов, 1994.)

[292] См.: Алексеев С. С. Общая теория права. Т. 1. М., 1981. С. 193.

[293] См.: Радько Т. Н. Основные функции социалистического права. М., 1970. С. 35.

[294] Как отмечает П. Е. Недбайло, принципы права, с одной стороны, отражают его объективные свойства, обусловленные закономерностями развития данного общества, всей гаммой исторически присущих ему интересов, потребностей, противоречий и компромиссов различных классов, групп и слоев населения. С другой стороны, в принципах права воплощается его субъективное восприятие членами общества: их нравственные и правовые взгляды, чувства, требования, выражаемые в различных учениях, теориях, направлениях правопонимания. Поэтому принципы права должны рассматриваться с учетом как единства, так и особенностей обеих отмеченных сторон, с позиций сложившегося в юридической и философской науках общего представления об объективном и субъективном в праве. (См.: Недбайло П. Е. Объективное и субъективное в праве (к итогам дискуссии) // Правоведение. 1974. № 1. С. 14.)

[295] По мнению М. И. Байтина, общеправовые принципы можно подразделить на морально-этические (или нравственные) и организационные. Первые из них образуют нравственную основу права, его духовный фундамент и непосредственно воздействуют на нормативное содержание права. Они составляют естественные законы, символизирующие основные фундаментальные права человека и гражданина, закрепленные во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и развивающих ее последующих международных и внутригосударственных документах (в том числе Конституции РФ от 12 декабря 1993 г.). К этим принципам отнесены: свобода, равенство, право на жизнь, право частной и других форм собственности, безопасность, достоинство, справедливость, семья, народ как источник власти, человек – высшая ценность, охрана прав человека – цель и обязанность государства. Вторая группа принципов – организационные – тесно связана с первой и «составляет организационно-процедурную основу права, ориентированную на обеспечение его роли как особого, государственного регулятора общественных отношений, выполнение правом его специфически юридических функций». К организационным принципам российского права отнесены: федерализм, законность, сочетание убеждения и принуждения, стимулирование и ограничения в праве. (См.: Байтин М. И. Сущность права. С. 125–133.)

[296] Леушин В. И., Перевалов В. Д. Понятие, сущность и социальная ценность права // Теория государства и права / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. М., 1998. С. 217.

[297] Фогараши Б. Логика. М., 1959. С. 205.

[298] Айдинян Р. М. Система понятий и принципов гносеологии. Л., 1991. С. 88.

[299] Там же. С. 58.

[300] Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. М., 1980. С. 58.

[301] Тугаринов В. П. Избранные философские труды. Л., 1988. С. 263–264.

[302] Словарь русского языка: В 4 т. Т. 3 / АН СССР. Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1987. С. 289.

[303] Айдинян Р. М. Система понятий и принципов гносеологии. С. 88.

[304] Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 685.

[305] Поляков А. В. Общая теория права: Курс лекций. СПб., 2001. С. 37.

[306] Нерсесянц В. С. Философия права Гегеля. М., 1998. С. 132.

[307] Философский энциклопедический словарь. С. 685.

[308] Бернацкий Г. Г. Евгений Николаевич Трубецкой: естественное право и религия. СПб., 1999. С. 48–50.

[309] Там же. С. 50.

[310] Там же.

[311] Философский энциклопедический словарь. С. 685.

[312] Н. Н. Алексеев выделял такие традиционные типы правопонимания как юридическую догматику, юридический социологизм и теорию естественного права. Себя же ученый относил к сторонникам феноменологии права. (См.: Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1999. С. 20–45.)

[313] См., например: Лившиц Р. З. Государство и право в современном обществе: необходимость новых подходов // Советское государство и право. 1990. № 10. С. 18–19; Лейст О. Э. Три концепции права // Государство и право. 1991. № 12. С. 3–11; Честнов Л. И. Типы правопонимания // Проблемы теории права и государства / Под ред. В. П. Сальникова. СПб., 1999. С. 65–72; Поляков А. В. Общая теория права: Курс лекций. С. 37; Назаренко Г. В. Теория права и государства. М. 2001. С. 11–12; и др.

[314] Лейст О. Э. Три концепции права. С. 7.

[315] Баскин Ю. Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996. С. 4.

[316] Нерсесянц В. С. Философия права Гегеля. С. 133. См.: также: Нерсесянц В. С. Различение и соотношение права и закона как междисциплинарная проблема // Вопросы философии права. М., 1973; Он же. Из истории правовых учений: два типа правопонимания // Политические и правовые учения: проблемы исследования и преподавания. М., 1978; Он же. Право и закон. М., 1983; Он же. Философия права: Учебник для вузов. М., 2001. С. 32.

[317] Нерсесянц В. С. Философия права: Учебник для вузов. С. 32.

[318] Там же. С. 34.

[319] Там же.

[320] Четвернин В. А. Понятия права и государства: Введение в курс теории права и государства. М., 1997. С. 11.

[321] Там же. С. 37.

[322] Там же. С. 12.

[323] Там же. С. 37.

[324] Там же. С. 20.

[325] См., например: Нерсесянц В. С. Философия права Гегеля. С. 169–170.

[326] См.: О понимании советского права: «Круглый стол» // Советское государство и право. 1979. № 7. С. 56–74; № 8. С. 48–77.

[327] Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 54.

[328] Там же. С. 5.

[329] Нерсесянц В. С. Право: многообразие определений и единство понятия // Советское государство и право. 1983. № 10. С. 27; Он же. Право и закон. С. 351–356.

[330] Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). С. 44.

[331] Подробно см: Там же. С. 45–46.

[332] Здесь необходимо подчеркнуть, что в данном случае речь идет не об истинности признака нормативности как такового, а о возможности его использования в качестве критерия классификации типов правопонимания. При этом, по нашему мнению, нормативность, безусловно, следует рассматривать как один из признаков права.

[333] Подробно об этом см.: Зорькин В. Д. Социологическая юриспруденция // История политических и правовых учений / Под ред. В. С. Нерсесянца. М., 1983. С. 613–614.

[334] Поляков А. В. Общая теория права: Курс лекций. СПб., 2001. С. 37.

[335] Честнов Л. И. Типы правопонимания // Проблемы теории права и государства / Под ред. В. П. Сальникова. СПб., 1999. С. 63–64.

[336] Там же. С. 65–72.

[337] Там же. С. 73–83.

[338] Там же. С. 58.

[339] См.: Мицкевич А. В. Общее «нормативное» понятие права и его место в марксистском правопонимании. // Советское государство и право. 1988. № 6. С. 13; Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). С. 81–82; Черданцев А. Ф. Теория государства и права: Учебник для вузов. М., 2001. С. 171; и др.

[340] Черданцев А. Ф. Теория государства и права… С. 208.

[341] Цит. по: Русская философия права: Антология. СПб., 1999. С. 198.

[342] Федорова М. М. Классическая политическая философия. М., 2001. С. 100.

[343] Бачинин В. А., Сальников В. П. Философия права: Краткий словарь. СПб., 2000. С. 50.

[344] Поляков А. В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения // Правоведение. 2000. № 2. С. 6–7.

[345] Романенко М. В. Диалектика объективного и субъективного в условиях развитого социализма. М.,1981. С. 23.

[346] Кофанов Л. Л. Возникновение и развитие римского права в VIII–V вв. до н. э.: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 2001. С. 16.

[347] Там же.

[348] Поляков А. В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения. С. 7.

[349] Шершеневич Г. Ф. История философии права. СПб., 2001. С. 115.

[350] Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 411.

[351] О. В. Мартышкин выделяет источники права в философском и юридическом смысле. В философском плане источники (истоки, основы) права следует, по его мнению, искать в социально-экономической жизни, культуре, истории, в сознании людей. В этом смысле говорить об источниках – значит говорить о сущности права. В юридическом смысле источник – реальная форма, в которой воплощается право, документ, в котором оно фиксируется, где его можно найти. Именно в этом смысле ни принципы, ни правосознание, ни естественное право не могут рассматриваться как источники права. (См.: Мартышкин О. В. Понятие права и источники права // Источники (формы) права: вопросы теории и истории: Материалы Всероссийской науч. конф. Краснодар, 2002. С. 7–8.)

[352] «Под этим именем следует понимать различные виды права, отличающиеся по способу выработки содержания норм». (Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Вып. 2. М., 1911. С. 369.)

[353] Своеобразная точка зрения была высказана Г. В. Швековым, который понимал под формой права «не только официальные формы выражения права, но все то, в чем проявляет себя право вовне, как таковое, как явление», включая в данное понятие также юридическую технику, юридические понятия, презумпции и т. д. (См.: Швеков Г. В. Преемственность в праве. М., 1983.)

Различные точки зрения на соотношение указанных категорий высказывались участниками Всероссийской научной конференции, организованной кафедрой теории и истории государства и права юридического факультета Кубанского государственного университета. (См.: Источники (формы) права: вопросы теории и истории: Материалы Всероссийской науч. конф. Краснодар, 2002.)

[354] См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия. М., 1970. С. 580.

[355] См.: Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1981. С. 315.

[356] См.: Кечекьян С. Ф. О понятии источник права // Ученые записки МГУ. Вып. 116. М., 1946. С. 4; Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972. С. 218; Разумович Н. Я. Источники и формы права // Советское государство и право. 1988. № 3.

[357] См.: Чиркин В. Е. Закон как источник права в развивающихся странах // Источники права. М., 1985. С. 5.

[358] См.: Проблемы теории права и государства: Курс лекций / Под общ. ред. В. П. Сальникова. СПб., 1999. С. 121.

[359] Правовой обычай есть древнейшая форма правообразования. Причем, например, в римском праве нормы обычного права обозначались терминами, которые указывают на различные способы его возникновения: mores maiorum (обычай предков), usus (обычная практика), commentarii pontificum (обычаи, сложившиеся в практике жрецов), commentarii magistratum (обычаи, сложившиеся в практике магистров) и др. (См.: Гревцов Ю. И. Очерки теории и социологии права. СПб., 1996. С. 91–92.)

[360] Правовой обычай чаще всего прямо не зафиксирован в нормах действующего законодательства. В юридической литературе выделяют две формы, два уровня санкционирования обычая: отсылка к нему в норме закона и использование его в качестве основы судебного решения. (См.: Супатаев М. А. Обычное право в странах Восточной Африки. М., 1984. С. 9; Теория права и государства: Учебник / Под ред. Г. Н. Монова. М., 1995. С. 168.)

[361] См.: Кулагин М. И. Предпринимательство и право: опыт Запада. М., 1992. С. 29.

[362] Вполне обоснованным является утверждение о том, что обычное право – это не пережиток прошлого, а постоянный фактор правового развития общества. Оно «неизменно развивается вместе с любым обществом как неотъемлемый компонент жизни соответствующего народа и включенных в него сообществ. … Обычное право является не просто основой, но и условием преемственного и стабильного развития государства…». (Мурашова С. А. Обычай в системе форм права: вопросы теории // Источники (формы) права: вопросы теории и истории… С. 43.)

[363] Несмотря на возрастающую роль нормативно-правовых актов, авторитет прецедента не утрачивается с течением времени. Фактически сила прецедента с годами даже возрастает, и суды не склонны отвергать ранее сложившиеся прецеденты, если только они не явно ошибочны. Причина этого в стремлении обеспечить «определенность» права, а также в том, что отмена может привести к нарушению уже заключенных финансовых соглашений, права собственности и т. д. (См.: Максимов А. А. Прецедент как один из источников английского права // Государство и право. 1995. № 2. С. 97–102.)

[364] Наряду с Великобританией, США, Австралией страны континентальной Европы также пережили времена, когда судебные прецеденты имели авторитет общеобязательных норм, которым следовали во многих местностях. Однако со временем под решающим влиянием идеи разделения властей в указанных странах формируется все более отрицательное отношение к прецедентному праву, «ибо стремление к обеспечению господства закона и к превращению судей в исполнителей велений законодательной власти несовместимо с призанием обязательной силы за судебным прецедентом». (См.: Судебная практика в российской правовой системе. СПб., 2003. С. 12.)

[365] М. М. Исаев включил руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда как источник советского уголовного права в число подзаконных нормативных актов, которые принимаются на основании и в пределах действующих законов, но «могут пополнять и пробелы нашего законодательства, как их пополняют подзаконные акты других органов». (См.: Исаев М. М. Судебная практика Пленума Верховного Суда СССР как источник советского уголовного права // Ученые записки ВИЮН. Вып. 5. М., 1947. С. 75–88; Вопросы уголовного права и процесса в судебной практике Верховного Суда СССР. М., 1948. С. 31–32.)

[366] Так, например, ч. 1 ст. 4 Конституции Республики Казахстан признает источниками права «нормы Конституции, соответствующих ей законов, иных нормативно-правовых актов, международных договоров и иных обязательств Республики, а также нормативных постановлений Конституционного Совета и Верховного Суда Республики».

[367] Отличие нормативного договора от договоров-сделок в том и заключается, что он выступает не в качестве индивидуально-разового акта, его содержание составляют правила поведения общего характера – нормы.

[368] Закон, в широком смысле слова, отмечал Р. Давид, – это, по-видимому, в наши дни «первостепенный, почти единственный источник права в странах романо-германской правовой семьи». Все эти страны – страны писаного права. Юристы здесь, прежде всего, обращаются «к законодательным и регламентирующим актам, принятым парламентом или правительственными и административными органами». Что же касается других источников права, то они, в свете данного постулата, занимают «подчиненное место по сравнению с предпочитаемым классическим источником права – законом». (См.: Sources of Law. Comparative Empirical Study. London, 1991. P. 79–85.)

[369] См.: Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации» от 10 октября 1995 г. // Российская газета. 1995. 19 октября.

Необходимо, однако, иметь в виду, что статус законов могут иметь и акты, принимаемые исполнительно-распорядительными органами. Так, во Франции широкое распространение имеют ордонансы, которые принимаются правительством страны с разрешения парламента и представляют собой одну из разновидностей делегированного законодательства. В Италии таковыми являются «законодательные декреты» правительства и декреты президента.

[370] Федеральные конституционные законы отличаются тем, что, по сути, являются продолжением действия конституционных норм и принципов, на них делается ссылка в тексте основного закона; принимаются в особом порядке (отсутствие вето Президента, квалифицированное большинство голосов в палатах Федерального Собрания); регулируют основополагающие, достигшие определенной степени зрелости устойчивые общественные отношения; обладают повышенной стабильностью и более широкой сферой действия.

[371] В последнее время все более широкое распространение получают модельные законы, которые носят рекомендательный характер и выступают в роли своеобразного ориентира при регулировании определенных сфер общественных отношений, призваны гармонизировать правовое регулирование в масштабах федеративного государства. Чаще всего модельные законы в Российской Федерации разрабатывают по вопросам исключительного ведения субъектов и оказывают последним своего рода правовую помощь. Обычно в модельном законе указывается целесообразная его структура, учитывается федеральное законодательство и предлагаются варианты регулирования отдельных вопросов с учетом специфики субъекта.

[372] Время выступает совокупностью таких признаков, как длительность, последовательность, непрерывность, прерывность, устойчивость, изменчивость, конечность, бесконечность, размерность, необратимость и т. д. И целостное, сущностное воспроизведение временных отношений осуществляется за счет взаимосвязей этих признаков. (См.: Аскин Я. Ф. Проблема времени: Ее философское истолкование. М., 1966; Молчанов Ю. Б. Четыре концепции времени в философии и физике. М., 1977; Петров Г. И. Фактор времени в советском праве // Правоведение. 1982. № 6; Абасов А. С. Пространство. Время. Познание. Баку, 1986.)

[373] См.: Черданцев А. Ф. Теория государства и права: Учебник для вузов. М., 2001. С. 229.

[374] Слово «норма» производно от латинского термина, обозначающего угольник, отвес, которым пользовались при измерениях, а также руководящее начало, правило, образец. Именно это – второе – значение сегодня общеупотребимо. (См.: Кононов А. А., Честнов И. Л. Системные исследования норм права: Учебное пособие. СПб., 2001. С. 21.)

[375] Спиридонов Л. И. Теория государства и права: Курс лекций. СПб., 1995. С. 150.

[376] Необходимо иметь в виду, что в законодательстве любого государства формулируются не только запрещающие и обязывающие нормы права, но и управомочивающие. Специфика последних (регулирующих, например, условия заключения гражданско-правовых договоров) состоит в том, что они предполагают волеизъявление субъектов, т. е. отрицают возможность принуждения в реализации нормы. Государственное принуждение возможно лишь в том случае если условия договора буду нарушены и заинтересованный субъект обратится в соответствующий государственный орган за защитой нарушенного права. Таким образом, управомочивающие нормы также предполагают возможность государственного принуждения в процессе их реализации.

Как отмечал И. В. Михайловский, угроза наказанием не всегда и не везде «обеспечивает ненарушимость нормы, а, только ссылаясь на факты и на природу человека, учит, что эта угроза в огромном большинстве случаев производит ожидаемый эффект». (См.: Михайловский И. В. Очерки философии права. Т. 1. Томск, 1914. С. 61.)

[377] Как справедливо заметил Н. Н. Вопленко, в любом законодательстве существуют и работают наряду с нормами права весьма разнообразные виды общих нормативных предписаний, находящих свое выражение не только в правилах поведения, но и в декларациях, принципах, юридических определениях. (См.: Вопленко Н. Н. Сущность, принципы и функции права. Волгоград, 1998. С. 19.)

[378] См.: Байтин М. И. Нормы права // Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 2000. С. 359.

[379] См.: Там же. – Ряд ученых отрицательно относится к подобному делению правовых норм, утверждая, что исходные нормы не могут быть названы нормами права по той причине, что «их невозможно использовать для соотнесения с ними как с моделями своего поведения. Поэтому такого рода статьи законодательства – это элементы норм права (диспозиции)». (См.: Кононов А. А., Честнов И. Л. Системные исследования норм права. С. 48.)

[380] В юридической литературе высказывается мнение, в соответствии с которым связь гипотезы, диспозиции и санкции называется внешней структурой, помимо которой можно обнаружить внутреннюю структуру правовой нормы. Такое возможно в случае использования не формально-юридического, а логико-лингвистического метода познания, на основе которого норма права рассматривается как знак, выражающий некоторое содержание (означаемое). При этом внутренняя структура правовой нормы выражается в соотношении текстуальных составляющих, определяемых содержанием нормы. (См.: Разуваев Н. В. Норма права как явление правовой культуры: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2000; Кононов А. А., Честнов И. Л. Системные исследования норм права. С. 36.)

[381] Некоторые ученые считают классификацию по этому критерию наиболее важной. Все же остальные – не имеющими принципиального значения. (См.: Кононов А. А., Честнов И. Л. Системные исследования норм права. С. 37.)

[382] Еще в конце XIX в. в юридической литературе высказывалось мнение о наличии всего двух элементов в структуре правовой нормы. Так, Н. М. Коркунов исходил из того, что «каждая юридическая норма состоит естественно из двух элементов: из определения условий применения правила и изложения самого правила». Первый элемент называется гипотезой, или предположением, второй – диспозицией, или распоряжением. Каждая юридическая норма, пояснял ученый может быть выражена в форме: «если – то». Например, если у умершего несколько сыновей, то имущество между ними делится поровну. Или: если кто-то похитил какую-либо вещь, то он подвергнется тюремному заключению. Ученый не отрицал, более того акцентировал внимание на необходимости существования санкции, однако не считал ее составной частью нормы права, а рассматривал как относительно самостоятельную величину по отношению к структур нормы права, как самостоятельно существующее средство принуждения. (См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. Спб., 1909. С. 124, 125, 133.)