Юнаам-па-тепи-ни

Юнаам — «пища». Па — суффикс, обозначающий место, получится «там, где пища».

Те — суффикс, который переводится русским предлогом из. Значит, «оттуда, где пища…».

Пи обозначает вопрос (как русское ли): «оттуда ли, где пища…?»

Ни… Это окончание мы уже знаем. Оно как раз и делает предложение предложением: «Не оттуда ли это, где пища?» (проще: «Не из огорода ли это?»).

У нас в России тоже есть языки, где все предложение состоит, в сущности, из одного слова. Но, в отличие от языка гадсуп, среди тех корней, которые в это слово-предложение «вставлены», обычно бывает корень глагола. Например, в чукотском языке: мын-ныки-урэ-кэпл- увичвэн-мык. Это значит: «давайте-ночь-долго- мяч-играть-мы». То есть: «Давайте ночью долго поиграем в мяч». Все-таки здесь есть явный глагольный корень: увичвэн — «играть».

Остановимся здесь и подумаем вместе.

Ранее, как вы помните, мы пришли с вами к неожиданному выводу. То, чем звуки русского языка не похожи на звуки других языков, — это не какой-то особый «русский» способ их произношения, а то, чем они отличаются от других звуков того же русского языка! У русских звуков есть твердость и мягкость, а у английских или немецких на их месте сила и слабость.

Потом мы убедились: русское ударение — совсем не единственный способ «упаковки» звуков в слово! Во-первых, оно может быть не силовым, а музыкальным. Во-вторых, есть и другие способы «упаковки»…-

А в этой главе (во всяком случае в той ее части, которую вы уже прочли!) мы обнаружили, что у русского языка не просто «другая грамматика», чем во вьетнамском, чукотском и многих других языках. Различны принципы, по которым построено предложение.

Это можно сравнить с рисунком. Взгляните на эти две картинки:

На них нарисовано одно и то же — легко увидеть, что это кошка. (Между прочим, языковеды почему-то очень любят приводить кота или кошку в качестве примеров. Не знаю, почему, но в любом учебнике языкознания — будь он написан по-русски, по-английски, по-французски— вам обязательно встретится кот, a cat, le chat. А если речь идет о человеке, почему-то его чаще всего называют Петром (или Пьером, или Питером). Я тоже, как видите, не смог избежать этой «моды». Кошка встречается на страницах книги уже во второй раз!)

…Итак, нарисована кошка. Точно так же смысл, содержание предложения Отец видит сына будет одинаковым в русском и вьетнамском языках.

Но слева кошка получается из черных и белых пятен, а справа — из черточек, черных штрихов на белой бумаге. Художник работал в разных манерах. Он пользовался разными принципами изображения, хотя изображал ту же самую кошку.

В русском языке для того, чтобы построить предложение, нужна грамматика. Точнее — морфология и синтаксис.

Во вьетнамском для этого нужен порядок слов. То есть только один синтаксис, без морфологии.

А в языке гадсуп нужна одна морфология, без синтаксиса!

Значит, на вопрос, бывают ли языки без грамматики, можно ответить по-разному. Это зависит от того, как понимать слово «грамматика».

Есть ли языки без такой грамматики, как в русском? Сколько угодно!

А вообще без грамматики? Конечно, нет. Звуки в слове обязательно нужно «упаковать», хотя это можно делать по-разному. Так же с предложением: построить его необходимо. Вопрос только в том, из чего и как его строить. Можно строить из слов. А можно прямо из корней, суффиксов, окончаний, минуя слово! Можно строить, соединяя слова друг с другом при помощи грамматических окончаний. А можно их соединять самым простым способом — ставя рядом в определенном порядке.

И даже если в языке есть грамматика, похожая на русскую, она может быть очень разной. Это может быть грамматика частей речи, как в русском языке. А может быть грамматика членов предложения, как в ненецком или кетском.

И, значит, нам очень важно разобраться, что это такое — часть речи. Для этого мы, как и раньше, сравним два языка. Один из них, конечно, русский. А о втором вы, наверное, не слышали. Он называется ток-писин.

А в общем-то довольно странно, что о нем никто не знает! Ведь на этом языке говорит полмиллиона человек, и с каждым годом — все больше. На нем выходят книги, газеты и журналы, ведутся радиопередачи, ставятся спектакли. И в парламенте государства Папуа — Новая Гвинея он так же принят, как английский язык.

Это язык, на котором папуасы разных племен, говорящие на различных языках, могут объясниться друг с другом. Он возник совсем недавно, лет сто тому назад, и в нем причудливо смешались слова и формы английского, и одного из папуасских, да и многих других языков. Но это настоящий язык, без всяких скидок на молодость!

Но к нему мы вернемся. А пока снова вспомним наш родной русский язык.

Почему мы так уверенно говорим: вот это — существительное, это — глагол, это — наречие?

Существительное — потому что склоняется? Так? Да. И в то же время не совсем. Прилагательное, местоимение, числительное тоже склоняются! А кенгуру, например, не склоняется, хотя это несомненно существительное.

Существительное — потому что отвечает на вопросы: кто? что? Но опять-таки — местоимение тоже на них отвечает. Кто? Он. Никто. Кто-то.

Существительное — потому что обозначен предмет? Допустим. А как быть, например, со словом бег? Оно ведь обозначает действие!

Значит, поодиночке все эти признаки нам помочь никак не могут. А вот вместе… Действительно, кенгуру потому существительное, что означает предмет (точнее, существо) и отвечает на вопрос кто? Бег — потому, что склоняется и отвечает на вопрос что?

А что такое «склоняется»? Это значит, что у слова бег есть грамматические категории: падеж, число, род.

А у слова бегать другие категории: время, вид, лицо, число. Поэтому мы называем его глаголом.

В языке ток-писин все иначе. Там нет ни категории падежа, ни числа, ни рода. Времени (как грамматической категории, выраженной суффиксом или окончанием) тоже нет. И вида. И лица…

Вот русские слова: старый, старик, стареть.

Они очень близки по смыслу. Но первое обозначает признак, второе — человека, третье — действие (а точнее, состояние). Ошибиться здесь трудно…

А в ток-писин слово lapun обозначает и «старый», и «старик», и «быть старым». Учтите, что оно не способно ни склоняться, ни спрягаться!

И мы переведем его так или иначе только в зависимости от того, на какой вопрос оно будет отвечать. То есть какую роль играет в предложении. Каким членом предложения является.

Значит, пока мы не «вставили» lapun в предложение, нельзя сказать, какая это часть речи. И та, и другая, и третья! В общем, то же самое во вьетнамском, китайском и многих других языках.

В русском языке член предложения зависит от части речи. У нас в руках глагол? Значит, надо сделать его сказуемым. Прилагательное? Сделаем его определением. Наречие? Пускай тогда оно будет обстоятельством.

В языке ток-писин часть речи зависит от члена предложения. Это слово — сказуемое? Назовем его глаголом. Это — подлежащее? Будем считать его существительным. Это — обстоятельство? Нам ничего не остается, как признать его наречием.

Вы, вероятнее всего, уже привыкли к тому, что в языках все, или очень многое, может быть совсем непохожим. И для вас не будет неожиданностью, если я скажу: даже если в языке есть «настоящие» части речи, даже если мы с вами назовем их одинаково (это — существительное, это — глагол), одна и та же часть речи будет совсем разной в разных языках.

Глагол глаголу рознь. И существительное существительному рознь. Все зависит от того, какие грамматические категории оно «носит с собой».