В. В. Лужскому. спасибо Вам за письмо, которое прочел с огромным интересом

Дарьино, 18-го августа 26 г.

18 августа 1926

Дорогой Василий Васильевич,

спасибо Вам за письмо, которое прочел с огромным интересом. Никаких известий от Дмитрия Ивановича¹ я не имел, так как он Вашего поручения передать мне -- не выполнил. На остальные вопросы, затронутые в письме, я не отвечаю, так как письмо попадет к Вам почти в тот день, когда мы лично встретимся. Радуюсь тому, что Вы отдохнули и, как всегда, бодры, что очень важно для предстоящей нам трудной работы. До самого скорого свидания. Я буду в субботу вечером в Москве и пробуду несколько дней, с тем чтобы вернуться назад, уложиться, пока мою квартиру приведут в порядок по моим указаниям. А после этих немногих дней -- в Москву на работу.

Вот что мне нужно сделать за эти несколько дней. По-моему, прежде всего необходимо заседание Высшего совета². После него (быть может, в тот же день) заседание репертуарной коллегии³. Потом надо было бы сделать беседу по "Турбиным". Еще хотелось бы беседу по "Прометею" с Смышляевым (может быть, с некоторыми пробами хоров).

Пока, кажется, ничего спешного по Вашему письму нет, по крайней мере такого, что не терпит до нашего свидания. При этом не говорю о репертуаре, потому что мне его никто не присылал.

Не сердитесь, но в "Горе от ума" никаких спешных замен делать не соглашусь. Старый репертуар понимаю лишь только в самом блестящем ансамбле. Откровенно скажу, что в последние годы своей жизни могу играть только при этих условиях. В противном случае я окончательно ухожу со сцены, как актер. Это мое решение настолько определенно неизменно, что относительно его не хотелось бы больше спорить и ссориться.

Очень хочу Вас видеть и обнять так же сильно, как я люблю и ценю Вас.

Простите, что я не сам пишу, но в последние дни отдыха обленился. Гораздо легче ходить барином по балкону и диктовать, чем сидеть скрючившись над письмом с слепыми глазами.

Целую ручку Перетте Александровне и приветствую ее возвращение.

Сердечно любящий Вас

К. Алексеев