Глава восьмая, в которой идет речь об одной милой шутке последнего короля

С наступлением лета гамен превращается в лягушку. По вечерам, когдастемнеет, с угольной баржи или мостков, где стирают прачки, в полноенарушение всех законов стыдливости и полицейских правил, он бросается внизголовой в Сену, прямо против Аустерлицкого или Иенского моста. Но, посколькуполицейские не дремлют, положение частенько становится крайне драматичным,что и породило раздавшийся в один прекрасный день достопамятный братскийклич. Клич этот, получивший славную известность около 1830 года, являетсястратегическим предостережением, передаваемым от гамена к гамену. Онскандируется, как строфы Гомера, почти с такими же малодоступными пониманиюударениями, как мелопеи элевзинских празднеств, в нем слышится античное"Эвоэ!" Вот этот клич: "Гэй, тюти, ге-эй, не заразись! Фараоны близко,шевелись, собирай свои пожитки, живо, сточной трубы держись!" Кое-кто из этой мошкары, как они сами себя называют, умеет читать,кое-кто - писать, но рисовать, с грехом пополам, умеют все. Какими-тотаинственными путями взаимного обучения гамен приобретает таланты, которыемогут оказаться полезными общественному делу. С 1815 по 1830 год он подражалкрику индюка. С 1830 по 1848 малевал на всех стенах груши. Раз летнимвечером Луи-Филипп, возвращаясь пешком во дворец, заметил карапуза,который, обливаясь потом и приподнимаясь на цыпочках, старался нарисоватьуглем огромную грушу на одном из столбов решетки в Нельи. С присущим емудобродушием, унаследованным от Генриха IV, король помог ребенку и самнарисовал грушу, а затем дал ему луидор, пояснив: "Тут тоже груша". Гаменлюбит шум и гам, рад всякому скандалу. Он терпеть не может "попов". Как-тона Университетской улице одного из таких шельмецов застали рисующим нос наворотах дома N 69. "Зачем ты это делаешь?" - спросил его прохожий. "Здесьживет поп", - ответил ребенок. В доме действительно жил папский нунций. Нокак бы ни был в гамене силен вольтерьянский дух, он не прочь при случаепоступить в церковный хор, и тогда он добросовестно исполняет во времяслужбы свои обязанности. Две вещи, которых он, страстно желая, никак неможет достигнуть, обрекают его на муки Тантала, - низвергнуть правительствои отдать починить свои штаны. Гамен в совершенстве знает всех парижских полицейских и, встретившись слюбым, безошибочно назовет его имя. Он может перечислить их всех по пальцам.Изучает их повадки, имеет о каждом определенное мнение. Как в открытойкниге, читает он в душе полицейских и живо, без запинки отрапортует вам:"Вот этот - ябеда; этот - злюка; этот - задавака; этот - сущая умора (всеэти слова: ябеда, злюка, задавака, умора - имеют в его устах особый смысл);а вот тот вообразил себя хозяином Нового моста и не дает публикепрогуливаться по карнизам по ту сторону перил; а вот у этого пресквернаяпривычка драть людей за уши", и т. д. и т. д.