Из «Жития» Аввакума

Начало реформ Никона. Первое заточение Аввакума

Таже меня взяли от всенощной Борис Нелединской со стрельцами; человек со мною с шестьдесят взяли: их в тюрьму отвели, а меня на патриархове дворе на чепь посадили ночью. Егда же россветало в день недельный, посадили меня на телегу и ростянули руки, и везли от патриар- хова двора до Андроньева монастыря и тут на чепи кинули в темную полатку, ушла в землю, и сидел три дни, ни ел, ни пил... Никто ко мне не приходил, токмо мыши, и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно... На утро архимандрит с братьею пришли и вывели меня: журят мне, что патриарху не покорился, а я от Писания ево браню да лаю. Сняли большую чепь да малую наложили. Отдали чернцу под начал, велели волочить в церковь. У церкви за волосы дерут и под бока толкают, и за чепь торгают, и в глаза плюют...

Ссылка в Сибирь

Таже послали меня в Сибирь с женою и детьми. И колико дорогою нужды бысть, тово всево много говорить, разве малая часть помянуть. Протопопица младенца родила,– больную в телеге и повезли до Тобольска; три тысящи верст недель с тринатцеть волокли телегами и водою и саньми половину пути... Посем указ пришел, велено меня из Тобольска на Лену вести за сие, что браню от Писания и укоряю ересь Никонову... Таже сел опять на корабль свой... поехал на Лену. А как приехал в Енисейской [острог], другой указ пришел: велено в Дауры вести... Было в Даурской земле нужды великие годов с шесть и семь, а во иные годы отрадило... Таже с Нерчи реки паки назад возврати- лися к Русе. Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дал две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская, иноземцы немирные; отстать от лошедей не смеем, а за лошедьми итти не поспеем, голодные и томные люди.

© Из сочинений В. О. Ключевского «О патриархе Никоне»

Из русских людей XVII в. я не знаю человека крупнее и своеобразнее Никона. Но его не поймешь сразу: это – довольно сложный характер и прежде всего характер очень неровный. В спокойное время, в ежедневном обиходе он был тяжел, капризен, вспыльчив, честолюбив, больше всего самолюбив. Но это едва ли были его настоящие, коренные свойства. Он умел производить впечатление, а самолюбивые люди на это не способны...

По своим умственным способностям и нравственным силам он был большой делец, желавший и способный делать большие дела, но только большие. Что умели делать все, то он делал хуже других всех, но хотел и умел делать то, за что не умел взяться никто, все равно, доброе дело или дурное.

На основании текста параграфов и документов охарактеризуйте личности Никона и Аввакума.

§ 34. Хозяйство и сословия

Споры о Новом периоде русской истории.

XVII век часто называют началом Нового периода русской истории, началом Нового времени. Такое определение, появившееся в одной из работ В.И. Ленина (который отталкивался от некоторых концепций, существовавших в историографии конца XIX – начала XX в.), долгие годы заставляло историков нашей страны искать признаки, которые выделяли бы XVII век как важную грань в периодизации истории нашей страны.

В российской исторической науке до сих пор существуют острые споры в подходе к периодизации всей российской истории. Одна часть историков за основу этой периодизации берет признаки социально-экономические, способ производства и соответствующую ему политическую надстройку. Основой здесь являются труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Ученые делят историю по формационному принципу: рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм. Начало Нового времени в данной схеме отождествляется с зарождением капитализма.

Другие ученые полагают, что формационные признаки имеют право на жизнь и свойственны в основном западноевропейским странам, где они проступали на протяжении веков в достаточно чистом виде. Но даже там, не говоря о других регионах, они, учитывая многоукладный характер многих стран, недостаточны, не проступают в них в кристаллизованном виде, переплетаются друг с другом и не дают возможности четко характеризовать тот или иной крупный хронологический период. Эти ученые предлагают периодизировать историю по цивилизационному принципу. В основу его кладутся не только социально-экономические и политические признаки, но и культура, образ жизни, психология, обычаи людей, качество их жизни. Отсюда вся человеческая история делится на Древний мир, Средневековье, Новое время и Новейшую историю.

В этой связи споры о Новом периоде русской истории целесообразно рассматривать в двух аспектах.

1. Споры между сторонниками формационного подхода к истории. Большая группа отечественных историков (JI. В. Черепнин, А. А. Зимин, А. А. Преображенский, С. М. Троицкий, Е. И. Индова, Ю. А. Тихонов и многие другие) доказывают, что капиталистический уклад (а именно его признаки клали они в основу периодизации Нового периода русской истории в отличие от феодализма) начал формироваться в России в XVII в. (первые признаки находят еще в XVI в.), продолжал свое развитие в XVIII и первой половине XIX в. Но лишь после реформ 60–70-х гг. XIX в. капитализм в России победил как общественный строй.

Другие ученые (Н. И. Павленко, И. Д. Ковальченко, JI. В. Милов и др.) не соглашаются со столь ранним возникновением капитализма в России, а значит, и наступлением Нового периода русской истории, и относят формирование капиталистического уклада, а значит, и наступление Нового периода, лишь ко второй половине XVIII в.

Но для всех этих историков Новый период русской истории отождествляется с наступлением эпохи капитализма, как это было на Западе с XVI в.

2. Споры между сторонниками формационного и цивилизационного подходов к периодизации истории. Так, если сторонники формационного подхода отождествляют (и применительно к России) наступление Нового времени с пришествием капитализма, то сторонники цивилизационного подхода такого тождества не усматривают. Они полагают, что нельзя переносить характерные для Запада черты как формационных, так и цивилизационных признаков на Россию, поскольку в нашей стране существовало такое переплетение как формационных, так и цивилизационных признаков, которое не дает возможности проводить прямые аналогии со странами Запада. А потому термины «Средневековье» и «Новое время» к России либо вообще не применимы, либо охватывают совсем другие хронологические периоды, чем на Западе.

Наиболее ярко эту точку зрения выразил А. Б. Каменский в своей статье «Средневековье» и «Новое время»: границы понятий в контексте русской истории» (Историк во времени. Третьи зиминские чтения. Доклады и сообщения научной конференции. – М., 2002. – С. 43 – 61). Автор приходит к выводу, что лишь в XVIII в., со времени реформ Петра I в России начало медленно и неуверенно разрушаться Средневековье, для которого были свойственны, прежде всего, обусловленность его социальной организации и жизни религиозными и мифологическими представлениями, но отнюдь не научными, коллективистский характер общества (община), отсутствие суверенной личности, авторитарный характер власти и т. д. Характерными же чертами капитализма являются частная собственность на все средства производства, механизация производства, рациональная организация труда, свободный рынок, универсальные законы, становление свободной личности, наличие гражданских прав и свобод. Лишь к концу XVIII в. в России стали проявляться некоторые из этих признаков. Поэтому допетровский период А. Б. Каменский предлагает определять как традиционное общество, период с XVIII в. до первой половины XIX в. – как раннее Новое время и лишь с 1861 г. считать наступление в России Нового времени, и то с большими оговорками.

Сельское хозяйство. После изгнания из России интервентов и избрания нового царя «от природного корени» началось восстановление порушенной жизни, прежде всего хозяйства. На это ушло не одно десятилетие.

Русские люди очищали и распахивали заросшие поля, лесные поляны. Оживают центр Европейской России, уезды вокруг русской столицы на западе и северо-западе, северо-востоке и востоке. Русский крестьянин продвигается на окраины – к югу от реки Оки, в Поволжье и При- уралье, в Сибирь. Здесь возникают новые поселения.

Сельское хозяйство восстанавливалось и развивалось медленно. Причинами этому были суровые природные условия, низкая урожайность, стихийные бедствия, маломощность крестьянских хозяйств. Главный путь развития сельского хозяйства того времени – экстенсивный. В хозяйственный оборот земледельцы включали все большее количество новых территорий.

Больше всего сеяли рожь и овес. Далее шли ячмень и пшеница, яровая рожь (ярица) и просо, гречиха и полба, горох и конопля. На юге пшеницы сеяли больше, чем на севере. В огородах разводили репу и огурцы, капусту и морковь, редьку и свеклу, лук и чеснок, тыкву и даже арбузы. В садах росли вишня, смородина, крыжовник (крыж- берсень), малина, клубника, яблони, груши, сливы.

Скотоводство развивалось в основном в крестьянских хозяйствах. Среди крестьян имелись, с одной стороны, многолошадные, многокоровные, с другой – не имеющие какого-либо скота. Центрами скотоводства считались Поморье, Ярославщина, южные уезды.

Рыбу ловили везде, но особенно в Поморье. В северных районах, Белом и Баренцевом морях добывали треску и палтуса, сельдь и семгу, промышляли тюленей, моржей, китов. На Волге и Яике особую ценность представляли красная рыба, икра.

Промышленность, мануфактура.

Промышленное производство развивалось гораздо быстрее, чем сельское хозяйство. Самое широкое распространение получила домашняя промышленность. Всюду крестьяне производили холсты и сермяжное сукно, веревки и канаты, обувь валяную и кожаную, разнообразную одежду, посуду и полотенца, лапти и мочало, деготь и смолу, сани и рогожи, топленое сало и щетину и многое другое. Через скупщиков эти изделия, особенно холсты, попадали на рынок. Постепенно крестьянская промышленность перерастает домашние рамки, превращается в мелкое товарное производство. По этому пути идут мастера по изготовлению ярославских холстов, важских сукон, решминских рогож, белозерских ложек, вяземских саней и т. д.

Ремесло в довольно больших размерах перерастало в товарное производство. Так было, например, в металлообработке. Она основывалась на добыче болотных руд, дававших низкосортные железо и сталь (уклад). Центры металлургии издавна сложились в уездах к югу от Москвы: Серпуховском, Каширском, Тульском, Дедиловском, Алексинском. По всей стране расходились тульское железо и серпуховс- кий уклад; местные мастера, работавшие на казну, в частности изготовлявшие оружие для Оружейной палаты, в то же время давали много изделий для продажи на рынке.

Второй центр производства металла находился к северо-западу от Москвы: Устюжна Железнопольская, Тихвин, Заонежье. Устюженские сошники, сковороды, гвозди и другие предметы домашнего обихода расходились не только в близлежащих селениях и городах, но и в отдаленных, например в Москве, Смоленске, Ярославле. То же можно сказать об изделиях мастеров Нижнего Новгорода, Галича и их окрестностей.

Заметный рост русского ремесла в XVII в., превращение значительной его части в мелкое товарное производство, укрупнение, использование наемного труда, специализация отдельных районов страны, появление рынка рабочей силы создали условия для развития мануфактурного производства.

Увеличилось число мануфактур – крупных предприятий, основанных на разделении труда, остававшегося по преимуществу ручным, и применении механизмов, приводимых в движение водой. Это свидетельствовало о начале перехода к раннекапиталистическому промышленному производству, сильно еще опутанному крепостническими отношениями.

В это время расширяли старые мануфактуры, например Пушечный двор,– построили «кузнечную мельницу», чтобы «железо ковать водою», каменные здания (вместо старых деревянных). В Москве же появились две пороховые мельницы. Продолжали работать мастерские Оружейной, Золотой и Серебряной палат, швейные мануфактуры – Царская и Царицына мастерские палаты. Появились ткацкая мануфактура – Хамовный двор в Кадашевской слободе в Москве, шелковая – Бархатный двор (довольно быстро заглохла). Эти мануфактуры были казенными (государственными) или дворцовыми. На них применялся принудительный труд. Связей с рынком они не имели.

Другая группа мануфактур – купеческие канатные дворы в Вологде, Холмогорах (возникли в XVI в.), Архангельске (в XVII в.). Это были сравнительно крупные предприятия: только в Вологде работало около 400 наемных рабочих. Холмогорский двор давал столько канатов, что ими можно было оснастить четвертую часть кораблей английского флота, одного из самых крупных в тогдашнем мире.

Под Москвой появился Духанинский стекольный завод Е. Кройета, выходца из Швеции. Наиболее важные районы мануфактурного производства складываются на Урале, в Тульско-Каширском, Олонецком краях. Это – железоделательные, медеплавильные и другие заводы.

Мануфактурам принадлежала ведущая роль в производстве оружия. В изготовлении же сельскохозяйственных орудий, предметов бытового обихода с ними успешно конкурировали мелкие крестьянские промыслы и городские ремесленники.

В XVII столетии возникло до 60 различных мануфактур, но не все они оказались жизнеспособными – до Петровского времени дожило едва ли не меньше половины. Неудивительно применение на мануфактурах крепостного труда. Более показательно постепенное расширение труда вольнонаемного, как на мануфактурах, так и на водном транспорте, соляных промыслах Тотьмы, Соли Вычегодской и Соли Камской (в последней к концу XVII в. насчитывалось более 200 варниц, добывавших ежегодно до 7 млн пудов соли), рыбных и соляных промыслах Нижней Волги (в Астрахани и около нее – несколько десятков тысяч наемных рабочих в летнее время).

В наймиты шли посадские люди, черносошные и частновладельческие крестьяне, холопы, в том числе и беглые, всякий вольный гулящий люд. Крестьяне, как правило, приходили на временные заработки, а затем возвращались к своему хозяйству. Из наймитов уже тогда начала формироваться категория более или менее постоянных наемных работников.

Из крупных купцов вырастают предприниматели, занимающиеся, например, солеварением: Г. А. Никитников и Н.А. Светешников, В. Г. Шорин и Я. С. Нащокин,

О. И. Филатъев и Д. Г. Панкратьев, братья Шустовы и др. С XVI в. набирали силы Строгановы, с конца XVII в.– Демидовы.

Торговля.

В торговле хлебом в роли важных центров выступали на севере – Вологда, Вятка, Великий Устюг, Кунгурский уезд; южные города – Орел и Воронеж, Острогожск и Коротояк, Елец и Белгород; в центре – Нижний Новгород. К концу XVII столетия хлебный рынок появился в Сибири. Соляными рынками были та же Вологда, Соль Камская, Нижняя Волга; Нижний Новгород служил перевалочно-распределительным пунктом.

Ряд городов, прежде всего, конечно, Москва, имел торговые связи со всеми или многими областями страны. Немало торговцев, составлявших особый «купецкий чин», вели свои дела, не занимаясь ничем иным.

Господствующее положение в торговле занимали посадские люди, прежде всего гости и члены Гостиной и Суконной сотен. Крупные торговцы выходили из зажиточных ремесленников, крестьян.

Они торговали разными товарами и во многих местах; торговая специализация была развита слабо, капитал обращался медленно, свободные средства и кредит отсутствовали, ростовщичество еще не стало профессиональным занятием; разбросанность торговли требовала наличия многих агентов и посредников, что уменьшало ее прибыльность.

Внешнеторговые операции с западными странами велись через Архангельск, Новгород, Псков, Смоленск, Пу- тивль, Свенскую ярмарку. 75 % внешнеторгового оборота давал Архангельск – единственный и не слишком удобный порт, связывавший Россию с Западной Европой. В восточной торговле первенствующую роль играла Астрахань.

По Торговому уставу 1653 г. в России ликвидировали многие мелкие таможенные пошлины, оставшиеся со времен политической раздробленности. Взамен ввели единую рублевую пошлину – по 10 денег с рубля, т. е. по 5 % с покупной цены товара (рубль был равен 200 деньгам). С иноземцев брали больше, чем с русских купцов. А Новоторговый устав 1667 г. еще более усилил протекционистские тенденции в интересах русского торгово-промышленного сословия.

Феодалы.

Среди сословий господствующая роль принадлежала боярам и дворянам. Государственная власть проводила меры по укреплению их собственности на землю и крестьян, по сплочению различных прослоек феодалов. Требования дворян и меры властей привели к тому, что к концу XVII в. разницу между поместьем и вотчиной свели к минимуму.

В течение всего столетия правительство, с одной стороны, раздавало феодалам огромные массивы земель, с другой – часть дворянских владений, более или менее значительную, перевело из категории поместья в вотчину.

Перепись 1678 г. насчитала в России 888 тысяч тяглых дворов, из них около 90 % находилось в крепостной зависимости. Дворцу принадлежало 83 тысячи дворов (9,3 %), церкви – 118 тысяч (13,3 %), боярам – 88 тысяч (10 %), более же всего дворянам – 507 тысяч дворов (57 %).

Крестьяне и холопы.

Крестьяне работали в пользу феодалов на барщине («изделье»), вносили натуральный и денежный оброки. Обычный размер «изделья» – от двух до четырех дней в неделю, в зависимости от размеров барского хозяйства, состоятельности крепостных.

«Столовые запасы» – хлеб и мясо, овощи и фрукты, сено и дрова, грибы и ягоды – возили на дворы к владельцам те же крестьяне. Плотников и каменщиков, кирпичников и живописцев, других мастеров дворяне и бояре брали из своих сел и деревень. Крестьяне работали на первых фабриках и заводах, принадлежавших феодалам или казне, изготовляли на дому сукна, холсты и т. д.

Крепостные, помимо работ и платежей в пользу землевладельцев, несли повинности и в пользу казны. В целом их обложение, повинности были тяжелее, чем у дворцовых и черносошных крестьян. После принятия Соборного уложения 1649 г. широкие размеры принял сыск беглых крестьян. Тысячами их хватали и возвращали владельцам.

Чтобы прожить, крестьяне шли в отход на заработки, в «батраки». Обедневшие крестьяне переходили в категорию бобылей.

Феодалы, особенно крупные, имели много холопов, иногда по нескольку сотен человек (например, у бояр

Н. И. Романова, Б. И. Морозова было по 300–400 человек). Это были приказчики и слуги для посылок, конюхи и портные, сторожа и сапожники, сокольники и «певчие ребята». Самостоятельного хозяйства они не вели, их полностью содержал владелец. Однако некоторые дворяне переводили своих холопов на землю, наделяли инвентарем, а те платили им оброк, исполняли барщинные работы, но в отличие от крестьян не несли государственного тягла. Однако податная реформа 1678–1681 гг. уравняла тех и других. К концу XVII в., по существу, произошло слияние холопов с крестьянами.

Средний уровень благосостояния русского крестьянина в XVII в. снизился по сравнению с предыдущими столетиями. Сократилась, например, крестьянская запашка. Одни крестьяне имели полдесятины или около десятины земли, у других и того не было, а у зажиточных случалось по нескольку десятков десятин.

Богатые крестьяне выходили в купцы, промышленники. Таковы, например, Федотовы-Гуселъниковы – черносошные крестьяне Устюжского уезда, Осколковы и Шан- гины из Коми края. Все они разбогатели на торговых операциях с Сибирью. И таких было немало. Феодалы и казна получали с них большие доходы.

Посадские люди. К середине столетия в стране числилось более 250 городов, а дворов в них, по неполным данным,– более 40 тысяч. Из них в Москве было 27 тысяч дворов.

Население городов в первой половине столетия выросло более чем в полтора раза. Несмотря на скромную долю торговцев и ремесленников в общем количестве жителей России, они играли весьма существенную роль в ее хозяйственной и политической жизни. Среди посадских людей мы видим русских и украинцев, белорусов и татар, мордву и чувашей и т. д.

Ведущий центр ремесленного, промышленного производства, торговых операций – Москва. Здесь в 40-е гг. XVII

в. работали мастера многих специальностей. Центрами металлообработки, помимо Москвы, были Тула, Ярославль, Тихвин, Устюжна Железнопольская, Устюг Великий, Хол- могоры, Соль Вычегодская; кожевенного дела – Ярославль, Кострома, Вологда, Нижний Новгород, Казань.

В меньшей, но достаточно заметной степени ремесло развивалось и в других городах России. Значительная часть ремесленников работала на государство, казну. Часть ремесленников обслуживала нужды дворца (дворцовые) и живших в Москве и других городах феодалов (вотчинные ремесленники). Остальные входили в посадские общины городов, несли (тянули, как тогда говорили) различные повинности и платили налоги, совокупность которых называлась тяглом. Ремесленники из посадских тяглецов от работы по заказу потребителя зачастую переходили к работе на рынок, и ремесло, таким образом, перерастало в товарное производство.

Применялся наемный труд. В наемники к разбогатевшим кузнецам, котельникам, хлебникам и другим шли бедные посадские люди, крестьяне. То же происходило на транспорте, речном и гужевом.

Гости и другие богатые купцы появлялись со своими товарами во всех концах страны и за ее рубежами. В годы Смуты и после нее они не раз ссужали власти деньгами. Правительство созывало совещания с участием купцов для решения насущных хозяйственных, финансовых проблем. Они же становились депутатами Земских соборов. Р1м поручали сбор налогов и пошлин – таможенных, кабацких, соляной и прочих.

Богатеи из купцов, ремесленников, промышленников заправляли всем в посадских общинах. Они стремились переложить главную тяжесть сборов и повинностей на посадскую бедноту – мелких ремесленников и торговцев. Рознь между «лучшими» и «меньшими» посадскими людьми не раз давала о себе знать в повседневной жизни городов, особенно во время городских и крестьянских восстаний.

ДОКУМЕНТЫ