Тема № 6 проблема смерти и умирания в биомедицинской этике. 3 страница

Следует, впрочем, отметить, что в мировой медицинской практике накоплен определенный опыт общения на эту тему с семьями умерших. В некоторых амери­канских штатах, к примеру, закон обязывает врачей в обозначенных случаях обра­щаться к родственникам умершего с предложением об изъятии органов или тканей для трансплантации. Тем самым с врачей в какой-то степени снимается моральное и психологическое бремя, связанное с обсуждением этой сложнейшей темы с родст­венниками покойного. Правовая норма в данном случае выступает как своеобразная «подпорка»: ведь одно дело — говорить эти слова от своего лица и совсем другое – от лица Закона.

Успешная реализация механизма «испрошенного согласия» предполагает, во-первых, что население достаточно хорошо информировано о концепции мозго­вой смерти и об общественной полезности трансплантаций. Во-вторых, необходи­мость высокого уровня общественного доверия к профессионалам-медикам, кото­рые ответственны за постановку диагноза смерти мозга. Собственно говоря, подоб­ные условия должны соблюдаться и при рутинном заборе, и при действии презумпции согласия, однако при подходе, требующем информированное согласие донора, эти факторы в решающей степени определяют саму возможность получения донорских органов и тканей для трансплантации. Сегодня в России высказываются и широко обсуждаются предложения о законодательном переходе к модели «испрошенного согласия». Следует, однако, заметить, что без огромной по объему разъясни­тельной работы среди населения такое изменение законодательства повлечет за со­бой полную остановку трансплантаций органов и тканей.

3. Распределение дефицитных ресурсов в соответствии с социальной значимостью индивида или группы является обычным механизмом, более или менее рас­пространенным во всех сообществах. При декларировавшемся равенстве прав гра­ждан на получение медицинской помощи существовавшая в СССР иерархическая система распределения медицинских услуг допускала такие привилегии для тех, кто был причастен к правящей элите (что, впрочем, с определенными модификациями характерно и для современной России). Кроме того, действовал и не особенно скрытый механизм, обеспечивавший преимущество в получении дефицитной меди­цинской помощи тем, кто был в состоянии её оплачивать по ценам «черного рынка» (ныне он стал практически открытым).

Как формулирует этот же подход, но уже в экономических категориях, американский философ Н. Решер, «общество «инвестирует» ограниченный ресурс в данного индивида, а не в другого потому, что ожидает при этом большего возврата своих инвестиций». Однако значительное число специалистов считает, что право на здоровье и жизнь являются гражданскими правами, которые принадлежат каждому в равной степени, и поэтому отстаиваемый Ришером принцип социальной полезно­сти индивида следует рассматривать как своеобразный механизм дискриминации. Напомним в связи с этим, что Конституция России полагает охрану здоровья и «ме­дицинскую помощь в качестве неотъемлемого права каждого гражданина» (ст.41).

Для реализации равноправия граждан при распределении дефицитных ре­сурсов здравоохранения, включая такой в высшей степени дефицитный ресурс, как органы и ткани для пересадки, обычно используется два основных критерия. Это - критерий лотереи и критерий очередности. В качестве своеобразного варианта кри­терия лотереи можно трактовать отбор пациентов по принципу совместимости па­ры «донор-реципиент». Это, можно сказать, природная лотерея - орган получает тот из потенциальных реципиентов, для кого ткани потенциального донора наибо­лее подходят, и потому имеется наименьший шанс отторжения трансплантанта.

Определенной гарантией справедливости при распределении донорских ор­ганов является включение реципиентов в трансплантологическую программу, кото­рая формируется на базе «листа ожидания» регионального или межрегионального уровня (критерий очередности). Реципиенты получают равные права на соответст­вующего им донора в пределах этих программ, которыми предусмотрен также об­мен донорскими трансплантантами между трансплантационными объединениями.

Вместе с тем даже наиболее последовательные сторонники равной доступности органов для пересадки расходятся во мнениях относительно того, насколько универсальны предложенные механизмы распределения и сами критерии. Во многих странах мира существуют возрастные ограничения для реципиентов. Иногда считается морально оправданным ограничивать доступность программ по пересад­ке органов для тех, кто потерял здоровье в силу ненормального образа жизни — нар­команов, алкоголиков и т.п. Естественным ограничением для потенциальных реци­пиентов является состояние их здоровья - наличие других заболеваний, осложняю­щих перспективы пересадки. Ни критерий очередности, ни критерий лотереи не могут считаться идеальными. Существует неизбежное противоречие между универ­сализмом идеи равноправия и высокой степенью дифференциации реальных отно­шений, в которых находятся люди.

Как отмечают отечественные специалисты-трансплантологи, в России при распределении органов для трансплантации руководствуются тремя достаточно обоснованными критериями: степенью совместимости пары донор-реципиент, экс­тренностью ситуации и длительностью нахождения в «листе ожидания». Хотя все три критерия объективны, но следует всегда помнить о сомнениях, которые созда­ют врачебный опыт и интуиция. Поэтому выбор реципиента - это всегда этический поступок для членов трансплантационной бригады и прежде всего для ее лидера.

4. Ксенотрансплантациями называют пересадки органов и тканей от животных человеку. Попытки переливать кровь от животных человеку и пересаживать органы имеют давнюю историю. Однако только с появлением циклоспорина, подавляюще­го реакции отторжения трансплантантов, и с прогрессом в области генетической инженерии, который сулит преобразовать геном животных-доноров для обеспече­ния гистосовместимости, возникли реальные коммерческие проекты в области ксе­нотрансплантологии. Общественный интерес к ним подогревается неуклонно рас­тущим дефицитом человеческих донорских органов и тканей. Спрос на органы рас­тет примерно на 15% в год и далеко превосходит предложение, которое в большин­стве стран снижается. В США на «листах ожидания» для трансплантации значится 40 тысяч человек, в то время как в 1995 году было получено только 8 тысяч донор­ских органов. Более 3 тысяч человек умерло, не дождавшись подходящего органа.

Наиболее генетически близкими человеку являются приматы. Однако именно вследствие эволюционной близости человеку и сходств в эмоциональных реакциях и поведении, их использование в качестве доноров органов вызывает наибольшее возражения защитников прав животных. Наряду с этим та же эволюционная бли­зость усиливает риск передачи и последующего распространения среди людей ви­русных инфекций, существующих у приматов, но пока, к счастью, отсутствующих у людей. Следует также иметь в виду, что приматы практически не употребляются человеком в пищу. Их преднамеренное убийство (даже для забора жизненно важ­ных органов) не санкционировано устойчивой традицией, как это имеет место в от­ношении домашних животных.

Поэтому исследователи предпочитают создавать универсальных доноров органов для человека на базе некоторых пород свиней, физиологическое и анатомическое строение внутренних органов которых достаточно близко человеческому. Сторонники программ ксенотрансплантации подчеркивают, что умерщвление свиней ля этих целей не противоречит сложившимся традиционным стандартам. Более того, утверждают они, условия содержания и умерщвления этих животных в специализированных медицинских биотехнологических лабораториях значительно более гуманно, чем содержание на ферме и забой на скотобойне. Этим обстоятельством снимается ряд серьезных возражений со стороны защитников прав животных.

Если не считать немалых технологических трудностей, к примеру, связанных с феноменом сверхострого отторжения инородных тканей, наблюдающегося при пересадках органов от животных, принадлежащих к другим биологическим видам, то одной из основных моральных проблем ксенотрансплантологии оказывается проблема оправданного риска. Дело в том, что пересаживая человеку органы, к примеру свиньи, мы рискуем одновременно перенести ему такие заболевания, как бруцеллез, грипп свиней и целый ряд других инфекций - как наблюдающихся, так и не наблюдающихся в обычных условиях у человека. Последние особо опасны, гак как в человеческом организме нет эволюционно отработанных защитных механизмов для борьбы с ними. Ряд вирусов, безвредных для животных, попав в условия организма человека, могут стать источником тяжелейших заболеваний. Например, есть мнение, что СПИД, вероятно, возник вследствие попадания вируса иммуноде­фицита обезьян в человеческий организм. Аналогичным образом человек может «обогатить» себя новыми неизвестными возбудителями инфекций при пересадке органов и тканей от животных. Если учесть, что пересадка включает использование циклоспорина, подавляющего иммунологические реакции организма реципиента, то опасность заражения резко возрастает.

Следует также отметить, что пока не изучены весьма вероятные психопатологические реакции реципиентов ксенотрансплантации на замену частей их тел частями тел свиней. Однако, несмотря на эти проблемы, поскольку в ряде стран в работы по ксенотрансплантации уже вложены значительные финансовые средства, следует ожидать политического давления, направленного на принятие соответст­вующих законодательных решений.

Помимо возражений медицинского и биологического характера, ксенотрансплантация сталкивается с контраргументами и чисто морального свойства. Не редко выдвигаются требования если не запрета, то резкого ограничения экспериментов в этой области. Речь идет прежде всего о сторонниках экологической этики, считаю­щих морально ущербным проявляющийся в этой области своеобразный «антропо­центризм». Ксенотрансплантация действительно ставит фундаментальную этическую проблему — является ли человек высшей моральной ценностью, во имя кото­рой можно причинять страдания и боль, а также вызывать смерть других живых существ.

Представители так называемого «патоцентризма»(от греческого “pathos”-страдание, болезнь) полагают, что субъектами морального отношения должны счи­таться все живые существа, способные испытывать боль. Те же, кто придерживает­ся идей биоцентризма, требуют распространить моральные отношения на всю живую природу. Несмотря на это различие, сторонники обоих направлений выступают против ксенотрансплантаций.

Необходимо самое широкое общественное обсуждение рассматриваемой проблемы с привлечением экспертов из разных областей знаний с тем, чтобы максимально объективно и ответственно решить, насколько выгоды от ксенотрансплантологии будут превышать возможный риск и для пациентов и для человечества в целом из-за разрушения столь важного для выживания любого биологического вида иммунологического барьера, отделяющего человека от других видов, всесторонне осмыслить, а также возникающие в связи с ксенотрансплантацией этические проблемы.

Темы докладов:

1.Моральные проблемы трансплантологии фатальных тканей и органов. 2.Проблемы коммерциализации трансплантологии, ее этическая оценка.

Резолюция по вопросам поведения врачей при осуществлении трансплантации человеческих органов

(Принято 46-ой ВМА, Стокгольм, Швеция, сентябрь 1994)

Поскольку существует серьезная озабоченность все возрастающим количеством сообщений об участии врачей в операциях по трансплантации человеческих органов или тканей, изъятых из тел:

заключенных, приговоренных к смертной казни, не имеющих возможности от­казаться от этого или без их предварительного согласия;

лиц, страдающих физическими или психическими недостатками (handicapped), чья смерть рассматривается как облегчение их страданий и как основание для забора их органов;

бедных людей, которые согласились расстаться со своими органами по ком­мерческим соображениям;

детей, украденных с этой целью;

и ПОСКОЛЬКУ в этих случаях участие врачей является прямым нарушением положений «Декларации ВМА о трансплантации человеческих органов», принятой в октябре 1987 г.;

ВМА еще раз торжественно подтверждает положения названной «Деклара­ции» и призывает все национальные медицинские ассоциации соблюдать их, а в случаях их нарушений сурово наказывать врачей, замешанных в подобных нарушениях.

Декларация о трансплантации человеческих органов

(Принята 39-ой ВМА. Мадрид, Испания, октябрь 1987)

Всемирная Медицинская Ассоциация рекомендует всем врачам, занимающимся пересадкой человеческих органов, придерживаться следующих принципов:

I. Состояние здоровья пациента - главная забота врача в любой ситуации. Этот принцип должен соблюдаться и при проведении всех процедур, связанных с пересадкой органов от одного человека другому. Как донор, так и реципиент являются пациентами, и их права необходимо соблюдать. Ни один врач не может взять на себя ответственность за проведение операции по пересадке органа до тех пор, пока не будет обеспечено соблюдение прав и донора и реципиента.

2. Снижение стандартов в оказании медицинской помощи потенциальному донору не имеет никаких оправданий. Уровень оказываемой медицинской помощи не может зависеть от того, будет пациент донором или нет.

3. В случаях, когда для трансплантации берется орган умершего, смерть должна быть независимо констатирована минимум двумя врачами, не имеющими прямого отношения к процедуре пересадки. При констатации смерти, каждый из врачей должен использовать современные критерии, принятые национальной ме­дицинской ассоциацией и другими медицинскими организациями его страны.

4. В случае проведения экспериментальной трансплантации органов живот­ных или искусственных органов, необходимо следовать Хельсинской Декларации ВМА, содержащей рекомендации для врачей, участвующих в медико-биологических исследованиях на людях.

5. Совершенно необходимо полное всестороннее обсуждение предполагае­мых процедур с донором и реципиентом, либо с их родственниками или законными представителями. При этом врач должен соблюсти объективность, сообщить об ожидаемом риске и о возможных альтернативных методах лечения. Подаваемые больному надежды, не должны противоречить реалиям. Желание врача послужить интересам науки должно быть вторичным, а интересы пациента - первичными. Не­обходимо получить информированное, добровольное и осознанное согласие донора и реципиента, а в случаях, когда это невозможно, то членов их семей или законных представителей.

6. Операции по пересадке органов могут проводиться только в специально оборудованных учреждениях компетентными, специально подготовленными специалистами, обладающими необходимыми знаниями, опытом, и навыками.

7. Трансплантация может быть осуществлена только после тщательной оцен­ки возможности и эффективности других способов лечения.

8. Купля-продажа человеческих органов строго осуждается.

Тема № 8 ЭТИКА БИОМЕДИЦИНСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ (2 часа)

1.Основополагающие документы биомедицинской этики как источники современных моральных норм проведения экспериментов и клинических испытаний на людях и животных.

2.Принципы уважения автономии личности и «не навреди» при проведении биомедицинских экспериментов.

3.Правило добровольного информированного согласия как необходимое условие

проведения экспериментов и испытаний на человеке.

4.Специфика моральных проблем медико-генетического исследования.

1. Внимание к проведению медико-биологических исследований на человеке со |стороны специалистов по биоэтике объясняется тем, что риск для здоровья человека сопутствующий их проведению, особенный - это риск для здоровья человека, его физического и психического состояния, а в конечном счете - для самой его жизни. Проблему риска, которому подвергаются испытуемые в биомедицинских исследованиях, можно назвать одной из основных в ряду связанных с ними этико-правовых проблем. Существует, однако, и целый ряд других вопросов, относящихся к проведению таких исследований.

История медицинских исследований на людях и животных насчитывает не одно столетие, однако до определенного времени этико-правовые проблемы, связанные с их осуществлением, не привлекали к себе такого пристального внимания со стороны общества и самих исследователей, как это имеет место сегодня. Следует впрочем, отметить, что сами исследователи были одними из первых, кто обратил внимание на наличие этих проблем и предложил подходы к их решению.

Современная история обсуждения этих проблем начинается, пожалуй, с момента окончания Второй мировой войны. Именно в это время, а точнее — в ходе Нюрнбергского процесса над нацистскими учеными и врачами-преступниками, были оглашены свидетельства об экспериментах, проводившихся над заключенными концлагерей. Особо жестокий, бесчеловечный характер экспериментов заключался в том, что в них фактически планировалась смерть испытуемых. Заключенные евреи, поляки, русские и многие другие, согласно актам Нюрнбергского процесса, подвергались жестоким экспериментам с целью проверки на них действия лекарств, газа, ядов; многие из этих экспериментов приводили к смерти в мучительных страданиях. Смертельные эксперименты проводились и в барокамерах для изучения воздействия пребывания человека на большой высоте. Различные исследования проводились над заключенными, раздетыми или одетыми, при искусственно созданных низких температурах для изучения процессов замерзания. На живых людях в немецких концлагерях, экспериментально изучались ипритовые ожоги. Следует упомянуть также о резекции костей, мускулов, нервов, инъекциях вакцин, предполагаемых антираковых сывороток, гормонов и т.п. Все это мотивировалось высшими научными целями, за которыми скрывались лишь соображения государственной пользы.

Нюрнбергский кодекс. По следам преступлений совершенными нацистскими врачами, в том числе и при проведении опытов над человеком при попрании самых элементарных норм уважения достоинства человеческой личности, в 1947 году был выработан документ, который должен был провести четкие границы в области экспериментирования на человеческих существах. Этот документ стал своеобразной точкой отсчета при создании дальнейших установок в этой области. Он был подго­товлен двумя участвовавшими в процессе американскими экспертами-медиками – Лео Александером и Эндрю Иви и стал составной частью решения, вынесенного судом.

В преамбуле «Кодекса» отмечалось: «Тяжесть имеющихся у нас улик застав­ляет сделать вывод, что некоторые виды медицинских экспериментов на человеке отвечают этическим нормам медицинской профессии в целом лишь в том случае, если их проведение ограничено соответствующими четко определенными рамка­ми». Хотя «Кодекс» и был принят в форме судебного решения, он имел и имеет не столько юридическую, сколько моральную силу. Он включает десять положений.

Первое положение «Кодекса» утверждает необходимость добровольного со­гласия объекта эксперимента на участие, в исследовании. Далее раскрывается со­держание этого понятия и утверждается, что:

- «лицо, вовлеченное в эксперимент», должно иметь «законное право дать та­кое согласие» (то есть должно быть признано дееспособным);

- такое согласие должно даваться свободно, «без какого либо элемента наси­лия, обмана, мошенничества, хитрости или других скрытых форм принуждения»;

- лицо, дающее согласие, должно обладать «достаточными знаниями, чтобы понять сущность предмета эксперимента и принять осознанное решение». Для это­го данное лицо должно быть проинформировано «о характере, продолжительности и цели эксперимента; методе и способах, с помощью которых он будет проводить­ся; обо всех возможных неудобствах и рисках; о последствиях для своего здоровья или личности, которые могут возникнуть в результате участия в эксперименте».

Суть остальных положений «Кодекса» заключается в требовании сведения до минимума возможного риска, а также «всех физических и психических страданий и повреждений»; гарантии того, что исследование будет проводиться квалифициро­ванными специалистами, а также соблюдения права испытуемого на отказ от уча­стия в исследовании на любом этапе его проведения.

Довольно долгое время «Нюрнбергский кодекс» не привлекал сколько-нибудь серьезного внимания ученых-медиков и общественности. Бытовало представление, что, поскольку зверства нацистских врачей выходят далеко за рамки допустимого, сами эксперименты - не более чем единичный исторический эпизод. Важную роль в коренном изменении отношения к этой теме сыграла статья профессора анесте­зиологии из Гарвардской медицинской школы Генри Бичера «Этика и клинические исследования». В ней было описано 22 имевших место в США случая проведения исследований «с риском для жизни и здоровья испытуемых», без информирования их об опасностях и без получения их согласия.

Статья Г. Бичера и другие аналогичные публикации привлекли, наконец, внимание самых широких слоев общественности к проблемам этического и правово­го регулирования экспериментов на человеке. В связи с этим, наряду с «Нюрнберг­ским кодексом», особую значимость приобрела принятая в 1964 г. «Хельсинская Декларация» Всемирной медицинской ассоциации (ВМА).

К этому времени практика проведения исследований на человеке неуклонно расширялась, совершенствовались их методы, что ставило все новые этические и правовые проблемы.

«Хельсинская декларация» имеет подзаголовок «Руководящие рекомендации для врачей, проводящих медико-биологические исследования на людях», однако, несмотря на рекомендательный характер документа, его положения нашли свое отражение и развитие в целом ряде других международных документов, а также в национальном законодательстве многих стран, в том числе и России.

В преамбуле Хельсинская декларация проводит различие между терапевтическим и нетерапевтическим экспериментированием на человеке. Терапевтические исследования преследуют диагностические и лечебные цели и проводятся в интересах пациента. Нетерапевтические исследования преследуют, главным образом, чисто научные цели и не имеют прямого диагностического или лечебного значения для испытуемого.

Соответственно, текст «Декларации» разбит на три части, первая из которых содержит перечень наиболее общих положений, которыми следует руководствоваться при проведении исследований на людях, две другие - конкретные рекомендации для проведения терапевтических и нетерапевтических исследований.

В первой части «Декларации» указывается, что экспериментированию на людях должно предшествовать экспериментирование в лабораторных условиях. В отличие от «Нюрнбергского кодекса» «Декларация» провозглашает требование научной обоснованности исследования. Всякий протокол клинического экспериментирования должен быть представлен для оценки в этический комитет. Если не удостоверена «этическая чистота» проведенных исследований (соответствие экспериментов принципам настоящей «Декларации»), то сообщения об экспериментах не должны приниматься к публикации. К сожалению, в России эта практика пока что не получила распространения.

Вслед за «Нюрнбергским кодексом» в тексте «Декларации» подчеркивается важность того, чтобы экспериментирование на людях проводилось лишь лицами, имеющими научную подготовку, и под наблюдением одного или нескольких лиц, компетентны в медицинской области. Квалифицированные специалисты должны нести всю полноту ответственности за состояние здоровья испытуемых, хотя последние и дали добровольное согласие на участие в эксперименте.

Текст «Декларации» настаивает на установлении должных пропорций между целью и опасностью исследования и требует последующей сравнительной оценки опасностей и выгод индивида, на котором проводится экспериментирование, как и для других участников эксперимента. Также подчеркивается необходимость проявления особого внимания при проведении экспериментов, которые могут в какой-то мере изменить личность человека. Положение «Декларации, говорящее о том, что «интересы испытуемого всегда должны превалировать над интересами науки и общества» в настоящее время утвердилось в качестве основополагающего при этической оценке биомедицинских экспериментов на людях.

Важное место отводится и требованию, получения «добровольного и осознанного согласия (предпочтительно в письменной форме)», потенциального испытуе­мого участие в исследовании. Согласно тексту «Декларации», считается обязательным предоставление индивиду всей нужной информациидо егосогласия на экспериментирование (или его законного представителя в случае его недееспособности самому дать это согласие, или другого медика, несвязанного с данными исследованиями, в случае, если индивид находится в какой-либо зависимости от врача-экспериментатора и поэтому считает себя обязанным дать согласие). Испытуемый должен быть проинформирован «относительно цели, методов, потенциальной пользы и возможного риска, а также обо всех неприятных ощущениях и последст­виях, связанных с данным исследованием. Испытуемый должен знать, что он имеет право отказаться от участия в данном исследовании как до момента его начала, так и в любой момент его проведения». Подобный отказ ни в коем случае не дол­жен повлиять на взаимоотношения «врач-пациент».

Принципиальное отличие содержания «Декларации» от положений «Нюрн­бергского кодекса» заключается в том, что в ней предусматривается возможность получения согласия на участие в исследовании или эксперименте лица, признанно­го недееспособным. Согласно «Декларации», такое согласие необходимо получить у законного представителя такого лица. Следует подчеркнуть в связи с эти, что под недееспособными, как правило, имеются в виду дети или больные, страдающие психическими заболеваниями.

Весьма важную проблему представляет проведение экспериментов на таких категориях испытуемых, как военнослужащие, заключенные, поскольку в таких случаях очень трудно гарантировать подлинную добровольность согласия. Россий­ское законодательство запрещает проведение исследований на заключенных. «Ис­пытание новых методов диагностики, профилактики и лечения, а также лекарст­венных средств, проведение биомедицинских исследований с привлечением в каче­стве объекта лиц, задержанных, заключенных под стражу, отбывающих наказание в местах лишения свободы либо административный арест, не допускается» (ст. 29 «Основ законодательств РФ об охране здоровья граждан»). В литературе, однако, высказывается мнение, что эта норма накладывает излишнее ограничение на права данной категории лиц - они лишаются возможности участвовать в терапевтических экспериментах и испытаниях, которые могли бы принести пользу их здоровью.

Как уже отмечалось, вторая и третья части «Декларации» содержат конкрети­зацию перечисленных ранее принципов, их своеобразную «проекцию» на ситуации, связанные с проведением терапевтических и нетерапевтических исследований. В отношении терапевтических исследований в документе говорится, что врач должен обладать полной свободой, если он считает, что оно может дать надежду на спасе­ние, восстановить здоровье или облегчить страдания пациента. Новое диагностиче­ское или терапевтическое средство должно быть соединено с наилучшей терапией, имеющейся в распоряжении врача. Вместе с тем сочетание деятельности, направ­ленной на лечение, с чисто исследовательской (то есть направленной на приобрете­ние нового знания) допускается «лишь в той мере, в какой эти исследования пред­полагают лечебную и диагностическую пользу для пациента».

В отношении нетерапевтических исследований «Декларация» утверждает, что: врач остается защитником жизни и здоровья индивида, подвергающегося экс­периментированию; люди должны соглашаться на него только добровольно; экспе­римент подлежит приостановке в случае, если экспериментальные условия могут как-то повредить субъектам экспериментирования; научные и общественные интересы никогда не должны превалировать над соображениями, связанными с благополучием отдельного субъекта. В качестве испытуемых при проведении нетерапевтических исследований могут выступать только «здоровые добровольцы, либо согласившиеся на это лица, страдающие заболеванием, характер которого не имеет отношения к сути данного исследования». В этом случае, очевидно, не может быть речи о проведении исследований на основе согласия не самого испытуемого, а его законных представителей. Иначе говоря, ни дети, ни лица с ограниченной дееспособностью не могут привлекаться к подобным исследованиям.

Практически каждая из содержащихся в «Декларации» рекомендаций может быть рассмотрена как самостоятельная проблема. Характеризуя современное состояние дискуссии вокруг рассматриваемых проблем, следует отметить, что она активно ведется, например, по линии уточнения того, что следует понимать под «свободным информированным согласием», а также с целью выработки принципиальных подходов к разрешению этических проблем, возникающих при проведении исследований на так называемых «уязвимых группах населения» (дети, старики, беременные женщины и т.п.). В последнее время достаточно широко обсуждаются также этико-правовые проблемы, связанные с научными исследованиями на эмбриональных тканях, с использованием в медицинской практике методов современной генетики.

Дискуссии эти ведутся не только специалистами в области биомедицинской этики и носят не только теоретический характер. Деятельное участие в обсуждении названных проблем принимает и общественность различных стран. Результаты такого обсуждения находят свое отражение в различных документах, принимаемых национальными и международными организациями, правительствами, профессиональными объединениями медиков.