Эпилог Феофана-Эхмалотоса

Окончилась эта книга, т. е. написалась со многою болезнию (т. е. трудом) 8 июня 1820 года. Простите мне, отцы и братия, недостатки мои, так как человек я неграмотный; по забывчивости многое оставил, а после, вспоминая, добавлял, написал неграмотно; еще и язык у меня не поворачивался (т., е. косноязычен был, чтобы написать правильно). Чудо же сие есть то, что все-таки написал это, ибо три года спустя, после того, как говорил с ним святой Нил, слова эти он ясно помнил, а после того, как записывал их, больше не помнил*. Богу нашему слава!

____________

*Считаем не излишним добавить здесь несколько разъяснений по поводу такого необыкновенного «подъема памяти» монаха Феофана. Феофан, вследствие слишком утонченного состояния своей нервной системы, всегда находился в состоянии так называемого «транса», т. е. усиленной работы «подсознательных» (трансцендентальных) сил и способностей души, обычно скрытых, подобно солнечным лучам за облаками, за напряженною работою нашего обычного, обыденного (эмпирического) сознания. Таким образом, для всякого очевидно, что мы здесь имеем дело с памятью трансцендентальною, подсознательною, которая работает всегда с такою напряженностью и силою, о которых обычная память, и мечтать не может. Можно сказать, трансцендентальная память, воспроизводя прошлое до мельчайших подробностей, является фотографом по отношению к припоминаемому, воспроизводимому предмету, тогда как обычная, рассудочная память лишь живописцем с этой же фотографии. Поясним сказанное примером. Во сне наша душа часто впадает в трансовое состояние и воспроизводит иногда прошлое в таких мелочах и подробностях, какие никогда и не припомнились бы нам в бодрственном состоянии.

Пишущий эти строки однажды видел во сне воспроизведенный факт из своего прошлого (лет десять назад) с такими мелочами и подробностями, каких он, конечно, не мог бы воспроизвести и припомнить в бодрственном состоянии, тем более, что от этих мелочей его отделяли целые десять лет.

Теперь, самое главное, - трансцендентальная область нашей души или «дух» есть, по выражению Московского митрополита Филарета, — «вершина нашего существа, которою оно соприкасается с Духом Божественным»...