Глава 21: Обличение старца Тимофея и о коварном Усекновении Иоанна Предтечи

Старец твой нынешний, под началом которого ты ныне находишься, у которого обретаешь приют и покров, са­моглав в послушании, в чувства свои восприял шум человеческий, т. е. возлюбил суету, стал бесчувственным и не чувствует, что делается с ним. Вынимает камни из кармана своего и дает их людям ради похвалы, чтобы они собственными его камнями метали в него, т. е. дает ми­лостыню тщеславно, чтобы быть за нее хвалимым; превоз­носится ею и, следовательно, своими же камнями бывает по­биваем. От многого шума своей заботы как мерзость является он предо мною, несчастный. Как он осмеливается литургисать, бессовестный, пребывая в стольких попечениях заботы, в такой барской гордости, в таком мечтательном самомнении? Он так бывает сердит и возмущен от шума заботы своей, что теряет достоинство свое, становясь беспокойным, т. е. совер­шенно утратил монашеское мирствование души и всегда на­ходится в тревоге. Ради сего и говорю я тебе: как дерзает он литургисать, бессовестный? Так как он, неблагодарный, по­добен тебе, неблагодарному; так как оба вы одинаковую не­благодарность показали мне, то скажи ему, что до тех пор, пока будет он иметь такой шум, т. е. пирование в дому с гостями, да не литургисать и, пока находится в дому тот безбрадый юноша, да престанет Тимофей от литургисания своего, ибо, когда слышит голос юноши, тотчас волнуется в нем внутренность его, помрачаются очи его, тем паче, когда он сообращается с сим юным. И как возможно так ругаться над Тельцом Питомым и жрети Его в алтаре церковном (т. е. совершать бескровную жертву)? Ради сего и говорю я, чтобы перестал он от священнослужения литургии. Итак, имеет он в сердце своем смущение юношею; поскольку будет пребывать в шуме попечения заботы и шуме похвалы гордости, постольку будет истлевать душа его, как железо от ржавчины.

Родители его с таким трудом, в стольких волнениях и страхах за продолжение жизни своей, едва возмогая, как управиться, при всем том нечто посылают ему, чтобы мирно было состояние его, чтобы думал он об одном спасении своем, а он раскидывает это ради одной похвалы своей, а не ради милостыни, не ради спасения своего. Однако я стараюсь о его спасении; он же озабочен лишь о том, чтобы его хвалили за то, что он якобы нестяжателен и щедр. Таковая нестяжательность и милостыня пред Богом есть все равно, как жертва идолопоклонника. Не ищу я от тебя милостыни, зачем шлешь ты мне милостыню? Я ищу от тебя спасения и мира в душе твоей, пекусь о том, чтобы устроение твое было целомудренное, без всякого шума, заботы и искания похвал человеческих. Если же он возделывает именно таковое, то не помогут ему милостыни его. Пусть остерегается посылать мне такие ми­лостыни, но да посылает мне моления о спасении своем (т. е. пусть усилит молитвенные подвиги), да исправит устроение свое, чтобы мне порадоваться о нем. Рас­таяло на ложе упокоения плоти и тщеславия покаяние его, растаяли на ложе том и обеты его. Пусть же подумает о спасении своем: чего он хочет и что ему нравится, т. е. пусть отрезвится и рассмотрит, чем именно он увлекся. Да не бро­дит туда и сюда и не губит души своей, так как подвергает себя опасности погубить свое спасение с тем юным безбородым. Ибо, как предана была честная глава Иоанна Предтечи в руки блудницы, так предается дом попа Тимофея в руки злого расположения к сему молодому.

Да, отдана была честная глава Предтечи в руки блудницы, но как отдана? Отдана была по воле Ирода с Иродиадою. Так сотворилось тоже самое и в доме Тимофея по умыслу его (т.е. Герасим-иеромонах был коварно принужден уйти из келлии Тимофея, как изъяснено будет ниже).

Так как советник твой, говорим: Герасим, - задевал их в злом расположении их, то они и завистно сотворили, изобрели способ изгнать его в отместку из дому. По действию беса, явился к ним один юноша злого расположения, чем весьма возмутился той советник. Видя это, злоумышленники советника твоего обрадовались сему, начали говорить между собою: ско­ро узрим отмщение наше вожделенное. Советник же твой, не ведая того, что они имеют завистную страсть к нему, стал говорить им: устраним юного, ибо я тяжко соблазняюсь на него. Старец же сказал Герасиму: "Допустим, удален будет он от меня; кто же тогда спасать меня будет в потребностях тела моего, т. е. кто станет мне, старику, прислуживать, как он, и помогать старости моей? Ты, имея барский нрав, ска­жешь: не могу, другой сотворит то же; с кем же я буду жить?" Услыхав такие слова, советник твой замолк о сем деле. Начали же влепляться, т. е. влюбляться, и другие в юношу. Юный, видя, что старец и другие влюблены в него, начал умножать соблазн, т. е. кокетничать против советника твоего до того, что Герасим решился удалиться. Старшие, узрев, что Герасим удаляется, рукоплескали юноше в погибели его; так и погиб юноша. Но не только юноша погиб, но и сами старцы погибли в погибели юноши, да и многие другие души чрез это по­вредились в скиту.

Так как простой народ не желал усекновения Предтечи, то Ирод изобрел особое ухищрение с Иродиадою и таким образом извел Предтечу из жизни сей. То же и советнику твоему. Так как скит не хотел, чтобы Герасим покидал дом, то жильцы изобрели ухищрение с молодым и тотчас извели из скита советника твоего.

Когда скитяне стали спрашивать старца Тимофея: "Из-за чего изгоняете попа из дому", то старшие ответили: "Ужели станем мы его прогонять? Что же нам делать? Он блазнится молодым и сам удаляется. Мы говорили ему: не убегай от метания твоего, - он не слушает, что же нам делать?" Про­тивники Герасима говорят старцу: "Смотри, старче Филарете (Филаретом называют Тимофея за его якобы милостивость, льстя ему), не выпускай молодого из рук твоих, потому что он способен ходить за тобою в старости твоей, а кто сидит, т. е. оставаться хочет, - пусть сидит, лишь молодого не из­гоняй". Отвечает старец: "Слово сие - дельное!" Говорят про­тивники: "Только ты его, (Герасима) убеждай, чтобы он не уходил из дому, т. е. для виду уговаривай, потому что в соборе у него есть помощь (можно понять так, что у него есть в скиту заступники, или что он полезен для богослужения в скитском храме). Если послушает вас - хорошо, не послушает - пусть отправляется куда хочет". Старец далее говорит про­тивникам такой навет про Герасима: "Недавно я не мог и пить красного Кумиотского островного вина; сошел вниз в погреб, достал из бочонка часть кружки и выпил его; оно было келлиотское, т. е. хорошее белое; в то самое время, когда я пил, пришел Герасим и, увидав меня пьющим, прямо взбесился, да еще так меня отделал, что все вино из моих ноздрей вытащил; чего только он не наговорил, как только меня не унизил, и не обесчестил..."

О, человече, старче! Ты плачешься на Герасима, восклицая: "Что он со мной делает". О, несчастный! А ты сам Богу что делаешь? Ты говоришь, что он тебя унизил, а сам Бога ка­ким только презрением не презрел в заповедях Его? Говоришь, что Герасим тебя обесчестил, а сам какой творишь позор пред Богом с тем молодым? Говоришь, что Герасим тебя от­делал так, что все вино вышло из твоих ноздрей, а сам ты каков пред Богом? Что сделалось с тобою, несчастным, что ты тайно стал вино пить? Что же станут делать другие, когда узрят, что ты тайно пьешь? Вот уже и молодой, видя, что ты тайно пьешь, сам начал тайно пить вино, взяв эту злую при­вычку у тебя. О, старец, спрашиваю тебя: "Что рождает волк? Рождает ли он ягнят?" Нет, он рождает не ягнят, но волчат... А поядает, т. е. твой молодой волчонок, твоих старших овец, т. е. старших братии.

Ирод, усекнув главу Иоанна Предтечи, потом представлялся якобы опечаленным о смерти честного Крестителя, тогда как сердце его радовалось и взыграло.

Теперь спрашиваю я тебя, о, старче, пастырю, кто виноват в удалении попа Герасима? Ни юноша не виноват, ни поп сам, только ты виновен вместе с человеком твоим, с которым сотворил сей коварный совет. Поп обличает вас в вашем бесчинии. Посему тотчас вы сотворили ему отмщение, сотворив совет вместе с тем человеком, как Ирод с Иродиадою, об изгнании Герасима.

Да, изгнали вы его из дому, но я не изгнал его, т. е. хотя в предыдущих моих явлениях через Феофана я строго запретил Герасиму уходить из его келлии под угрозою лишения заступ­ничества святого, но в данном случае оправдываю его уход; я не изгнал его от части благих, а вы подыскали к тому хитростный способ с молодым. Поп удалился из вашего дома, как прекрасный Иосиф, чтобы не повредить душу свою, как уже повредились души других.

Ты, старче, любуешься бесчинием молодого, но что он дальше будет творить в своем бесчинстве? Поведение его, возбуждаю­щее похоть, будет растлевать души людей, как уже и растли­лись души некоторых мысленным соблазнением. Хотя вино­ват в сем сей молодой, однако горе и тому, кто, имея его под начальством своим, не исправляет его состояния и не под­тягивает, чтобы через строгое исправление юноша исправился.

Что мне с ними делать? Раз они заповеди старца своего не исполняют, тем более не станут исполнять моих собственных вещаний (т. е. Тимофей не побоялся преступить завещания добродетельного покойного старца своего аввы Тимофея, на что и намекает святой). Вследствие сего преслушания - сколько душ в скиту растлеваются. (Здесь намек на преступление завета афонских отцев и патриархов вселенских не держать молодых и безбрадых.) Увы! Увы им! Это повлечет за собой великую смуту; они сами ищут смуты себе. Да, старцы воздадут великий ответ за повреждение душ человеческих из-за невос­питанности (досл.: непостоянства) их послушников...»

Сие и еще иное многое сказал святой Нил Эхмалотосу, которое я выпустил ради сокращения (т. е. на этом видение окончилось). Феофан, по определению святого, продолжал сорок дней страдать от беснования, но не так тяжело, как в первый день болезни.