Я ожидал, что у подъезда будет стоять много экипажей, но увидел только одну коляску, из которой выходили Ибрагим с отцом

Дом был освещен, но гостей не было видно. Мы с капитаном удивлённо переглянулись, решив, что съезд ещё, очевидно, не начался.

В гостиной мы застали всю семью в сборе. Она была так обширна, что в лицо я всех уже знал, но имён положительно не помнил.

Жена Строганова была в каком-то переливчатом, точно опал, платье. Она куталась в белый шёлковый платок; но мне показалось, что не сырость от дождя была тому причиной. А чудилось мне - она старалась укрыть руки и шею, на которых не было украшений. Вид у неё был смущённый и растерянный.

Анна надела синее платье с белыми кружевами, которое напомнило мне платок сэра Уоми. Бледность её меня поразила. Она была совершенно спокойна, и какая-то новая решимость чувствовалась в ней. На её прелестной руке сверкал браслет Браццано.

Сам Строганов выглядел так, словно только что поднялся после тяжёлой болезни.

Что касается любимчика, который внушал мне такой ужас в магазине Жанны, то теперь он обрёл свой обычный, презрительно-снисходительный вид "неглиже с отвагой". Только иногда по его лицу пробегала лёгкая судорога, и он брался за феску, точно желая удостовериться, что она на месте. Я подсмотрел, что страх, даже ужас, мелькал у него в глазах, когда он смотрел на сэра Уоми.

Словом, я окончательно превратился в "Лёвушку-лови ворон", в результате чего И. взял меня под руку.

Я опомнился и увидел входившего да-Браццано. Его адская физиономия выражала такую наглую, самодовольную уверенность, будто он говорил: "Что, взяли? Да и был ли я когда-нибудь согнут или нем?"

Он вошёл развязно, как к себе домой. Фамильярно целуя руку Строгановой, как будто чуть-чуть удивился её равнодушию, но тотчас же, изображая лорда высшей марки, направился к Анне. "Посмотрел бы ты на лорда Бенедикта", - мелькнуло в моей голове.

Склонившись перед Анной и нагло глядя на неё, как на свою собственность, он ждал, чтобы она протянула ему руку. Не дождавшись этого и желая, очевидно, скрыть досаду, он фальшиво рассмеялся и сказал:

- Дорогая Анна, ведь вы же европейского воспитания. Да и я не собираюсь устраивать в своём доме гарем. Протяните же мне вашу прелестную ручку, на которой я вижу залог вашего согласия стать моей женой.

- Прежде всего, для вас я не Анна, а Анна Борисовна. Что же касается каких-то залогов, то я их не принимала и слов вам никаких не давала, - прервала она его так резко, что даже этот злодей опешил.

Не знаю, чем бы кончилась эта стычка, если бы Строганова не вмешалась, говоря:

- Браццано, что же вы не здороваетесь с сэром Уоми и не знакомите нас с вашим другом?

Вместе с Браццано вошёл человек высокого роста, широкоплечий, но с такой маленькой головой, что невольно заставлял вспомнить об удаве. Лицо его, то ли вследствие болезни, а может быть, и злоупотребления спиртными напитками, было ярко-красное, почти такое же, как его феска, с фиолетовым оттенком на щеках и носу, а маленькие, чёрные, проницательные глазки бегали, точно шарили по всему, на чём останавливались.