The End 5 страница

…

Я хлопнул дверью. Я не смог сдержаться. И я поругался с боссом, зная, что завтра как миленький приползу на утренний эфир. Но сегодня мне хватило. Да, я слетел с катушек и ничуть об этом не жалею. Хватит! На сегодня хотя бы хватит.

Хотел было звонить Итену, но понял, что он в очередной поездке, черт бы их побрал!

Хотелось разогнаться со всей дури и влететь в стену. Разбиться в лепешку и не бояться больше, не страдать. Хотя я понимаю, конечно, что мои проблемы и страданиями-то не назовешь. И все же – это не лютики-цветочки, а завтра мне предстоит извиниться перед человеком, которого я ненавижу всей душой и всем сердцем. Вот ведь закон подлости!

Никогда не думал, что может быть так плохо, что хуже просто быть не может. Но я ошибся.

Ещё на шоссе я заметил странный черный седан, который перестраивался в тот же ряд, что и я. Машина ехала за мной кварталов семь, а потом я свернул на менее оживленную улицу и с ужасом обнаружил, что эта BMW последовала за мной. Внутри страшно похолодело, на висках и лбу выступил холодный пот, и меня затрясло. Я глянул в зеркало заднего вида и вновь убедился в том, что тачка едет именно за мной.

Вашу мать! Да что же это? Быть того не может! А вот паника, по-моему, это хуже всего.

Я пару раз еще свернул, пытаясь стряхнуть с хвоста эту машину, но, судя по всему, водитель в ней явно более профессиональнее, чем я. И сколько бы я ни выворачивал руль на трассу или в проулок, он ехал четко за мной, держась позади на две-три машины.

Спустя двадцать минут таких гонок меня начало откровенно трясти, руки задрожали, а ноги отказывались попадать и нажимать на педали. Стало страшно так, что мыслей в голове не осталось, там был только страх. Я как девочка начал скулить на всю свою огромную машину. Соображай же, Билл!

Соображай!

Поехать в полицию? А черт знает, где она находится! Да и этот преследователь хр*нов быстро смотается, увидев, куда я его “привез”.

Позвонить? Кому? Куда?

Почему такое всегда со мной случается? Сижу себе, никого не трогаю, веду эфиры, живу обычной скучной жизнью и тут на тебе! Подарочек в виде каких-то двинутых идиотов, которые сели на хвост и названивают по 33 раза на дню. Уверен, что это всё связано между собой! С*ка!

Я даже не заметил, как у меня слезы потекли. Как-то само собой вышло. Просто полились от безысходности из глаз. Я слабонервный невротик или неврастеник, не знаю, как это правильно называется. Ну, кому, скажите, кому я жить мешаю?

Что всем от меня надо?

А может и правда найти приличную стенку, разогнаться за двести километров в час и рвануть?

Сворачиваю на широкий проспект и чуть сбавляю скорость. Домой ехать явно нельзя, может, они этого и добиваются? Но и «катать» я их долго не смогу. От нервов я коньки отброшу скоро!

И почему мне так не везет? А точнее везет на приключения? Уехать в Кельн? Бросить всё к чертовой бабушке! И жить спокойно. Да, всё! Завтра же за билетом! Отдам Итену машину, извинюсь и уеду, поджав задницу. Пусть так, но я смогу быть уверен, что останусь жив, а то мне кажется, что не кофе пить преследователи со мной собрались.
С*ка!

Господи, да помогите же кто-нибудь!

Стираю дорожки под глазами и понимаю, что уже не просто плачу, а рыдаю. Боже мой, ну я и псих! Слезами горю не поможешь.

Ну же, ну хоть что-нибудь. Пусть метеорит упадет с неба, американцы сбросят атомную бомбу, да всё что угодно, лишь бы кончился этот бред! Пусть я сдохну, но кончится.

Может среди прохожих есть полицейский?

Вращаю головой в попытке разглядеть людей на обеих сторонах дороги. Благо, что день, все видно, только слезы мешают, и картинка расплывается.

Бабуля, компания парней, женщины с папками, мужчина в плаще, парень в широкой одежде… Быть может Том? Как бы я хотел, чтобы это был он. Больше всего на свете хотел бы. Но это не он. На нем капюшон темной толстовки вместо кепки и копны светлых дредлоков. Жаль, что идет он спиной, но так остается хоть какая-то надежда, что это он. Я не видел его уже больше полутора месяцев…

Парень вдруг оборачивается на миг, и я не успеваю разглядеть ничего. Только как бликует что-то на его лице. Секундный отблеск, и он отворачивается.

Сережка? У Тома есть сережка в губе. Том?

Только бы это был ты, пожалуйста.

Плюю на всё и останавливаю машину посреди дороги, выскакиваю и бегу на правую сторону дороги, даже дверь не захлопнув. Подбегаю к парню.

- Том? – мой запыхавшийся хрип, из последних сил. И парень оборачивается.

- Билл? – бандана и черные косички под капюшоном. Том.

- Ты так изменился.

- Билл, что-то случилось? – хмурит брови и сверлит глазами. - Билл!

- Ты… - машины столпились в пробку и гудят позади.

- Почему ты плачешь, Билл? – серьезный и обеспокоенный взгляд.

- Помоги мне, Том, пожалуйста?

Pov Tom

Совершенно растерянный, напуганный Каулитц стоял передо мной и теребил рукава своей черной кофты. От глаз на щеки спускались мокрые дорожки черного цвета. Билл дрожал. Его глаза бегали по моему лицу, а брови были болезненно сведены к переносице. Губы тоже прошибало мелкой дрожью.

Я уже не видел ничего вокруг кроме его лица, всё словно перестало существовать, исчезло. Мир погрузился в дымку, оставляя в реальности лишь меня и его. И в груди опять что-то болезненно дернулось. То, что, казалось, умерло или, по крайней мере, было забыто больше месяца назад.

Билл жалостливо смотрел на меня большими глазами и перешагивал неуверенно с ноги на ногу.

- Что? Как? Чем? – я пришел в чувства, услышав вой клаксонов столпившихся на дороге машин.

- Увези меня отсюда? – едва прошептал Билл.

Машина! До меня вдруг дошло, что именно его машина создала пробку. И резко стало плевать на всё. На то, что я спешил, на то, что хотел стереть его имя из своей жизни, на то, что водительских прав у меня нет. Я лишь был безгранично рад его видеть и безумно хотелось защитить, помочь, спрятать, обнять. Да все, что угодно, только бы он успокоился.

Я кивнул, и мы, развернувшись, двинулись к машине. Я без обсуждений сел за руль, Билл приземлился рядом и пристегнулся.

- Куда едем? – сзади нас уже материли водители, по меньшей мере, тридцати авто.

- Хоть куда, – затравленно просипел и так же посмотрел мне в глаза Каулитц. И этого хватило, чтобы я резко вдавил педаль газа в пол, забыв обо всех правилах, притом не только дорожных. Билл вжался в сидение и подтянул колени к груди. Он смотрел на дорогу, изредка оборачиваясь и глядя назад. Я быстро выехал на оживленную магистраль и влился в общий поток машин.

- Что случилось, Билл? – имея возможность вести более спокойно, спросил я. Билл перевел на меня глаза и, сглотнув, ответил.

- Видишь сзади черный BMW? – его голос, всегда разный, но одинаково звонкий, сейчас был севшим и еле слышным. Я бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида и выцепил в колонне машин темный седан.

- Седан? – Каулитц кивнул. – Вижу.

- Он едет за мной уже часа два, может больше, не знаю, – Билл говорил уже совсем тихо и так испуганно, что хотелось остановиться и обнять его, укрыв от всех его страхов.

- Уверен? – мы встретились глазами, и вновь кивок. Парень заламывал пальцы на руках, и было совершенно понятно, что не просто так он боится.

- А еще я, кажется, вспомнил, что видел уже эту машину несколько раз у своего дома, – прошептал он, обнимая свои коленки. Господи, Боже мой! Да за что такому ангелу такие приключения? Это мало того, что пахнет криминалом, так это ещё и морально-нравственное преступление, так изводить это неземное существо!

- Почему в полицию не позвонил? – поинтересовался я делано спокойным голосом, дабы не усугублять и так скверное состояние Каулитца. Билл долго молчал, а потом, спрятав лицо в коленях, просипел.

- Я боюсь… - я в последний момент остановил свою руку, чтоб не потянуться и не погладить его по голове, на которой, к слову, красовались черно-белые дредлоки – не только мне хотелось перемен.

- Не против, если мы его стряхнем? – вдумчиво прошептал я, прицениваясь, чего мне стоит избавиться от преследования. Какого-то странного кстати преследования.

Наверняка этот кто-то видел, что Билл теперь не один в машине и даже не за рулем, однако так просто отстать от нас не желали. Билл помотал головой, давая согласие. И я рванул вперед, выезжая на встречку. Обогнал на высокой скорости несколько десятков машин, а потом резко ушел в поворот, заезжая в жилой район. Проехал ещё кварталов 5 в более спокойном темпе, свернув несколько раз, и остановился, удостоверившись, что мой неожиданный маневр сыграл, и преследования действительно нет больше.

Во дворе какого-то невысокого дома я, заглушив мотор, обернулся к Биллу, с усмешкой замечая, что сам дрожу, но скорее не из-за ситуации, а из-за близости Билла. Да, судьба наградила меня недюжинной выдержкой, и я никогда не терялся в стрессовых ситуациях, но рядом с этим парнем трясся как осиновый лист на ветру и даже кайфовал от этой тряски.

Билл оторвал голову от коленей и всё с тем же страхом смотрел на меня, закусив губу, а в глазах плескалась немая мольба. Мольба не оставлять. Из-под ресницы вдруг скользнула слезинка и быстро пробежала по бледной коже. Не удержавшись, я протянул руку и мягко стер её большим пальцем, понимая, что делаю это с неестественной заботой. Билл судорожно вздохнул, а через мгновение он уже висел у меня на шее, обнимая и шепча тихое «Спасибо». Я обнял его в ответ, лишь слегка держась за его хрупкую вздрагивающую спинку. Билл мягко высвободился и заглянул мне в глаза, не отодвигаясь далеко.

- Отвези меня домой, пожалуйста, – попросил он, не отрывая глаз. Его сведенные мученически брови, закушенная губа и слезы в глазах сводили с ума. И дело даже не во мне – такая жалостливая картина прошибла бы на сочувствие любого, ну а у я меня эмоции были просто в тройном размере, и я только как можно нежнее улыбнулся, глядя в его карие омуты, и завел мотор. Билл опустил чуть смущенно глаза и сел на место.

До дома Каулитца мы доехали минут за двадцать. И как только я заглушил двигатель и хотел было отдать ключи хозяину, Билл мягко схватил меня за запястье, но на мой взгляд не ответил, а лишь сдавленно прошептал.

- Том, я совсем обнаглею, если попрошу подняться? – что-то мне подсказывало, что за черно-белыми прядками скрывался румянец на щеках. У меня же сердце вдруг ускорилось, и в солнечном сплетении потеплело. Господи, до чего же приятно.

- Нет, – робко ответил я.

- Зайдешь? – Билл поднял глаза, в которых уже читалось что-то другое, игривое и дерзкое.

- Если хочешь, зайду, – чуть тверже ответил я. Он вмиг опять смутился и кивнул. Ох, что-то эти игры напоминают, но я почти уверен, что ошибаюсь, увы.

Мы быстро поднялись в квартиру. Тут я почти с сожалением заметил, что Билла снова трясло, руки дрожали, когда он пытался вставить ключ в замок. После четвертой попытки я забрал у него связку и сам открыл дверь.

Видя это его состояние, я не дожидаясь, пока он снимет свои сапоги, прошел на кухню и налил стакан воды. Билл жадно припал к стеклу и выдул половину одним глотком. Потом я усадил его на диван в гостиной, и туда же приземлился сам. Каулитц всё еще подрагивал, нервно бегая глазами по собственной квартире, изредка попадая напуганным взглядом и на меня. Спустя пару минут напряженного давящего молчания я не выдержал и, выкинув из головы все мысли и возможные последствия, просто обнял его, притянув к себе так, что Билл уткнулся лицом мне в грудь. Он не плакал, а только тяжело глубоко дышал, положив руки на мою футболку.

- Том? – Билл поднял голову, вглядываясь в мои глаза. Я только тепло улыбнулся. – То, что я тебе тогда сказал ночью, - он замялся, – Это правда, – выдохнул он и вновь уткнулся в мою грудь, цепляясь пальцами за материю, словно теперь я должен был сбежать, а он пытался удержать.

Я переместил левую руку с его подрагивающей спины на голову и несколько раз ласково провел по волосам, будто говоря, что знаю и что не оставлю его теперь. Только что он дал мне возможность быть с ним рядом, стать другом.

Мои сентиментальные размышления прервал звонок собственного сотового телефона.

- Прости, – шепнул я милому до безобразия созданию на своей груди и вытащил трубку из кармана джинс. Билл кивнул и отстранился. Посмотрев на дисплей, я с ноткой недовольства понял, что звонит Дезире. Мне пришлось встать и выйти в коридор.

- Да? – почти возмущенно ответил я.

- Томми, ты где? Мы же ждем тебя, у нас тренировка. Забыл? – промурлыкал голосок.

- Нет, Дез, не забыл. Просто у меня появилось неотложное дело, и я не могу приехать, – объяснил я девушке свое отсутствие, устало привалившись к стене в холле.

- А что ты даже не позвонил? – обиженно пробурчала она.

- Прости, не мог, – оправдался я.

- Ладно, - успокоилась Дезире. – Как освободишься, позвони мне, мой герой! – пропела сладенько трубка.

- Да, солнышко, – отключился я. Твою мать, ну все не как у людей.
Выдохнув и покачав головой, я вернулся в гостиную.

- Том, я тебя отвлек, черт, мне так стыдно, - залепетал Билл, пока я усаживался на диван. – Тебя девушка ждет, – неприятно кольнуло в груди – он явно слышал мой разговор.

- Всё в порядке, Билл, – я откинулся на спинку дивана, совершенно не желая никуда уходить.

- Правда? – он с надеждой закусил нижнюю губу. Ему категорически нельзя сейчас было оставаться со своими мыслями и страхами наедине, и я его ни за что не оставлю.

Я кивнул и опять же тепло улыбнулся. Билл чуть смутился, а потом я заметил, как из-за волос скользит по щеке слезинка. Он, очевидно, расчувствовался, поняв, что все-таки нужен кому-то. Теперь уже не задумываясь ни на миг, я притянул его к себе, обнимая.

- Спасибо, – тихо-тихо произнес Билл, согревая мою грудь дыханием. – Мне так страшно, – робко говорил он, будто боялся даже сказать эти слова. Я крепче его обнял, выводя круги ладонями на его спине.

- Всё будет хорошо, – твердо сказал я.

- Том, - вкрадчиво окликнул меня Каулитц. – Мне дико стыдно, но я могу попросить об этом лишь троих человек, - я замер. – Но один не может, так как постоянно в разъездах, другой не поймет моей паранойи, а третий ты, - он жарко говорил прямо мне в солнечное сплетение. – В общем, не мог бы ты иногда приходить ко мне, несколько раз в неделю, так бы создавалось впечатление, что я не один? – медленно закончил он, уже жутко смущаясь.

Господи, Билли, да я же не просто мог бы, я был бы счастлив! Только вот показывать это абсолютно не нужно, а то испугается ещё. Решит, что я псих конченный, коим я, наверное, и являюсь.

- Мог бы, – утвердительно ответил я так же тихо, как говорил он сам. Билл сильнее вжался в меня и прохрипел «Спасибо», комкая мою футболку в руках.

Спустя минут пятнадцать у меня на руках спал ангел… Я уложил его поудобнее, осторожно переместив себе на колени так, чтобы он, не дай Бог, не проснулся. Я сидел и гладил его по волосам, всё гадая, за что такому светлому, талантливому, беззлобному человечку как Билл такие испытания. Билл сладко спал, изредка вздрагивая, но я не давал ему проснуться, шепча какие-то глупости, которые шептала мне мама в детстве. Я заботливо баюкал в руках человечка, который может и не станет никогда моей судьбой, но навсегда там уже прописался.

6.

Это странно как-то, но всё же это даже больше того, о чем я мог только мечтать.

И теперь, когда я иду по дороге и осмысливаю произошедшее, всё кажется просто невероятным.

Тем не менее, когда Билл проснулся, мы договорились, что я буду приходить к нему во вторник и четверг после десяти вечера. То есть после своих тренировок и его эфиров, больше никак состыковать расписание у нас не получилось. Билл долго смущался и спрашивал удобно ли это мне. Я, конечно, заверил его, что всё в порядке.

В итоге Билл решил, что в эти дни я буду ночевать у него:

“- Не будешь же ты приходить на полчаса, правильно? А потом ехать поздно будет, так что будешь оставаться у меня! Ты ведь не против?”

Естественно я не был против, и мне было абсолютно наплевать, как я объясню всё Дирку и Дезире.

...

В четверг, вымотанный после баскетбольной и танцевальной тренировок, я ехал в метро и слушал, как Билл завершает эфир.

“Всё, дамы и господа! Прощаюсь с вами до завтрашнего утра! Желаю всем горячей ночки! Услышимся! Напоследок заводная “3” – от Бритни Спирс!”

И, оставив после себя на полном серьезе заводную песенку, Билл ушел, а значит, направился домой. Теперь только нужно дождаться его звонка и потом ехать к нему.

Каулитц не заставил себя долго ждать, и через пару минут в кармане завибрировал мобильный. Смс гласила: “Порядок! Можешь приезжать! =)”

...

Буквально через сорок минут Билл впустил меня в квартиру. Он смущенно улыбался, что-то говорил о том, что напрягает меня, но я протестовал, давая понять, что все в норме.

На часах значилось одиннадцать часов, а оба мы уже валились с ног. Каулитц в принципе выглядел уставшим, он постоянно что-то забывал, а потом вдруг вспоминал. Создавалось такое ощущение, что недавно он пережил шок… Но спросить я, конечно, не решался.

Билл показал мне всё на кухне, в ванной, вообще объяснил, как он ведет быт. Будто я совсем переехал к нему жить, хотя я бы не против. К 11:30 мы расправили диван для меня, и Билл отправился в душ.

Я, наверное, заметно нервничал до этого момента – все-таки не каждый день проводишь ночь с…с Биллом, в общем. Но теперь позволил себе расслабиться и упасть на диван, закрыв глаза. Я написал Дирку смс-ку, чтоб не ждал. Дезире тоже отправил сообщение, чувствую, завтра придется давать детальный отчет о своем пребывании вне дома. Я почти уснул, все ещё чувствуя лихорадочное покалывание во всем теле, когда со стороны спальни донеслось:

- Том, ванная свободна!

- Иду, – ответил я и, кряхтя, поднялся на ноги. Тело не слушалось, мышцы ломило, хотелось тупо упасть и захрапеть, но я как приличный человек направился в душ. Черт, у Билла какой-то странный кран. Если честно вижу такую конструкцию впервые…, не сломать бы. Черт, лучше поинтересоваться, как это работает, а то чего доброго…

Я вернулся в гостиную и, постучав в приоткрытую дверь, оперся на косяк и засмотрелся на голую спину Билла. До ужаса худая, но такая притягательная, что хотелось зацеловать до безумия.

- Да? – обернулся он на стук, а я замер.

Pov Bill

Черт больно! Я и не думал, что от обычного синяка может быть такая боль, когда касаешься его. Ну ладно, не обычного синяка, а большого и фиолетового. Ох. Угораздило же. Выйдя из душа, я ещё раз оценил масштаб «ущерба», принесенного мне. Ок, не беда, до свадьбы… Ну, то есть заживет!

Обмотался полотенцами и вышел из ванной. Том лежал на диване, не двигаясь, что дало мне возможность беспрепятственно проскользнуть в комнату. Уже оттуда я проорал ему, что освободил в душ. Услышав, как хлопнула дверь ванной, я размотал свои полотенца и опять взглянул на синяк. Надел штаны и уже потянулся за футболкой, как сзади послышался стук. Я обернулся, напрочь забыв думать о своей фиолетовой травме.

- Да? – Том со стеклянными глазами застыл в дверях. Взгляд был абсолютно не читаем, глаза округлились, и тут-то до меня и дошло, что я ему демонстрирую свою «прелесть» на правой бедренной косточке. Бл*дь! Конспиратор хр*нов!

- Билл? – ошеломленно прошептал он, проходя внутрь. Господи, уж он-то насмотрелся всяких травм, я уверен. Так чем его так задел мой синяк?

- Том? – спокойно ответил я.

- Билл, – опять повторил он, подходя совсем близко, – Откуда это? – севшим голосом спросил он, опускаясь предо мной на колени. Черт, ну не надо так!

- Да не важно! Ударился, – я отскочил от него. Но Том, по ходу, и не собирался сдаваться – он подполз ближе и настороженно посмотрел мне в глаза. – Что?

- Слушай, Билл, если не хочешь – не говори, но у тебя гематома, причем не слабая такая, – он осторожно коснулся синяка. Я закинул голову вверх, но не от боли, а скорее, чтобы не взвыть от нежного прикосновения его пальцев. Зажмурился, когда он погладил кожу на том месте.

- Ну и что? – выдавил я, не глядя на него. Честное слово, никогда не был силен в медицине.

- Что? – возмутился он, не убирая пальцев, – Ни за что не поверю, что ты сам так влетел куда-то… Надо быть либо психом, либо совсем не иметь ориентацию в пространстве (что в принципе одно и то же), чтобы ударится вот так без посторонней помощи! – закончил он, продолжая разглядывать синяк. Бл*, и ведь не скажешь ему, что меня босс культурно к стеночке приложил. Тогда что ему сказать? И блин, пусть не убирает свои чертовы пальцы. Кажется, я застонал, потому что пальцы Тома исчезли. Ещё и напугал его… Ну, поздравляю, Билли, жизнь удалась!

- Погоди, – крикнул он из коридора. А потом вбежал в комнату с каким-то тюбиком, вызвавшим у меня не самые приличные ассоциации. Том тем временем вернулся в стойку “на коленях”, а я, похоже, покраснел.

- Это спортивная мазь! – объяснил он, выдавливая прозрачный гель на пальцы. – Не против, если я? – он смотрел мне в глаза с неприкрытым беспокойством. Боже мой, да чем же я тебе так дался-то, парень, если ты обо мне так печешься? Однако этот вопрос я не озвучил, лишь помотав головой. Том сглотнул и коснулся холодными от мази пальцами к синяку и тут же стал дуть. Он бережно втирал мазь и опалял кожу теплым дыханием, а меня почти трясло от всех его манипуляций. Было нереально приятно, во-первых, физически, а во-вторых, никто давно не проявлял ко мне такой заботы и такого искреннего, на первый взгляд, беспокойства.

- Вообще, по идее надо бы на процедуры типа магнита ходить, чтоб она рассасывалась, – его голос звучал приглушенно и как-то томительно нежно, наверное, потому что я окончательно улетел от ощущений. – Билл, ты слышишь?

- Мгм, – все, что вышло из моего потенциального «да».

- А вообще, ты хотя бы массируй её, чтобы кровь расходилась. Вот так, – он левой ладонью взял меня за бедренную косточку, и прежде чем я подумал, что пора отбрасывать коньки, он начал медленно давить большим пальцем на кожу в области гематомы, совершая при этом круговые движения. Вот, тогда меня можно было выносить. Не знаю, как на самом деле, но кажется, что стояк у меня уже не хилый, и странно, что Том ещё не заметил.

- Ну, жить-то будешь! – хохотнул мой спаситель тире мучитель и прекратил контакт. Я отчетливо слышал, как сам разочарованно вздохнул, но это было всё ещё со стороны. В себя я пришел, только когда Том положил руку на мое голое предплечье и серьезно сказал, смотря в глаза. – Билл, ты не позволяй так никому с собой, - я сдавленно кивнул, понимая, что вряд ли смогу выполнить это обещание… Том убрал руку и развернулся к двери.

- Спасибо, – теперь отчаянно краснея, выдал я.

- Обращайся, если что, – Том улыбнулся, стоя в дверном проеме. – Спокойной ночи!

- И тебе! – моя дверь захлопнулась.

Бл*, парень, мы с тобой ТАК не протянем долго. Либо я на тебя накинусь и изнасилую, либо ты сбежишь от моих гейских нападок.

...

С утра всё ещё непривычно было осознавать, что в собственной квартире есть кто-то ещё кроме тебя. И этот кто-то не твоя мама или брат, к примеру; не любовник, а… друг.

Вчера мы договорились, что встаем в семь. Кто первый проснется – будит второго. И судя по тишине, первым свой будильник о стену готов был расшибить я. Натянув футболку и домашние штаны, а также заглянув в зеркало, что раньше я делал с утра только в ванной, пригладив вихры, я вышел из комнаты и прошлепал босыми ногами по ламинату в гостиную. Том тихо сопел в обнимку с подушкой, его длинные ноги чуть свешивались с дивана. Одеяло съехало и лежало поперек, оголяя половину его шикарной спины. Загляденье – ничего не скажешь.

Прикинув, что пока я буду в душе, он может поспать, я оставил его в сладком сне ещё минут на десять. А когда вернулся, он повернул голову в другую сторону и сопел ещё слаще. Рука просто не поднималась его будить. Но надо, а то потом виноват буду в его опоздании.

Я выдохнул и осторожно потрепал его по горячему плечу.

- Том, просыпайся, уже семь, – я зачем-то шептал, хотя надо было его будить, а не усыплять. Том тем временем дернул плечом и продолжил почивать. – Том! – уже громче проговорил я, сильнее теребя его за плечо. Он что-то заныл и отодвинулся. – Том, зараза, подъем! – заголосил я, понимая, что мне теперь каждый раз придется мучиться с его пробуждением. Том вздрогнул и резко сел на диване, открыв глаза вмиг. Я даже засмеялся от такого эффекта.

- Блин, – его ошалевший взгляд стал более осознанным, и он заметил меня.

- Прости, - я ржал, – Ты просто не хотел просыпаться, – давя слова сквозь смех.

- А, ну-у, - улыбнулся он сонными глазками. – В таком случае спасибо, – улыбка стала ещё ярче и шире.

- Не за что, в душ иди! Я уже освободил, – бросил я через плечо, уже вышагивая на кухню.

Я сделал кофе на двоих, что опять же было до жути непривычно. Обычно я всегда варил только на себя, а тут даже не знал, какой он любит: крепкий или нет. Потом сварганил пару сэндвичей и, водрузив тарелку с ними на узкую барную стойку, принялся за свой любимый йогурт.

Я аж поперхнулся молочным лакомством, когда на кухню выплыло это ТЕЛО. В одних боксерах черного цвета, к слову. Том вошел, потягиваясь и закидывая руки за голову, ещё больше открывая мне возможность пожирать его взглядом. Я прямо так и чувствовал, как заливаюсь ровненьким пунцовым румянцем.

- Билл? – он окликнул меня, когда я, призывая себя больше не поднимать на него глаза, сосредоточенно тыкал ложкой уже в пустую банку от йогурта.

- А? – прохрипел я, поднимая глаза и вопреки всему пробегаясь глазами по оголенному торсу.

- Я тебя смущаю? Мне одеться? – бл*дь! Я только помотал головой.

- Нет, что ты? Всё в порядке, – пробормотал я, отворачиваясь и все-таки выбрасывая злополучную банку, которая уже мало походила на квадратную емкость. Мне показалось, что сзади Том тихо хохотнул. Пи*дец.

- Садись, – указал я подбородком на стул напротив своего. Том послушно приземлился. Я поставил перед ним дымящуюся слегка кружку, – Крепкий пьешь? – спросил я, усаживаясь на стул и тихо радуясь, что теперь вижу только его грудь. Без комплексов, блин.

- Пью, – улыбнулся он. – Спасибо!

- Ага, и бутерброды, – кивнул на тарелку.

- А я не ем с утра, только пью! – все с той же улыбкой проинформировал меня он.

- Погоди, ты же спортсмен? – он кивнул. – Значит, надо обязательно есть! – почти возмутился я. Он лишь пожал плечами.

- Я так привык.

Мы сидели минут пятнадцать. Я украдкой все же поглядывал на него, особенно на руки, мышцы на которых, всегда закрытые огромной футболкой, теперь выступали во всей красе, и не любоваться ими было невозможно. Мы молчали. Было страшно неловко. Причем за всё. За мою просьбу «навещать» меня, за утро, за кофе, за то, что пару раз мы столкнули коленками под столом (чертова узкая стойка!). Мы ведь почти чужие люди и не знаем друг о друге почти ничего. Кошмар, Билл, ты нашел ещё одно приключение на свою задницу. Называется: не залейся краской, сидя напротив такого парня.

Кофе почти кончилось, да и пора было собираться. Мне – на работу, ему – на учебу. Но вставать из-за стола отчего-то так не хотелось, и я поднял на него глаза. Оказалось, Том тоже смотрит поверх кружки на меня. Я смутился и улыбнулся, опуская глаза. Он тоже улыбнулся и поставил кружку на стол, почему-то вновь заставляя меня посмотреть на него.

Он так изменился за полтора месяца. Не знаю насчет его внутреннего состояния, но внешние изменения на лицо. Речь, конечно, идет о его косичках. Стало вдруг жалко, что я никогда не трогал его дредлоки. Они, наверняка, были мягкие и пушистые на ощупь. А косички, наверное, гладкие и тугие. А если проверить? Я поймал эту мысль, когда моя рука уже потянулась к нему, а Том даже не шелохнулся, только с интересом на нее смотрел. Я коснулся его головы и легко провел по косичкам, убедившись в своей правоте.

- Ты так изменился, – я опустил руку на стол, все ещё глядя на Тома.

- Ты не меньше, - улыбнулся он, махнув на мои дреды. Я вернул ему улыбку.

- И тебе идет, – зачем-то сказал я.

- Тебе не меньше, – повторил за мной он.

- Спасибо, – я сконфуженно потер переносицу, – Блин, Том, я даже фамилию твою не знаю! – вдруг вспомнил, что толком-то мы и не знакомы. Он рассмеялся. – Правда. Да я тебя не знаю почти.

- Трюмпер, моя фамилия Трюмпер, – кивая, сообщил он, – Ты спрашивай, что интересно. Не стесняйся, – а потом подмигнул.

- Хорошо, - согласился я. – Ты тоже.

- Ок, - Том глянул на часы на микроволновке, – Ой, ё! До выхода десять минут! – он подскочил и, бросив что-то вроде «Спасибо огромное!», скрылся в комнате.

Что ж, Гер Трюмпер! Поздравляю! Ваша упругая задница скоро сведет меня с ума!

Pov Tom

Стоит ли говорить, с каким нетерпением я теперь ждал вторника и четверга? Думаю, нет.

Следующие две недели я только лишь кайфовал от его смс, подтверждающих мой приход, от его смущения, когда он желает мне спокойной ночи. От его заспанной мордашки, когда я просыпался первым и будил его, от его прикосновений и голоса, требующего моего немедленного пробуждения, когда первым вставал он. От утреннего кофе напротив друг друга с непосредственным контактом глаз. От бессмысленных разговоров, редких взглядов и случайных прикосновений.