Беркут. Бесславно, конечно. Используя свою фантазию, Беркут могла бы придумать способ избавления от барьера

Вот все и кончится.

Бесславно, конечно. Используя свою фантазию, Беркут могла бы придумать способ избавления от барьера. Она могла бы протянуть руку помощи активу. Да, в активе она состояла – только благодаря Киану. Он ее заметил и оценил ее смекалку по достоинству. Она ставила правильные, с его точки зрения, вопросы. У нее мысли были заняты инцидентом с самым близким ей человеком – мамой. Мама пыталась ее убить. Родителей она навсегда потеряла. Значит, нет больше смысла в жизни. Хорошо, подруги ее увели тогда с кухни подальше от вредных лекарств. Зато сейчас она соврала Рузе о цели выхода на улицу. Рузанна, подожди меня. Мне нужно выпить. Я схожу до ближайшего магазина за спиртным? Это быстро.

Беркут шла очень медленно. Специально легко оделась, специально растягивала время. Новый черный пуховик был застегнут на последнюю молнию. Поправив пояс на талии, засунув мерзнувшие руки в карманы, она повернула и пошла через парк возле дома, от которого Михайловское кладбище было отделено одной улицей, Блюхера, в другом направлении. Она шла к трамвайной остановке. Светила луна, мерцали бледные звезды, чуть ярче сиял Марс. Она знала названия созвездий над головами. Она выделяла особняком Медведицу, метко названную командой «Примой» из Курска ковшом. Очень ей хотелось перед смертью взглянуть вживую на знаменитого Зайца, присутствующего сразу в обоих полушариях – «хорошо получился!». И пусть не получится. Все в жизни познать не дано. Ей повезло, что она вообще родилась. Многие дети умирали, даже не родившись. Ее брат, если уж пошло на то, погиб, будучи ее на год младше. Не всем дано дожить до старости. Уж извините, что не завершила картину. Свою работу я сделала. Не пытайтесь меня искать. Я просто и красиво уйду. Умереть на озере, в любимое время года, в тишине, одной, под звездами – романтика. Не мечта, но романтика. Опять я замерзла, корила она себя, не замечая, как плачет. Слезы не грели кожу. Слезы не могли вернуть чувствительность ее щекам. Снег скрипел под «нулевками» новых ботинок. Сердце билось все быстрее. Старалось согреть организм, не зная, что мозг настроился на смерть. Страха смерти больше не стало. Она не прожила и десяти тысяч дней. Бабочка еще не просушила крыльев и не расправила их во всей красе, а ее уже съел злобный хищник.

А к черту, стоило взять мне бутылку спиртного, чтоб скрасить переход из одного мира в другой. И плеер тоже стоило взять: хоть бы песня любимая играла, пока я не умру! Умирать лучше с музыкой! Беркут поднялась по Блюхера до пересечения с Гагарина и с Уральской, перешла первые две улицы и пошла по нужной ей стороне вдоль трамвайных рельс в направлении Шарташа. Ох, как она тогда крутила педали, соревнуясь с Немцем и с Дмитрием.

- Не я, а Пантера. Но Пантера оказалась слаба. – Говорила она хриплым и низким голосом. – Кошки не летают. Пантера погибла вместе с несбывшейся мечтой о первой и вечной любви.

Слезы лили как будто из ведра. Приближаясь к автосалону, она вспоминала, как катила велосипед рядом с собой, потому что боялась выехать на проезжую часть и тряслась от мысли, что ее задавит машина, а Дмитрий и Немец не успеют ее спасти или хотя бы оттащить. Если б они втроем ехали сейчас, то она бы плевала на все и ехала бы, лавируя между машинами и смеясь над сигналящими водителями, умоляющими покинуть девушку проезжую часть. Но такого быть не могло. Пантера умерла намного раньше. Беркут – птица гордая, и с Немцем и Дмитрием бы не полетела. Первая и детская любовь подтолкнула ее к пропасти. Она было уцепилась за иллюзорные и странные чувства, которые помогали ей бороться с депрессией, начавшейся у нее после смерти брата. Но потом поняла, что эта соломинка в виде детской любви ли? Влюбленности ли? – скользкая, и легко обломится под ее весом. Точку в красивой сказке без начала и конца поставил сам Дмитрий и его родители. Она плакала, но не от тоски по любимому, а от тоски по привычному. Ведь кроме хождения по лезвию не одного ножа с Дмитрием и Немцем она ничего не познала. Попытка поцелуя, сильный толчок в его грудь, сдавленный крик о помощи, слова прощения. Но та поездка на Шарташ! Его там точно подменили.

А чего я думаю о нем? Он стал преступником. Он обманул меня, соврав, что позвонит с Украины и пригласит меня к себе. Я ему звонила, а он то ли специально, то ли действительно меня не узнавал. Потом его трюк с собственной смертью и чудесное возвращение из мира теней, причем с мгновенной телепортацией в Россию, в Екатеринбург. Шарлатан! Беркут перестала плакать. Однажды в ней пробудилась та Пантера. Она заголосила и поздоровалась с Дмитрием, а тот окончательно зарезал дикую кошку, бросив Викторию под колеса машины в ответ на ее «здравствуй». Ему не поздоровилось. Она его избила до крови, выбив пять зубов – два верхних и три нижних. Ух ты! – вернулась она в реальность и сообразила, что пересекает трамвайные рельсы в месте разворота вагонов. Она добрела до конечной остановки. Который теперь мог быть час, если она вышла из дома в десять часов вечера? Она умрет утром. Или же ночью, во сне. Она придет к озеру, если там нет треклятого барьера, уснет на его берегу. Утром, коли сможет пробудиться, доползет до построенной изо льда купели, и прыгнет в воду. Она перестанет чувствовать тело, потом откажет мозг… там искать ее никто не догадается. И она умрет. Если ее труп и выловят, то опознать не смогут. Разве что по зубам. И то вряд ли. По одежде? Ха-ха. Да и плевать. Просто она поможет матери.

Пошел легкий снег. Пройдя по мосту над железнодорожными путями и проводя одинокий поезд взглядом, она пересекла еще одни рельсы, перешла две дороги. А раньше ей надо было бы их перебегать. Там был обозначенный пешеходный переход, но хоть бы кто из водителей сбрасывал скорость. Ее глаза заблестели красным, показывая ее переход на сторону зла. Когда она связалась с темными силами, с духовным миром? Когда ее начали посещать первые видения? Самое первое было десять лет назад, двенадцатого августа. Не видение даже, а вещий сон. Ужасный вещий сон, воплотившийся с поразительной точностью. Она осознала реальность главного врага и с тех пор его сторонилась. Пришло время выйти из тени и показать свое лицо.

До озера точную дорогу она не помнила, но доверилась тому пути, что ей показало астральное тело, пролетевшее впереди нее. Заухала сова. Крупная птица с желтыми глазами осталась на стороне города. Странно, что барьер не посчитал места около озера лесом. Верно, из-за Изоплита, могла предположить Беркут. Кто-нибудь должен додуматься проверить Шарташ и изучить границы в этом районе. Актив придет сюда после нее.

А Рузанна, наверное, волнуется, не случилось ли чего со мной, смеялась и плакала Беркут. Жалко подругу и хорошую соседку по парте. Теперь она пересядет к Дарье или к Татьяне, или будет сидеть рядом с ними. А может, Рузанна и не доживет до освобождения. А может, и не освободят никого. Разношерстная компания долго не протянет. Ничего. О Рузанне способна позаботиться ее родная сестра. На худой конец, проведать квартиру могла прийти Анна, или Кристина, или Ольга. Полина, Ирина и Наташа – маловероятно. Они и раньше о ней вспоминали в случае необходимости: поесть роллы, к примеру. Или сделать новые фотографии. Или зайти «вконтакт». Или посмотреть фильм «непременно комедию! Желательно – русскую, но веселую американскую тоже стерпим!» Роллы больше волновали Ирину. Полина любила потрещать о парнях. Она рассказывала о великолепном молодом человеке, при котором она ела как птичка и который носил ее на руках сутки напролет.

- Извините, девочки, - вплотную подошла к берегу замерзшего озера Шарташ Беркут. – Простите за все.

37.

Ежовы.

Воскресенье, восьмое декабря, порадовало резким понижением температуры до минус восемнадцати градусов, а ветер только заставил утеплиться. Также воскресенье порадовало перебоями в электричестве и короткими замыканиями. Работала машина у мастера ПО Ежовой крайне плохо, то шила, а то нет. И строчку она наладить никак не могла. Звала сына, но что Николаю помощь матери, когда его имя записали в актив! Теперь он чертил непонятные схемы на новых листках для принтера и расписывал формулы, чиркался. А мать шила ему куртку на синтепоне, пуховик. Изделие было готово ко второй примерке, но клиенту было лень поднять задницу и прошагать несколько метров до соседней комнаты. Клиент даже не позавтракал. Ему предлагали на выбор кашу, яичницу или зерненный творог с клубничным вареньем.

- Одну минуту, ма! Дочерчу и бегу! Нам сегодня проводить испытания с машиной, паровозом, с водой! Мне надо бы все рассчитать! Я и оружие бы попробовал! Вдруг предметы не будут отлетать в центр города?

- А ты видел то, о чем все говорят? Иди сюда! Я все сметала! – Повысила голос на двадцатилетнего сына мастер. – Мне нужно успеть покрасить волосы! Ты меня задерживаешь!

- Ой, мама, так говоришь, словно тебе сейчас надо на работу бежать! – Ехидно ответил Ежов-младший, но с места подняться соизволил.

Куртка сидела неплохо, но решено было расширить горловину и забрать по боковым швам. Сын заикнулся о цвете – его оборвали. Сказали, что цвет выбирал он сам, так пусть теперь и не ноет.

Мастер спросила, уговорив Николая на творог с вареньем и кружку черного чая «Липтон»:

- Скажи, как у вас сегодня со встречей?

- С какой такой встречей? У меня нет девушки.

- Какая девушка! Актив ваш! Рыдлевский, наш механик с моей работы, актер тот… Ты вроде говорил про испытания, про проверки. Вы вчера должны были ведь идти до Металлургов, но ты сказал, что не дошли, и ничего не разъяснил. Если вы так дальше будете трудиться, то нам можно будет в зимнюю спячку до Нового года впадать.

- А что будет в Новый год?

- Отпразднуем и снова спать. До весны.

Николай покраснел:

- Эм… честно говоря… Алексей должен позвонить и назначить для нас место встречи.

- Кушай, - пододвинула тарелку с обещанным творогом мастер Ежова к сыну. – Набирайся сил. А мне надо куртку тебе закончить. Я за тебя переживаю. Ты всегда будешь маленьким ребенком в моих глазах.

38.