От 3 до 5 лет

Переход от игры-манипулирования к ролевым играм, в ходе которых формируется способность видеть внутренний смысл за внешними действиями. Начало формирования способности ориентироваться на обобщающие смыслы вплоть до смысла жизни. Запечатление направленности главного вектора устремлений и жизнедеятельности: я для людей или люди для меня. Дети начинают играть на другом уровне, чем прежде. Их уже не удовлетворяет одиночное манипулирование с погремушками, блестящими штучками неизвестного назначения. Их еще не интересует спорт. Они начинают играть во взрослых, играть в жизнь взрослых людей. Они стремятся к играм-моделям, стремятся моделировать внешнюю деятельность взрослых, играя в дочки-матери, в больных и врача, в шоферов, машинистов поезда, продавцов и покупателей, во все виды взрослой жизни, о которых получили внешнее представление.

А.Ц. Гармаев описывает, как дети в детском саду азартно играют в магазинную очередь. Игра так и называется «А мы в очереди поссорились». Придумали ее сами дети, как и большинство игр в этом возрасте. Распределяются роли: продавщица и покупатели. Самому малоуважаемому в группе отводится роль нарушителя, который пытается «купить» без очереди. Он пытается пролезть, выпросить товар у продавщицы, оттолкнуть девочек. Остальные шумят на продавщицу, запрещая ей продавать без очереди. Потом появляется самый большой и толстый мальчик с громким голосом – директор магазина. Он оттаскивает нарушителя, делает строгое внушение продавщице – и очередь снова плавно движется, покупая «товар» – игрушки на бумажки – «деньги». А «директор» с важным видом удаляется.

Вот в это время и запечатлевается способность задумываться над смыслом жизни. Людям, которые в этом возрасте не задумывались над смыслом жизни пока еще в форме игры, впоследствии трудно понять, что это такое. Для них пустыми словами будет смысл, стоящий за внешне выраженными формами. Пустым и никчемным покажется вопрос: зачем ты живешь? чего ради добиваешься достижения конкретных целей?

Дружба и сочувствие, эгоизм и склонность к насилию – все это прорастает здесь. Хорошие воспитатели по склонности детей к определенным играм безошибочно узнают характеристики их родителей, не заглядывая ни в какие анкеты и ни о чем не спрашивая. Если у ребенка есть выбор – он будет стремиться изображать родителей и тех взрослых, которые ему наиболее понравились, тех, кто произвел на него наибольшее впечатление.

Если ребенка в это время лишить ролевых игр со сверстниками и с серьезно играющими взрослыми – он никогда впоследствии не сможет полностью отдаваться игре, не сможет смотреть на игру иначе, нежели на пустую забаву. У него не получат развития такие качества как воображение, фантазия и стремление к творчеству. Исполнителем, копировщиком он сможет быть, творцом – нет.

И для того, чтобы как-то это компенсировать, очень часто люди с изломанным детством, став взрослыми, пытаются это наверстать, попадая при этом нередко в неудобное положение. Один американский фильм о взбунтовавшейся против повседневной рутины творческой от природы личности с этого и начинается. Высокопоставленный банковский служащий по пути на работу вдруг сворачивает к магазину игрушек, накупает кучу свертков, везет их домой, расставляет по квартире фигурки различных зверей и с величайшим азартом начинает за ними охотиться с детским ружьем...

Известный американский психотерапевт Эрик Берн, основатель так называемого трансакционного метода, написал две книги, которые так и назвал: «Игры, в которые играют люди» (психология человеческих взаимоотношений) и «Люди, которые играют в игры» (психология человеческой судьбы). У нас они изданы под одной обложкой: «Игра – это серьезно!» – Л.: Лениздат, 1992. Это действительно серьезное продолжение на социальном уровне объективной закономерности влияния игры на развитие высших животных. (Посмотрите, как меняется неизменная, вроде, собачья и кошачья взаимовраждебная природа у котенка и щенка, с первых дней выросших вместе и вместе игравших).

Игра в это время строится на фантазии, на воображении, на внешнем выражении эмоций. Тем самым, в этот период ускоренно формируется и развивается чувственно-эмоциональная часть интеллекта в творческой ее направленности. В дополнение к уже упоминавшейся способности видеть внутренний смысл за внешними проявлениями это оказывается важнейшей составной частью формирования будущей интеллигентности.

В это время противопоказаны ролевые игры-противоборства (небольшой элемент противоборства без жестокости допускается только как часть действий защитника добра, защитника близкого человека или иного живого существа). Нежелательны игры-состязания, игры в конкуренцию. Не имеют в этот период ценности и игры, при которых может появиться зависть к победителю, неприязнь к сопернику. В играх должны моделироваться помощь, забота, защита, сотрудничество.

Сказки в этот период играют роль предварительного сценария, предварительной тренировки воображения. И не случайно абсолютное большинство народных сказок для детей этого возраста имеет счастливый конец. Не случайно все эти сказки обязательно добрые. Игра в добро или во зло не может проходить бесследно: маска, надетая даже на короткое время, имеет способность прирастать и становиться лицом души.

Родители заблаговременно должны быть готовы к организации именно ролевых игр в этот период развития собственных детей и к участию в этих играх на равных. Реально большинство молодых родителей оказывается к этому не готовы. Они пытаются компенсировать это, усаживая ребенка перед телевизором. Но наши телевизионные программы на это не рассчитаны, хотя бы по времени и продолжительности детских передач. Кроме того, пассивный просмотр, несмотря на переживаемые эмоции, в принципе не может заменить самостоятельных активных ролевых действий, не говоря уже о тренировке воображения и фантазии.

Следует предостеречь от очень распространенного заблуждения. Считается, что дети, ломающие в этот период игрушки своими намеренными действиями, а не нечаянно, отрывающие руки, ноги и даже головы у кукол, безобидно удовлетворяют свое естественное любопытство, пытаясь разобраться во внутреннем устройстве. На самом деле, они незаметно для себя тренируются в отождествлении живого с неживым, в равнодушии, в небрежном отношении к вещам и в потребительски жестоком обращении с живым.

Любознательность этого периода нужно не гасить, а направлять на понимание причинно-следственных связей процессов окружающей жизни с конечным выходом на смысл человеческих действий по сохранению и приумножению добра. Способность удивляться (а удивление возникает при осознании выхода встреченного феномена за пределы ранее известных причинно-следственных связей) надо всячески развивать именно в этот период. Нужно сохранять приоритетность понимания над запоминанием и обязательную ориентацию, хотя бы и с большим опосредованием, на конечное изменение в противостоянии добра и зла, созидания и разрушения, упорядоченности, гармонии и беспорядка. Набор фактов, включая знания о внутреннем устройстве различных объектов окружающей действительности, ребенок должен получать без встречи с разрушением. И не надо смешивать любознательность как предисловие доброй, заботливой деятельности с праздным любопытством без ответственности за последствия.

Сегодняшним родителям некогда играть. И в былые времена им было не проще. Но тогда семьи были многодетными. Общение с детьми соседей дополняло остальное. В результате жизнь детей в большей мере, нежели сейчас, соответствовала закономерностям этого периода социального импринтинга.

А мы пытаемся некоторое время спустя вести с ними запоздалые разговоры о смысле жизни, удивляясь низкой эффективности своих внушений.

Если в предыдущий период закладывалась эмоциональная основа жизнедеятельности, то теперь в дополнение к прежним способностям формируется направленность их поведения, связанная с главным выбором между помощью или насилием, между противоборством или сотрудничеством.