Бранский, Пожарский: Синергетическая философия истории

Что касается синергетической философии истории, то она состоит из трех отделов, посвященных ответу на три ключевых вопроса: как в общем случае протекает социальная самоорганизация (феноменология самоорганизации); почему она имеет место (эссенциология самоорганизации); куда она, в конечном счете, ведет (эсхатология самоорганизации - от греч. эсхатос - конечный, последний).

Поскольку исходное понятие социальной синергетики - "диссипативная структура" (Диссипативная структура - структура, существование которой возможно только при условии постоянного обмена со средой (в общем случае) веществом, энергией и информацией), то феноменология самоорганизации сводится к чередованию процессов иерархизации и деиерархизации диссипативных структур. Оба этих процесса связаны с такими важными элементами самоорганизации, как бифуркации и аттракторы. Благодаря бифуркациям процессы иерархизации и деиерархизации могут протекать неоднозначно, то есть по разным каналам (сценариям). В результате самоорганизация приобретает ветвистый (нелинейный) характер. А благодаря наличию аттракторов самоорганизация имеет "волнистую" форму (кроме того, она еще и балансирует между предельными состояниями противоположного типа – так называемыми простыми и странными аттракторами).

Движущей силой этого процесса становится социальный отбор. Его основными факторами являются: тезаурус - множество новых возможных бифуркационных структур, возникающих вследствие перехода количественных изменений в качественные в недрах актуально существующей структуры; детектор - внутреннее взаимодействие в исходной системе; селектор - принцип устойчивости, на основе которого детектор выбирает из тезауруса такую новую структуру, которая оказывается в данных условиях внешней среды наиболее устойчивой. Таким образом, эссенциология самоорганизации представляет собой синергетическую теорию социального отбора.

Ключ к его решению заключен в понятии суперотбора, под которым подразумевается отбор самих факторов отбора (то есть поиск новых тезаурусов, детекторов и селекторов). Дело в том, что существует обратная связь между результатами отбора и его факторами. Новые бифуркации и новые аттракторы формируют дополнительные возможности для возникновения сколь угодно замысловатых и хитроумных структур (то есть существенно модифицируют тезаурус для отбора). Так возникает новая "игра в бисер", у которой появляются свои правила для отбора (селекторы, приходящие на смену прежним). В роли этих правил выступают новые ценностные ориентиры, то есть новые социальные идеалы. С их помощью из обновленного тезауруса выбираются и реализуются (превращаются в действительность) совершенно новые структуры.

Из сказанного ясно, что модификация селекционных правил (принципов устойчивости в соответствующей внешней среде) создает почву для действия закона самоорганизации социальных идеалов, поскольку в социуме роль селектора для отбора играют именно соответствующие общезначимые идеалы. Фактически эволюция (модификация) селекторов оказывается эквивалентной эволюции (модификации) идеалов. Как известно, эволюция идеалов предполагает их взаимодействие ("борьбу"), в ходе которой имеется тенденция к отбрасыванию присущих идеалам частночеловеческих черт и, так сказать, "вышелушиванию" из них общечеловеческого ядра (инвариантного относительно частночеловеческих модификаций).

Формирующийся в ходе борьбы частночеловеческих ("относительных") идеалов общечеловеческий ("абсолютный") идеал исключает не только односторонний культ порядка (тоталитарные идеалы) и односторонний культ хаоса (анархистские идеалы), но и неполную гармонию ("перекос" в ту или другую сторону) хаоса и порядка (свободы и ответственности) в либеральных идеалах разного толка. Важнейшим нормативом этого идеала является требование полной гармонии свободы и ответственности (хаоса и порядка).

Таким образом, в ходе самоорганизации намечается тенденция к формированию и реализации общечеловеческого идеала, осуществляющего полный синтез хаоса и порядка. Но это значит, что закон суперотбора делает их чередование неустойчивым и приводит к постепенному "затуханию" этого процесса.

В конечном счете полный синтез хаоса и порядка, который выражен в субъективной форме в образе абсолютного идеала, получает объективное воплощение в форме особой диссипативной структуры.

Вдовин. Ограниченность формационного и цивилизационного подходов к истории, представляющих путь народов как линейное восхождение от низших форм к высшим, развитие по неким «передовым образцам», как модернизационные переходы от традиционных обществ к современным, преодолевается так называемым синергетическим подходом к истории. Появление этого научного подхода связано с творчеством бельгийского ученого российского происхождения Ильи Пригожина, удостоенного в 1977 г. Нобелевской премии за работы по термодинамике неравновесных систем, и немецкого физика Германа Хакена, давшего в 1973 г. изученным им эффектам самоорганизации в лазерном излучении название «синергетика» (от греч. synergeia – совместное, согласованное действие). Оказалось, что этот диалектический метод познания имеет универсальный характер и применим для постижения закономерностей развития общества. В наши дни синергетика, все более играющая роль сквозной междисциплинарной теории, активно входит в методологию исторической науки.

Подход основан на таких понятиях, как нелинейность, неустойчивость, непредсказуемость, альтернативность развития. Историков это привлекает новым взглядом на развитие неустойчивых ситуаций в историческом процессе, для чего требуется учитывать влияние на него разного рода случайностей, малых воздействий, которые невозможно предугадать и прогнозировать. Особую значимость для понимания истории приобретает развитие в точке бифуркации – точке ветвления процесса, являющейся отправной для новой линии эволюции. Яркий исторический пример представляет собой социальная революция, означающая кардинальную перестройку общественной системы. С понятием бифуркации неразрывно связано представление о так называемом аттракторе. Академик Н.Н. Моисеев объясняет эту связь следующим образом. Развитие динамической системы любой природы происходит в некотором аттракторе – ограниченной «области притяжения» одного из стабильных или квазистабильных состояний системы. Сложные нелинейные системы могут обладать большим числом аттракторов. В силу ряда причин: чрезмерно большой внешней нагрузки или накопления флуктуаций (противоречий в обществе) – ситуация однажды может качественно измениться, и система относительно быстро перейдет в новый аттрактор, или канал эволюции. Подобная перестройка системы называется бифуркацией.

Главное отличие нового подхода от классических заключается в том, что в рамках классической науки царствовали принципы детерминизма, а случайность считалась второстепенным, не оставляющим следа фактором в общем потоке событий. Неравновесность, неустойчивость воспринимались как нечто негативное, разрушительное, сбивающее с «правильной» траектории развитие, которое мыслилось как безальтернативное. В синергетике идея эволюционного подхода сочетается с многовариантностью исторического процесса и многомерностью истории. С позиций синергетики последний век человеческой истории представляется настоящим веком бифуркации.

Синергетический подход дает представление о сложности изучаемых в природе и обществе процессов. Однако трудно ожидать, что он может быть уже в ближайшее время реализован при создании обобщающих трудов по отечественной истории. Следует иметь в виду особенности задач, решаемых обществоведами. Физики, добившиеся за последний век фантастических достижений в своей области, полагают, что их наука изучает «простейшие и вместе с тем наиболее общие закономерности явлений природы, свойства и строение материи и законы ее движения» (А.М. Прохоров). Перед аналогичными задачами, необходимостью установления наиболее общих закономерностей в развитии страны и российского общества, стоят историки. Однако решить такие задачи им оказывается труднее, потому что общество как объект познания неимоверно сложнее объектов, изучаемых естественными и «точными» науками. Известно, что «расколоть ядро атома оказалось намного проще, чем поломать предрассудки в сознании людей» (А. Эйнштейн).

Историю творят миллиарды существ, наделенных разумом и чувствами. Они исполняют различные роли на разных этапах жизни, решают как собственные, так и проблемы сообществ, в которые оказываются включенными не только по своей воле. История любого государства – это судьбы отдельных людей, их отношения друг с другом, положения в коллективах и общественных объединениях, участие в делах семьи, организации, страны. Человек с рождения оказывается в перекрестии взаимодействий различных сторон жизни общества (экономика, полтика, право, мораль, религия и т.д.). И в каждой из этих областей может оставить более или менее заметный след, результат творчества и свершений.

(Чураков, НиНИ, 2009.№4, с.105, о 1917 г.): не спасают претензии некоторых современных философских систем, например, синергетики, «преодолеть несостоятельность прежней научной картины мира». Несмотря на то, что 1917 г. с порожденным им хаосом и нестабильностью всех общественных систем, альтернативностью и вырастающей из самых «низов» российского общества самоорганизацией очень «выгодная» для синергетиков тема, специальных работ по истории революции 1917 г. они не предложили, ограничиваясь критикой своих предшественников и декларациями общего плана. Пока все реальное влияние синергетики на отечественную историческую науку свелось к появлению нескольких будоражащих умы студенческой молодежи терминов: точка бифуркации, аттрактор, флуктуация и др. Использование этих терминов весьма удобно, но с практической точки зрения ничего не добавляет.

(Ерофеев, НиНИ, 2009. №2. С.98-99): в исследованиях по революции пока не получили сколько-нибудь значительного распространения теории социопсихологии, психоанализа, социокультурологии, синергетики. Теория синергетики не вошла пока в практику как метод изучения революции. Наиболее перспективной является теория модернизации. Рационалистическая по своему характеру, она опирается на научные идеи причинности, закономерности, преемственности, альтернативности и прогресса в развитии общества. В соответствии с ней исторический процесс представляется как поступательное развитие общества от менее развитых стадий к более развитым. В свете этой теории революция 1917 г. предстает не как историческая случайность, обрекшая Россию на тупиковое развитие, а как попытка радикально решить для России назревшую и перезревшую задачу окончательного перехода от аграрного общества к индустриальному. Наибольшие успехи нашего времени в изучении истории России начала 20 в. связаны с использованием именно этой теории.

Ионов И.Н.: В 60-80-е годы XX века, когда начались попытки внедрения цивилизационного подхода в отечественную теорию истории, существовала иллюзия, что это - простой и надежный способ преодоления упрощенного представления об истории, присущего историческому материализму. До сих пор бытуют разнообразные проекты, основанные на идее взаимодополнения теории формций и теории цивилизаций. Предполагается, что это позволит вывести отечественную историческую науку на современный теоретический уровень, преодолеть переживаемый ею идеологический и познавательный кризис.

Однако более пристальное знакомство с историей развития теории цивилизаций и ее нынешним состоянием заставляет признать, что эта теория, столь популярная в мировой науке середины XX века и представленная громкими именами А. Тойнби, К. Ясперса, Ф. Броделя, Н. Элиаса и др., сегодня сама находится в состоянии глубокого кризиса. Зарубежные исторические школы все чаще обращаются к истории местных общин, повседневности, ментальности. При этом понятие "цивилизация", как и понятие "формация" у неомарксистов, перестает быть актуальным. Ослабевает стремление к конструированию новых широкомасштабных теорий цивилизаций.

Ионов И.Н.: Большое значение для интерпретации места теории цивилизаций в постнеклассической науке имеет теория синергетики, играющая сейчас роль сквозной междисциплинарной теории. Синергетика описывает процессы самоорганизации в сложных неравновесных системах, которым свойственно спонтанно переходить с одного уровня сложности на другой, более высокий. При этом они проходят через особые моменты, так называемые точки бифуркации, в которых неравновесность и непредсказуемость будущего системы достигает максимума и затем преодолевается.

К неравновесным системам принадлежат, в частности, общество и культура. Ю. Лотман писал, что всякая культура проходит в своем развитии точку бифуркации, в которой как бы происходит взрыв, «вспышка еще не развернувшегося смыслового пространства. Оно содержит в себе потенциально все возможности будущих путей развития. Важно подчеркнуть, что выбор одного из них не определяется ни законами причинности, ни вероятностью - в момент взрыва эти механизмы полностью отключаются. Выбор будущего реализуется как случайность... Доминирующим элементом, который возникает в итоге взрыва и определяет будущее движение, может стать любой элемент системы, или даже элемент из другой системы, случайно втянутый взрывом в переплетение возможностей будущего движения. Однако на следующем этапе он уже создает предсказуемую цепочку». Такими «точками бифуркации» в истории были эпохи Возрождения, Реформация, социальные революции и т.п., т.е. они совпадают с представлением Рюзена об "образцовом времени" истории - кайросе.

Они соотнесены с неким идеалом в будущем, который в теории синергетики именуется "аттрактором", а у Рюзена придает кайросу характер утопии. Именно в этих точках стихийно определяются ценности культуры и цели дальнейшего развития общества, отталкиваясь от которых, человек формирует свою ценностную систему и цели деятельности, реализуют (или не реализуют) свои возможности различные теории истории, выступающие как проекты исторического развития. Именно из факта выбора, свершившегося в точке бифуркации, исходит представление об историческом детерминизме, закономерностях в истории. Происшедший выбор определенным образом организует восприятие человеком истории, формирует тот "световой конус", в котором высвечивается образ "своей" собственной, имеющей смысл, связной, понятной, родной истории. Хотя выбор исторической альтернативы в точке бифуркации происходит стихийно, факт выбора, став исторической реальностью, требует от историка, чтобы прошлое ретроспективно оценивалось, исходя именно из этого факта. В итоге вместо реальной картины непредсказуемого развития неравновесной культурной или социальной системы мы получаем картину детерминированного линейного развития, которую привыкли называть историей.

При этом теории истории, принадлежащие к разным этапам развития науки, сосредоточивают свое внимание на разных фазах этого процесса. Для теории истории классической науки имеет значение только сам факт выбора, происшедший в точке бифуркации. Он один считается явлением «объективным», ибо это - свершившееся в истории событие, обусловившее перспективу дальнейшего развития и возможности для понимания развития предшествующего. Все остальные влияния, соперничавшие в точке бифуркации и оставшиеся нереализованными, потенциальными, как бы не существуют, их предпосылки не фиксируются в историческом исследовании. Теория получается цельной, ибо в зоне линии, проходящей через точки бифуркации, логическое и историческое едины. Эта линия указывает направление процесса, который привел, в частности, к возникновению той самой логики, которой мы пользуемся. Это создает в классической теории истории иллюзию объективности и «закономерности» линейно-стадиальных исторических схем.

Неклассическая наука сосредоточивается на процессах, предваряющих точку бифуркации и идущих в ней самой, акцентирует внимание на случайности выбора и большом влиянии внешних культурных воздействий на факт выбора. Это позволяет ей устранить из исторической теории представление об исторической закономерности, необходимом линейном развитии и даже о причинности в истории. Это период господства «теории факторов» и исторического релятивизма. В рамках этих взглядов любое увеличение разнообразия системы перед точкой бифуркации является позитивным, ибо может стать предпосылкой скачкообразного увеличения сложности системы. Лотман, в частности, приравнивал эту тенденцию к приращению информации системы за счет ее энтропии. Заимствованию чужих ценностей придается ценностный характер, так как в рамках неклассической науки (по крайней мере, обществоведения) информация автоматически ассоциируется с благом, а энтропия - со злом. Отсюда - идея самоценности исторического в его противопоставлении логическому, ибо подлинно историческое - это история до «точки бифуркации», за которой знание приобретает характер власти, ограничивающей сложность системы заданным уровнем.

При этом и классическая, и неклассическая историческая наука рассматривают синергетический подход как свое собственное достояние. И сторонники этих подходов действительно имеют на это право. Множественный характер «точек бифуркации» в истории, особенно истории локальной, позволяет историку, в зависимости от его мировоззрения, помещать себя во временной отрезок, либо предшествующий, либо следующий за "точкой бифуркации". В каждом из этих случаев он выполняет позитивную программу: либо способствует реализации до конца уже "исторически признанного" проекта, либо работает на создание условий для реализации следующего проекта, на расширение возможностей для выбора из максимально большего числа "спящих альтернатив". Но восприятие этой теории в рамках обоих подходов ограничено. Положение относительно "точки бифуркации" абсолютизируется, что мешает осознать ограниченность подобной стратегии локализации себя в истории и заставляет мифологизировать либо утвердившуюся традицию, либо альтернативные варианты развития. Теория синергетики представляет возможность преодолеть эту односторонность, взглянуть на историю "сверху", охватывая весь процесс в целом.

При этом в центр внимания историка попадают уже не "законы" истории, а "созвездия возможностей" ее развития, связанные с процессом выбора цели "исторического субъекта" (в этом качестве может выступать и цивилизация). По мнению П. Гайденко и И. Акчурина, именно учет "целесообразности поведения" сложных систем характерен для нового типа рациональности, связанного с синергетическими представлениями. Придание цивилизации (и любому другому "человекоразмерному" объекту) субъектного характера оправдывается стратегией "элевационизма" (уподобления эволюционно высшему), сменяющей редукционизм классической науки.

Предметом внимания историка при этом выступает "аттрактор" - идеал общества и культуры, соотносимый с будущим (его носителем выступает сам историк) и являющийся ценностным моментом, опосредующим процесс познания. Согласно теории синергетики, аттрактор - это та реальная сила, которая творит порядок из хаоса, подспудно переопределяя черты структуры прошлого и настоящего, реорганизуя их во имя воплощения определенного исторического проекта.

В действии аттрактора находит свое разрешение парадокс логического фатализма, согласно которому точно определенное, неизменяемое прошлое может породить лишь такое же определенное будущее. Тем самым человек лишается свободы воли. «В противном случае мы должны признать власть человека над прошлым, что абсурдно для обыденного сознания». Получается, что человек может действовать свободно, лишь когда он контролирует прошлое. Реальная форма этого контроля - переосмысление прошлого под воздействием определенного идеала будущего, о котором писали Хайдеггер и Люманн. При этом в прошлом приходится выделять "жесткие" и "мягкие" исторические факты - соответственно поддающиеся и не поддающиеся реинтерпретации. Эта классификация, лишь недавно появившаяся в философской литературе, заслуживает того, чтобы на нее обратили внимание историки. Она ведет к коренному пересмотру идеи прошлого, введению "ослабленной концепции неизменности прошлого" и нарушению введенного еще Аристотелем принципа "о прошлом не принимают решений".

Историческое исследование принимает форму "спора об аттракторах", соперничества "проектов прошлого", каждый из которых отражает определенный проект цивилизационного развития. При этом позиции историков, оформляясь как цивилизационный проект и претендуя на общезначимость, поневоле вступают в диалог, что позволяет смягчить трудности их познания из инокультурной среды (как Иного). Это значительно облегчит восприятие прочего, логически не организованного и не предназначенного непосредственно для ведения диалога, исторического материала, толкуемого сейчас как Иное и являющегося подчас предметом околонаучных спекуляций.