КТО ЖЕ НЕ ЗНАЕТ КУМА БАТЮ

– Не исключено, что организатором ограбления был кто‑то из его прежних знакомых. По оперативным данным известно, что больше всего Федосеев общался с шестью ворами. Он не терял с ними связь и после того, как вышел на пенсию. Все они сейчас находятся на свободе. – Полковник посмотрел в упор на Усольцева, сидящего прямо напротив него, и перевел взгляд на капитана Шибанова. – Первым в этом списке я бы назвал Валентина Петровича Крюка, или просто Крюка. Обитает он в Москве, и я бы даже сказал, по соседству с нашим управлением, – он положил фотографию на стол. – Займетесь, капитан, на оборотной стороне имеется его адрес, – и продолжал дальше:

– Вторым в этом списке будет Егоров Павел Сергеевич. Кличек у него много, все сразу и не упомнишь. Наиболее распространенные среди них Егор, Туз, Бубен и Парикмахер. Последнюю он получил за то, что любил отрезать на макушке волосы у своих жертв. Занятная особенность, не правда, ли? Впрочем, любая чудинка со стороны преступника всегда играет нам на руку. Именно благодаря этому мы и сумели выйти на его след. – На стол легла вторая фотография. – Этого человека проверьте вы, майор, он живет в Зеленограде. Тоже недалеко. – Крылов вытащил из посеревшей папки еще две фотографии. – Эти двое освободились совсем недавно. Одного зовут Джамал Бекиров, или просто Бек, другой Ханов Ильсур, кличка Хан. Очень сильные организаторы. «Пиковой» масти, законными стали в тюрьме, очень авторитетные в своей среде. По оперативным данным, проживают в Москве. Несколько раз их видели у гостиницы «Балчуг», бывают в «Метрополе». Часто появляются в «Праге» и в «Пекине». Жизнь на широкую ногу требует определенных усилий, а потому я не исключаю, что они могли организовать ограбление. Молодые, деятельные, перспективные, – Крылов пожал плечами, – этого вполне достаточно, чтобы решиться на такое преступление. Дальше. – Поочередно полковник вытащил еще две фотографии:

– Виталий Сахалин, он же Саха. И последний в этом списке Котов Григорий, или попросту Кот. Тоже занятная личность… Предупреждаю, что с ним несколько сложнее, если первые проживают в пределах Московской области, то Кот живет в Вене уже три года. Но упускать его из виду мы не будем. Он вполне может быть если не участником этого преступления, то хотя бы организатором. Таланта у него хватит на троих. Я тут немного познакомился с его делом, так признаюсь вам, если бы он избрал себе иное поле деятельности то добился бы очень больших результатов; Например, на одной из колымских зон, где он отбывал срок, случился перебой с продовольствием и топливом. Колония должна была замерзнуть. Ему понадобилось всего лишь несколько звонков, чтобы урегулировать этот вопрос.

Продовольствие было доставлено на вертолете уже через пару дней. Другой случай не менее впечатляющий: из‑за долгов в округе была отключена электроэнергия. А в это самое время проходил чемпионат мира по футболу. Сами понимаете, что болельщиков у нас хватает не только среди заключенных, но и среди администрации колоний. И тогда начальник лагеря, под свою личную ответственность, предварительно взяв с Кота слово вора, что тот не сбежит, откомандировал его на пару дней в область, где тот добился подключения электроэнергии. Как это ему удалось, остается загадкой, но мировое первенство по футболу зэки и надзиратели сумели посмотреть. Вот с такими людьми нам приходится иметь дело, господа офицеры, – с тонкими, умными, прекрасно знающими себе цену. – Полковник Крылов неожиданно улыбнулся:

– Думаю, он к нам не приедет, если мы ему пришлем повестку, а следовательно, нам придется ехать к нему в гости. – Полковник выждал паузу и произнес:

– В Вену поедете вы, капитан Шибанов.

– Так точно, товарищ полковник, поеду! – засветился радостью капитан.

– А чем вы, собственно, довольны? – лицо полковника приобрело начальственную суровость. – Вы думаете, я посылаю вас туда пиво пить? Ничего подобного, работать! А потом отчитаетесь мне за каждую потраченную марку. Я, господа офицеры, порядок люблю! А теперь давайте за работу!

Виталий Сахалин был высоким мужчиной, запакованным в дорогой джинсовый костюм. Он напоминал баскетболиста, вышедшего в тираж, и только тяжеловатый взгляд выдавал в нем человека непростой судьбы.

Вопреки ожиданию, Виталий Сахалин, или просто Саха, жил в коммунальной квартире с четырьмя соседями где в длинном коридоре стоял один телефон на всех.

Создавалось впечатление, что он настолько привык к тесным заполненным камерам, что не хотел расставаться с многолюдьем даже на воле.

Держался он просто. Трудно было поверить, что за плечами этого человека, уже немолодого, с чуть опухшим лицом, несколько судимостей, половина из которых за разбой. Вряд ли соседи знали, с кем имеют дело, и за время разговора трижды заглядывали в его комнатенку, причем без стука, по‑соседски: первой была толстая некрасивая тетка – просила в долг соли; второй – мужчина с угреватым лицом, забрел спросить, как дела, а третий парень просто звал Виталия покурить. Похоже, что в квартире жили почти коммуной, где общими были не только спички, но и продукты.

Шибанов сидел на старом, продавленном диване, который, надсадно скрипя, просил пощады при малейшем движении.

Саха устроился напротив – на таком же старом кресле. Время от времени к креслу подходил тощий черный кот с огромной головой и, изогнув дугой спину, нещадно царапал обивку. Хозяин не серчал. Видно, очень крепко был привязан к животному, и вместо того, чтобы пнуть нахала под хвост, он ласково поглаживал его шерстку.

– С этим делом я завязал, – почти торжественно проговорил Саха. – Все в прошлом. А потом, связываться с оружием я не люблю. Сплошной риск! Того и гляди на пулю напорешься. Сбыть – опять головная боль! Я ведь специалист по золоту… был! Возиться с ним приятней, и люди его охотнее берут. А потом с Батей мы разошлись, – губы вора брезгливо поморщились, – он был мне нужен там. Через него дорогу можно было на волю устроить. А здесь он зачем? Даже если увижу, мимо пройду. Ну, сами поймите, какие могут быть дела у путевого человека с вертухаем? Западло даже рядом сидеть!

– Нам известно, что после освобождения вы с ним несколько раз встречались. У нас есть оперативные снимки. В последний раз вы встречались с ним в кафе «фиалка».

Саха выглядел озадаченным:

– Хм… Оказывается, вы работаете лучше, чем я думал. Выйдешь тут на волю, ни о чем таком не думаешь, а вы уже топтунов по следу пустили. Лихо! Было дело, встречался я с ним. Но это совсем не то, о чем вы подумали. Должок за ним остался, вот я и спрашивал.

Кот оказался наглецом, потрепав когтями обшивку кресла, он царственной походкой приблизился к дивану и прыгнул на колени Шибанову. Капитан, не опасаясь обидеть хозяина, небрежным, почти брезгливым движением согнал животное на пол, чем вызвал неудовольствие последнего. Кот, жестко приземлившись, энергично отряхнулся, после чего усердно полизал под хвостом и, стараясь не потерять достоинства, величаво удалился на кухню.

По губам Сахи скользнула усмешка.

– Не любишь ты животных, гражданин начальник! – перешел он на «ты».

– Что за должок был к Федосееву?

– Даже не знаю, стоит ли тебе говорить… ну, да уж ладно, скажу. В карты он мне проиграл тысячу баксов. Деньги я тогда так и не получил, его в соседнюю зону перевели. А вот как освободился, так я сразу к нему отправился. Не жить же мне на голодном пайке.

– Как же это тебе кум в карты проиграл? Разве бывает такое?

Виталий Саха сморщился, будто откушал что‑то необыкновенно кислое.

– А ты думаешь, вертухаи в карты не играют? Мне все равно, с кого деньги лупить, заперлись в бендюге и резались до посинения. Поговаривают, что он перевелся с зоны потому, что у него неприятности начались. Не верь! Долг он не хотел отдавать, сучара, а я ему об этом напомнил.

– Послушай, Сахалин, а где ты был, когда оружие брали?

Виталий Саха расхохотался громко, сочно, запрокинув вверх тупой подбородок:

– Не обижайся, начальник, ты думаешь, я попадусь на такой дешевый понт? Меня такие волкодавы пытались колоть и не раскололи, так что в сравнении с ними ты сущим щенком будешь…

– Ты меня щенком‑то не называй, – строго заметил Шибанов, – я ведь и обидеться могу.

– Ладно, не серчай, – и, вернув себе прежнюю серьезность, Саха сказал:

– Не трать, начальник, времени, серьезно тебе говорю, оружие я не брал. А если и знаю чего, то рот на замке держать буду, иначе мне потроха через пасть вырвут.

Капитан поднялся. Похоже, Виталий Сахалин не врал.

Диван скрипнул, прощаясь. А Саха, проявляя любезность проговорил:

– Давай я тебя до двери провожу. У нас там куча запоров, не справишься!.. А почему ты решил, что Бате подельники нужны? Он не любит делиться, – и, не дождавшись ответа, закрыл дверь.

* * *

Джамала Бекирова отыскать было нетрудно. С восьми до полуночи он пропадал в ресторане «Пекин», где, изощряясь китайскими палочками, в большом количестве поглощал острую пищу. Потом, в сопровождении своего водителя и одновременно телохранителя, совершал вояж по московским казино, стараясь в каждом из них оставить не менее тысячи долларов. Занятие утомительное и дорогостоящее, но Джамал денег не жалел, создавая вокруг собственной персоны образ сказочно богатого человека.

Но на самом деле у него не было ни богатого наследства, ни замка, где в подвалах сундуки ломились от тяжести самоцветов и слитков золота. От щедрот «общака» он получал устойчивый пенсион, которого хватало, чтобы иметь приличную одежду, содержать комфортную тачку и раз в неделю наведываться в ресторан с друзьями. Не больше.

Но кроме того, он давал «крышу» двум банкам, набирающим силу, где числился одним из учредителей. Именно отсюда шла немалая копейка, позволявшая ему преподносить себя состоятельным прожигателем жизни.

Майор Усольцев знал и о том, что таганская братва отстегивала из собственного «общака» Беку неплохие деньги в обмен на то, что на воровских сходах он будет поддерживать их интересы. В большие дела Джамал не влезал, и слову своему не изменял, и таганские всегда могли рассчитывать на его голос.

Усольцев увидел Джамала Бекирова сразу, едва переступил порог ресторана. Он сидел за одним из столиков у самого окна в компании трех приятелей. Стол был накрыт скромно: несколько салатиков, у двоих по куску ветчины. В центре красовалась бутылка вина, по наклейке, похоже, французское «Шардонэ». Майор приблизился к столу и проговорил:

– Вы Джамал Бекиров? Мне бы хотелось с вами поговорить… наедине.

Взгляды мужчин обратились в сторону Усольцева почти одновременно. На их суровых лицах появилось любопытство. Темноволосый парень, сидящий по правую руку от Бека, молча взглянул на хозяина. В глазах, слегка раскосых по‑восточному, вопрос: «Этого нахала застрелять в зале или все‑таки дождаться, когда он выйдет на улицу?»

– В чем дело, дорогой, – голос Бека прозвучал на редкость дружелюбно, – у меня нет секретов от моих друзей.

– Я майор Усольцев. Разговор конфиденциальный. Я бы очень не хотел еще чьих‑нибудь ушей.

Бек слегка качнул головой, и мужчины мгновенно поднялись и расположились за соседним столиком.

– Уважают, – произнес майор, усаживаясь на освободившийся стул.

– У нас так принято, – усмехнулся Бек и по‑деловому, давая понять, что относится к тем людям, которые ценят свое время, сказал:

– Так в чем дело, майор, кажется, я не при делах.

Усольцев чуть улыбнулся:

– Буду краток. Вы знаете такого человека, как Иван Степанович Федосеев?

– Ах, вот оно что, – лицо Бека приняло настороженное выражение. – Кто же не знает Батяню. Так в чем, собственно, дело?

– У нас есть информация, что вы были с ним приятелями.

Бек посмотрел на соседний столик, за которым сидела его пристяжь.

Ребята были молодые, едва ли не в три раза младше своего наставника, для них он был если не пророком, то уж апостолом – это точно! Интересно, что бы они сказали, если бы услышали подобные высказывания?

– Заключенный никогда не может быть приятелем вертухая.

Говорил Бек четко, выговаривая каждое слово, слушая его, очень хотелось верить.

В душе у майора что‑то шевельнулось, кажется, он попал под гипноз его черных глаз и, стараясь преодолеть наваждение, продолжил дальше:

– Нам известно, что он регулярно получал от вас деньги во время службы в колонии. У нас имеются свидетели, показания…

– Если вам все известно, тогда зачем вам я? Вы что, хотите посадить его за решетку? Тогда вам нужно будет сажать половину персонала в каждой колонии, а может быть, и всех! Зарплаты у них небольшие, и ни один контролер никогда не откажется от денег, которые всего лишь, за мелкую услугу в два раза покрывают его месячный оклад. Здесь претензии не ко мне, гражданин начальник систему нужно менять. И чем раньше вы это сделаете, тем лучше. А потом, чего вы прицепились к Бате, он выработан, он шлак, ему на погост скоро отправляться. Ловить нужно тех, кто действительно хапал по‑крупному, ничего не стыдясь.

– Возможно, – неопределенно протянул Усольцев. – А встречаться с ним после зоны вам доводилось?

– Гражданин начальник, я из понятливых, что ты вокруг да около ходишь, говори, что сказать хотел, – слегка раздраженно произнес Бек.

– Но сначала ты должен мне пообещать, что наш разговор не выйдет дальше этих стен.

– Держать перед ментом слово западло… Но хорошо. Сукой буду! Тебе достаточно?

– Вполне.

Парни за соседним столиком делали вид, что заняты собственной беседой, но время от времени кто‑нибудь из них бросал настороженный взгляд в сторону опера.

– Около месяца назад из охраны, где работает Федосеев, пропало оружие. Много оружия! Пистолеты, снайперские винтовки. Здесь не обошлось без крупных криминальных связей. Мы подозреваем, что в этом деле может быть задействован человек, знающий Федосеева. Не знаю, как ты это воспримешь, – Усольцев улыбнулся, – но подозревают и тебя.

– Буду с тобой откровенен. Тебе никто никогда не говорил, что от большой уголовщины до политики всего лишь один шаг? – Усольцев неопределенно пожал плечами. – Там, где большие деньги, там всегда присутствует политика. Ты думаешь, случайно авторитеты лезут во власть: в мэры, в Госсоветы, в Думу? Власть дает неограниченные возможности для отмывания и зарабатывания денег. Меня эта сторона не прельщает, у меня другой путь. Ты знаешь, кто я по национальности?

– Прежде чем прийти сюда, я полистал твое дело. Ты крымский татарин.

– Это не просто строка в паспорте. Я тот, который когда‑то был выселен и практически всю жизнь прожил вдали от того места, где родился. Я никогда не скрывал этого и всегда гордился своей национальностью. Но все это время я жил не так. – Бек говорил спокойно, ни малейшего волнения в голосе, вот только глаза блестели. – И вот сейчас, когда у меня появились возможности, я решил помочь своему народу хоть в малом. И ты думаешь, стану рисковать доверием людей из‑за каких‑то стволов. – Бек брезгливо поморщился. – А потом, если откровенно, когда мне понадобится оружие, я найду его куда в более безопасном месте. – Губы его при этом разошлись в доброжелательной улыбке. Джамал Бекиров знал, о чем говорил. – Через меня проходят немалые суммы, но все они уходят в Крым. Слишком много у нас растет сирот. И я им должен помочь, чтобы они не пошли по моему пути. Как видишь, воры бывают и такие. Если я тебя не убедил, то мне нечего добавить.

Майор Усольцев выглядел удивленным:

– У меня другие данные.

Неожиданно Бек расхохотался:

– Узнаю мента… Конечно, что еще может интересовать преступника, пусть бывшего, – казино, женщины, карты… Гражданин начальник, хочу заметить тебе, жизнь всего лишь одна, и каждый живет, как умеет.

Бек был соткан из противоречий, и трудно было сказать, чего в нем было больше: белого или черного.

– Может быть, ты знаешь, кто это мог сделать? Ведь ствол винтовки может быть направлен и в твою сторону.

– Извини, гражданин начальник, но мне больше нечего добавить.

Майор Усольцев не уходил. Обстановка ему нравилась. Девица с глубоким декольте грудным голосом вытягивала какую‑то томную мелодию.

– У тебя родился сын? Ты назвал его Надиром?

Бек нахмурился.

– И до этого менты докопались. А вам что, собственно, за дело? Я вор и живу по своим понятиям.

– А вот здесь ты соврал.

Бек демонстративно отодвинул от себя тарелку и сказал, добавив в голос металла:

– Я тебя слушаю.

– Одно дело рожать детей, что не воспрещается, а другое дело давать им свою фамилию. – Лицо Бека дрогнуло. – А ведь эта девушка тебе понравилась настолько, что ты решил узаконить с ней отношения. Ты сказал об этом своей пристяжи? Или все‑таки оставил в тайне? – Бек стрельнул глазами в сторону телохранителей. У парней свои разговоры, и на время они позабыли о хозяине. – Мне вот интересно знать, что подумает о твоем поступке молодежь, которая считает тебя до корней волос путевым вором! Хотя чисто по‑человечески тебя можно понять. Ты думал о старости, которая уже не за горами. Хотел, чтобы всегда рядом с тобой была любимая женщина. Я даже уверен, что наверняка это было одно из ее условий. Твоя избранница производит впечатление очень сильного человека и не могла оставаться рядом с тобой на птичьих правах. Извини меня за банальность, но ей нужна была печать в паспорте, и она ее получила!

– Друзья меня поймут, – не без усилия выдавил из себя Джамал.

– А что в таком случае скажут твои недоброжелатели? У тебя их не так и мало. На имя своего сына ты открыл счет в одном из банков Швейцарии. Наверное, хочешь, чтобы Надир стал большим человеком, получил западноевропейское образование. Вполне понятны чаяния родителя. Но весь вопрос – откуда ты взял деньги?.. Я‑то знаю, что ты их получаешь от таганской братвы. Но как ты объяснишь это другим? Люди просто подумают, что Бек пощипывает капусту из «общака» земляков. Ты не хуже меня знаешь, как называют таких людей и что с ними делают. Я боюсь, что с тобой даже не будут разбираться, а просто тихо устранят.

– Что ты от меня хочешь? – проскрипел зубами Бек.

– Немного. Я хочу, чтобы ты указал мне, кто заинтересован в закупке оружия.

– Это очень много. Дай мне подумать.

– Хорошо, – охотно согласился майор. – У тебя есть время… три минуты. Большего дать не могу, извини.

– Я не знаю человека, что взял «стволы», но могу назвать того, кто вхож в эти дела. Оружейники – это своего рода закрытый клуб, вход туда просто заказан. Этот человек обычно сидит в ресторане «Рио‑Рио», что на Краснопресненской набережной.

– Как его зовут?

В глазах Джамала все еще оставалось сомнение, наконец он решился:

– Его зовут Ильсур Ханов. Там, где пахнет оружейной смазкой, всегда следует искать его. Предупреждаю, человек он жесткий. Его нужно брать неожиданно, иначе стрельбы не миновать.

– Сегодня он будет там?

Бек улыбнулся:

– Он уже сейчас там.

Усольцев поднялся:

– Извини, если причинил тебе какое‑то беспокойство, – и, поймав насмешливый взгляд Бека, не прощаясь, вышел из зала.