Глава 44. За окнами палаты сгустились сумерки

За окнами палаты сгустились сумерки. Тимофей Егорович спал на спине и шумно, со свистом, дышал. Варяг сидел рядом и перебирал в памяти события, поведанные ему стариком. Он и впрямь не знал многого из того, о чем рассказал Беспалый. Например, о том, что Медведь и Егор Сергеевич предполагали сделать из законного вора Бирюка всесоюзного смотрящего, который смог бы контролировать всю «теневую экономику» страны и стал бы негласным «премьер‑министром», проводником воли большого сходняка. Но Бирюка убили, и Медведь надолго лишился возможности создать себе надежного преемника – такого, каким потом стал для него Варяг. Но Варяга ожидали такие же суровые испытания, что и Бирюка.

Испытания, которые пока что смотрящий России выдержал с честью, хотя и понес тяжелые утраты. Он взглянул на спящего старика. Внезапно Варяг испытал к нему острое чувство благодарности и уважения – нечто подобное когда‑то он испытывал, глядя на умирающего Медведя. Странно, вот уж не подумал бы, что ему придется сидеть у смертного одра отставного начальника колонии строгого режима, в которой он, Варяг, провел самые страшные месяцы своей жизни.

– Ты здесь? – прошелестел тихий голос. Старик Беспалый пошевелился.

– Здесь, Тимофей Егорович.

– Чего пригорюнился? Воспоминания худые навалились?

– Да, – кивнул Варяг и вдруг, сам того не желая, признался:

– Вспомнил, как бежал с твоей зоны два года назад. Медведя вспомнил – как он умирал в Москве. Про Бирюка я слыхал краем уха, но таких подробностей, конечно, не знал.

– Тебе повезло, Варяг, что ты от Сашки сбежал. Сашка мой выродок был. Это я давно понял. Любил я его сильно. После смерти Антонины Сергеевны он же у меня один только и остался. Но большой был грешник. Жил так, словно торопился совершить все те пакости, что я не успел. Страшный был человек мой Сашка. Ты правильно сделал, что убил его. Варяг. Таких и надо убивать. Я вот вовремя одумался. Покаялся. Если б такой вор, как ты, попал ко мне в лагерь, я бы и тебе помог… Но тебя что‑то еще гложет, Варяг. Не хочешь облегчить душу?

Владислав встал и прошелся по палате.

– Верно, Тимофей Егорович. Гложет. Я ведь в Североуральскую зону попал из‑за предательства того, кто хлебал со мной из одной миски. А он сукой оказался. Продал меня. Но я ему отомстил сполна, а потом решил: ну, теперь все, другим неповадно будет. Но ошибся. Новые суки нашлись – похлеще того, питерского смотрящего. Они сходняк на свою сторону перетащили и со мной войну начали. Да в результате сами в дураках оказались.

– Видать, ничего в этом мире не меняется, – закряхтел старик. – Суки они и есть суки. Сучья философия живуча. Сколько сук ни дави – их меньше не становится…

– Меня предали – ладно! Я выжил, – продолжал Варяг. – Но они, суки поганые, подняли руку на святое – на общаковские деньги. Уж не знаю, что им посулили, да только их руками кто‑то хитроумный подгреб себе воровскую казну и был таков!

– Ах во‑от оно что? – с какой‑то, как показалось Варягу, довольной интонацией протянул старик. – Так ты, смотрящий России, потерял свою казну! Это большая беда… Но ты погоди печалиться… Я вот о чем хочу тебя попросить. – Тут голос Беспалого заметно окреп. – Ты позаботься, чтоб похоронили меня на нашем кладбище, рядом с Антониной Сергеевной, супругой моей.

Варяг подошел к старику, присел рядом.

– Погоди, это в Североуральске?

– Ну да, на окраине. Там местное кладбище…

– Извини, старик, – покачал Варяг головой. – Будем надеяться, ты еще поживешь тут. А у меня на ближайшее время планы другие. Я на днях улетаю за границу. Надо одно важное дело закончить, а с ним за три дня не управиться…

– Ты знаешь, зачем я тебя искал? – упрямо перебил его Тимофей Егорович. – Все, что я тебе тут рассказал, – это только преамбула. А главное – то, что я хочу передать тебе… Ты тут давеча про гостинец спрашивал, так вот, Варяг, я тебе хочу отдать общак!

Услышав это слово. Варяг даже вздрогнул. Удивительный старик словно и впрямь был ясновидящим.

– Общак? Откуда ты знаешь? – Но Варяг тут же осекся, понимая, что Беспалому никак не может быть известно про то, что три месяца назад со счетов нескольких банков в далекой Андорре исчезли пять миллиардов долларов.

– Ха! Как же мне не знать! – хмыкнул его собеседник. – Коли я сам его припрятал там.

– Где? – Варяг уже ничего не понимал.

– Так на кладбище же! Вон там возьми книжку! – Старик протянул иссохшую руку к тумбочке, но рука бессильно упала на одеяло.

Владислав открыл дверцу и достал потрепанный томик воспоминаний маршала Жукова. Он полистал книгу, и из середины выпал сложенный замусоленный листок.

– Вот он! – прохрипел старик. – План. Это план кладбища. Там крестиком отмечено место. Безымянная могила. На краю погоста. Смотри – крестик синий, а все прочие черные. Там и общак.

На листке бумаги в клеточку, вырванном из ученической тетрадки, был нарисован карандашом план кладбища – поле, испещренное черными крестами. Один из них и впрямь был синий.

– Какой общак? – нахмурился Владислав.

– Наш, – коротко сообщил Беспалый. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. – Я же тебе говорил, что весь грев, который поступал на зону, смотрящие делили поровну. Одна половина шла зекам, вторая половина – мне. На зоне‑то смотрящие были все под моим крылом. Их и выбирали под моим присмотром.

Вот за это они и отстегивали половину грева мне. А еще были посылочки, которые мы перехватывали. А в тех посылочках золотишко, брюлики, деньги… Но раньше, когда страх и закон правили, мне надо было делиться. Я и делился. Тогда с этим строго было. Раз в год из центра приезжала комиссия НКВД, а потом комиссия МГБ, и начальник комиссии перед отъездом уединялся со мной в кабинете, и за закрытыми дверями я ему под расписку сдавал долю. А как Сталин умер и Берию расстреляли, как двадцатый съезд прошел, так вся система и поломалась. Больше никто не спрашивал с меня долю. И я перестал делиться. А куда мне было с этим добром податься? Не на базаре же в райцентре золото продавать! Там и валюта была – американские доллары, английские фунты. А за валютные дела могли и к стенке поставить. Словом, стал я этот свой общак копить – думал, вырастет мой Сашка, станет «кумом» в колонии, ума‑разума наберется – отдам ему. Но вышло иначе. Как начал он в колонии «кумовать», да как развернулся во всю ширь, да как проявил сполна всю свою сучью натуру, так у меня всякая охота отпала. А потом, когда я прознал, что появился новый правильный вор по кличке Варяг, которого признали смотрящим России, я понял: вот кто достоин моего общака, кто с умом им распорядится. А пару лет назад, когда я почувствовал, что скоро помирать придет пора, я стал тебя искать. Ты как раз на зону к Сашке попал. Я пару раз приходил туда – поглядеть на тебя, но ты какой‑то смурной был.

– Мне наркотики кололи, Тимофей Егорович, по приказу Александра Тимофеевича, – жестко заметил Варяг.

– Да, да, знаю… Словом, когда попал я в этот дом ветеранов – а поместили меня сюда сразу после смерти Сашки моего, я попросился поближе к нему – он же тут на Васильеостровском кладбище похоронен… Словом, начал я справки наводить о смотрящем России. Но это оказалось непросто. Окольными путями, через своих старых знакомых – отставных ментов питерских, вышел на службу безопасности здешнего пахана Филата… Как раз прошлой зимой. А мне от него ответ: нет, мол, Владислава Игнатова, он исчез. Так я уж думал: все, пропадет мой общак. Потому как, кроме тебя, никому я бы его не доверил. А тут на прошлой неделе мне звонок – нашелся Варяг! Ну что, обещаешь, что похоронишь меня в Североуральске на том кладбище?

– Обещаю, – кивнул Владислав.

– Не потеряй планчик. Синий крестик. Безымянная могилка… – прошептал старик. – А теперь принеси‑ка мне попить. Только не из‑под крана – «боржомчику» дай.

Но в холодильнике «Боржоми» не оказалось. Варяг сходил в буфет в главный корпус и, купив там пару бутылок, вернулся в палату к Беспалому.

– Вот, Тимофей Егорович! – Он подошел с наполненным стаканом к тахте. Но старик не шевельнулся. – Тимофей Егорович! Попейте!

Он тронул старика за руку. Рука была холодная как лед.

ЭПИЛОГ

– Товарищ Фильчиков? – строго уточнил высокий лейтенант, вглядываясь в удостоверение и сверяя наклеенную фотографию с лицом стоящего перед ним высокого мужчины лет сорока в черном костюме и черном галстуке.

– Да, Фильчиков Иван Степанович, сотрудник управления МВД по Свердловской области, – хмуро отозвался тот. – Сопровождаю гроб с телом покойного полковника Беспалого.

Лейтенант скорбно поджал губы и кивнул.

– Все в порядке. Можете следовать.

Владислав обернулся вполоборота и взглядом пригласил своих людей идти за ним.

Знакомые в Екатеринбурге за один день выправили ему фальшивую ксиву на имя подполковника Фильчикова и доставили вчера вечерним рейсом в Петербург Главврач дома ветеранов МВД Виктор Петрович Бармин ничуть не удивился тому, как внезапно деловитый «племянник» Беспалого вдруг преобразился в подполковника МВД взявшего на себя хлопоты по захоронению умершего. Тугая пачка долларов, которую «племянник» тренированным движением вдвинул в руку Бармина, поспособствовала усердию Виктора Петровича, который очень быстро договорился с кем надо о выдаче трупа сослуживцам покойного для транспортировки на родину и погребения.

И вот сейчас Варяг при поддержке трех крепких ребят из личной охраны Филата занимался оформлением скорбного груза через линейный отдел МВД в аэропорту Пулково.

Формальности заняли полчаса, не больше. И уже в двенадцать ноль‑ноль они сидели в салоне Ту‑154 в ожидании разрешения на взлет.

А еще через четыре с половиной часа фургон «газель», куда погрузили закрытый гроб, мчался по шоссе от Екатеринбурга к северным предгорьям Урала. В Североуральск прибыли за полночь и заночевали в городской гостинице – бывшем доме охотника. На кладбище «подполковника Фильчикова» уже ждали: накануне предупрежденный заведующий кладбищенской конторой сидел с перепуганным лицом в покосившейся бытовке. Увидев яркие печати и размашистые подписи на бланке дома ветеранов работников МВД, он немного успокоился и с готовностью поспешил показать гостям могилу Антонины Сергеевны Беспалой. Яма для нового гроба уже была вырыта. Варяг невольно усмехнулся, подивившись расторопности провинциальных гробокопателей.

Он достал из кармана план, переданный ему Беспалым, и огляделся.

Кладбище представляло собой большой пустырь с равномерно расположенными холмиками, над которыми торчали вперемежку обелиски со звездами и кресты.

Владислав тихо отдал распоряжение сопровождающим и пошел искать место, отмеченное на плане синим крестиком. Искать пришлось недолго. На потемневшем и рассохшемся восьмиконечном кресте была прибита жестяная табличка. Ветры и дожди стерли надпись. По‑видимому, это и была та самая безымянная могила, о которой говорил Беспалый.

Варяг вернулся. Гроб уже опустили в яму, присыпали землей. Никто не проронил ни слова. На свеженасыпанном холме появилась открытая бутылка водки и несколько пластиковых стаканчиков. Варяг разлил водку по стаканчикам и произнес:

– Пусть земля тебе будет пухом, Тимофей Егорович. Ты много нагрешил в жизни, но надеюсь, что покаянием очистил душу. – И опрокинул стаканчик в глотку. Водка горячим ручейком обожгла нутро.

Поздно вечером того же дня питерские гости вновь наведались на погост. К счастью, унылое кладбище Североуральска не охранялось, и они, никем не замеченные, проникли за ограду. Варяг уверенно шел между могил. В ночной тьме он сразу заметил покосившийся темный крест с пустой табличкой.

– Здесь! – негромко сказал он. – Давайте, пацаны, за работу.

Три лопаты с хрустом стали вгрызаться в затверделый грунт. Через полчаса под одним стальным языком что‑то хрустнуло.

– Есть! – раздался возбужденный шепот.

– Отойдите все! – Варяг спрыгнул в образовавшуюся яму и, вооружившись саперной лопаткой, начал разгребать землю. Это была полуистлевшая крышка гроба. Трухлявые доски не пришлось даже поднимать – Варяг без труда раздвинул их лезвием лопатки. Под досками показался чемодан. Внутри лежал большой сверток, обернутый в старую клеенку. Варяг, волнуясь, торопливо развернул клеенку, отшвырнул ее в сторону и положил сверток на землю.

– Посвети‑ка! – глухо приказал он одному из пацанов. Яркий луч фонаря вырвал из тьмы пачки денег. Это были советские сторублевки. И еще – свернутая в трубочку промасленная ветошка, из которой торчал длинный стальной ключ…

– Твою мать! – сквозь зубы выругался Владислав. – И ради этого стоило сюда переть…

Он вспомнил, что Беспалый говорил о золоте, ювелирке, валюте, И где же все это добро?

– Уберите пустой гроб, ребята, – мрачно проговорил Варяг. – Давайте еще копнем поглубже.

Стальные зубья вновь впились в слежавшуюся землю. Пацаны уже стояли по пояс в яме, когда чья‑то лопата звякнула о металл.

На сей раз из‑под земли показался массивный стальной сейф – старомодный несгораемый шкаф вроде тех, какие Владислав видел только в советских фильмах. Он подергал ручку – дверца не открылась. И тут он вспомнил о стальном ключе, найденном в промасленной тряпке. Ключ легко вошел в замок и дважды повернулся. Варяг нажал на ручку и распахнул дверцу. Стоящие по краю разрытой могилы пацаны охнули в один голос.

Это была «черная касса» начальника колонии: россыпь золотых колец и браслетов, царские десятирублевки, ожерелья, кулоны, масса серебряных безделушек, пачки долларов и фунтов. Все в точности как описал Тимофей Егорович…

Он захлопнул дверцу сейфа и, дважды повернув ключ в замке, спрятал его в нагрудном кармане пиджака. Варяг подумал, что судьба выделывает странные загогулины. Мог ли предположить полковник МВД, когда закладывал сюда этот клад, что наворованные им за долгие годы воровские «голды» и «брюлики» опять же в воровскую казну и вернутся? В этом был знак некой высшей справедливости. И сознание этой справедливости придало Варягу уверенность в том, что его поиски большого общака непременно увенчаются успехом. Иначе и быть не могло.

Черный «ауди» повернул направо, к Шереметьево‑1. Вскоре показалась низкая коробка здания аэропорта. Машина мягко подкатила к подъезду Центра деловой авиации.

Варяг держал в руке легкий портплед – сегодня он решил не обременять себя излишним багажом. Ему предстояло лететь частным чартерным рейсом в Барселону. В кармане у него лежал паспорт и билет на имя Сергея Петровича Сучкова, менеджера нефтяного концерна «Севкавказнефть». Настоящий Сергей Петрович в это время отдыхал в Красной Поляне, куда ему порекомендовал отправиться на пару недель старый партнер по нефтяному бизнесу, и вряд ли подозревал о предстоящем путешествии своего «двойника».

Предъявив паспорт и билет охраннику при входе в специальный зал бизнес‑рейсов, Владислав прошел внутрь. До регистрации его рейса оставалось полчаса у него было достаточно времени, чтобы выпить чашку кофе или заглянуть в магазин беспошлинной торговли. Он положил портплед на белый кожаный диван и подошел к стойке бара.