Глава 9. Бэбиситтинг

Командир экипажа, перекрикивая рев летящего дракона, предупредил:

– Ближе подлетать нельзя! Через милю – Бэби‑Сити. Я говорю, через милю! Спущусь пониже – и прыгайте!

– А как вы нас обратно будете забирать?! – прокричал Порри. – Мы что, на дракона запрыгивать будем?!

– Ну, если до обратного пути дойдет… – пилот с сомнением покачал головой. – Придется сбросить вам лестницу… Лестницу, говорю! Все, высаживайтесь, даже тут долго висеть опасно! Сваливать, говорю, нам отсюда надо!.. Инструкцию помнишь?!

– Да!.. – заорал Порри, покосившись на безмолвного Клинча. – Прыгнуть, досчитать до десяти, потом произнести Неикарус‑расшибалус‑адедалус‑приземлялус!

– Обязательно до десяти! – закивал командир. – А то хвостом заденет. Ну, пошел!

Свободное падение оказалось очень приятной штукой. Через десять секунд Порри с сожалением произнес заклинание, которое превратило захватывающий полет в медленное и скучное парение. Еще в воздухе Гаттер огляделся и обнаружил, что завхоз спускается далеко в стороне. Видимо, пилотам понадобилось некоторое время, чтобы вытолкать Клинча из люка.

Порри засек направление и сразу после приземления бодрым шагом направился к напарнику, которого обнаружил под ободранной елью в совершенно разбитом состоянии. Либо Клинч от страха забыл заклинание, либо воспользовался им слишком рано и попал под шипастый драконий хвост.

Порри вздохнул. Все технические приспособления и реактивы у него отняли на драконодроме, поэтому пришлось лечить стонущего Клинча с помощью ворожбы. Гаттер ограничился общеукрепляющим заклинанием Ничего‑не‑больно‑курица‑довольна и обработал царапины с помощью Пенициллинус‑дезинфицирус, которому его обучил страшно обеспокоенный Югорус Лужж перед самым отлетом. Когда Клинч оказался в состоянии кое‑как ковылять, компания двинулась в Бэби‑Сити.

– Вот не везет так не везет, – с первых же шагов начал ныть бывший начальник Департамента Безопасности. – А все из‑за тебя! А я раньше знаешь, кем был? Меня знаешь, кто боялся? Меня все боялись! Да я сам себя боялся. Бывало, встану утром, гляну в зеркало – и бежать…

Беседуя таким образом (после падения из Клинча начисто вышибло все его рифмованные афоризмы), они за полчаса добрались до большого красного щита, на котором значилось:

Бэби‑Сити

Посторонним вход воспрещен

Да и своим мы не советовали бы…

По правде говоря, запрещение входить в Бэби‑Сити было излишним. Ни один колдун в здравом уме по своей воле не приблизился бы к этому населенному пункту, который был не чем иным, как большим детским садом.

В Бэби‑Сити выхаживались и воспитывались магические малыши, не имевшие возможности жить с родителями. Когда‑то основной контингент заведения составляли дети тех несчастных, которые подвернулись под руку, вернее, под Трубу Мордевольта. Теперь здесь подрастали беспризорники[44], подкидыши[45], а чаще всего – дети, родители которых подолгу ездили в командировки в Астрал.

Всем известно, что с маленькими колдунчиками шутки плохи. Лишь один раз об этом забыл Тот‑кого‑боятся‑все‑взрослые и жестоко за это поплатился. Даже один волшебный карапуз требует постоянного внимания и неусыпной бдительности, а когда их собирается несколько десятков… Неудивительно, что текучка кадров среди воспитателей и нянечек была огромная. Персонал почти полностью состоял из «практикантов», то есть молодых магов, которые отрабатывали свои грехи и провинности. Бэбиситтинг был суровым наказанием, непосредственно связанным с риском для здоровья и жизни.

Проштрафившиеся волшебники на минуту остановились, чтобы собраться с духом, после чего решительно шагнули на истоптанную дорожку из желтого кирпича, которая, вычурно петляя, вела к десятку диковинных строений, издали напоминавших огромный букет хризантем. Оттуда доносились взрывы, шум падения тяжелых предметов и душераздирающие крики.

Приключения начались за первым же поворотом.

– Пливет! – сказал карапуз лет трех. – Ты будис моим коником! – и ткнул пухлым пальчиком в Порри.

– Я? – растерялся Гаттер, не ожидавший столь стремительного перехода к делу.

– Ты сто, не хоцис? – карапуз подозрительно прищурился, и у Порри противно засосало под ложечкой.

– Хочу‑хочу! – торопливо заверил он.

– Холосо! – милостиво согласился мальчуган, и Порри почувствовал, как у него отрастает хвост, а ладони округляются в копыта. «Ну что ж, – философски фыркнул он, – по крайней мере, ему не пришло в голову сыграть в Тома и Джерри». Клинч за время разговора тихо отошел в сторонку и пустился наутек.

– Питер! – раздалось откуда‑то слева (рассмотреть получше мешала густая грива). – Как тебе не стыдно! Что ты сюсюкаешь, как маленький? Ну‑ка, скажи нормально «хорошо»!

– Холосо! – упрямо повторил карапуз, и Порри понял, что пацан просто кривляется. – Холосо‑хаясё‑ха‑лася! Хи‑ли‑си!

Новая игра отвлекла Питера, и Порри с облегчением ощутил, что грива, копыта и хвост пропали. Теперь он смог увидеть своего спасителя – это был невысокий толстенький человечек в больших очках. Он терпеливо выслушал все варианты слова «хорошо», кивая при каждой удачной попытке. Когда мальчик иссяк, толстяк хмыкнул:

– Ну, раз ты такой маленький, придется не давать тебе мороженого, а кормить из сосочки, как грудничка.

– Мороженое? – абсолютно нормальным голосом переспросил Питер. – А где мороженое?

– Там, на голубой веранде, – махнул рукой человек в очках, – ну так что, тебя на ручках отнести?

– Сам дойду, – решил карапуз после некоторого колебания и деловито затопал прочь, не взглянув на Порри. Того это очень даже устроило.

– Здравствуйте! – толстяк наконец обратился к Гаттеру. – Вы, видимо, только что прибыли? Практикант на неделю? И за что к нам?

Порри кратко рассказал историю падения Каменного Философа, на всякий случай опустив историю с антигравитатором.

– Картина ясна, – произнес человечек. – Думаю, вам у нас понравится. Как вас зовут? Порри? Очень приятно. А меня – дядя А.

– «А»? И все? Странное имя.

– Нет, имя мое обычное – Амфибрахий, но никто из детей не может выучить его хотя бы наполовину. Да мне и «дяди А» хватает. Привык за четыре года.

– Вы здесь уже четыре года? – поразился Порри. – Вы, наверное, директор?

– Нет, директора зовут дедушка Б, но он большей частью в столице, а я его замещаю. Ну что, пойдемте, я вас куда‑нибудь приспособлю. Пожалуй, к новеньким, это попроще.

По дороге дядя А поделился с Порри несколькими, как он выразился, «соображениями общего порядка»:

– Вы еще сами очень молоды, поэтому я дам вам несколько советов. С детьми ведь не так сложно, как кажется. Надо просто относиться к ним… ну, как к взрослым. Только как к очень э‑э‑э… проницательным взрослым, которые, к тому же, не скованы правилами хорошего тона и прочими надуманными условностями. Не врите им, не бойтесь сказать, что вы чего‑то не знаете, не пытайтесь их переупрямить. Просто переключите их внимание… Простите.

Дядя А остановился, глядя на долговязого практиканта, который, выставив перед собой волшебную палочку, пятился от крохотной девочки. Малышка, восседавшая на небольшом белом слоне (судя по скорбному виду и длинным худым ногам последнего – еще одном практиканте), грозно надвигалась на врага.

– Наврал! – пищала она. – Мама мне написала, что ты наврал!

Здоровенный булыжник поднялся с земли и понесся в сторону практиканта.

Долговязый взмахнул палочкой, и камень, немного не долетев до его головы, рассыпался в мелкую щебенку. Затем в течение нескольких секунд атакуемый отразил скамейку, горку, качели, песочницу с песком, беседку и наконец крышу ближайшего дома. В пылу битвы практикант не заметил, как над его головой появилась чудовищных размеров кастрюля, которая начала медленно наклоня…

– Упс, – сказал Порри.

– Согласен, – отозвался дядя А.

Это был действительно «Упс». Настоящий, полновесный «Упс», «Упс», после которого человек уже никогда не сможет жить по‑старому. Лавина густой, ароматной, дымящейся манной каши с комочками низверглась на практиканта, сразу ставшего похожим на наспех слепленную снежную бабу. Бедняга выронил палочку и замер, растопырив руки и явно не понимая, что произошло, где он и кто он. Опустевшая кастрюля брякнулась на траву.

Дядя А вздохнул (как показалось Гаттеру, с нескрываемым удовольствием), подошел к всаднице, определенно собиравшейся проскакать по поверженному противнику на слоне, и начал какой‑то разговор. Девочка нахмурилась, несколько раз сердито что‑то ответила, но вскоре милое личико разгладилось, она спрыгнула на землю и с невероятной скоростью умчалась в дом. Слон осторожно превратился в человека – это оказалась девушка в белом халате, по всей видимости, работница кухни. Недавняя слониха принялась водить дрожащей волшебной палочкой, снимая слои уже застывшей манки с незадачливого мага‑воителя.

– Поразительная самонадеянность, – произнес дядя А, вернувшись к Порри, – сказать Эльвире, что если она не доест кашу, то никогда не вырастет. О чем мы беседовали? А, собственно, как раз об этом. Знаете, существует вполне обоснованное мнение, что при общении с сильными мира сего честность – лучшая политика. Ну а дети очень сильные, в чем мы только что еще раз убедились. А если правда может выйти боком, просто переключите их внимание на что‑нибудь другое. Попробуй я отговорить Питера от игры в лошадки, вы бы сегодня до заката проскакали галопом. Ну‑ну, не вешайте нос, бояться деток не стоит – еще хуже получится. Бот ваш товарищ убежал в рощу, а там, между прочим, рыжая Пеппи третий день в пиратов играет…

– А что вы сказали Эльвире? – не утерпел Порри. – Или это секрет?

– Да какой секрет, – засмеялся дядя А. – Правду я сказал. Что если она сейчас затопчет Гудвина, то завтра уже не сможет хорошенько его погонять.

– Ух ты! То есть ух вы. А куда она убежала? За мороженым?

– О, да вы схватываете на лету, – хмыкнул воспитатель. – Нет. Наша кошка Хитрая Мордочка вот‑вот должна окотиться, и я предложил Элли срочно проверить, вдруг уже… А вот, кстати, новенький малыш, как раз вам для разминки, – и дядя А показал на аиста, заходящего на посадку.

– Так что, детей действительно приносят аисты? – поразился Порри.

– Не в капусте же их находят[46]! – усмехнулся дядя А.

Вновь прибывшая пятилетняя девочка была настроена решительно. Когда большая утомленная птица, отчаянно ругаясь, сумела‑таки вырваться из цепких ручек и ускакать в кусты, малышка топнула ногой и запищала на одной ноте:

– Хочу к маме, а‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а!

Капризюки сопровождались появлением огромного количества кактусов, которые стремительно полезли из земли со всех сторон.

Воспитатель выразительно подтолкнул Порри к девочке. Гаттер попытался вспомнить, чему его учил дядя А и, откашлявшись, сказал:

– А мороженого хочешь?

Девчушка смерила Порри презрительным взглядом, набрала новую порцию воздуха и заголосила на полтона выше. Один из кактусов воткнулся Гаттеру в левую ногу.

Дядя А стоял как ни в чем не бывало и, судя по всему, ждал, когда у капризули снова закончится воздух. Когда это случилось, он равнодушно произнес:

– Кто же так ревет? Это не плач, а недоразумение какое‑то!

Девочка, вместо того, чтобы выдать новую порцию воя, внимательно посмотрела на взрослого. Рот она при этом держала открытым.

– Вот ты стоишь, – продолжал дядя А, – и воздух у тебя поэтому быстро заканчивается. И руки не работают, как положено. Надо лечь на спину. И воздуха больше наберешь, и руки будут свободнее, и ноги использовать можно.

Девочка, по‑прежнему не закрывая рот, скосила взгляд себе под ноги. Вся полянка была густо утыкана кактусами. Лечь было решительно негде.

– Правильно, – сказал дядя А, – надо кактусы немного проредить. Порри, ты не знаешь, какой зверь быстрее всего поедает кактусы?

– Зеленый кактусоед, – уверенно ответил мальчик, – и еще красный кактусоед. Только я не знаю, как они выглядят.

– Может, наша гостья знает? Тебя как зовут?

– Анечка, – ответила гостья, торопливо открыла рот, подумала немного и закрыла его, но зато надулась. – Только я не знаю никаких кактусоедов! Вы их сами придумали[47]!

– Конечно, сами! – легко согласился дядя А, доставая из кармана лист бумаги и мелки. – Мы кактусоедов придумали, а как они выглядят, не придумали. Поможешь нам?

Через десять минут по зарослям кактусов шмыгала стая неуклюжих существ, состоящих в основном из кружочков и палочек. Впрочем, это не мешало им быстро и с хрустом уничтожать разросшиеся растения. Порри настолько увлекся этой игрой, что упустил момент, когда дядя А куда‑то исчез. Поэтому мальчик откровенно растерялся, когда раскрасневшаяся Анечка требовательно дернула его за рукав и спросила

– А где мороженое? Ты обещал!

«Честность – лучшая политика», – вспомнил Порри и честно признался:

– Где‑то на голубой веранде, но я сам точно не знаю, где.

Девочка тут же насупилась и опасно засопела носом. В пятку Порри предупреждающе впилась иголка растущего кактуса. Гаттер торопливо добавил:

– Я ведь сюда тоже только сегодня прилетел. На драконе.

– На настоящем? – вскинулась Анечка. – А ты расскажешь, как он летает? И огнем дышит?

– Конечно! Давай мы пойдем искать голубую веранду, а я буду тебе на ходу рассказывать…

Неделя в Бэби‑Сити пролетела как один день. Без всяких преувеличений – ни в одну из семи ночей Порри не спал, а если ночью не спать – то какая же это ночь? Сначала Хитрая Мордочка осчастливила весь Детский сад шестью котятами, потом малышня до утра инсценировала ужасно понравившуюся им сказку о Всемирном потопе (Гаттеру на пару с долговязым практикантом Гудвином довелось побывать почти всеми тварями Ноева ковчега), потом со смехом и визгами ловили стр‑р‑р‑рашное привидение Бэби‑Сити – призрак Врачихи – и поймали‑таки…

От полного истощения Порри спасли только краткие передышки во время тихого часа да мощное самозаклинание Не‑спатус‑ато‑замерзатус, оказавшееся просто незаменимым. И действительно, не вовремя уснувший работник Бэби‑Сити при пробуждении вполне мог обнаружить себя вмороженным в айсберг или, наоборот, поджаривающимся на раскаленной кровати.

К концу своего короткого срока Гаттер с изумлением открыл истину, которая до многих волшебников доходит лишь к глубокой старости, – даже если абсолютно все делаешь правильно, от неприятностей ты все равно не застрахован. Убедили Порри в этом магические дети, которые время от времени попросту игнорировали его несомненные педагогические достижения, и, как своенравные греческие боги, начинали безжалостно крушить все, что попадалось у них на пути.

И если бы не дядя А, всегда появлявшийся в нужном месте в самый критический момент, после чего вулканическая энергия детишек волшебным образом оказывалась направленной в безопасное русло, Гаттер из Бэби‑Сити живым бы не вышел – в этом он был убежден на 100%.

– А может, останетесь? – утром восьмого дня дядя А с надеждой заглянул в глаза Порри. – У вас хорошо получается. Редко кто так легко сходится с детьми.

– Так я и сам… не очень‑то взрослый, – напомнил Гаттер.

– Не в этом дело. Вы добрый и не смотрите на детей как на обузу. Оставайтесь, а? Или, по крайней мере, возвращайтесь.

Порри почувствовал, что постепенно становится красным, как буряк.

– Давайте лучше вы к нам! Будете преподавать у нас в Первертсе, ну… хотя бы технику безопасности! А то, говорят, каждый год преподавателя приходится менять – то палец прищемит, то с крыши упадет… Ой… Или лучше какую‑нибудь белую магию.

Дядя А вытаращил глаза, неожиданно фыркнул и начал хохотать, хлопая себя ладонями по животу:

– Ну… Уморил… Магию, значит, белую! – воспитатель вытер глаза и сказал уже спокойнее. – Порри, вы, видимо, не очень наблюдательны. Я ведь не волшебник. Как это говорят у вас? Мудл, да?

– Вы – не волшебник? – теперь настала очередь Порри выпучивать глаза в изумлении. – Но как же? Я же сам видел!..

– Видели – что? Я хоть раз произнес заклинание? Наколдовал что‑нибудь? У меня даже этой вашей палочки нет! – дядя А театрально развел руками. – Если бы я был волшебником, то, наверное, смог бы работать в яслях. Видели в стороне здание за бетонным забором, колючей проволокой и стационарной сферой Фигвамера? Вот где настоящий бэбиситтинг! Дети, которые еще не умеют ходить, но уже могут до всего дотянуться и познают мир на вкус… По сравнению с ними бесенята старше года – сущие ангелочки. А вот и напарник ваш.

Гаттер оглянулся. Клинч представлял собой странное зрелище. Левую ногу завхоза заменял деревянный протез, почему‑то в форме куриной лапы, правая нога вместо ступни заканчивалась игрушечным самосвалом. Черная повязка, быстро перемещаясь по лицу, попеременно закрывала то правый, то левый глаз. В одной руке Клинч держал оранжевый костыль, в другой – здоровенный сундук. Сквозь разодранную тельняшку было видно исхудавшее тело, сплошь усыпанное черными квадратиками.

– Черные метки, – буркнул Клинч. – Флибустьеры чертовы. Пятнадцать человек на сундук мертвеца, о‑хо‑хо, и все такое. Песня. Сам придумал. Пошли скорее, пока у нее завтрак.

И завхоз застучал костылем по дороге из желтого кирпича.

– Вашему другу еще повезло, – сказал дядя А. – С сегодняшнего дня Пеппи играет в военного врача.

– Это очень хорошо, что вы не волшебник, – сказал Порри. – Вы даже не представляете, как это хорошо. Прощайте, дядя А.

– До свиданья, Порри, – ответил дядя А и направился к гудящему на лужайке костру, на который группа ангелочков уже пыталась пристроить упирающегося практиканта Гудвина.

Когда Гаттер и Клинч наконец оседлали сброшенную с дракона лестницу (это удалось сделать только с пятой попытки – две лестницы разбились, а две не долетели до земли) и начали набирать высоту, далеко внизу раздался пронзительный голосок Анечки:

– А где Порри? Хочу к Порри! А‑а‑а‑а‑а‑а‑а! Порри не удержался и оглянулся: Анечка лежала на траве и старательно молотила по ней руками и ногами.