Билет-4 9 страница

Духовная “пустыня мрачная” из пушкинского стихотворения приобретает у М. Лермонтова черты некой романтической пустыни, неведомой экзотической земли, освещенной звездами и противопоставленной “шумному граду”.

Таким образом, сопоставив два стихотворения, мы видим их безусловную связь и общие черты: метафоричность, обращение к библейскому образу. Однако по стилю пушкинское стихотворение более философическое, в нем больше церковнославянизмов, оно ближе к традициям классицизма, хотя ни в коей мере не сводится к ним. М.Лермонтов же раскрывает тему пророка, как тему трагического непонимания людьми свободной творческой личности, намеренно отказываясь от архаизмов и используя глубоко проникновенные печальные разговорные интонации, свойственные романтикам.

№2- Горький занимает большое место в жизни каждого из нас. Он является представителем бесконечно талантливого русского народа. Он любил и хорошо знал Россию, язык своего народа. Постоянное общение с людьми разных профессий и мировоззрений развило в нем глубокое понимание проблем и исканий русского человека. Не оставалось ничего, чем бы писатель пренебрегал и что бы не замечал по-своему, по-горьковски. В своих произведениях Горький отразил эпоху, в которую жил.

Молодой Горький интересен ранними романтическими произведениями, где писатель выступает как автор и оригинальный рассказчик.

В рассказах “Макар Чудра”, “Старуха Изергиль”, “Песня о Буревестнике” песни и легенды о смелости, силе духа, свободе представлены повествованиями умудренного жизненным опытом старого цыгана Макара Чудры, молдаванки Изергиль, крымского чабана Надыр-Рагим-оглы. И рядом с ними мы видим образ еще одного героя — “проходящего”, слушателя, от лица которого ведется повествование. Назовем его условно автобиографическим героем, так как в его судьбе много общего с судьбой нижегородского цехового Алексея Пешкова. Этот герой занимает в рассказах не так уж много места, но для понимания авторской позиции, замысла и творческого метода значимость его велика.

Автобиографический герой — выходец из низов, прикоснувшийся к книжной мудрости. Он мечтатель, романтик, чувствующий красоту окружающего мира. Слившись с ней воедино, рассказчик умеет поразить нас красотой обыденного. Его видение мира вносит в рассказы романтическое начало, радость, смелую дерзость, обилие красок в описании природы: “С моря дул влажный, холодный ветер, разнося по степи задумчивую мелодию плеска набегавшей на берег волны и шелеста прибрежных кустов;...окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева — безграничную степь, справа — бесконечное море...”

Отношение к жизни автобиографического героя раскрывается в беседах с Макаром Чудрой и старухой Изергиль, в том, как он реагирует на услышанные легенды и песни. Рассказчик хо чет понять истинный смысл жизни, беседуя с этими мудрыми людьми, потому что главное для него “учиться и учить”. Это хорошо понимает Макар Чудра, разговаривая со своим юным собеседником. Старуха Изергиль упрекает молодого и сильного парня в преждевременном старении души. “Мрачные все, как демоны... боятся тебя наши девушки”.

О настроении героя нигде прямо не говорится. Напряженность повествования, необычность описания, восторженность и музыкальность идет от некоего “проходящего” героя. Не могут Макар и Изергиль передавать свои чувства таким мелодичным, литературным языком. Да, у них опыт, знание жизни, сказок и легенд, а у “проходящего” героя —литературный талант, природное чутье и бесконечная любовь к своему языку. Клочки неба — “темно-голубые”, диск луны — “кроваво-красен”. Глаза девушек и женщин — “темно-синие”. Такие эпитеты и сравнения придают речи особую красочность и эмоциональность.

Манера повествования, выбор пейзажей, их описание дают читателю представление о рассказчике — человеке, который восхищен, взволнован богатством и красотой природы, мятеж-ностью души и свободолюбием встреченных им людей, щедростью народной фантазии.

Автобиографический герой —романтик, идущий собственной дорогой жизни. В пути он встречает интересных людей, учится у них жизни, проверяет свои идеалы, иногда разочаровывается. Его заинтересованный взгляд выдвигает в центр рассказа фигуры из народа — это Макар Чудра, это старуха Изергиль, это Надыр-Рагим-оглы.

Для рассказчика и автора интересен внутренний мир простого человека и его духовные ценности.

Легенды, песни, рассуждения героев о жизни, рассказы о себе и своих идеалах помогают в раскрытии их образов: сказание о Данко, о Раде и Зобаре. Это образы прекрасных, мужественных и свободных людей. Для таких героев важны их убеждения, ради которых они готовы пойти на смерть.

В песнях же даны образы иного типа — символические и аллегорические. Сокол — это символ бесстрашного бойца: “Безумству храбрых поем мы славу”. А уж — символ осторожного и здравомыслящего обывателя представлен аллегорическими образами трусливых гагар, пингвина и чаек, которые судорожно мечутся, стараясь спрятаться от реальности и жизненных перемен.

Легенды и песни значительны сами по себе, но Горькому они нужны для раскрытия идеалов реального человека. Эти люди рассматривают мир как соотношение двух категорий: возвышенного и низменного. Они защищают то, что представляется им прекрасным.

О внутренней близости автобиографического героя и рассказчиков свидетельствует совпадение их взглядов, родственная манера повествования.

Авторское повествование, само по себе романтичное, соприкоснувшись с героическими образами легенд и песен, становится еще ярче. Ранние романтические рассказы Горького открывают не только автора-лирика, но и возвышенных героев, стремящихся к высокой цели.

№3-стих

Билет

№1-Александр Исаевич Солженицын родился в 1918 году в Кисловодске; отец его происходил из крестьянского рода, мать — дочь пастуха, ставшего впоследствии зажиточным хуторянином. После средней школы Солженицын закончил в Ростове-на-Дону физико-математический факультет университета, одновременно поступил заочником в Московский институт философии И литературы. Не закончив в нем двух курсов, он ушел на войну, с 1942 по 1945 год командовал на фронте батареей, был награжден орденами и медалями. В феврале 1945 года в звании капитана Солженицын был арестован за критику Сталина и осужден на восемь лет, из которых почти год провел под следствием и в пересылке, три — в тюремном НИИ и четыре самых трудных — на общих работах в политическом Особлаге. Затем был сослан в Казахстан “навечно”, однако в феврале 1957 года был реабилитирован. После выхода из заключения Солженицын работал школьным учителем в Рязани. После появления в 1962 году произведения “Один день Ивана Денисовича” он был принят в Союз писателей. Но следующие работы вынуж1 ден был отдавать в “самиздат” или печатать за рубежом. В 1969 году Солженицын был исключен из Союза писателей, а в 1970 году — удостоен Нобелевской премии по литературе. В 1974 году в связи с выходом первого тома “Архипелага ГУЛАГ” писатель был насильственно выдворен из России. До 1976 года Солженицын жил в Цюрихе, затем перебрался в американский штат Вермонт, природой напоминающий среднюю полосу России. В 1994 году Солженицын и его семья возвратились на Родину.

Хотя сам писатель и утверждал, что наиболее влекущая его в литературе форма — “полифоническая с точными приметами времени и места действия”, из пяти его крупных вещей, как это ни удивительно, романом в полном смысле является “В круге первом”, ибо “Архипелаг ГУЛАГ” согласно подзаголовку — “опыт художественного исследования”: эпопея “Красное колесо”— “повествование в отмеренных сроках”. “Раковый корпус”, по авторской воле.— повесть. “Один день Ивана Денисовича” — рассказ.

Роман “В круге первом” писался тринадцать лет и имел семь редакций. Сюжет состоит в том, что дипломат Володин звонит в американское посольство, чтобы сказать о том, что через три дня в Нью-Йорке будет украден секрет атомной бомбы. Подслушанный и записанный на пленку разговор доставляют на “шарашку” — научно-исследовательское учреждение в системе МГБ, в котором заключенные создают методику распознания голосов. Смысл романа разъяснен зэком: “Шарашка — высший, лучший, первый круг ада”. Володин дает другое разъяснение, вычерчивая на земле круг: “Вот видишь круг? Это — отечество. Это — первый круг. А вот второй, он шире. Это — человечество. И первый круг не входит во второй. Тут заборы пред рассудков. И выходит, что никакого человечества нет. А только отечества, отечества, и разные у всех...”

В повести “Раковый корпус” Солженицын выдвинул свою версию “возбуждения рака”: сталинизма, красного террора, репрессий.

В рассказе “Один день Ивана Денисовича” образ Ивана Денисовича сложился из образа солдата Шухова, воевавшего с автором на фронте, общего опыта пленников и личного опыта автора в Особом лагере, где он работал каменщиком.

На первых страницах автор отправляет читателя вместе с Шуховым в барак, санчасть, столовую, штабной барак, кроме БУРа. Мы узнаем жизнь зэка изнутри. Здесь иная шкала ценностей. Восемь лет лагерной жизни приучили Шухова быть внимательным ко всякой мелочи, ибо от этого зависит благополучие, здоровье и сама жизнь лагерника. Вот он, воспользовавшись оплошностью повара, “закосил” две лишние миски каши; вот подобрал по дороге кусок ножовки, чтобы заточить из него сапожный ножичек. Когда мы читаем в конце повести, что Шухов засыпал “вполне удоволенный”, это вызывает у нас чувство сострадания. Удачи Шухова проявились в том, что он избежал лагерных напастей: “не посадили... не выгнали... не попался... не заболел”. Время действия обозначено январем 1951 года.

Герои повести, разделившие одну судьбу с Иваном Денисовичем, появляются в повести незаметно. Это бригадир Тюрин, кавторанг Буйновский, герой Бухенвальда Сенька Клевшин, Цезарь Маркович, мальчонка Гопчик... Крестьяне, солдаты, интеллигенты, они думают о многом по-разному.

До войны Шухов работал в колхозе, кормил семью (жену и двух девочек). Воевал с честью. После ранения не пошел в медсанбат, вернулся в строй. После окружения армии бежал из плена, выбрался к своим. Тут его и обвинили в измене: мол, задание немецкой разведки выполнял. Если бы не подписал приговор с такой формулировкой, его бы расстреляли. Опыт, который не прошел для Шухова даром: надо соблюдать лагерный режим, поклоняться надзирателю, не препираться с конвоем. Но при этом он мало поступался своей гордостью, совестью, честью. Шухову помогают его житейская мудрость и практическая смекалка, лукавство и знание, что чего стоит.

В лагерных условиях обнаруживается ценность простейших материальных элементов жизни: еды, одежды, крыши над головой. Новым ботинкам Ивана Денисовича посвящено большущее пояснение. Обстоятельно рассказывается о табаке, о каше. Еду автор описывает подробно. “Не считая сна, лагерник живет для себя только утром десять минут за завтраком, да за обедом пять, да пять за ужином”. Лишняя пайка хлеба — не просто поддержка для организма, но и средство независимости от начальства. Пока сыт и силы еще есть для работы — ив голову не придет унижаться и выпрашивать. Шухов всегда рад разжиться хлебом, но сохраняя свое достоинство. Он запомнил слова опытного лагерника Куземина: “В лагере вот кто погибает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать”.

Автор с уважением говорит о бессребреничестве Ивана Денисовича. Получая для Цезаря посылку, он не выпрашивает у него свою долю и даже не завидует ему.

В Бога Шухов не верит. Он верит в себя, в свой труд, в товарищей по бригаде, в бригадира Тюрина. Шухов знает, как относиться к конкретной работе.

Пол в надзирательской он вымыл слегка, небрежно. Но накладке стены он испытывает гордость мастера, вдохновение от работы. Здесь Шухову даже жаль, что время быстро идет и пора кончать работу. Бережно относится он к инструменту. Как был бы нужен Шухов в своей деревне, где после воины мужики наперечет. Получая письма от жены, ШуХов переживает, как там с сенокосом. Осуждает легкие заработки красилей. В Шухове сохранились сердечное отношение к людям, доброта, отзывчивость. Ему платят тем же.

Второй главный герой повести — бригада. В повести чувствуется гордость за коллективный труд. В 104-й ни ссор, ни вздора. Когда Татарин уводит Шухова мыть пол в надзирательской, тот уверен, что товарищи приберегут ему завтрак. Шухов отдает вторую миску каши кавторангу. Все переживают за кав-торанга, когда его уводят *в БУР.

Этот рассказ Солженицына сохраняет свое познавательное значение и по сей день. Он поражает жестокостью и прямотой своей правды. Публикация рассказа была общественно-политическим событием.

Рассказ “Матренин двор”, напечатанный в 1963 году, полностью автобиографичен. Жизнь Матрены Васильевны и обстоятельства ее воспроизведены писателем правдиво и достоверно. Истинное название деревни — Мальцеве Курловского района Владимирской области. Изначальное название рассказа “Не стоит село без праведника” — ключ к пониманию замысла автора и идеи произведения.

Сюжет рассказа прост. Учитель, приехавший в деревню глубинной России после жизненных мытарств, поселился в доме Матрены, который был “с четырьмя оконцами в ряд на холодную, не красную сторону, крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком”. Матрена была одинока, четверть века проработала в колхозе, часто хворала, но инвалидом не считалась. Получив пенсию, она зашила под подкладку своего пальто 20 рублей на похороны, Матрена необыкновенно трудолюбива и бескорыстна. Она помогает всем и безвозмездно, потому и не нажила себе никакого добра, кроме козы, кошки да фикусов. Так, она отдала часть своего дома на вывоз приемной дочери и ее мужу, когда тем надо было построить себе жилье. Она сама помогала разбирать бревна и грузить их на сани. На железнодорожном переезде “сани развалились”, и Матрена погибла, придавленная налетевшим паровозом.

Оставшуюся часть дома и “добро” растащили “близкие”.

“Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сестрам, золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплатно, она не скопила имущества к смерти”.

“Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самым праведник, без которого, по пословице, не стоит село.

Ни город.

Ни вся земля наша”.

Творчество Солженицына притягивает мыслящего читателя правдивостью, болью за происходящее и прозорливостью.

№2- Книг написано очень много и нет ни одного человека в митре, кто прочитал бы их все. Книги — это история и вкусы каждой эпохи. Некоторые из них безнадежно утратили свою прелесть, другие —- актуальны и читаются с интересом и сегодня. Каждый писатель мечтал писать на века, а вот получилось у него или нет, выясняется в последующих поколениях.

Я не могу сказать, что люблю какую-то одну книгу. У меня их много, они разноплановые, одни художественные, другие познавательные. Например "Игра в бисер" Гессе открыла мне совершенно иной мир, наполненный вкусом к познанию, радостью бескорыстного труда, благоговейным отношением к культуре. А повести В. Крапивина навеяли тоску, потому что мне уже не вернуться в детство, не мечтать о бескорыстном друге, потому что мы выросли и стали влюбляться, мы входим в фазу взрослых отношений. И здесь, на смену Крапивину ко мне приходит М. Булгаков. В романе "Мастер и Маргарита" я нахожу сарказм и иронию, которыми наполнен сам, любовь, о которой мечтает каждый; и еще — непередаваемую пушкинскую ноту в диалоге Воланда и Левия Матвея:

"Почему же вы не возьмете его к себе, в свет? — Он не заслужил света, он заслужил покой". Это перекликается со словами: "На свете счастья нет, но есть покой и воля..." Если сказать о заветных именах, то это Честертон, Толкиен, Вудхауз. Я люблю не какие-то отдельные произведения этих авторов, а тот взгляд на жизнь, ту глубокую нравственную и радостную философию, на которой выросли их миры.

Добрый сказочник Толкиен, завершающий своих "Хранителей" трагической истиной: "Я должен погибнуть, чтобы Хоббитания жила."

Честертон, знавший, что настоящий социалий "так же неспособен украсть бриллианты, как и египетские пирамиды", но "это человек, который считает, что ваша собственная сажа вам не принадлежит". Честертон всю жизнь, как чумы, бежавший славы и величия, но для истории ставший тем камнем, который будучи поначалу отвергнут зодчими, впоследствии встал во главу угла.

Вудхауз, каждым словом преданный своей Великобритании и смертельно оскорбленный ею. Он уехал в США, прожил там всю жизнь, отказавшись приехать даже для того, чтобы принять рыцарский титул. Но в каждой его книге — светлое солнце английской весны, любимые простодушно-лукавые герои, сражающиеся... нет, не со злодеями, а с унылым, расчетливым, холодным и бездушным "взрослым миром". Вечные дети, как дядя Фред, который обожает "расточать радость и свет".

Юрий Олеша говорил, что вся история литературы стоит на одной полке. Это значит, что книги — не конкуренты друг другу, они — грани одного мира. Но у каждого есть такой кристалл, через который преломляется все остальное. У меня это Пушкин. Все, к чему стремится развитие человеческой души и разума, уже было сказано либо намечено у него. Пушкин — это всеобъемлющая объективность, мудрость, но при этом согретая сердцем. Это острейший ум и тончайшее поэтическое чувство. Больше всего я люблю прозу Пушкина, его публицистику и его письма. Смешно и неловко после него читать некоторых писателей, скрывающих за многословием скудость мысли и бедность чувств.

Я росту сам и растет моя библиотека. Каждая прочитанная мною книга занимает положенное место в моих мыслях и душе. Я честно не могу сказать, какая книга мною особенно любима. Все настолько разнообразно, интересно и неинтересно, что остается пожелать себе долгой жизни, чтобы узнать и изучить хоть крохотную часть мира.

№3-стих

Билет

№1-Идея дома, семьи вечна, она и становится в романе Шолохова "Тихий Дон"одной из высших этических ценностей. Тема семьи как основной ячейки человеческого бытия раскрывается прежде всего на образах Ильиничны и Натальи. В этих замечательных женских характерах воплощены лучшие черты женщины-казачки: святость домашнего очага, верность и преданность в любви, неиссякаемое терпение, гордость, трудолюбие. Дом, семья, материнство — основная сфера их жизни, которая, может быть, даже в большей степени, чем область политическая, требует стойкости и мужества. Наталья и Ильинична — жена и мать главного героя — сильные, гордые, незаурядные натуры. Грязь, смута, разврат, царящие вокруг, не затрагивают их чистые души, не лишают нравственной опоры. Если счастливая соперница Натальи Аксинья пленяет яркой, вызывающей красотой, бурным темпераментом, независимым и смелым характером, то законная жена Григория привлекательна силой и глубиной своей любви, нежно-стыдливой, затаенно-восторженной, талантом верности и терпения. Наталья на все смотрит с позиции семьи, ее интересы полностью замыкаются на заботе о детях, хозяйстве. Ее душевные силы уходят на отчаянную изматывающую борьбу с разлучницей Аксиньей за право быть счастливой. Поэтому она неспособна понять терзания и сомнения Григория. Наталья не откликается душой на взволнованную, искреннюю исповедь мужа. Ее слова полны осуждения и сознания своей правоты: "Напаскудил, обвиноватился, а теперь все на войну сворачиваешь. Все вы такие-то!" Единственным человеком, который смог постичь меру его смятения, ужаса и боли после того, как он зарубил четырех матросов, была его мать Ильинична. Она не только понимает сына, но и по-матерински взывает к его лучшим, гуманным чувствам, к человеческой совести: "Слухом пользовались мы, что ты каких-то матросов порубил... Господи! Да ты, Гришенька, опамятуйся! У тебе же ить вон, гля, какие дети растут, а у энтих, загубленных тобой, тоже, небось, детки поостались... Ну, как же так можно? В измальстве какой ты был ласковый да желанный, а зараз так и живешь со сдвинутыми бровями. У тебя уж, гляди-кось, сердце как волчиное исделалось... Послухай матерю, Гришенька! Ты ить тоже не заговоренный, и на твою шею шашка лихого человека найдется..." Григорий невесело улыбнулся, поцеловал сухую материнскую руку". В безыскусных словах неграмотной крестьянки заключена высшая жизненная правда. И она в том, что жизнь человеческая бесценна, никто не имеет права распоряжаться ею, сея горе, раздор, слезы, кровь. Ведь к этой истине приходит в конце концов исстрадавшийся Григорий Мелехов. В хаосе гражданской войны, в громких призывах большевиков к уничтожению эксплуататоров, в обещаниях Изварина о даровании Дону автономии, в монархических лозунгах можно расслышать полный боли и милосердия голос простой казачки, призывающий опамятоваться, остановиться, задуматься о судьбе собственных детей, своей страны и народа.

№2-Невозможно представить себе героиню цветаевской лирики вне любви, что означало бы для нее вне жизни. Предчувствие любви, ожидание ее, разочарование в любимом, ревность, боль разлуки - все эти состояния цветаевской героини запечатлены в любовной лирике в многочисленных нюансах. Любовь может быть тиха, трепетна, благоговейна, нежна - и безоглядна, стихийна. При этом она всегда внутренне драматична.

Юная героиня с особой остротой ощущает изменчивость, пленительность каждого мига. Желание остаться в памяти любимого человека звучит, например, в стихотворении «Надпись в альбом» (1909-1910):

Пусть я лишь стих в твоем альбоме,

Едва поющий, как родник...

Пусть так.

Но вот в полуистоме

Ты над страничкою поник...

Ты вспомнишь все...

Ты сдержишь крик...

- Пусть я лишь стих в твоем альбоме!

Любовь никогда не становится для лирической героини безмятежной усладой. В любви она утверждает свое право на поступок. Она решительна и бескомпромиссна и в утверждении («Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес...»), и в отрицании («Цыганская страсть разлуки! Чуть встретишь - уж рвешься прочь!»). «Про это» Цветаева пишет и трагические «Поэму Горы», «Поэму Конца» (1924), и лирические миниатюры почти дневникового характера:

И в заточенье зимних комнат

И сонного Кремля -

Я буду помнить, буду помнить

Просторные поля.

И легкий воздух деревенский,

И полдень, и покой, -

И дань моей гордыне женской

Твоей слезы мужской.

(1917)

Цветаевская героиня немыслима без любования, восхищения любимым. Безоглядность чувств делает ее любовь всеобъемлющей. Истинное чувство, по Цветаевой, живет не только в сокровенной глубине души, но и пронизывает собой весь окружающий мир. Потому сами явления этого мира в сознании героини часто соединяются с образом любимого. Об этом свидетельствует, например, стихотворение 1923 года «Строительница струн...»:.

...(В сем. июне

Ты плачешь, ты - дожди!)

И если гром у нас - на крышах,

Дождь - в доме, ливень - сплошь, -

Так это ты письмо мне пишешь,

Которого не шлешь.

Ты дробью голосов ручьевых

Мозг бороздишь, как стих...

Движение одного человеческого сердца к другому есть естественная часть бытия, непреложный жизненный закон. Обусловленность человеческих связей этим законом подчеркивается в стихотворении «Мировое началось во мгле кочевье...». (1917), где тяготение сердец, поиск защиты и покоя, поиск тепла сравниваются со странствием звезд и деревьев.

Цветаевская героиня убеждена, что чувства обладают огромной силой, им могут быть подвластны расстояние и время. В стихотворении «Никто ничего не отнял...» (1916) она пишет:

Нежней и бесповоротной

Никто не глядел вам вслед...

Целую вас - через сотни

Разъединяющих лет.

(1916)

Героине свойственно стремление преодолеть все преграды, стоящие на пути чувств, превозмочь влияние и давление обстоятельств. (Вспомним пушкинское: «Любовь и дружество до вас/ Дойдут сквозь мрачные затворы...») Сосредоточенность души, погруженность в любовь - важная черта лирической героини. Слишком высокий счет предъявляет она к себе и другим, чтобы довольствоваться «средней температурой» страстей.

Однако любовная лирика Цветаевой открывает нам душу не только мятежную, своевольную, но и незащищенную, ранимую, жаждущую понимания. Ей насущно необходимо участие любящего сердца:

Друг!

Неизжитая нежность - душит.

Хоть на алтын полюби - приму!

Друг равнодушный! -

Так страшно слушать

Черную полночь в пустом дому!

(1918)

Трагическое звучание приобретает у Цветаевой тема несостоявшейся любви. Главная драма любви для героини - в «разминовении» душ, невстрече. Два человека, предназначенных друг другу, вынуждены расстаться. Их может разлучить многое - обстоятельства, люди, время, невозможность понимания, недостаток чуткости, несовпадение устремлений. Так или иначе, слишком часто цветаевской героине приходится постигать «науку расставанья». Об этом говорится и в стихотворении 1921 года из цикла «Разлука»:

Все круче, все круче

Заламывать руки!

Меж нами не версты

Земные, - разлуки

Небесные реки, лазурные земли,

Где друг мой навеки уже -

Неотъемлем.

Лишь в ином, лучшем мире - мире «умыслов», по выражению Цветаевой, возможно обрести полноту чувства: «не здесь, где скривлено,/ а там, где вправлено». Лишь там сбывается все, что не сбылось. А когда земная жизнь разводит людей, друг другу необходимых («И не оглянется/ Жизнь крутобровая!/ Здесь нет свиданьица!/ Здесь только проводы...»), Цветаева со всей энергией поэтического «я» восстает против этого. Так, в одном из самых драматических стихотворений о любви - «Рас-стояние: версты, мили...» (1925) мы слышим не бессильную жалобу или сетование, но гневный, яростный крик. Строки стихотворения звучат не как перечень утрат, а как обвинение. Слово поэта противостоит страшной стихии разрушения человеческих связей.

Остановимся подробнее на двух стихотворениях - «На радость» (сборник «Волшебный фонарь») и «Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе...» (1920).

В первом стихотворении Цветаева с ликованием провозглашает радость бытия. Любовь предельно обостряет восприятие мира. Во всем влюбленная героиня видит поэзию - ив таинственных, уходящих вдаль, помнящих многих путников «пыльных дорогах», и в недолговечной прелести «шалашей на час», и в сказочных «звериных берлогах», и в пленительно-прекрасных, как старинная музыка, «чертогах». Любовь дарит ей ощущение полноты жизни: «Милый, милый, мы, как боги:/ Целый мир для нас!» Победно звучит здесь уверенность в том, что для влюбленных дом - везде, дом - весь мир! Им кажется, что все окружающее создано для них одних, им всюду легко, и потому с таким восторгом героиня восклицает: «Всюду дома мы на свете». Именно любовь возвращает героине детское ощущение власти над миром. Отсюда - и отвержение «домашнего круга», ведь в этот момент ей дороже «простор и зелень луга». В этот миг ей так важно почувствовать свободу, увидеть радужную палитру бытия, ощутить простор своим чувствам, мыслям, своему сердцу, своей душе. Она захвачена и очарована любовью, и все остальное кажется неважным, несущественным. Пока ей не хочется никакого другого плена - даже плена уютного домашнего очага - кроме сладостного, счастливого, самозабвенного плена любви: «Милый, милый, друг у друга/ Мы навек в плену!»

Своеобразной клятвой верности любви можно назвать второе стихотворение:

Любовь!

Любовь!

И в судорогах, и в гробе

Насторожусь - прельщусь - смущусь - рванусь.

О милая! -

Ни в гробовом сугробе,

Ни в облачном с тобою не прощусь.

Для героини, наделенной горячим сердцем, любовь - это еще и возможность полного самовыражения, самораскрытия. Это то богатство души, которым она готова щедро и безоглядно делиться, именно в этом видя предназначение и смысл своего существования: «И не на то мне пара крыл прекрасных/ Дана, чтоб на сердце держать пуды!» Любовь, по Цветаевой, раскрепощает душу, дает ощущение внутренней свободы, заново открывает человеку его самого. Отсюда - гордая уверенность: «Спеленутых, безглазых и безгласных/ Я не умножу жалкой слободы». Любовь раскрывает огромные душевные силы - силы, способные противостоять самой смерти:

...Стан упругий

Единым взмахом из твоих пелен,