Этика как наука о морали

Введение в биоэтику. М., 1998.

Глава I Природа этического знания

Выражения "биоэтика", "биомедицинская этика" вклю­чают в качестве своей составной части термин "этика". В этой главе мы попытаемся разобраться с тем, что он означает.

Встрогом смысле слова "этика " - философская дисципли­на, изучающая явления морали и нравственности. Существует, стало быть, мир явлений морали и нравственности и существу­ет наука, его описывающая и изучающая. Это аналогично тому, как мы различаем явления жизни, с одной стороны, и биоло­гию как науку о них, с другой, или явления психики, душевной жизни и науку психологию.

Следует, правда, отметить, что в обыденной речи термин "этика" часто употребляется в нестрогом смысле (как и терми­ны "биология" и "психология"), и тогда он обычно понимает­ся как синоним термина "мораль". К примеру, мы говорим об "этичном поступке", имея в виду поступок морально оправдан­ный, достойный. В этом учебном пособии мы будем употреб­лять термин "этика", как правило, в строгом смысле.

Этика как наука о морали

Особой, и весьма непростой, проблемой, вызывающей много дискуссий среди специалистов по этике, является соот­ношение понятий "мораль" и "нравственность". Часто они вы­ступают как синонимы, однако между ними есть определенные различия. Так, существует традиция, в русле которой мораль понимается как совокупность (а точнее - система, то есть упо­рядоченная совокупность с определенными связями между эле­ментами) норм - запретов, идеалов, требований, предписаний, - принятая и разделяемая в данном обществе. Эти нормы за­креплены в его культуре и в достаточно стабильном виде пере­даются от поколения к поколению.

Нравственность же при таком понимании морали характе­ризует реальное поведение людей с точки зрения его соответст­вия этим нормам, то есть "безнравственным" будет назван тот человек или тот поступок, который отклоняется именно отдан­ных, принятых в данном обществе, норм, хотя он и может под­чиняться некоторым иным нормам, полагая себя при этом че­ловеком нравственным. Как раз такая коллизия была скрыта за известным эпизодом с осуждением философа Сократа афиня­нами: человек, который для всех последующих поколений вы­ступал и выступает как образен нравственности, был осужден за безнравственное - с точки зрения его судей, а значит, с точ­ки зрения морали афинского общества - поведение.

Вообще же система норм морали - это идеал, который в ре­альности воплощается в большей или меньшей степени, но ни­когда - полностью. Собственно говоря, когда мы слышим сето­вания по поводу, скажем, упадка общественной морали, нрав­ственной испорченности людей и т.п., то при этом обычно имеется в виду ощущение недопустимо большого разрыва меж­ду моральными идеалами и нормами и реальным поведением людей, иначе говоря, такой ситуации, когда отступления от норм морали, их нарушения становятся массовым явлением.

Мир, изучаемый этикой, построен особым образом: он су­ществует иначе, чем мир, изучаемый физикой, химией, биоло­гией или психологией. Это различие отчетливо проявляется на уровне языка, которым мы пользуемся, говоря о явлениях фи­зики, химии и пр., с одной стороны, и морали - с другой. Такие высказывания, как "вода - это химическое соединение кисло­рода и водорода" или "память есть способность воспроизво­дить в сознании события и впечатления, имевшие место в про­шлом", относятся к миру сущего. А вот высказывание, характер­ное для сферы морали: "Врач должен облегчать страдания боль­ного" - в нем речь идет не столько о том, что есть, сколько о том, чему следует быть, о мире должного.

Если другие науки изучают объективно существующее, от­влекаясь от того, считаем мы его, плохим или хорошим, то для этики именно вопрос о том, является ли нечто плохим или хо­рошим, предосудительным или достойным, имеет Первосте­пенное значение. Этика регистрирует, фиксирует, описывает, объясняет не столько сами явления, сколько то или иное отно­шение к ним, их оценку. Наряду с этикой такими оценочными дисциплинами можно считать логику, которая исследует отно­шение наших суждений к явлениям действительности с точки зрения истинности или ложности этих суждений, и эстетику, в которой основными категориями оценки являются "прекрасное" и "безобразное". В этике же такие основные категории -это категории "добра"("блага") и "зла".

Мы говорили о том. что этика как особая область знания является философской дисциплиной. Но и внутри философии она занимает особое место, которое также обусловлено принци­пиальным для этики различением сущего и должного. Традици­онно все другие разделы философии - будь то учение о мире, о бытии (метафизика, онтология), о человеке (антропология), о познании (логика, эпистемология, гносеология), - было приня­то относить к теоретической философии, изучающей то, что есть.

Этика же понималась как раздел философии, не столько изучающий, сколько научающий человека, как ему надлежит се­бя вести, и потому ее называли практической философией. Под практикой при этом понимались реальные поступки и дейст­вия человека, так или иначе затрагивающие других людей. (Здесь следует сказать о том, что в нашей философской литера­туре последних десятилетий бытовало существенно иное пони­мание практики, восходящее к Гегелю и в еще большей степе­ни к Марксу. Суть его в том, что практикой именовали дейст­вия человека и социальных групп, которые направлены на пре­образование окружающей действительности в интересах этого человека или этих групп. При такой трактовке моральная сто­рона и моральная оценка действий человека и социальной группы, прежде всего интересовавшая традиционную филосо­фию, отходит на второй план.) Отметим также следующее: в со­временной философии широко используется понятие "соци­альные практики"; каждая такая практика - это устоявшаяся, упорядоченная совокупность взаимоотношений между людь­ми, организованная вокруг некоторого смыслового ядра. Мно­жество социальных практик, в частности, заключено в сфере взаимоотношений врача и пациента.

Впоследствии философии пришлось существенно умерить свои притязания в отношении этики - стало ясно, что люди по большей части получают представления о должном не из фило­софских трактатов, а из других источников. Задачами этики стало исследование того, каковы эти источники, как представ­ления людей о должном соотносятся с их реальным поведени­ем и как одни их представления о должном соотносятся с дру­гими. Этика, таким образом, отказалась от намерения обязы­вать людей, как им надлежит поступать (это - прерогатива мо­ральной проповеди, к чему имеет отношение, например, священник), сохранив, однако, в качестве главного объекта своего интереса саму эту взаимосвязь сущего и должного в жизни лю­дей и продолжая оставаться практической философией в та­ком, более ограниченном и строгом смысле.

Оценочные отношения, изучаемые в этике, имеют опреде­ленную структуру. Вернемся в связи с этим к известному вы­сказыванию "врач должен облегчать страдания больного" и сравним его теперь с высказыванием "врач облегчает страда­ния больного". В обоих высказываниях фигурируют: а) некто (в данном случае "врач"), который б) осуществляет (или не осу­ществляет) определенные действия ("облегчает"), направлен­ные на в) некоторый объект ("страдания больного").

Но если во втором случае высказывание лишь описывает определенное событие, и потому это высказывание называют дескриптивным (то есть описательным), то в первом случае мы имеем дело с высказыванием, которое не относится кконкрет-ному событию, а фиксирует предписание, или норму, соблюдае­мую или не соблюдаемую в реальных ситуациях и являющуюся критерием, меркой для оценки множества конкретных дейст­вий. Такое высказывание называют нормативным (или прескриптивным).

Здесь следует отметить то обстоятельство, что далеко не все нормы имеют моральную природу. Чуть позже речь у нас пойдет о правовых нормах. Кроме того, помимо норм морали и права в медицине, как и во всякой другой сфере человеческой деятельности, имеется и множество таких норм, которые носят специальный, технический характер. Следование этим нормам, как правило, обеспечивает успешное решение тех задач, кото­рые возникают в процессе деятельности. Характерно, однако, то, что нередко - и особенно там, где, как в медицине, речь идет о действиях, непосредственно затрагивающих другого челове­ка, - нарушение этих норм оценивается с точки зрения не толь­ко успеха или неуспеха действий, но и морали.

Возвращаясь теперь к приведенному выше примеру, необ­ходимо сказать следующее. Очевидно, облегчение страдания есть благо для больного, так что в общей форме смысл рассма­триваемого нормативного высказывания можно свести к тому, что врач должен нести благо больному (или делать добро для больного). Возникают, однако, такие вопросы: "а что значит должен?" и "что (или кто) обязывает его делать добро?". Здесь будут правомерными разные ответы.

2. Соотношение морали и права

Во-первых, эта обязанность, этот долг может быть зафик­сирован в нормах права (например, в законодательстве), так что невыполнение или ненадлежащее выполнение нормы будет ка­раться юридическими, административными или дисциплинар­ными сан к ц и ям и.

Юридические санкции налагаются судом, который может истолковать некоторые действия - например, неоказание по­мощи больному или разглашение конфиденциальной инфор­мации (врачебной тайны) - как правонарушение (или даже как преступление). Они включают различные виды наказания -де­нежный штраф, запрещение заниматься врачебной практикой и т.д. вплоть до лишения свободы.

Административные и дисциплинарные санкции - это взы­скание, выговор, перевод на нижеоплачиваемую должность, за­прет заниматься определенными видами медицинской деятель­ности и т.п. Они могут следовать за нарушение норм, установ­ленных как законом (но не столь тяжелое и опасное, как в пре­дыдущем случае), так и внутренним регламентом медицинско­го учреждения либо решениями местных, региональных и фе­деральных органов исполнительной власти, правомочных кон­тролировать деятельность медицинских работников, а значит и налагать такие санкции.

Во-вторых, долг и обязанность могут быть не правовой, а моральной природы. В этом случае иным будет и источник, из которого исходят санкции, и их характер. Если правовые санк­ции налагаются лицом или органом, имеющим на то специаль­ные, четко зафиксированные официальные полномочия, то ис­точник моральных санкций обычно не бывает представлен столь определенно. Источником моральных санкций может быть, к примеру, профессиональное медицинское сообщество, когда оно выступаете неодобрением, осуждением какого-либо поступка одного из своих членов, или отдельный медик, кото­рого коллеги признают своим неформальным лидером. В ко­нечном счете, вершить моральный суд и выносить моральную оценку может каждый, хотя оценка одних людей может быть более значимой, чем оценка другиx; о первых говорят, что они обладают моральным авторитетом. Нужно сказать, что в ко­нечном счете за правовыми санкциями всегда стоит власть государства, в то время как за моральными - авторитет общества.

Что касается характера санкций, налагаемых за отступле­ние от норм, то иногда говорят, что правовые санкции основы­ваются на силе принуждения, а моральные - на силе осуждения (имеется в виду именно моральное осуждение, а не, скажем, осуждение по приговору суда). И действительно, только уста­новленная соответствующим образом власть является тем ин­ститутом, который правомочен использовать средства принуж­дения - как через применяемые ею законы, так и через уполно­моченных ею на то лиц. Что касается моральных санкций, то существенным является их публичный характер - тот, против ко­го они направлены, в большей или меньшей мере теряет дове­рие своих коллег. Впрочем, субъектом, против которого бывают направлены моральные санкции, не обязательно является от­дельный человек. В качестве такого субъекта может выступать и коллектив (скажем, поликлиники или больницы, в которую пациенты будут обращаться особенно неохотно в силу таких причин, как недобросовестность, недоброжелательность или низкая квалификация персонала, отсутствие надлежащего обо­рудования и медикаментов и пр.). Более того, доверие общест­ва к медицинской профессии в целом отнюдь не является по­стоянной величиной. Чем ниже уровень этого доверия, тем ча­ще больные будут прибегать к самолечению, к услугам разного рода самодеятельных целителей, экстрасенсов и других пред­ставителей "неофициальной" медицины. Поддержание и ук­репление доверия со стороны общества - это такая задача, ко­торая всегда актуальна и для медицинского сообщества в целом и для каждого его члена. Пусть отдельное нарушение общепри­нятых моральных норм со стороны медика и кажется исчезающе малой величиной для взаимоотношений между обществом и медицинской профессией в целом, но во всех случаях такие нарушения сказываются на том, как люди морально оценивают не только самого нарушителя, но и коллектив, в котором он ра­ботает, и всю профессию.

Подчас одно из различий между моралью и правом усмат­ривают в том, что правовые нормы более строги и жестки, тог­да как моральные требования можно нарушать относительно безнаказанно. С этим, однако, нельзя согласиться, ибо основ­ное различие между моралью и правом не в степени мягкости или жесткости санкций, а в принципиально разном механизме их действия. В самом деле, сила моральных требований бывает чрезвычайно велика, а отклонение от них может осуждаться не только жестко, но и весьма жестоко. Если, например, суровое моральное осуждение исходит от особенно близких и дорогих для человека людей, оно может переживаться крайне болезнен­но. И напротив, подчас нарушение закона и даже вызванные им санкции могут переживаться легче, когда сам нарушитель оправдывает его для себя какими-либо высшими моральными соображениями. Это, между прочим, говорит и о том, что мо­раль и право не всегда только дополняют друг друга - порой бы­вают ситуации, когда их требования друг другу противоречат.

Механизм действия моральных норм не исчерпывается санкциями, налагаемыми извне. Этот внешний контроль явля­ется, по сути дела, продолжением того контроля, который ис­ходит изнутри личности. Психологи и социологи в этом случае говорят о том, что моральные нормы бывают интериализованы личностью - становятся ее убеждениями и самыми глубокими ценностями, определяющими ее характер. Действовать вразрез с ними человеку бывает чрезвычайно сложно, а то и вовсе не­возможно. Этот внутренний контроль, самооценку собствен­ного намерения или поступка с точки зрения его соответствия нормам морали принято называть совестью.

Действие правовых норм не предполагает такого.механиз­ма, хотя законопослушание может диктоваться страхом перед наказанием, а может быть и внутренним убеждением личности. Но в последнем случае оно выступает именно как ее моральное качество: человека нельзя привлечь к юридической ответствен­ности только за то, что он не является законопослушным, пока он не совершил никакого противоправного деяния, хотя и можно осуждать за это, но как раз с морально-нравственной точки зрения.

Таким образом, мораль и право представляют собой два раз­личных способа регуляции взаимоотношений между людьми в мно­гообразии жизненных ситуаций. Это значит, во-первых, что нор­мы морали и права представляют собой как бы среду, в которой происходит общение и взаимодействие между людьми. Благодаря им наше общение и взаимодействие оказывается упорядочен­ным, организованным: наличие разделяемых людьми норм, подобно наличию общего языка, обеспечивает, вообще говоря, взаимопонимание, позволяет заранее знать, чего ожидать от другого, т.е. от партнера по общению или взаимодействию, в той или иной ситуации. Без них нам было бы чрезвычайно сложно иметь дело с себе подобными.

Действительно, каждый, наверное, может вспомнить, как трудно ему приходилось поначалу, когда он оказывался нович­ком в уже сложившейся группе людей. И дело здесь именно в том, что у этой группы есть свои собственные нормы взаимоот­ношений, не знакомые новичку. А это, в свою очередь, посто­янно грозит ему тем, что его высказывания и поступки будут неверно истолкованы, восприняты как нечто нелепое или даже враждебное, что окружающие будут вкладывать в них такой смысл, который он вовсе не имел в виду.

Это значит, во-вторых, что далеко не все наши действия и поступки подлежат моральной или правовой оценке, но лишь те, которые так или иначе затрагивают интересы другого (или дру­гих). Если, к примеру, я еду в полупустом вагоне городского транспорта, то никому нет дела, сижу я или стою. Или другой пример: то, как я одет - если я одет не вызывающе - не может быть объектом моральной оценки. Скажем, несоответствие де­талей моей одежды друг другу может, конечно, задевать вкус окружающих, но это - явление не этического, а эстетического характера. Следует, впрочем, отметить, что мы имеем в виду не только непосредственные интересы, когда, скажем, мои дейст­вия наносят кому-либо прямой вред, но и те действия и поступ­ки, которые, не нанося такого прямого вреда, тем не менее противоречат принятым в обществе нормам морали и права. Так, в конкретном случае обман врачом пациента может и не причинить последнему вреда; более того, он может осуществ­ляться даже во благо пациента. Однако этот обман в любом слу­чае - даже если его мотивом является благо пациента - будет на­рушением общечеловеческой моральной нормы, заповеди "не лги", что не может не сказываться на самой атмосфере доверия во взаимоотношениях между врачами и пациентами.

Интересно и следующее: сама эта область моей свободы от правовых и моральных норм, однако, фиксируется и защищает­ся специальными нормами. В сфере права, в частности, дейст­вует такая норма: "гражданину разрешено псе, что не запреще­но законом". В соответствии с ней в законодательстве должны быть исчерпывающим образом представлены все запреты и ог­раничения, в своей совокупности очерчивающие поле, внутри которого я волен действовать так, как сам сочту нужным. Закон - и это очень важно - не предписывает однозначно, что я должен делать в той или иной ситуации. Он только отмечает границы, выходить за которые мне не следует, если я не хочу иметь чреватых неприятностями столкновений с его представителями. Точно так же и в области морали существуют нормы, при­званные защищать то, что называется приватной (частной) жизнью. Они как бы очерчивают вокруг человека определенное пространство, в которое никто не вправе вторгаться без его позволения. Человек, например, может быть в большей или меньшей степени предрасположен к общению, и если он не очень-то склонен общаться, то будет, вooбщe говоря, предосу­дительно навязывать ему разговор вопреки его воле. "Пожа­луйста, оставьте меня в покое!" - говорим мы в таких случаях. В последующем нам еще придется обсуждать это право на непри­косновенность частной жизни более подробно.