Глава 20. Всех с наступившим новым годом

Всех с наступившим новым годом!!! Пусть дракоша принесет вам счастья, удачи, пусть исполнит все ваши мечты!!!
Приятного прочтения!!!

Сидишь в своей диджеевской коморке на пару с Туком и наблюдаешь, как самые родные тебе люди о чем-то мило беседуют. Такое странное ощущение, вроде бы ты счастлив, а вроде и счастье не твое. Какая ирония. И ты ведь сам выбрал этот путь. Ты сам выбрал такую… такое существование. Всего себя добровольно отдавать, точно также добровольно не получая ничего взамен. Любить всем своим естеством и не иметь права требовать взаимности. Ты принял самое тупое решение, выбрав такую жизнь, жизнь вблизи, но в тоже время так далеко от них.
Тебя пробивает дрожь только от одной мысли, что родители могут ему все рассказать, что они и сами узнают кое-что новенькое. А когда он резко вскакивает и с заслезившимися глазами начинает извиняться перед ними, ты совершенно теряешься. Родители пытаются его успокоить, а он только уворачивается от их рук, а потом и вовсе уходит с радио. Что это значит? Что только что произошло? Что твои родители сказали ему, или что он сказал им? Вопрос за вопросом и ни одного ответа. Хочется все узнать, но опять-таки страшно. «Ты трус, Ли Хёкдже, жалкий трус!» – проносится у тебя в голове, и непонятно откуда появляется капелька надежды. То, как смотрят на тебя родители, сколько в их глазах любви, заботы и… понимания? Да, понимания! Все это дает немного уверенности в себе.
Ты с неким энтузиазмом заканчиваешь с последним поцелуем на радио. Да, больно, жалко, в конце концов, обидно уходить оттуда, с чем ты связан воспоминаниями, чему ты отдал столько сил и стараний, но то, что твой график забит под завязку не то чтобы позволяет, а вынуждает тебя отказаться и от этой части своей жизни. Сколько же всего, дорогого твоему сердцу, ты потерял за последнее время. Но сейчас ты намерен попытаться вернуть свою жизнь в нужное русло.
Ты уверенно, но на подкашивающихся ногах, подходишь к своим родителям, стойко, но с болью в сердце, выслушиваешь от них, какой ты осел, баран, олень, макака, жираф и вообще ты долбанутый придурок. Хах, а то ты этого не знал! Ты впервые за долгое время искренне улыбаешься, смачно чмокаешь их обоих в щеки и, обняв на прощание, бежишь на стоянку, где припаркована твоя машина. На всех парусах несешься в общежитие, понимая, что не найдешь его там. Убедившись, что ни в его, ни в твоей комнате его нет, ты направляешься к нему в квартиру.
– Донхэ, будь дома, пожалуйста… – ты готов искать его до победного, но безумно хочешь увидеть именно сейчас, но отсутствие света в его окнах совсем выбивает тебя из колеи.
Пока поднимаешься на его этаж, пытаешься дозвониться ему, но его телефон отключен. Дверь приоткрыта, и ты без стука проходишь внутрь. Темно, тихо и холодно. Не успеваешь сказать и слова, как тебе заламывают руки за спину, попутно связывая их, и ведут в одну из комнат. Ты знаешь, что это он, ты чувствуешь его, и поэтому не сопротивляешься. Это твое наказание, ты заслужил. Он усаживает тебя на стул и, не дав увидеть себя, завязывает тебе глаза.
– И что ты будешь делать дальше, Донхэ? – а в ответ звук рвущейся ткани твоей рубашки и позвякивание пряжек ремней на ваших штанах. – Может, для начала поговорим?
Он кусает тебя за шею, заставляя скулить от боли и молчать, полностью повинуясь ему. И ты опять не сопротивляешься. Ты так давно не ощущал его прикосновений, ты так скучал по ним, что сейчас таешь в его руках, пусть они и безжалостно тебя царапают. Безрезультатно пытаешься освободить свои руки от туго завязанной на них веревки, ты тоже хочешь прикоснуться к нему, но он еще не дал тебе на это права. И злиться на себя уже нет смысла.
Он отходит от тебя и через несколько секунд в комнате включается свет, такой яркий, что даже через повязку тебе жжет глаза. Еще несколько секунд спустя ты ощущаешь тяжесть его тела на своих бедрах, чувствуешь его не менее возбужденную, чем твоя собственная, плоть, упирающуюся тебе в живот. Крышу сносит только от соприкосновения ваших тел. Просишь поцелуя, но он продолжает игнорировать тебя, снова и снова оставляя на твоем теле следы от зубов и ногтей.
Он делает все, не спеша, и он точно знает, что ему нужно делать. Все его движения уже давно отточены. Он знает, как привлечь твое внимание, знает, как возбудить тебя, знает, как заставить тебя любить его, в любое время, в любом месте. Ты шумно втягиваешь в себя воздух каждый раз, когда он якобы случайно касается твоей напряженной плоти. Вообще задерживаешь дыхание, когда он обхватывает ее рукой и, помогая себе, насаживается на нее. Не выдержав, ты стонешь в голос, когда он начинает двигаться. Запрокинув голову назад и сжав руки в кулак с такой силой, что собственные ногти впиваются в кожу, ты изливаешься внутри него, также чувствуя и влажное тепло на своем животе. Часто дыша, он припадает к твоей груди, обвивая руки вокруг твоей шеи. Ты слышишь, как в бешенном ритме колотится его сердце, чувствуешь каждый удар своего сердца о свою грудную клетку.
– Фиши, детка, скажи уже что-нибудь, – он немного вздрагивает, услышав тебя, и еще сильнее прижимается к тебе. – Я хочу услышать твой голос. Я хочу обнять тебя. Я хочу поцеловать тебя… развяжи меня, пожалуйста…
– А ведь я не это хотел бы услышать, – наконец, ты слышишь его, наконец, он заговорил с тобой.
– Что, Донхэ, что мне тебе сказать? – ты знаешь, что виноват перед ним, но также знаешь, что сказав банальные слова, ты не можешь быть прощен.
– Сам подумай… – он поднимается с твоей груди, снимает с твоих глаз повязку и тянется к твоему лбу. А ты, наконец, видишь его, видишь своего любимого, такого красивого, разгоряченного. – Все твои мысли принадлежат мне, все они обо мне, особенно, когда меня нет рядом с тобой, – нежно целует тебя в лоб и опускается обратно на твои колени. – То, что находится у тебя здесь, – прижимается ухом к твоей груди и слушает биение твоего сердца, – само отдалось мне, я не просил, я лишь любил. – Освобождает твои руки от изрядно надоевшей веревки и вновь насаживается на твою плоть, а ты только и успеваешь, что обхватить его талию руками, придерживая, помогая ему, – то, что сейчас внутри меня, само меня захотело.
– Донхэ… – опять шумно выдыхаешь, запрокидывая голову назад, хватаясь обеими руками уже за его бедра, в попытке хотя бы на время прекратить его движения. – Если продолжишь, я не смогу тебе что-либо сказать…
– И что ты мне скажешь? – он останавливается и смотрит тебе прямо в душу полными надежды глазами.
– А что мне сказать тебе? – Некоторое время ты еще молчишь, приводя в порядок свои мысли. – То, что мое сердце, моя душа принадлежат тебе? То, что я хочу тебя, хочу безумно? Ты сам только что это сказал. Что я люблю тебя? Ты и это знаешь. Ты знаешь, что все это время я интересовался о тебе у ребят. Ты видел, как я был счастлив, когда ты каждый раз приходил посмотреть на мои выступления в мюзикле…
– Так ты все же заметил меня…
– Просить у тебя прощение? Ты и так каждую ночь меня слушал…
– Ты знал и то, что я не спал… как?
– Я столько ночей провел с тобой, что по твоему дыханию могу определить, спишь ты или нет.
– И ты все равно приходил… в чем смысл, Хёк? Родители ли являются причиной нашего разрыва?
– Я запутался…
– В чем смысл расставания, если ты все равно не отпускаешь меня…
– А ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? – как бы спрашивая и его тело, ты убираешь руки с его бедер.
– Ты не сможешь меня отпустить, ты не отпустишь меня, пока любишь.
– Спасибо, Донхэ, за то, что ты меня понимаешь, за то, что принимаешь меня обратно, не смотря на то, что я тебя бросил, что я предал тебя, твое доверие. Спасибо, что ты рядом, что заботишься обо мне, что помогаешь мне. Спасибо за твое тепло, нежность, ласку. Спасибо, что ты такой же придурок, как и я, раз до сих пор любишь меня.
– Хёкки, как бы я хотел, чтобы ты научился мне верить, чтобы ты не сомневался никогда во мне, в наших чувствах, в нашем будущем… – он прижимается к тебе как маленький котенок, ты слышишь тихие всхлипы, чувствуешь его слезы на своем плече. Вина, злость на себя, отчаяние начинают сжигать тебя изнутри, но его любовь к тебе и твоя всепоглощающая любовь к нему тушат этот огонь.
– Поцелуй меня… – не первый раз за сегодня просишь ты его, и он тут же тянется к твоим губам. Мягкий, нежный, ласковый поцелуй, с привкусом слез, его и твоих слез, со вкусом вашей боли. Слегка покусывает твою губу, по-хозяйски проникает языком в твой рот, углубляя поцелуй. Страсть пополам с нежностью, грубость пополам с лаской, отголоски металлического привкуса крови. Мелодия ваших сердец сливается воедино с такими сладкими для ушей стонами и громкими пошлыми причмокиваниями.
– Пойдем в спальню… здесь неудобно… – оторвавшись от тебя, немного задыхаясь, проговаривает он и привстает, высвобождая из себя твою плоть, все еще находящуюся внутри него. Ты поднимаешь его на руки, крепко прижимая к груди, и идешь в направлении нужной комнаты. Аккуратно опускаешь свое чудо на кровать и нависаешь сверху, разглядывая его. Не желая больше ждать, он сам притягивает тебя к себе, зарывшись руками в твоих волосах, и раздвигает ноги в приглашающем жесте. Ты тоже не заставляешь себя ждать, приподнимаешь его, укладывая себе на бедра, и одним рывком проникаешь внутрь. Замираешь, увидев, как он прогибается в спине, как кровь приливает к его щекам, как его губы расплываются в блаженной улыбке. Он так красив, он так возбуждает тебя одним только видом, он будоражит твой разум, что ты готов кончить прямо сейчас. Резкими движениями доводишь и себя и его до экстаза и заваливаешься рядом с ним, притягивая его к себе.
– Прости, любимый… – шепчешь ему на ухо и где-то на грани реальности и сна слышишь:
– Прощаю…