Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | ||
|
Я не раз спрашивал себя, почему наше с Зигфридом сотрудничество оказалось столь успешным.
Даже сейчас, когда и тридцать пять лет спустя мы по-прежнему отлично ладим, я не перестаю этому удивляться. Конечно, он сразу мне понравился, когда я впервые увидел его в саду Скелдейл-Хауса, но, по-моему, сработались мы по другой причине.
Возможно, потому, что мы с ним – прямая противоположность друг другу.
Неуёмная энергия Зигфрида то и дело побуждает его что-нибудь изменять, тогда как я терпеть не могу перемен. Очень многие назовут его блистательно талантливым, а про меня этого не скажут даже самые близкие друзья. В его уме непрерывно бурлят идеи – замечательные, сомнительные, а то и весьма странные. А меня, наоборот, идеи осеняют крайне редко. Он любит лисью травлю, охоту на фазанов, рыбную ловлю. Я предпочитаю футбол, крикет и теннис. Я мог бы ещё долго перечислять наши различия (мы даже физически – полная противоположность друг другу), и, тем не менее, как я уже сказал, мы прекрасно ладим.
Это, разумеется, вовсе не значит, что между нами не бывает споров: стычек по всяким мелким поводам за прошедшие десятилетия случалось предостаточно.
Одна, насколько помню, произошла из-за пластмассовых впрыскивателей для введения кальция. Новинка! А потому Зигфриду они понравились, но я по той же причине отнёсся к ним с глубочайшим недоверием.
Мои сомнения усугублялись тем, что любая моя попытка ими воспользоваться неизменно оканчивалась полным фиаско. Теперь их первоначальные недостатки исправлены, но в те времена они были настолько капризны, что я решил с ними больше не связываться.
Зигфрид как-то увидел, что я промываю под краном в операционной диафрагменный насос, и немедленно взвился.
– Господи, Джеймс! Неужели вы ещё пользуетесь этим старьём?
– Боюсь, что да.
– Но ведь вы же испробовали пластмассовые впрыскиватели?
– Да.
– Так почему же?..
– Я с ними не справляюсь, Зигфрид.
– Не справляетесь? То есть как?
Я вытряхнул последнюю каплю воды из трубки, свернул её и убрал в футляр.
– Ну... в последний раз, когда я попробовал, кальций разбрызгало по всему коровнику. А он жутко липкий. У меня пиджак был весь в белых потёках.
– Но, Джеймс! – Он недоверчиво усмехнулся. – Какая нелепость! Они настолько просты, что с ними и ребёнок справится. У меня ни разу никаких затруднений не возникало.
– Охотно верю, – ответил я. – Но вы же меня знаете. Ни малейших способностей к технике.
– Господи, ну при чём тут способности к технике? Эти впрыскиватели работают безотказно!
– Только не в моих руках. И с меня их хватит!
Зигфрид положил мне ладонь на плечо, и на его лице забрезжило выражение снисходительного терпения.
– Джеймс, Джеймс, где ваше упорство? – Он наставительно поднял палец.
– И ведь тут есть ещё один аспект.
– Какой же?
– Вопрос асептики. Как вы можете быть уверены, что эта длинная резиновая трубка действительно чиста?
– Ну... после употребления я её как следует мою. И пользуюсь стерильными иглами. А кроме того...
– Но, мой милый, вы ведь тратите массу усилий, чтобы добиться того, что уже присутствует во впрыскивателе, который предназначен для разового применения и вполне стерилен.
– А, я всё это прекрасно знаю! Но что толку, если содержимое в корову не попадает? – спросил я сердито.
– Отговорки, Джеймс! – Лицо Зигфрида стало торжественно-серьёзным. – От вас требуется лишь минимум старания, и я обязан подчеркнуть, что ваше упрямство – это чистейший консерватизм. Поймите, мы обязаны идти в ногу со временем, а всякий раз, когда вы пользуетесь этим вашим допотопным приспособлением, вы тем самым отрицаете прогресс.
Так мы и стояли, сверля друг друга глазами – не столь уж редкая для нас поза, – как вдруг он улыбнулся.
– Послушайте, вы ведь сейчас едете поглядеть корову Джона Тиллота, которой я сделал инъекцию от пареза. Насколько я понял, она ещё не поднялась.
– Совершенно верно.
– Ну так просто как личное одолжение мне испробуйте новый впрыскиватель, хорошо?
– Ладно, Зигфрид, попытаюсь ещё раз, – ответил я после некоторого размышления.
Добравшись до фермы, я увидел корову, уютно разлёгшуюся на лугу среди волнующегося моря золотых лютиков.
– Вставать она пробует, – сообщил фермер. – Но что-то не получается.
– Ну так сделаем ей ещё одну инъекцию. – Я направился к машине, в которой, подпрыгивая на кочках и рытвинах, добрался до середины луга, и вытащил из багажника пластмассовый впрыскиватель.
Мистер Тиллот встретил меня удивлённым взглядом.
– Одна из этих новых штучек, а?
– Да, мистер Тиллот, новейшее изобретение. Полная стерильность.
– Хоть бы и так, только мне они не по нутру.
– Не по нутру?
– Нет!
– Но... почему же?
– А вот послушайте. Мистер Фарнон нынче утром тоже взял такую штуку.
Немножко этой дряни угодило мне в глаз, немножко – ему в ухо, остальное заляпало его брюки, а в корову, по-моему, ни капли не попало.
И был другой случай, когда Зигфрид счёл нужным прочесть мне нотацию.
Старик-пенсионер вошёл в смотровую, ведя на верёвочке небольшую дворняжку. Я похлопал ладонью по столу.
– Поднимите её сюда, пожалуйста, – сказал я.
Старик медленно нагнулся, охая и отдуваясь.
– Погодите, – я потрогал его за плечо. – Дайте-ка мне! – И я подхватил собачонку.
– Спасибо, сэр! – Старик с трудом выпрямился, потирая спину и ногу.
– Ревматизм меня совсем доконал и поднимать-то мне не очень сподручно.
Фамилия моя Бейли, а живу я в муниципальных домах.
– Ну, мистер Бейли, так что с вашей собачкой?
– Да кашляет она. Чуть не всё время. А под конец вроде как бы срыгивает.
– Ах так... А сколько ей лет?
– В прошлом месяце десять сравнялось.
– А-а... – Я измерил температуру и тщательно прослушал грудную клетку.
Пока я водил стетоскопом по рёбрам, вошёл Зигфрид и начал рыться в шкафу.
– У неё хронический бронхит, мистер Бейли, – сказал я. – У собак в старости это часто бывает, как и у людей.
Он засмеялся:
– Да, я и сам иногда покашливаю.
– Вполне естественно. Только кашель ведь вас не мучит, верно?
– Нет-нет.
– Вот и с вашей собачкой то же. Я сделаю ей инъекцию и дам таблетки.
Боюсь, полностью кашель не пройдёт, но если потом ей станет хуже, приводите её опять.
Старик закивал:
– Обязательно, сэр. Большое спасибо, сэр.
Пока Зигфрид продолжал возиться в шкафу, я сделал инъекцию и отсчитал двадцать таблеток новейшего средства – М-Б 693.
Старик с интересом поглядел на них, потом положил в карман.
– Сколько я вам должен, мистер Хэрриот?
Я поглядел на ветхий галстук, тщательно повязанный под обтрепанным воротничком, на вытертый до прозрачности пиджак. Брюки его были залатаны на коленях, но сбоку в прорехе розовела кожа.
– Ничего, мистер Бейли. Последите, как она будет себя чувствовать.
– А?
– Вы ничего за приём не должны.
– Но...
– Не беспокойтесь, это же всё пустяки. Только не забывайте давать ей таблетки.
– Обязательно, сэр, и большое спасибо. Я ведь и не думал...
– Знаю, мистер Бейли. До свидания, и если в ближайшие дни ей не станет заметно лучше, приведите её ещё раз.
Едва шаги старика затихли в коридоре, как Зигфрид вынырнул из шкафа.
– Битый час я их искал. Нет, Джеймс, вы нарочно всё от меня прячете!
Я улыбнулся, но промолчал, убирая шприц, а Зигфрид снова заговорил:
– Джеймс, мне неприятно этого касаться, но не кажется ли вам, что вы поступаете легкомысленно, работая даром?
Я посмотрел на него с удивлением:
– Но он живёт на пенсию по старости. И, наверное, очень нуждается.
– Вполне возможно, и, тем не менее, вы не имеете права предлагать свои услуги бесплатно.
– Но изредка, Зигфрид! В случаях вроде этого...
– Нет, Джеймс. Даже изредка – нет. Это непрактично.
– А сами вы? Я же видел... и много раз!
– Я? – Его глаза изумлённо раскрылись. – Да никогда в жизни! Я-то отдаю себе отчёт в суровой реальности нашего существования. Всё стало безумно дорого. Например, вы же горстями сыпали ему М-Б шестьсот девяносто три? Господи помилуй! Да вы знаете, что одна такая таблетка стоит три пенса?
И не возражайте! Вы ни при каких обстоятельствах не должны работать без гонорара.
– Но, чёрт побери, сами-то вы! – не выдержал я. – Не далее как на прошлой неделе...
Зигфрид поднял ладонь.
– Успокойтесь, Джеймс. Успокойтесь. У вас необузданное воображение, вот в чём ваша беда.
Вероятно, я поглядел на него очень свирепо, потому что он протянул руку и потрепал меня по плечу.
– Поверьте, дорогой мой, я всё прекрасно понимаю. Вы действовали из благороднейших побуждений, и у меня самого бывает искушение поступить так же. Но надо быть твёрдым. Времена теперь суровые, и, чтобы продержаться на поверхности, нужна суровость. Так что запомните на будущее: никакого робингудства, мы не можем позволить себе такую роскошь.
Я кивнул и отправился на вызовы в несколько ошарашенном состоянии.
Впрочем, вскоре я забыл об этой стычке, и она совсем изгладилась бы из моей памяти, если бы неделю спустя мне не довелось снова увидеть мистера Бейли.
Его собачонка вновь лежала на столе в смотровой, и Зигфрид делал ей инъекцию. Я не стал мешать, а вернулся по коридору в приёмную и принялся приводить в порядок еженедельник. День был летний, и между занавесками открытого окна я видел крыльцо и ступеньки.
Склоняясь над еженедельником, я услышал, как Зигфрид и старик прошли к дверям. На крыльце они остановились. Собачонка на верёвочке выглядела совершенно так же, как и раньше.
– Ну что же, мистер Бейли, – говорил Зигфрид, – я могу только подтвердить слова мистера Хэрриота. Боюсь, кашлять она будет до конца своих дней, но при ухудшениях приходите к нам.
– Хорошо, сэр. – Старик опустил руку в карман. – Скажите, пожалуйста, сколько с меня причитается?
– Причитается?.. Ах да, причитается... – Зигфрид откашлялся, словно на секунду утратил дар речи. Он поглядывал то на дворняжку, то на потрёпанную одежду старика, а потом покосился на дом и произнёс хриплым шёпотом:
– Ничего не причитается, мистер Бейли.
– Но, мистер Фарнон, как же можно?..
– Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! – Зигфрид тревожно замахал рукой на старика. – Ни слова больше. Я ничего не желаю об этом слушать.
Принудив мистера Бейли замолчать, он протянул ему внушительный мешочек и, настороженно оглядываясь через плечо, объяснил:
– Тут сотня таблеток М-Б. Ей они будут часто нужны, а потому возьмите про запас.
Я понял, что Зигфрид заметил прореху у колена, потому что он долго смотрел на неё, а потом сунул руку в карман.
– Погодите минутку.
Он извлёк горсть самых разных предметов. Несколько монет скатилось с его ладони, пока он перебирал на ней ножницы, термометры, обрывки бечёвки, ключи для открывания бутылок. В конце концов, его поиски увенчались успехом, и он ухватил банкноту.
– Вот фунт, – прошептал он и снова нервно зашипел на старика, когда тот попытался возражать.
Мистер Бейли понял, что спорить бесполезно, и спрятал бумажку в карман.
– Ну спасибо вам, мистер Фарнон. Я на это свожу свою хозяйку в Скарборо.
– Вот и хорошо, вот и молодец, – пробормотал Зигфрид, воровато косясь по сторонам. – Ну так до свидания.
Старик приподнял кепку и зашаркал по тротуару, тяжело передвигая ноги.
– Э-эй, погодите! – крикнул Зигфрид ему вслед. – В чём дело? Что у вас с ногами?
– Всё ревматизм проклятый. Ну да помаленечку, полегонечку дойду.
– До муниципальных домов? – Зигфрид нерешительно потёр подбородок. – Далековато... – Он последний раз воровато заглянул в коридор у себя за спиной, а потом указал пальцем. – Вон там моя машина, – шепнул он. – Забирайтесь в неё, я вас подвезу.
Иногда мы сцеплялись насмерть, но быстро остывали.
Я сидел за обеденным столом, потирая и сгибая локоть. Зигфрид, увлечённо нарезавший жареную баранину, оторвался от своего занятия:
– Что у вас с рукой, Джеймс? Невралгия?
– Нет. Утром меня корова задела рогом. Прямо по косточке.
– Не повезло. А вы что, пытались ухватить её за нос?
– Нет. Делал ей инъекцию.
Рука Зигфрида с куском предназначенной мне баранины замерла в воздухе.
– Инъекцию? С этого конца?
– Ну да. В шею.
– Вы делаете инъекции в шею?
– Конечно. А что?
– Да просто то, что, прошу извинения, место, по-моему, довольно дурацкое. Я всегда делаю инъекции в круп.
– Неужели? – Я положил себе пюре. – А чем плоха шея?
– Но вы же сами продемонстрировали – чем, не так ли? Ну, во-первых, от неё чертовски близко до рогов...
– Ну а от крупа чертовски близко до задних ног.
– Ну послушайте, Джеймс! Вы же прекрасно знаете, что после инъекции в круп коровы брыкаются крайне редко.
– Предположим. Но хватит и одного-единственного раза.
– Одного-единственного раза хватит и с рогами, а?
Я промолчал. Зигфрид полил соусом баранину, и мы принялись за еду. Но после первого же глотка он возобновил атаку:
– Во-вторых, круп обращён к проходу. А к шее вы должны протискиваться между коровами.
– Ну и что?
– Только то, что вам сдавят рёбра и оттопчут ноги.
– Пусть так. – Я зачерпнул из миски зелёной фасоли. – Но ваш способ обещает немало шансов получить в лицо залп коровьего навоза.
– Чепуха, Джеймс, вы просто подыскиваете оправдания! – Он с яростью принялся кромсать свою баранину.
– Вовсе нет, – возразил я. – Просто таково моё убеждение. А вы не выдвинули ни единого веского аргумента против шеи.
– Ни единого? Да я могу привести их сколько угодно! Хотя бы то, что инъекция в шею болезненней.
– А круп легче инфицируется, – отпарировал я.
– Мускулатура шеи бывает очень тонкой, – огрызнулся Зигфрид. – Там нет удобной мышечной подушки, куда втыкать иглу.
– Зато и хвоста нет, – огрызнулся я в свою очередь.
– Хвоста? Да о чём вы говорите?
– О хвосте. Хорошо, если есть кому его держать, чтобы он не хлестал почём зря.
Зигфрид быстро прожевал мясо.
– Хлестал? Господи помилуй, ну при чём здесь это?
– Очень даже при том, – ответил я. – Возможно, вам нравится, когда вас бьют по физиономии вонючим хвостом, но я этого не люблю.
Наступила пауза. Мы оба тяжело дышали. Затем Зигфрид произнёс зловеще спокойным голосом:
– Может быть, вам хочется ещё что-нибудь сказать о хвосте?
– Да, хочется. Некоторые коровы очень ловко выбивают хвостом шприц из руки. Совсем недавно одна такая зацепила мой большой, на пятьдесят кубиков, и грохнула его об стену. Осколки так и брызнули по всему полу. Зигфрид слегка покраснел и положил нож и вилку.
– Джеймс, мне неприятно говорить вам это, но я всё-таки обязан сказать, что вы несёте полную, отпетую и идиотскую чушь.
Я прожёг его взглядом:
– Вы так считаете?
– Да, Джеймс.
– Значит, так?
– Значит, так.
– Ну ладно.
– Очень хорошо.
Обед мы доели в молчании.
Но в последующие дни я постоянно вспоминал наш спор. Зигфрид умел быть убедительным, и я нет-нет да и ловил себя на мысли, что во многом он, пожалуй, прав.
Неделю спустя я, держа в руке шприц, уже собрался проскользнуть между коровами – и вдруг остановился. Моя пациентка и её соседка, разгадав, как обычно, моё намерение, сдвинули могучие крупы и преградили мне путь. Да, чёрт побери, Зигфрид говорил дело! Зачем мне протискиваться вперёд, когда задний конец – вот он и прямо напрашивается на инъекцию? Я принял решение.
– Подержите хвост, будьте так добры, – попросил я фермера и вогнал иглу в круп.
Корова не шелохнулась, и, пока я делал инъекцию и вытаскивал иглу, меня помучивал стыд. Очаровательная толстая ягодичная мышца, такая доступная!
Нет, Зигфрид совершенно прав, а я упрямый осёл. Но теперь-то я буду знать, что делать.
Фермер попятился, перешагнул через сток и засмеялся.
– Странно, как вы, ребята, всё делаете по-разному!
– А именно?
– Так вчера мистер Фарнон впрыскивал что-то вон той корове...
– Да? – На меня снизошло озарение: а вдруг даром убеждения владеет в Скелдейл-Хаусе не только Зигфрид? – Ну и что?
– Да просто он это делает не так, как вы. Очень понятно объяснил, почему к крупу лучше не подходить. И колол в шею.
По-видимому, что-то в моём лице его насторожило.
– Ну-ну, мистер Хэрриот, не принимайте к сердцу. – Он сочувственно погладил меня по локтю. – Вы же ещё молоды. А мистер Фарнон – человек с большим опытом.
Дата публикования: 2015-02-22; Прочитано: 170 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!