Свт. Димитрий Ростовский 3 страница

Да спасет Бог ту жену, которая нарекла святому Иоанну прекрасное, приличествую­щее ему наименование «Златоустый»! Поис­тине, Бог говорил устами ее, ибо это имя дано по делу.

Но каким образом уста эти были золоты­ми? Почему они золотые? Жена не истолкова­ла этого, предоставила нам истолковать себе. А потому истолкуем. Кто не знает, что уста святого Иоанна Златоустого были не из веще­ственного золота и не позолочены веществен­ным золотом, что они были такие же из плоти, как и наши? Ибо он был «плоть от плоти на­шей и кость от костей»(ср. Быт. 2, 23) наших. Уста же его честные названы золотыми не по­тому, что они были из золота, но по благодати богодухновенной премудрости, исходившей из его уст, как воспевает ему святая Церковь: «Излияся благодать во устнах твоих, препо­добие отче, и был еси пастырь Христовой Церкве, уча словесныя овцы». Уста сделались золотыми по силе богомудрого учения. Сде­лай уста из самого хорошего золота и посмот­ри, что из этого выйдет? Промолвят ли они тебе что-либо? Ничего.

Чтобы яснее обнаружилось пред нами это духовное золото, то есть богодуховенная пре­мудрость на устах святого Златоуста, и чтобы лучше распознать ее, противопоставим его духовной премудрости глупую мудрость ми­ра. Ибо противоположные вещи, положен­ные рядом, лучше являют свою силу. Положи сажу рядом со снегом, простой камешек с ал­мазом, грязь с золотом, и ты скорее увидишь преимущество хорошей вещи и ничтожество плохой. Итак, положим мудрость мира сего около духовной премудрости и увидим яснее духовное блистание духовного золота, прему­дрости духовной.

Есть премудрость духовная, и есть пре­мудрость мирская. Обе эти премудрости опи­саны в послании святого апостола Иакова следующим образом: «Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведе­нием с мудрою кротостью. Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварли­вость, то не хвалитесь и не лгите на истину. Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская. Но мудрость, схо­дящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и доб­рых плодов, беспристрастна и нелицемерна»(Иак. 3, 13-15, 17).

А так как всякие вещи лучше уразумева­ются из примера, чем из рассуждения, то пусть станут пред очами нашими два образца двух мудростей: духовной, говорю, и мирской. Образом первой святой премудрости пусть бу­дет празднуемый ныне учитель вселенной, святой Иоанн с плотяными и так называемы­ми златыми устами. Образ же второй, мир­ской, премудрости пусть будет поставлен против первого с истинно золотыми и сде­ланными из вещественного золота устами.

Какой же это образ? Идол вавилонский, сделанный Навуходоносором и поставлен­ный на поле Деире. Не золотые ли уста имел тот идол, весь золотой, и какая была польза от его уст? Они были немы. Столько народу кланяется ему в Вавилоне, звучат трубы и тимпаны, называют богом, ублажают похва­лами, а он молчит и сам себя не знает, как бездушный идол. Три отрока отвращаются от него, хулят его, называют идолом, а не богом, а он им ни слова вопреки: «уста имеет, а не го­ворит» (Пс. 113, 15), немой идол. Будь же ты, идол, с твоими золотыми устами не золотом, а грязью. Твои же сладко говорящие уста, свя­той Иоанн, хотя и из плоти, но да будут золо­том. Золото в Божественном Писании явля­ется знамением или образом премудрости. В Притчах Соломоновых говорится: «Познание лучше золота отборного, и еще: Блажен чело­век, который снискал мудрость, потому что приобретение ее лучше приобретения серебра, и прибыли от нее больше, нежели от золота; она дороже драгоценных камней и ничто из желае­мого тобою не сравнится с нею» (Притч. 8, 10; 3, 13 и сл.).

Внемлем: в духовном истолковании золо­то является только знамением или образом премудрости, а не самой премудростью. И по­тому, когда святой Иоанн называется Злато­устам, то этим изъявляется его премудрость, исходящая из его уст, а не то, что плотяные ус­та его превращаются в вещественное золото.

По пониманию же мира сего, золото — это сама премудрость. Кто имеет золото, тот премудр. В мире золото всюду витийствует: золото превозмогает на судах, золото оправ­дывает виновного, золото ходатайствует ми­лость у вельмож, золото приобретает добрых друзей, золото успешно получает почетное начальствование, золото украшает и некраси­вого, золото возводит к высоким санам, золо­то делает простеца мудрым и неславного про­славленным.

Словом, золото — это мудрость мира сего! Золото — красноречивый ритор, а ты, нищий, хотя и мудр, но молчи! Но не хвались ты, зла­тая мудрость мира сего! Скоро познается и обличится твоя глупость, когда будет выстав­лен вавилонский идол.

Обратимся опять к идолу вавилонскому, но уже не к тому, который был поставлен на поле Деире, а к другому, виденному во сне, и усмотрим и у него глупую, хотя бы и золотую мудрость мира сего.

Видит Навуходоносор, царь вавилонский, в сонном видении великого идола, у которого голова золотая, грудь и руки серебряные, чре­во медное, голени железные, остальная же часть ног глиняная. Что же знаменовал этот идол? Смотрю толкование у святого Метафраста, в житии святого пророка Даниила и вижу: золото знаменует вавилонское царство, серебро знаменует царство Мидо-Персидское, ибо как две руки были из единого серебра, так и два царства, Мидийское и Персидское, были совокуплены во единую монархию; медь обо­значает будущее Греческое царство; железо означает Римское царство, и как из железа были две голени, так и Римское царство име­ло две части: восточную и западную; глина оз­начала уничтожение всех земных царств пред страшным Судным днем, после которого на­ступит единое вечное небесное царство.

Здесь я спрошу о двух вещах: почему обра­зование всех монархий, всех царств мира сего было явлено Навуходоносору не наяву, а во сне? И почему не в образе какого-либо живо­го лица, а в образе идола? Не нужно далеко искать ответов, сам разум отвечает: потому образование всех монархий поднебесных яв­лено было Навуходоносору во сне, а не явно, что все царства мира сего проходят, как сон, по словам Давида: «Низложил их, когда они разгордились. Как они пришли в разорение! Внезап­но исчезли, погибли за беззаконие свое, как сон пробудившегося» (Пс. 72, 18—20).

Как спящий человек, воспрянув от сна, забывает, что ему снилось, и не рассказывает, а если и помнит что-нибудь и рассказывает другому, то вскоре забывает, так и прежде бывшие монархии прошли, как бы во сне, и мы слушаем повествование о них как рассказ о минувшем сне. Была монархия Вавилонская, Мизийская, Персидская, и была горда, ибо была богата золотом и серебром, и ныне уже нет ее: «Низложил их, когда они разгордились».

Где же она? «Была в запустении», и уже не найдешь и места ее. «Исчезла, погибла, как сон пробудившегося». Была монархия Греческая, Римская, и была горда, ибо была храбра и сильна, как медь и железо, была — и ныне уже нет ее: «Низложил их, когда они разгордились». Где же она? «Была в запустении», и уже едва найдешь место ее. «Исчезла, погибла, как сон пробудившегося».

Есть и ныне много монархий в поднебес­ной. Есть, но долго ли они будут стоять, Бог весть! Но в конце концов наступит время, когда и их не будет, когда и они пройдут, «как сон пробудившегося», ибо жизнь наша течет, как сон. Хорошо говорит святой апостол Иаков: «Что такое жизнь наша? Пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий» (Иак. 4, 14).

На другой же вопрос: почему образование всех царств и монархий показано под образом не какого-либо лица, а идола Навуходоносорова, — отвечаем так: для явления глупой премудрости мира сего. Мудрость мира сего, как сказано выше, заключается в золоте, в бо­гатстве. Кто богат, тот и мудр, того все слуша­ют, почитают, ублажают и слово его считают чем-то великим. Не правда ли? Пусть засви­детельствует это святой Павел, который пи­шет Тимофею: «Богатых в настоящем веке Увещевай, чтобы они не высоко думали о себе» (1 Тим. 6, 17). Внемлем: кто высокомудрству­ет? Богатые мира сего. Следовательно, муд­рость мира сего — это богатство.

Богат был идол: серебра и золота, меди и железа имел довольно, но глуп. А почему глуп? Осмотрим его с головы до ног и увидим его глупость. Голова золотая, но безмозглая, пустая, ума в ней нет. Очи и уши золотые, а слеп и глух. Уста золотые, а нем; руки сереб­ряные, а ничего никому не дают; чрево мед­ное, но без дыхания; голени железные, а не сойдут с места. Глупее же всего то, что все это богатство, золото и серебро, медь и железо, стоит и утверждается на глиняных ногах. Пусть бы на каменных или, по крайней мере, на деревянных дубовых, чтобы мог долго сто­ять, а на глине можно ли стоять долго? Глуп богатый идол! Глядит вверх, высокомудрству­ет, а скорого падения ног своих не видит.

Падение твое близко, идол! Пошатнешь­ся, ибо стоишь на глине! А он и не посмотрит. Глуп же ты, идол, с твоей золотой головой. С головы до ног глуп идол, то есть мир сей, не­разумный от начала и до конца бытия своего! Богаты были первые монархии, изображен­ные серебром и золотом, а глупы, ибо не по­знали Бога. Храбры были средние монархии, облеченные в медную и железную броню, но глупы, ибо не веровали в Бога, не познали Бо­га, а потому и погибли за свои беззакония. Что же сказать о последних? Они чуть не гли­на, близки к уничтожению, ибо и конец уже «при дверях» (Мф. 23, 33; Мк. 13, 29), немного разума найдешь и в глине!

Смотри же сама, мудрость мирская, уто­пающая в богатстве, сластях и страстях гре­ховных, на свою идолоподобную глупость! Имеешь голову золотую, а о персти земной не мудрствуешь! Имеешь очи, а ног своих глиня­ных, кончины, говорю, твоей и истления в гробе, не видишь! Имеешь уши, а трубы слова Божия, трубы смертной, трубы Страшного Суда не слышишь! Имеешь уста и говоришь не доброе, а только злое, скверное, лукавое, коварное! Руки и ноги твои, все, говорю, дела твои несостоятельны, заслуживают не ми­лость Божию и спасение, а разве гнев Божий и погибель.

Но пора уже нам отвратить очи свои от идола и посмотреть на живой и после смерти образ духовной премудрости — на празднуе­мого ныне угодника Божия святого Иоанна Златоустого.

Люблю старопечатную книгу, Цветную Триодь, за то самое, что в ней находится такая похвала святому Иоанну Златоусту, называю­щая его Христовыми и Павловыми устами: «Христова уста, Павлова уста; Павлова уста, Златоустаго уста; Златоустаго уста, Христова и Павлова уста!»

Если святой Иоанн — уста Христовы, то поистине уста золотые» ибо Сам Христос ду­ховно именуется златой Главой, как говорится о Нем в Песни Песней: «Глава Его — чистое зо­лото» (Песн. 5, 11). Почему же Господь наш наречен золотой Главой? Мы знаем, что Он не носил золота на Своей голове. Неудивитель­но, что эти слова сказала некогда Суламифь о своем возлюбленном Соломоне, ибо он, буду­чи царем, носил на своей голове золотой цар­ский венец.

Господь же наш, имевший царство Свое не от мира сего: «Царство Мое», — говорит Он, — «не от мира сего» (Ин. 18, 36), вместо мирского золотого венца имел на Своей голове терно­вый венец. Почему же говорится, что голова Его золотая? Толкователи Божественного Пи­сания говорят, что так делается для изъявле­ния нам Божией премудрости, устроившей наше спасение, ибо о Нем же говорит апос­тол: «Мы проповедуем Христа распятого, Бо­жию силу и Божию премудрость» (1 Кор. 1, 23-24). Как на золото покупаются великие и предорогие вещи, так и Божия премудрость Христос, излив за нас Кровь Свою, купил нам освобождение от ада и наследие вечного цар­ствия, по словам Писания: «Не тленным сереб­ром или золотом искуплены, но драгоценною Кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца» (1 Петр. 1, 18-19). И как золото преоб­ладает над всем в мире сем, так и в мире премирном — Божия премудрость.

Будучи проповедником Божией Премуд­рости, святой Иоанн, уста Сей златой Главы, поистине, и сам является золотым, поистине, Златоустый.

А почему святой Иоанн Златоуст является устами Христовыми, это явно из следующего. Сказан некогда Бог пророку Своему Иере­мии: «Если извлечешь драгоценное от недостой­ного, как уста Мои будешь» (Иер. 15, 19). В Сирском переводе это место читается так: «Ес­ли изведешь достойное от недостойного, как уста Мои будешь». «То есть если сделаешь грешного человека праведным, если изведешь его из грехов на спасительную стезю покая­ния, если отлучишь его от козлищ, от части шуей, и приведешь к овцам, которые встанут одесную Меня, если сделаешь это, будешь Моими устами», — говорит Господь Вседер­житель. А так как святой Иоанн Златоуст, проповедник покаяния, привел своей пропо­ведью к покаянию многих грешников и отлу­чил их от козлищ, присоединив к овцам Хри­стовым, и ныне творит то же самое своими богодухновенными книгами, то он поистине является устами Христовыми.

Уста Христовы словом воскрешали мерт­вых: дочь Иаира, сына вдовы, четверодневного Лазаря, которые были мертвы телом. Пропо­ведующий же слово Божие и учащий покая­нию воскрешает души, умершие грехами. Святой Григорий Двоеслов рассуждает об этом так: «Проповедь слова Божия действует с большей силой, чем молитва. Ибо большее чудо — обратить грешного на путь покаяния словом учения, чем воскресить мертвого. При воскрешении мертвеца восстает плоть, кото­рая снова умирает, а в воскресении грешника восстает душа и живет иначе. Если хочешь убедиться на деле, что сказанное — истина, смотри: воскресил Бог Лазаря телесно, и что делал Лазарь после своего воскресения, Пи­сание о том умолчало; воскресил Бог душу в Павле, и что сотворила душа Павлова? Своим учением соделала многие чудеса и силы». Так говорит святой Григорий.

А так как святой Иоанн Златоустый, по­добно святому Павлу, воскресил многие души от греховной смерти и доныне воскрешает сво­ими писаниями, то он поистине является уста­ми Христовыми и вместе устами Павловыми: «Златоустаго уста, Христова и Павлова уста».

Святой апостол Павел говорил от уст Хри­стовых и сделался устами Христовыми. Свя­той Златоуст говорит от уст Павловых, как это видел архидиакон Прокл, смотревший в сква­жину. Когда святой Иоанн писал толкования на послания Павловы, именуемые ныне бесе­дами на Послания апостольские, виден был стоявший позади него святой Павел, кото­рый, наклонившись к уху пишущего, как бы внушал ему записываемые слова. Итак, свя­той Златоуст, писавший и говоривший от уст Павловых, сделался устами Павловыми, Пав­ловыми и вместе с тем Христовыми.

Павел почерпал струю Божественной премудрости и учения у Христа, Златоуст же у обоих — у Христа и Павла, и потому «Златоус­таго уста, Христова и Павлова уста».

О златословный, златоречивый, златоус­тый Иоанн! Скажи златыми твоими устами вместе с устами Павловыми молитвенное слово о нас златой Главе нашей, Главе Церк­ви, Христу, чтобы Он помянул нас Своими Божественными устами во царствии Своем и сказал нам: «Придите ко Мне, благословенные» (Мф. 25, 34)! Аминь.

28. Поучение на память преподобных отцов наших Варлаама и Иосифа Индийских, месяца ноября, в 19 день в 1705 г. («Подобно царство небесное куп­цу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоцен­ную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее» (Мф.13,45-46))

В нынешний день пришли сюда из стран Далеких купец и продавец с дорогим товаром, слушатели возлюбленные!

Кто купец? — Преподобный царевич Иоа-саф.

Кто продавец? — Преподобный Варлаам.

Из каких стран? — Из Индии.

С каким товаром? — С бисером драгоцен­ным.

Но что такое бисер? — Бисер — каждый камень честной и драгоценный, святящийся каким-либо цветом, как и прекрасные Марга­риты, то есть жемчуг крупный, — все это име­нуется бисером.

Мы же собрались сюда на этот праздник как бы на торг или ярмарку, собрались посмо­треть на продажу и куплю. Видим мысленны­ми очами своими продавца и купца, преподоб­ных отцов Варлаама и Иоасафа, пришедших из небесных стран на свой праздник во святой храм свой. Слышим торг, а товара не видим. На словах торгуют: продавец продает не пока­зав, купец покупает не видя. Молодой купец верит старому продавцу, что он не обманет, а старый продавец хочет больше выторговать у молодого и не показывать свой товар, а толь­ко хвалит, чтобы возбудить в нем больше усердия и желания покупки.

Хвалит продавец свой товар: «Есть у меня камень драгоценный, подобного которому нет нигде, цену которого никто оценить не может, ибо он несравненно превосходит все добрые и драгоценные вещи. Он дает слепым свет, глухим слух, немым язык, недужным здравие. Он отгоняет от людей бесов, умудряет неразумных и все доброе и вожделенное дару­ет приобретшему его. Поистине, товар тот ве­лик и достоин, и кто не желал бы приобрести себе столь дивный бисер!

Какая же цена ему? Продай все, что име­ешь, и купи его. Где же купить? Ищи сам, не ленись! «Подобно царство небесное купцу ищу­щему» — ищущему, а не леностному. Ищи, и ты найдешь и купишь! Для того не показал пре­подобный Варлаам лицом свой драгоценный камень святому Иоасафу, чтобы он не поле­нился искать его.

В нынешней нашей беседе вознамерился я, «при Господнем содействии и подкреплении слова» (Мк. 16, 20), войти на торжище церков­ное, чтобы поискать на духовной ярмарке до­брый бисер и подлинно испытать и узнать, что это за бисер, — единственно добрый и драгоценный, лучший, более достойный и драгоценный, чем все прочие, имеющие столь великую силу, как говорит об этом пре­подобный Варлаам святому Иоасафу. И это в честь преподобных угодников Божиих, а нам на душевную пользу.

Не надейтесь найти здесь бисеры вещест­венные, в недрах земных или в глубинах мор­ских родящиеся. Не такие мы хотим купить, и не о них беседа, ибо и преподобный Варлаам говорил святому Иоасафу не о вещественном, видимом драгоценном камне, а о духовном, невидимом. Пусть ищет их себе, кто хочет! Пусть ищет!

О Клеопатре, царице египетской, расска­зывают, что она имела один крупный дивный Маргарит, то есть жемчуг, ценой более ста ты­сяч золотом, который растворила в каком-то питии и выпила за здравие возлюбленного своего друга Антония-римлянина, зятя вели­кого кесаря Августа. Ступая жена! Не лучше ли было бы подарить столь драгоценный би­сер возлюбленному другу! А то и бисер поте­ряла, и себе не только не приобрела никакой славы, но сделалась посмешищем для после­дующих родов.

Лучше сделал тот, о котором пишет «Ли­монарий». Некий купец, имевший много бисеров для продажи, сел на корабль, чтобы ехать с ними в далекие страны. Узнав же, что корабельщики тайно между собой согласи­лись бросить его в море, чтобы завладеть его богатством, он, развязав перед всеми свои мешки и показав им бисеры, сказал: «Разве в них жизнь моя? Для них ли переплываю море и из-за них ли лишусь жизни? Ведь я ничего не возьму с собой из мира сего». И с этими словами купец высыпал весь бисер в море и таким образом избавил себя от смерти, а кора­бельщиков — от греха и лихоимства. Подобно тому и мы презираем их в мире сем, оставля­ем как бы в море и ищем духовных драгоцен­ных камней, достойных бисеров.

Купец, упоминаемый в Евангелии, был искателем многих добрых жемчужин, а нашел только один. Знать, издавна было мало в под­небесной лучших, а больше было худших. Много трудишься, ищешь, а найдешь одну жемчужину, и разве только тогда, когда эта одна жемчужина такова, что превосходит по своей цене многие, не жаль будет труда на ис­кание.

Некоему лицу, суетившемуся во многих внешних попечениях, было сказано: «Забо­тишься и суетишься о многом, а одно только нужно» (Лк. 10, 41-42). Найдешь одну драго­ценную жемчужину — и довольно с тебя! Но какая жемчужина столь хороша, столь драго­ценна, что заменяет многие или, даже все ос­тальные? Мы видим, что признается лучшим одна из многих. Но не будет ли таких много? Как признать одну лучшим многих? Желаю­щий выбрать и купить себе один хороший жемчуг придет к продавцу, имеющему и про­дающему многие жемчужины, и скажет: «Нет ли у тебя, друг, какой-либо превосходнейшей жемчужины, которая бы одна была лучше всех?» Тогда продающий, показав все жемчу­жины, ответит: «Смотри сам и выбери для се­бя ту, которая лучше и которая тебе больше понравится».

Открыто для нас церковное духовное пре­богатое сокровище. Как на торге или на яр­марке показываются там продаваемые това­ры, то есть Божественные Писания и их тол­кования. Сидят на своих местах сидельцы, учителя церковные, и из своих книг, как бы из мешков, высыпают пред мысленными очами нашими многие жемчужины. Мы же не поленимся выбрать ту, которая из жемчу­жин одна достойнейшая, драгоценнейшая, лучшая всех.

Вот, прежде всего, святой Феофилакт, ар­хиепископ Болгарский, раскрыл в Святой Церкви, как бы на ярмарке духовной, свой святой товар, книгу своих толкований, и кла­дет пред очами нашими одну жемчужину, именуемую «святая вера». Да не будет никому удивительно, что я причислил к купцам, к торговым гостям, и чин святительский, ибо торговать духовным товаром повелено было и изряднейшим духовным лицам, первейшим архиереям — святым апостолам, которым Христос сказал: «Употребляйте в оборот, пока Я возвращусь» (Л к. 19, 13). А потому и ты, архи­епископ Болгарский, торгуй с ними! Что же ты говоришь, архиепископ святой, о товаре своем, о жемчуге своем? Послушаем, что он говорит: «Море — это жизнь сия, а купцы — живущие в мире люди, желающие найти не­кий разум. Много находится жемчужин, то есть вер многих, считающих, что они пра­вильно разумеют, но одна из них самая драго­ценная: единая истинная вера во Христа. И как имеющий жемчуг и часто держащий его в своей руке знает, какое богатство он имеет, другие же не знают, так и проповедание пра­вой веры для не радеющих и не желающих ис­кать. Подобает искать и иметь этот истинный жемчуг, отдавая за него все». Так говорит свя­той Феофилакт.

Поистине драгоценен тот жемчуг, без ко­торого невозможно как быть христианином, так и получить спасение. Апостол говорит: «Без веры угодить Богу невозможно». И еще: «Пра­ведный верою жив будет» (Евр. 11,6; Рим. 1, 17). Следовательно, подобает купить этот жемчуг, продав все.

Но святой апостол Иаков, пришедший на тот же торг, не хвалит то, что мы прилепились своими очами к одной только вере и одной ве­рой хотим обогатиться, то есть получить спасе­ние. Он не унижает жемчужины веры, но гово­рит, что без других он не приносит прибыли, что он хорош только вместе с другими жемчу­гами, а сам один — ничто. И если хочешь его купить, то покупай вместе с ним и другие, од­ного же его не покупай, ибо он не принесет те­бе никакой пользы. «Что пользы, братия мои», — говорит святой Иаков, — «если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его? Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва? Не делами ли оправдался Авраам, отец наш?» (Иак. 2, 14, 19-21).

Вера — добрый жемчуг, но сам по себе он ничто. Посмотрим еще другие!

Вот гость из западных стран, чужой человек, но не с худым товаром — это Фома Кемпийский. Он открывает пред нами свой сундучок, т.е. книжку свою "О подражании Христу", и показывает одну жемчужину, которая называется смирение; жемчужину, которой цену мало знают гордые чада Адамовы, ибо не хотят уразуметь силу ее и потому не обращают на нее никакого внимания. А жемчужина эта столь драгоценна, что люба и Самому Бо­гу, Сам Царь Небесный любит смотреть на него, «в вышних живый и на смиренныя призираяй» (Молитва утренняя 5—я). «На кого призрю», — говорит Он, — «только на кроткого и смиренного» (Ис. 66, 2). Тот бисер имеет силу возносить нищего от гноища и сажать его с князьями. Не принижает этот товар и святой Василий Великий, называя смирение безо­пасным хранилищем всех добродетелей, не боящимся воров. Другие говорят, что эта доб­родетель, то есть смирение, слагается из тех бисеров, которые при служении носил ветхо­заветный архиерей в числе своих украшений на доске, именуемой «слово судное». Она но­силась на груди и имела двенадцать драгоцен­ных камней, по числу двенадцати колен Израилевых (см. Исх. 28, 15), а также по числу будущих двенадцати апостолов, но не менее и по числу двенадцати особых высших добро­детелей, которые обозначались теми камня­ми и перечислить которые ныне недосужно по недостатку времени. Между теми бисера-ми был один, называемый аметист, который знаменовал собой смирение, как рассуждают об этом толкователи Божественного Писания.

Оставим им то рассуждение, нам достаточ­но знать, сколь достоин этот бисер. Однако не будем довольствоваться им, ибо у некоторых бывает и лукавое смирение. Святой Иоанн Богослов предостерегает нас, говоря: «Не вся­кому духу верьте» (1 Ин. 4, 1), — то есть как бы говорит: не всякому смирению веруйте. Есть смирение истинное, и есть смирение лице­мерное; снаружи кажется овцой, а внутри волк. Иной смиряется, пока не получит жела­емую честь, а получив ее, тотчас возносит гла­ву гордости. Похвалив истинное смирение и презрев лукавое, лицемерное, перейдем к другим бисерам.

Святой Киприан из Карфагена, славного города земли Африканской, древний учитель церковный, открыв свой сундучок, сокрови­ще, говорю, своего учения, показывает нам бисер, именуемый чистотой непорочной и особенно девственной, и восхваляет ее, на­зывая красотой всех красот, добротой всех добродетелей, сестрой Ангелов, возлюблен­ной подругой Самого Создателя всех, Бога. Но не всякий может иметь этот бисер, ибо и Сам Господь о чистоте и несупружной жизни сказал в Евангелии: «Не все вмещают слово сие, но кому дано» (Мф. 19, 11), даже и девству­ющие, в которых по временам живет некое безумие. Не посрамлены ли пять неразумных дев у дверей небесного чертога, как читаем в Евангелии? И святой Златоуст говорит об этом товаре, что без помощи других он скоро уничтожается. «Чистота, — говорит он, — без спутников своих — поста и воздержания — скоро изнемогает». Поэтому обратим наши очи к другим.

Некоторые называют многоценным бисе­ром добровольную нищету, ибо ею приобре­тается небесное царство: «Блаженны нищие ду­хом, ибо ваше есть царствие Божие» (Лк. 6, 20). Хороший это бисер, но ему ничего делать сре­ди мирских людей. Пусть идет себе в монас­тырь или в пустыню с преподобными отцами Варлаамом и Иоасафом, и пострижется!

Пришли еще из Иерусалима царские това­ры древнего царя Соломона, и среди них по­казывается один прекрасный бисер, именуе­мый премудростью, и говорят о нем: «Блажен человек, который снискал мудрость, она доро­же драгоценных камней и ничто из желаемого тобою не сравнится с нею» (Притч. 3, 13, 15). Поистине, прекрасен этот бисер, но все ли могут его купить? Все ли могут учиться фило­софии, математике, геометрии и иным муд­ростям? Нужно, чтобы были и простые люди, чтобы было кому работать, растить хлеб, хо­дить на войну и исполнять прочие государе­вы службы. К тому же, и к этим мудростям иногда примешивается некое коварство, как говорит апостол: «Уловят мудрых в коварстве их» (1 Кор. 3, 19). Потому пусть покупает этот бисер тот, кто хочет, а мы пойдем к другим.

Другие считают драгоценным бисером чистую совесть, и это правда. Душа человече­ская — это невеста Христова. Как невеста ук­рашается драгоценными утварями, бисерами и жемчугом, чтобы понравиться жениху, так и душа человеческая должна украшать себя, как бы бисерами и жемчугом, многими доб­рыми делами, чтобы ее возлюбил Христос. Но и чистая совесть есть украшение немалое. Ею, как прекрасной утварью, украшались ду­ши святых апостолов, от лица которых апос­тол Павел говорит: «Похвала наша сия есть свидетельство совести нашей, что мы в про­стоте и богоугодной искренности, не по плот­ской мудрости, но по благодати Божией, жили в мире» (2 Кор. 1, 12). А златые уста говорят: «Как очам человеческим приятно видеть пре­красное лицо, так очам Божиим приятна чис­тая совесть» (Святитель Иоанн Златоуст. Бе­седы на евангелиста Матфея).

Однако и этот бисер сам по себе не удовле­творяет нас, ибо говорит апостол: «Я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь» (1 Кор. 4, 4), — то есть, хотя я и знаю, что не сотворил зла и совесть не зазирает меня, однако не дер­заю считать себя праведником, ибо кто может сказать: чисто сердце мое?

Принес свои товары и святой Иоанн Зла­тоуст из Царьграда: книги его как сундуки великие. Он, как проповедник покаяния, на­зывает бисерами слезы кающегося человека. Указывая на лицо кающегося Давида, он го­ворит: «Очи Давидовы были украшены, как бы бисером, дождем слезным». Кается чело­век, плачет о грехах, и каждая слеза его в очах Божиих столь же прекрасна, достойна, как драгоценный бисер. Не напрасно сказал Да­вид Господу: «Ты положил слезы мои пред Собою» (Пс. 55, 9). Ибо как любящий какую-либо вещь желает всегда иметь ее пред очами и по­стоянно смотреть на нее, так и Бог, любящий слезы покаяния, полагает их пред Собой, что­бы всегда смотреть на них.

О некоем грешнике пишется, что он, при­дя в разум после многих грехопадений, сде­лался монахом и ежедневно неутешно плакал о своих грехах, вспоминая о Судном дне, и в таком сокрушении сердца прожил несколько лет. Господь, восхотев утешить плачущего Своего раба и показать, как Он любит и при­нимает слезы кающегося человека, явился ему в видении, облаченный в иерейские ри­зы, держа в руках и показывая чашу, полную слез.

Увидев Господа, плачущий пал к Его но­гам и, с пламенной любовью лобызая их, спросил Господа, что находится в той чаше? Явившийся же сказал ему: «Это слезы греш­ницы, плакавшей у Моих ног в доме Симона прокаженного. Я доныне сохранил их целыми, ибо они весьма Мне приятны». Когда видение кончилось, плакавший пришел в себя, почув­ствовал, что сердце его полно неизреченной радости и сладости, и дивился неизреченному милосердию Господа, Которому послужил до конца с теплотой душевной.

Мы же в этом случае внемлем словам Гос­пода: «Это слезы грешницы, плакавшей у ног Моих. Я доныне сохранил их целыми, и уви­дим отсюда, сколь приятны Господу слезы ка­ющихся, как бы драгоценные бисеры, и что Он постоянно имеет их пред Своими очами: «Ты положил слезы мои пред Собою». Кланяемся тебе, святой Златоуст, за сии бисеры! Мы хо­тим приобрести их твоими молитвами, но же­лаем посмотреть и другие.