Идеализм Платона

Античный эвдемонизм.

Эвдемонизм (от греч. eudaimonia - счастье, блаженство), античный принцип жизнепонимания, позднее в этике - принцип истолкования и обоснования морали, согласно которому счастье («блаженство») является высшей целью человеческой жизни. Предпосылкой античного Эвдемонизм является сократовская идея внутренней свободы, достигаемой благодаря самосознанию личности и её независимости от внешнего мира. Хотя Эвдемонизм возник одновременно и в тесной связи с гедонизмом, они в известном смысле противостояли друг другу: счастье есть не просто длительное и гармоничное удовольствие (Аристотель), а результат преодоления стремления к чувств. наслаждениям путём самоограничения, упражнения, аскезы, отрешение от привязанностей к внешнему миру и его благам и достигаемая при этом свобода от внешней необходимости и превратностей судьбы; это разумность, тождественная подлинной добродетели. Киники выставляют в качестве жизненного принципа борьбу со страстями, порабощающими человека. Киренаики в сущности развивают те же мотивы: счастье зависит не от внешних обстоятельств, а от выработки правильного отношения к ним. Стоицизм характеризует внутреннюю свободу человека как радостную покорность судьбе, ибо значение для него имеет только то, что зависит от его отношения к внешним обстоятельствам, а не от превратностей судьбы.

В новое время этот идеал внутренней свободы развивали многие философы, в особенности Б. Спиноза, который с исключит. остротой поставил антитезу разумного познания и чувств. страстей и выдвинул чисто интеллектуальное понимание блаженства («интеллектуальная любовь к богу», amor dei intellectualis).

Французские материалисты (К. А. Гельвеций, П. Гольбах и др.) придали понятию счастья откровенно гедонистический характер; в Эвдемонизм получили преобладание натуралистические мотивы, что особенно характерно для английского утилитаризма.

Эвдемонизм Платона.

Так что аскетической тенденцией не исчерпывается этическое учение Платона; наряду с ней является старая примиряющая эвдемонистическая тенденция, которая сказывается все сильнее в старческих произведениях философа – в диалоге "Филеб" и в "Законах". Впрочем, она наблюдается и раньше.

1) С одной стороны, в самой чувственности Платон открывает эрос, стремление к идеалу в вечной полноте бытия, в высшей красоте.

2) С другой стороны, он хранит практическую задачу, завещанную Сократом, задачу реформы, перевоспитания общества.

1. Задача осуществления Блага

Благо не только заключается в себе самом, но оно осуществляется и в действительности. Оно есть творческое, божественное начало, чуждое зависти, которое, как солнце, дает всему и свет и жизнь. Оно есть не только вечный идеал, но и действительное благо отдельного человека и общества, дающее им счастье или блаженство.

2. Критика гедонизма и кинизма

Разбирая этот вопрос, Платон подвергает критике как учение гедонистов, так и учение киников.

Итак, истинное человеческое благо – не в одном удовольствии, но и не в одной разумности. Всего лучше – жизнь, смешанная из обоих элементов.

3. Господство разума

Но который же из них должен преобладать? Удовольствие не должно господствовать в человеке: оно относится к материальной природе, к области "безграничного" взятое само по себе, оно постоянно колеблется между недостатком и избытком, оно ненасытно, неустойчиво и не доставляет спокойствия. Разум же дает меру и предел безграничному, вносит порядок, закон и систему, будучи сроден высшему верховному разуму, сознанию блага, конечной причине мироздания. Поэтому разуму должно принадлежать руководительство в жизни человека

4. Возврат к исконному греческому идеалу

Наилучшая жизнь состоит в разумном соединении духовного и чувственного, в сочетании разума с удовольствием: высшее благо есть мера. Платон вернулся к исконному греческому идеалу. Благо обнимает собою все, что прекрасно, совершенно. В чем осуществляется мера – все хорошо, затем сродное мере – разум, познавательную деятельность науки, искусства, наконец, часть удовольствий, украшающих человеческую жизнь

Платон возвращается к эвдемонизму своего "Протагора" и в "Законах" проповедует добродетельную жизнь как наиболее приятную и счастливую. Здесь, как и в "Протагоре", он признает, что правильный расчет или верно выведенный баланс удовольствий и страданий, заключающихся в отдельных образах жизни, склоняет разумный выбор в пользу нравственной, добродетельной жизни, как жизни наиболее приятной и счастливой. Как здоровье есть добродетель или доблесть тела, так добродетель есть здоровье и красота души. Поэтому она безусловно желательна сама по себе, независимо от всяких внешних побуждений, от каких бы то ни было наград в этой жизни или будущей – все равно. Но вместе с тем она неизбежно, по существу своему, связана со счастьем, и постольку она имеет ценность не только для бесплотного ума или для богов, но и для людей.

Платоновская онтология.

Потихоньку надо бы нам уже к самой «теории идей» подбираться… хоть и весна-аа. Онтология Платона позволяет расчленять единый Космос, выделяя в нем различные миры и по-разному. Удобно. Этим пользуются, и, чаще всего, рассматривая теорию идей, говорят о мире вечных идей и мире изменяющихся вещей, тем более что в основу платоновской онтологии положен тезис о сопричастности всех существующих вещей идеям, который и выступает основным предметом для критики. Кто только и где только это не обсуждал, благо Платон подал пример. Например, имеет смысл сюда взглянуть. И во всех учебниках дежурный номер теперь эта «критика», принимается как должное, мол, «и так все понятно». Похоже, со времен Аристотеля это всем понятно. Я же не нашел серьезных возражений - никаких противоречий, никаких бесконечных редукции не углядел я в этой теории, как ни старался. И пишу этот постинг, собственно, с той главной целью, чтобы привлечь внимание к сему удивительному обстоятельству непрекращающейся критики, и если у кого появятся какие-то серьезные аргументы против теории идей, то здесь их и можно будет обсудить.

Принципиальный вопрос в онтологической системе Платона совсем в другом, и он известен каждому студенту, не то что метафизику – а как и где происходит смычка между идеальным и материальным, между миром идей и миром вещей? Выделение области существования чувственных и умственных образов, то есть, области субъективности (или мира становления) в этом смысле ничего не проясняет. Этот коренной вопрос, вызывающий сложности и в восприятии «теории идей», я бы сформулировал так - а каков «механизм» причастности вещей идеям, и достаточно ли для его описания лишь вещей и идей? Идея о причастности это глубокая идея, но сама по себе мало помогает, поскольку не раскрывает этот механизм причастности.