История развития местного самоуправления в России 7 страница

Во Франции в состав муниципального совета входит от 9 (минимум для коммун, имеющих 100 жителей) до 69 членов (минимум для коммун с населением свыше 300 000 человек). Для Парижа, Марселя и Лиона сделано исключение, численность муниципальных советов соответственно составляет 163, 101 и 73 члена*(79).

В Австрии численность муниципального совета колеблется от 9 до 45 членов. Советы 15 крупнейших муниципалитетов страны насчитывают до 61 члена. Совет Вены состоит из 100 человек. В Бельгии численность муниципальных советов колеблется от 5 до 55 членов, в Италии - от 15 до 80, в Голландии - от 7 до 45, в Норвегии - от 13 до 85*(80).

В ФРГ число общинных советников устанавливается до 80. В Англии в состав приходских советов входит от 5 до 21 человека. Крупнейшие городские советы имеют более 150 членов. Такое представительство свидетельствует о создании условий для вхождения в советы представителей различных общественных слоев.

В США в отличие от Великобритании численный состав муниципальных советов определяется вне всякой связи с требованиями и возможностями отображения социальной структуры общества. Средняя численность городских советов в США пять-семь членов. Характерно, что даже в крупных городах, население которых превышает 500 000 человек, средний состав совета - 13 человек, наиболее распространены советы из 9 выборных. Муниципальные советы графств, как правило, насчитывают три или пять членов, иногда встречаются советы из девяти и совсем редко из 30, 50 и более человек. Население крупнейшего графства Лос-Анджелес в Калифорнии (примерно 6,5 млн. жителей) представлено советом из пяти выборных. Крупнейший в США городской совет - чикагский, состоит из 50, а муниципальный совет Нью-Йорка из 35 человек*(81).

Прямая зависимость между сокращением числа выборных и повышением роли исполнительного аппарата очевидна. В былые времена численность муниципальных советов в США была значительно большей - в отдельных случаях советы насчитывали свыше 200 человек.

Традиционными формами работы представительных органов местного самоуправления являются сессии. В муниципальных образованиях низшего звена сессии, как правило, проводятся ежемесячно, среднего звена - раз в три месяца. Имеет место практика проведения внеочередных сессий. Они могут созываться по инициативе соответствующей государственной администрации, определенного числа советников - членов представительного органа или главы исполнительного органа*(82).

Широко распространена практика образования представительными органами постоянных и временных отраслевых, функциональных или территориальных комиссий (комитетов, рабочих групп, советников). Существующая практика свидетельствует о довольно широком функциональном предназначении комиссий. В странах, где преобладает континентальная (французская) модель самоуправления, основными функциями комиссий являются подготовительная и контрольная. В некоторых странах, где распространены англосаксонская или смешанная модели местного самоуправления, комиссии могут наделяться и распорядительными функциями.

Д. Гарнер достоинством британской системы считает наличие у комитетов возможности руководства многими направлениями муниципальной деятельности. Комитеты фактически играют роль исполнительных органов, которым совет делегирует многие свои полномочия*(83).

Двойственное положение комитетов, совмещающих представительные начала с исполнительной деятельностью, создает возможность смягчить обычное противостояние представительных органов и исполнительного звена местного самоуправления.

Современная тенденция смещения центров принятия решений от представительных органов к их административному аппарату в равной степени характерна для всех моделей организации местного самоуправления.

Фактическое положение каждого из муниципальных органов определяется прежде всего его компетенцией, а также функциональной связью выборных коллегий и исполнительных органов.

В ФРГ, исходя из особенностей строения исполнительного аппарата и взаимоотношений исполнительных органов с представительными, можно выделить следующие типы муниципальной организации, применяемые в разных землях: совет - обербургомистр (бургомистр); совет - магистрат (коллегиальный исполнительный орган); совет - общинный директор - комитет по управлению; собрание жителей общины. Следует отметить, что тенденция к усилению бюрократического начала свойственна в той или иной мере всем названным формам. Хотя в законодательстве о местном самоуправлении декларируется ведущая роль общинных советов, на деле ключевые позиции переходят к коммунальной бюрократии. Свидетельством этого являются многочисленные примеры фактического отстранения советов от решения наиболее важных вопросов. Они лишены возможности самостоятельного назначения на должности - в подавляющем большинстве случаев назначения могут осуществляться по согласованию с бургомистром. На практике советы большей частью вовсе не участвуют в решении вопроса о должностных назначениях, отдавая его на откуп бургомистрам и общинным директорам. Ограничены права советов в бюджетной сфере, они не имеют эффективных средств для осуществления контроля за деятельностью исполнительных органов.

Усиление роли бургомистра как главы муниципального аппарата заметно во всех сферах коммунальной деятельности. Как правило, бургомистры одновременно являются председателями советов, обладают правом опротестования решений совета и в связи с этим - приостановления их исполнения. Бургомистр является распорядителем финансов, к его исключительному ведению относятся вопросы, делегируемые общине аппаратом земель. Доминирующее положение бургомистра объясняется также и тем, что он - не только высшее должностное лицо местных органов управления, но и представитель центральной администрации земель. Именно поэтому совет избирается на меньший период времени, чем бургомистр. Такой вариант преемственности обеспечивает стабильность проведения политики органов управления земель и федерации.

В модели "совет - обербургомистр (бургомистр)" можно увидеть значительное сходство с американской формой "сильный мэр - слабый совет". Необходимо отметить, что в ФРГ в отличие от США фактически изжита система типа "сильный совет - слабый бургомистр". При сохранении ряда внешних признаков (например, избрание не населением, а советом), фактическое его положение не менее весомо, чем в случаях избрания непосредственно населением.

Принижена роль совета и в модели "совет - магистрат". Магистрат - коллегиальный исполнительный орган, избираемый коммунальным представительством из своей среды, состоит из бургомистра, штатных советников и советников на общественных началах. Бургомистр и штатные советники избираются на срок шесть лет, т.е. на срок, в 1,5 раза превышающий время полномочий представительного органа и членов магистрата на общественных началах. О реальных возможностях исполнительного звена в этом муниципальном механизме свидетельствует наличие у магистрата права опротестования решений собрания депутатов, а у бургомистра - возможности делегировать полномочия совета магистрату.

Тип муниципальной администрации: "совет - директор - комитет по управлению" для ФРГ является относительно новым.

Институт муниципальных менеджеров (управляющих) в наши дни применяется во многих странах как континентальной, так и англосаксонской моделей местного самоуправления. Такому лицу поручаются реально все основные функции руководителя муниципального хозяйства и аппарата муниципального управления, соответствующие задачи он выполняет, отвлекаясь от политических пристрастий. Глава муниципального образования - мэр, бургомистр, ландрат - при такой системе не занимает ведущего положения в управлении муниципальной единицей, в основном он руководит советом и выполняет представительские функции (причем в широком значении - представляет население, орган местного самоуправления, также олицетворяя и политическую партию, имевшую успех на муниципальных выборах).

Сравнение организации местного самоуправления в современных странах свидетельствует, что в тех или иных модификациях находят отражение вышеприведенные модели. В большинстве стран могут существовать одновременно все известные модели. Историческая и географическая преемственность в организации муниципальных органов ни в какой степени не создает условий, противодействующих современным процессам оптимизации управления на местах.

Компетенция и финансовая база органов местного самоуправления

В соответствии с законодательством к ведению муниципальных органов в зарубежных странах относятся задачи местного значения. Эта формулировка носит общий характер. На самом деле пределы муниципальной сферы деятельности устанавливаются не территориальным принципом и местным характером дел, а допустимой возможностью участия муниципальных органов в экономической и социальной областях государственной деятельности.

Полномочия органов самоуправления закрепляются как специальными законами, так и законами, регулирующими отдельные отрасли государственного управления (просвещения, здравоохранения и пр.).

В англосаксонской модели источником компетенции являются также судебные прецеденты и "частные законы".

В США часть муниципалитетов имеет особые хартии самоуправления, которые разрабатываются и принимаются самим муниципалитетом, но нуждаются в утверждении законодательного органа штата.

В странах англосаксонской модели местного самоуправления пределы полномочий местных органов устанавливаются путем подробного перечисления в нормативных актах их предметов ведения, прав, обязанностей. Здесь утвердился принцип "позитивного регулирования" - разрешено то, что предписано (предусмотрено) законом. Действия органов местного самоуправления за границами дозволенного признаются противоправными.

В странах континентальной и смешанной моделей местного самоуправления преобладает принцип "негативного регулирования", в соответствии с которым органы самоуправления вправе осуществлять любые действия, не запрещенные законом. За внешней обширностью полномочий, определяемых этой формулой, необходимо отметить, что их объем и содержание обусловливаются так называемым остаточным принципом, т.е. остаточным свободным пространством, которое по закону не предоставлено другим государственным органам. Конституционный суд ФРГ, комментируя п. 2 ст. 28 Основного закона, устанавливающего, что "общинам должно быть предоставлено право регулировать в рамках закона под свою ответственность все дела местного сообщества", указал: "Коммунальным органам должно быть гарантировано право заниматься всеми делами, которые по закону не предоставлены другим органам управления". По признанию специалистов, как германских, так и других стран, принцип "негативного регулирования" в наши дни ничего не значит*(84). Число юридических запретов настолько велико, что и речи не может быть о самостоятельной деятельности общин. Указывая на это обстоятельство, некоторые авторы отмечают: "В ФРГ, где принят указанный принцип, муниципальная активность скована не меньше, чем в Великобритании, где принят принцип "позитивного регулирования"*(85).

В непосредственном ведении органов местного самоуправления находится муниципальная собственность, муниципальные финансы, сферы коммунального хозяйства, бытового обслуживания, муниципального здравоохранения и образования, благотворительные организации и т.д.

Задачи местного самоуправления с учетом действующего законодательства можно разделить на две группы: обязательные и факультативные (добровольные). В ряде стран к ним добавляется третья группа дел - порученные (делегированные). К третьей группе относятся вопросы, которые не могут считаться непосредственно местными и образуют так называемую делегированную сферу влияния. Возложение на общину каких-либо государственных задач в каждом конкретном случае осуществляется по законодательному акту земли (ФРГ), которым в обязательном порядке должны быть урегулированы необходимые финансовые вопросы.

Общей тенденцией является преобладание обязательных и порученных дел во всем объеме дел, выполняемых органами местного самоуправления.

Финансовая база местного самоуправления представляет относительно самостоятельную систему, которая обеспечивается наличием собственных бюджетов, доходных источников, права устанавливать и взымать местные налоги и сборы. Законодательство и общепризнанные принципы экономической деятельности устанавливают ограниченные рамки финансового сепаратизма местного самоуправления.

Муниципальные бюджеты не являются составной частью государственного бюджета. Отсутствие сводного государственного бюджета, объединяющего доходы и расходы по всем уровням государственного и муниципального финансового хозяйства, затрудняет проведение анализа финансовых средств на всех уровнях управления.

Финансовая база местного самоуправления большинства современных стран носит дуалистический характер. Это значит, что одна часть муниципальных доходов формируется за счет собственных доходных источников, другая - за счет субсидий общего и специального назначения, поступающих муниципалитетам от вышестоящих бюджетов. Эта возможность служит, с одной стороны, способом перераспределения общенационального дохода, выполняя функции финансового выравнивания между муниципальными образованиями, а с другой - обеспечивает регулирующее воздействие правительства на муниципальные органы.

Наиболее важным источником собственных доходов органов местного самоуправления во многих западных странах являются налоги. Доля местных налогов в собственных доходах муниципальных органов составляет: в США - 65, в Англии - 50,4, в Дании - 46, во Франции - 41,7, в Японии - 41,6, в Бельгии - 36, в ФРГ - 21%. Наибольшие налоговые поступления обеспечивают имущественный налог, налог на недвижимость в США и Великобритании, промысловый и поземельный в ФРГ. Другие местные налоги, а их количество в различных странах иногда не поддается счету, не имеют существенного значения. Цифры, приведенные выше, свидетельствуют о том, что в явном большинстве стран говорить о финансовой независимости органов местного самоуправления не приходится.

Важным источником, обеспечивающим значительную часть местных бюджетов и в целом местных расходов в странах Запада, являются не только собственные доходы, но и поступления из вышестоящих бюджетов. Они составляют: в США - 23, в Японии - 40, в ФРГ - 45,3, во Франции - 33,8, в Бельгии - 54, в Дании - 44%*(86) (к таким поступлениям относятся прежде всего субсидии, т.е. передаваемые в бюджеты муниципалитетов и невозвращаемые суммы, а также субвенции - средства, передаваемые на заранее обозначенные цели, за их использование следует отчитаться, финансирование участия муниципалитетов в выполнении общегосударственных программ и др.).

В современных условиях во всех цивилизованных странах развитие централистских тенденций вместе с тем влечет систему средств государственного реагирования на соблюдение местной общиной требования ее "благосклонности" к общественным интересам. Сложился мощный механизм воздействия. К нему следует отнести: финансовую зависимость, правовое регулирование, контрольную деятельность, общегосударственные программы, делегированные полномочия и др.

§ 2. Исторические формы и институты самоуправления в дореволюционной России

Общие подходы

Как показывает опыт организации местного самоуправления в нашей стране, зародившись в форме общинного самоуправления в догосударственный период, оно существовало на всех последующих этапах развития общества и государства, выступая как самостоятельное явление общественной жизни, как институт общества, а с определенного периода - как элемент организации российской государственности.

Процесс формирования системы государственного управления в России имел свою специфику: одновременно существовали взаимоисключающие институты: неограниченное самодержавие, всесильность и бесконтрольность бюрократического аппарата центральной власти, учреждающего свои подразделения на местах вплоть до низовых административно-территориальных единиц, - и вместе с тем различные формы общественного самоуправления.

К последним относилось территориальное самоуправление - общинное, включающее городские и сельские общины; губное и земское - в территориальных единицах, сословно-корпоративное*(87) (дворянское, купеческое, ремесленническое), казацкое, монастырское и церковное самоуправление.

Некоторые традиционные формы самоуправления, складывавшиеся в России, сохранили свою привлекательность до наших дней. Так, общепризнанно, что русское общество с древних времен строилось на основах коллективности. Многие общинные и территориальные вопросы решались на вечевых сходах. Вечевой идеал рассматривается как принцип народоправства - коллективного самоуправления*(88). Постепенно он дополнялся сословно-представительными учреждениями, в формировании которых собрания населения зачастую также играли ключевую роль.

Выросшее из традиции племенных сходов, народное собрание (вече) приобрело более формализованные черты: для него готовилась "повестка дня", подбирались кандидатуры выборных должностных лиц, в качестве организационного центра действовали "старцы градские", старейшины*(89).

Государство строилось в буквальном смысле на принципах общественного договора. Государственное управление держалось на договоре земель и княжеской власти, который предусматривал взаимные обязательства. Приезжая в ту или иную волость, князь должен был заключить "ряд" - договор с народным собранием (вече). Первые русские князья, по мнению С.Р. Платонова, стали "первой общей властью среди многих разрозненных ранее миров. Передвигаясь с места на место по русской земле, соединяя племена и города в общих военных и торговых предприятиях, князья создавали этим повод для национального объединения и национального самосознания. Сплотив государство внешним образом, они создавали и возможность внутреннего сплочения"*(90).

Таким образом, шел прогрессивный, созидательный процесс. Складывалось единое взаимозависимое целое. В нем объединялись разнонаправленные интересы и силы и одновременно накапливались серьезные проблемы. Основания общественной жизни: коллективизм, уравнительность, общинный демократизм, носящие преимущественно горизонтальный характер отношений, не могли оставаться без изменений в условиях усиления княжеской власти и развивающегося экономического расслоения. Рядом с властями городскими и общинными (властями вечевого характера) становится власть княжеская. "Вече старше князя, но зато князь часто виднее веча; последнее иногда на время уступает ему свое значение"*(91). Отношения между князем и вече постоянно колебались. Усиление княжеской власти отделяло вече от решения общеэкономических проблем и ограничивало его сферу деятельности преимущественно вопросами внутригородской хозяйственной деятельности, а в крестьянских общинах - территориальными формами коллективной собственности, ускоряя превращение общины в замкнутую самоуправляющуюся социальную систему.

Н.В. Постовой справедливо обратил внимание на то, что "вече" всех уровней осуществляло активный собирательный процесс. "Вечевой порядок, действовавший в низовом звене, на уровне сел, волостей, мелких городов, переходит постепенно в вечевой порядок на уровне старшего города, являвшегося политическим центром"*(92). Каждый край русской земли, по выражению И.Д. Беляева, был союзом общин, его населяющих, или большим миром, состоявшим из союзов малых миров, населенных на его земле и ему подчиненных, а вся русская земля была общим русским миром*(93).

Определяя место и роль местного самоуправления того периода, надо признать, что именно тогда, в Средневековье, обозначилась его дуалистическая природа. Вырастающее из общинного самоуправления и интегрированное в государственный механизм управления, сохраняющее стремление к внутренней самоорганизации, местное самоуправление используется центральной властью для решения задач, выходящих за рамки чисто внутренних дел общины. С образованием и усилением русского суперцентрализованного государства роль местного самоуправления приобретала подчиненный характер. Оно допускалось и существовало исключительно в той степени, в какой могло соответствовать интересам государства.

К тому же в отличие от стран Западной Европы, где самоуправление развивалось прежде всего в городах, в России города не играли важной роли в экономической и политической жизни страны. Русский город был прежде всего не торгово-промышленным, а правительственным и военным центром, поэтому и в населении его преобладал служилый, военный элемент. Формирование российской государственности, проходившее в условиях постоянного освоения новых территорий (колонизации земель), удержания их и управления новыми территориями, усиливало военную и административную структуры Российского государства. Современные российские исследователи приходят к выводу: "В этих условиях общественное самоуправление и автономия городов не имели стимулов для развития"*(94).

Попытки распространить на русские города формы западноевропейской жизни - магистраты Петра I, сословные городские учреждения Екатерины II - не получали развития. Население оставалось совершенно индифферентным, не желало идти по тому пути, по которому его направляли. Оно видело в нововведениях не свое право, которое следует отстаивать и развивать, а государственную повинность, тяжкую обязанность, от которой всячески уклонялись. "Искусственно создаваемые органы самоуправления старались по возможности приблизиться к другой, бесспорно, искони присущей Московскому государству форме управления, к службе государевой, и весьма скоро обращались в простые, лишенные всякой самостоятельности органы администрации"*(95).

Очередная попытка проведения радикальной реформы городского самоуправления связана с принятием в 1785 г. "Жалованной грамоты на права и выгоды городам Российской империи"*(96). При подготовке этого правового акта, в котором впервые законодательно закреплено местное самоуправление, был использован систематический свод обширного законодательного материала с применением остзейских, шведских, прусских законоположений. Политика, проводимая Екатериной II, в этой реформе сводилась к "установлению общественных союзов и корпораций, по форме самоуправляющих, по существу служащих подчиненными органами коронной администрации"*(97). Была предпринята попытка использования "новых социальных элементов", появившихся после Петра I, дав им такую юридическую организацию, которая, возможно, более приспособила бы их к старым основам русской государственности. Практика городского управления того времени свидетельствовала о том, что органы городского самоуправления были подчинены центральным властям значительно больше, чем устанавливал закон.

Общинные формы самоуправления

Общинная демократия самоуправления территориальных общин свободных крестьян, сословных объединений купцов, ремесленников и т.п. - чуждая индивидуализму и основанная на коллективной ответственности, для крестьян - на коллективной собственности на землю, являлась организационной составляющей на всех этапах развития российской государственности.

Крестьянская община, будучи замкнутой самоорганизующейся социальной системой, с догосударственных времен была основой, на которой базировалась государственная политика на протяжении многих веков.

Являясь непосредственно корневым устоем общественной жизни, общинное самоуправление оказалось поразительно устойчивым системным элементом российской государственности.

На протяжении многих веков жизнь подавляющего большинства населения самого крупного государства мира определялась крестьянской поземельной общиной, которая вобрала в себя опыт сотен поколений. Без коллектива крестьянская семья не могла бы выжить в суровых условиях, особенно в ранний период существования Российского государства. Вся практическая деятельность общины строилась на принципах соборности. Такие ее особенности, как народность, коллективизм и жизнестойкость, сформировали основные черты русского национального характера.

Освобождение крестьян, устранение полицейской опеки над ними, перевод из разряда крепостных в разряд податных сословий, сохранение и развитие круговой поруки на фоне организации общественного крестьянского самоуправления создавали иллюзию общинного пути развития как самобытной почвенной перспективы России.

Традиционными формами общинного самоуправления были: мир - сельское общество со своим органом самоуправления - сходом. Именно на сходах принимались решения по насущным проблемам крестьянского сообщества: организации землепользования, финансовым вопросам, налогам, формированию выборной администрации, вопросам опеки, разделов и т.д. Как социальная система община касалась всех вопросов внутренней жизни крестьянского сообщества - организационных, семейных, экономических, трудовых, культовых, обрядовых и одновременно выступала на условиях круговой поруки всех за каждого, имущего за неимущего в обеспечении выполнения княжеских (государственных) повинностей, прежде всего налоговых и трудовых.

Крестьянское общинное самоуправление носило территориальный (поселенческий) характер, в связи с этим сходы дифференцировались также по территориальному признаку: волостные сходы проводились в волости, общие (сельские) - в сельском обществе, малые (селенные) - в деревнях и селениях.

В многонаселенных общинах созывался большой, или общий, сельский сход (как правило, два раза в год). Малые сходы представляли интересы небольшой группы дворов и созывались по мере надобности.

В простых общинах, территориально совпадавших с административной единицей - сельским сообществом, действовал обычно единый, общий для крестьян сельский сход. Помимо прямого участия общинников (в основном домохозяев, владевших земельным наделом), существовала традиция созывать на общие сходы в многодеревенских поземельных общинах выборных представителей от селений.

Правом решающего голоса обладал крестьянин-домохозяин. Зачастую большую патриархальную семью, состоящую из трех и более поколений, представлял с правом решающего голоса только один "большак". Женщины правом голоса обладали не повсеместно. Зачастую они не допускались на сходы.

Демократической чертой сходов было стремление достичь решения не механическим большинством, а единогласием.

Община - базовый, низовой уровень самоорганизации, как общинной, так и сословной - постоянно сохранялась как элемент самоуправления в России. Государство было заинтересовано иметь дело с общиной, а не с индивидом, именно этим можно объяснить многовековое сосуществование в русской государственности элементов общинно-демократических и самодержавно-бюрократических. Конечно, самоуправленческие начала, определенные элементами общинно-демократическими, носят явно подчиненный характер.

Первоначально на низовом уровне территориального управления административные функции выполняли назначаемые сверху лица. Затем эти функции передали выборным лицам, избираемым местными сословно-представительными собраниями. По сути, это было изменение способов реализации функций административной власти, направленное на повышение ее эффективности. Но поскольку функции передавались выборным, в литературе зачастую это расценивается как внедрение местного самоуправления - об этом свидетельствует, в частности, распространенное мнение, связывающее губную и земские реформы 30-50-х гг. XVI в. с развитием местного самоуправления. Подтверждая, что местное самоуправление в этот период приобретает новое значение, основное внимание исследователи обращают на замену системы кормления на выборных губных старост, "излюбленных голов и городовых приказчиков", именно в этом усматривая введение местного самоуправления*(98).

С таким утверждением трудно согласиться. Несомненно, что с изменением исторических условий (укрепление самодержавия) выборные губные и земские органы являлись элементами сословно-представительной системы на местах. Но их деятельность контролировалась различными отраслевыми приказами и была направлена на выполнение государственных функций - экономических, судебных, полицейских, военных, на первоочередное обеспечение местного интереса (первостепенное решение местных дел). Использование элементов общинной, вечевой, сословной организации без выделения собственно местных дел свидетельствует о политике, направленной на некоторую автономизацию местного управления, а не на развитие местного самоуправления. Сословные местные сообщества превращаются в низовые ячейки российской государственности, развитие которой идет по пути бюрократизации. Земские реформы Ивана IV ставку делали на развитие централизованного управления, реализуемого выборными с мест, а не на развитие местного самоуправления. Происходит всестороннее утверждение государственного начала. Реорганизация местного управления осуществлялась на основе идеи централизации государства, усиления государственной власти и соответственно ослабления власти местной. Правовой основой реализации идеи централизации стал Судебник 1550 г.

По определению С.Ю. Витте, именно общинное, земское и сословное самоуправление являлись фундаментом российской государственности*(99). Это мнение относится к периоду Российской империи.

Роль крестьянской общины признается и для становления социалистической государственности. В частности, академик Ю.С. Кукушкин полагает, что крестьянские общинные традиции дали новый сплав, из которого были созданы Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов*(100).